Внимание!
вторник, 10 мая 2022
- Может, мне набить что-то, - задумчиво говорит он, сбрасывая рубашку. - Какую-то фразу. - Джеймс Бьюкенен Барнс, кто найдёт, передать Стиву Роджерсу? ©
суббота, 30 октября 2021
понедельник, 18 октября 2021
если что-то несовершенно, это не значит, что оно не прекрасно (с)
воскресенье, 17 октября 2021
если что-то несовершенно, это не значит, что оно не прекрасно (с)
понедельник, 17 мая 2021
если что-то несовершенно, это не значит, что оно не прекрасно (с)
пятница, 14 мая 2021
если что-то несовершенно, это не значит, что оно не прекрасно (с)
пятница, 16 апреля 2021
если что-то несовершенно, это не значит, что оно не прекрасно (с)
пятница, 23 октября 2020
если что-то несовершенно, это не значит, что оно не прекрасно (с)
Внизапна, да 
Друзья мои! Знакомая ищет фики, описания следующие. Сразу скажу, я сама такое не читала (что странно. Я ж все перечитала, наверное), потому и помочь не смогла, на вас уповаю
№1. Дин и Кас занимаются сексом периодически, и однажды Дин сообщает, что это только по дружбе, ничего личного, чувакникакой любви. Кас несчастен. Но как-то все разруливается и ХЭ.
№2. Из-за метки Каина Дин начинает звенеть. Бог оказался Смертью (или Смерть - Богом). И Бог за то, чтобы Дин решал участь людей, ибо так он спасал их души.
Друзья мои! Знакомая ищет фики, описания следующие. Сразу скажу, я сама такое не читала (что странно. Я ж все перечитала, наверное), потому и помочь не смогла, на вас уповаю
№1. Дин и Кас занимаются сексом периодически, и однажды Дин сообщает, что это только по дружбе, ничего личного, чувак
№2. Из-за метки Каина Дин начинает звенеть. Бог оказался Смертью (или Смерть - Богом). И Бог за то, чтобы Дин решал участь людей, ибо так он спасал их души.
суббота, 29 февраля 2020
Мне дано все, чтобы жить возвышенной жизнью. А я гибну в лени, разврате и мечтании.
Название: Столица на волне "5 FM"
Переводчик: hirasava
Бета: хочется жить
Оригинал: Capital Five FM by Annie D (scaramouche)
Серия: Not Part of the Plan
Размер: макси
Пейринг/Персонажи: Кастиэль/Дин Винчестер, Анна Милтон, Сэм Винчестер, Нора
Категория: слэш
Жанр: ангст, приключения, AU, брак по договоренности
Рейтинг: G
Краткое содержание: Кастиэль успешно выбрался из зоны конфликта, скрылся от властей и воссоединился со своей сестрой. Приходя в себя в относительном мире и тишине нового дома, он думает, что делать дальше..
Примечание: Пятая часть серии "Не по плану".
читать дальше
Разбирая материалы, собранные Анной, Кастиэль замечает полное отсутствие какой-либо системы. Пропагандистские листовки, письма, газетные статьи и журналы разбросаны так, что ориентироваться в них может только Анна.
Обычно Кастиэль и слова бы не сказал — в конце концов, это коллекция сестры, — но Анна говорит:
— Я знаю этот взгляд. Впредь делай, что хочешь. Я не собиралась складировать это барахло, оно само как-то... скопилось.
Какое-то время они сидят вместе — Кастиэль разбирает газеты, а Анна свои письма и рассказывает ему о своей деятельности. По ее словам, таких, как они, полно по всему Континенту, многие после разрушения Стены построили здесь новую жизнь. Анна — а теперь и Кастиэль — единственные в Рексфорде, но у нее есть телефонная книга, которая своей толщиной посрамила бы любую диссертацию Кастиэля.
— Большинство живут вдоль побережья, — говорит Анна, — но те, кто смог, ушли вглубь страны, как только начались бои. Я связываюсь с контрольными пунктами, проверяя, все ли в порядке, и по возможности направляю их в безопасные дома.
— А как связаться с теми, кто у себя дома? — спрашивает Кастиэль.
— Это самое сложное. Телефонных и телеграфных линий осталось очень мало, так что представь, какая за них идет борьба. Я помогаю собирать сообщения по регионам, чтобы можно было отправить их скопом, минуя загруженность часа пик.
Кастиэль фыркает себе под нос.
— А я думал, ты помогаешь людям сокращать очереди.
— Помогаю, — признается Анна. — Но только на крайний случай.
Интерес Анны к Илчестерскому конфликту распространяется и на гуманитарный аспект. Она не любит ни Майкла, ни Люцифера — ей все равно, кто одержит верх. Она главным образом отслеживает запретные зоны, а также свободные и перекрытые дороги, поскольку это касается людей, чьи судьбы ей небезразличны.
— Неважно, кто победит, — разочарованно вздыхает Анна. — Скорей бы они закончили и ушли.
— Это важно тем, кто остался дома, — отвечает Кастиэль. — Мы не знаем, каким королем будет Люцифер. Может, лучше Майкла, а может, и хуже. Одно я знаю точно — это определенно заново дестабилизирует Королевство.
— А оно когда-нибудь было стабильным? Даже с Майклом во главе?
— Он деятельный тиран. Стабильность — в его интересах.
— Тогда Королевству, вероятно, нужны перемены, — говорит Анна. — Стену воздвигли для того, чтобы не допустить влияния Континента, но она лишь удержала гниль внутри.
— Можно подумать, в Республике нет гнили, — резко говорит Кастиэль. — Это местные дали Люциферу новую силовую базу. Мы все затронуты и все виновны.
Анна пристально глядит на него. Хмурится, открывает, а затем снова закрывает рот и качает головой.
— Ладно. Очевидно, это больная тема для нас обоих, поэтому... возможно, нам следует избегать разговоров о вине.
— Тебе не нравится этот спор? — спрашивает Кастиэль, лишь отчасти поддразнивая ее.
— Думаю, я забыла, насколько отгородилась от... дома. Только вот его уже давно нет, правда? — Анна смотрит на письма в своих руках, и Кастиэль замечает, что сверху — его собственное, почерк очень узнаваем. — Я так давно живу здесь, но в глубине души считала Королевство чем-то вроде... Ну, не знаю, запасным аэродромом, что ли. То есть, не выйдет здесь, тогда вернусь туда. Но этому уже не бывать, да?
— Ты обрела новые корни, — соглашается Кастиэль. — И Королевство, которое ты помнишь, уже не то, что прежде.
Анна медленно кивает.
— Я не знаю, грустить мне или чувствовать облегчение.
— Думаю, и то, и другое, — Кастиэль протягивает руку и нежно сжимает плечо Анны. — Но у тебя все еще есть я.
— Ты не обратился ко мне за помощью, — Анна, кажется, удивлена, что произнесла это вслух, и неуверенно смотрит на Кастиэля. — Хотя, вряд ли ты бы сделал это, когда Майкл приказал тебе вступить в брак ради его цели. Но когда до меня дошли слухи, я сочла, что это ошибка или речь о другом Кастиэле. Думала, будь это ты, то рассказал бы мне.
— Все произошло так быстро, — это плохая отговорка, и Кастиэль морщится. — Я не хотел тебя беспокоить.
— Ты не можешь так думать, — говорит Анна. — Я хочу беспокоиться о тебе так же сильно, как и ты обо мне. Ясно тебе?
Кастиэля согревает радостная благодарность. Слова Анны звучат мягко, но взгляд ее полон ярости, и Кастиэль так скучал по этому. Невероятно скучал. Письма — это, конечно, хорошо, но недостаточно. Его сестра рядом, и хотя после расставания они оба изменились, реальность лучше любых воспоминаний, которые Кастиэль носил в себе.
— Прости, — говорит он. — Я должен был тебе сказать. Тогда мое молчание казалось правильным, но сейчас причины кажутся такими неубедительными. Я верил, что справлюсь сам.
— Конечно, ты мог бы это сделать. Но тебе не нужно было справляться со всем в одиночку.
— Верно, — Кастиэль тихо смеется. — Мне было интересно, как ты отреагируешь на эту новость. Я представлял, как ты штурмом берешь храм в день свадьбы.
Анна смеется.
— Только не на самой свадьбе. Прямо перед нею. Может быть, даже утром — пробралась бы в твою комнату и умыкнула тебя.
— О, нет, ты не можешь проделать тот трюк с багажником дважды.
— Боже! — Анна закрывает лицо руками, смеясь над воспоминаниями детства. — Поверить не могу, что сделала это с тобой. Ты же мог задохнуться!
— Я тогда был совсем мал. Воздуха хватало.
— Просто чудо, что Захария с таким снисхождением относился к нашим побегам. Мы были ужасными детьми.
— Мы имели на это полное право, — Кастиэль закрывает глаза, когда Анна проводит пальцами по его щеке. — Может, я не просил помощи, потому что не хотел, чтобы ты меня спасала. Я принял решение короля, как достойную судьбу, учитывая все обстоятельства.
Анна уклончиво хмыкает.
— Если бы я добралась до тебя утром в день свадьбы, ты бы поехал со мной?
— Конечно, нет.
— Конечно, нет? Ничего себе, — бормочет Анна.
— Слишком серьезные последствия, — при виде удивленного выражения лица Анны Кастиэль пожимает плечами. — Хватало и Сэма, который сбежал и бросил свою семью в беде. Я не виню его, и неважно, повлияли ли на него те, кто хотел подорвать Альянс, однако волну это подняло. Мне легче было остаться.
— В то время, — осторожно добавляет Анна.
Кастиэль задумывается на мгновение, а затем кивает.
— Да, пожалуй. Те, кто хотел использовать брак в своих целях, все равно бы это сделали, независимо от нашего с Сэмом решения.
— Майклу и не нужно было, чтобы брак состоялся. Случись это — он бы нашел ему применение, а нет — использовал неудачу как предлог. — Анна вздыхает. — Но я все равно хотела бы присутствовать на церемонии. Просто, чтобы быть рядом с тобой.
— Я бы тоже этого хотел, будь это по-настоящему. Я имею в виду,— Кастиэль слегка кашляет, — если бы я женился по собственному желанию.
— Но ты опередил меня в свадебном проходе! — Анна смеется и легонько хлопает его по руке, заставляя Кастиэля закатить глаза. — Ты сам сказал, что в жизни не сделаешь того, чего я не делала.
— Я никогда этого не говорил, — протестует Кастиэль.
— Еще как говорил! Можно подумать, я когда-нибудь это забуду. Тебе было тринадцать, ты злился и обижался, что я пересекла Ледяной Рог в одиночку, помнишь? Но посмотри на себя сейчас. — Анна цокает языком. — Теперь ты совсем взрослый.
Кастиэль морщится.
— А раньше не был?
— Ты же знаешь, что я до сих пор вижу тебя тем пухленьким, лохматым малышом...
— В этой стране и так уже идет война, Анна, — говорит Кастиэль. — Давай не будем начинать новую.
Анна фыркает.
— Ах, вот оно как.
В бумажных закромах Анны слишком много всего. Кастиэлю хочется выбросить половину, но он не знает, что из этого важно для Анны, а что нет. Есть куча статей о растущем конфликте, и очень забавно наблюдать, как меняется тон сообщений, когда журналисты больше не могут отрицать реальность происходящего.
Кастиэль берет еще одну пачку, и там с разворота на него смотрит его собственное лицо. После нескольких недель инстинктивного отворачивания от подобных образов Кастиэль сознательно подавляет в себе этот импульс — берет газету и внимательно изучает ее.
Он никогда раньше не видел этого снимка. Это они с Дином во время второго интервью в лагере Илчестера. На них парадные костюмы, они держатся за руки, и за спинами развернуты семейные знамена. Кастиэль не сразу вспоминает, что неплохо бы прочесть заголовок: «Эксклюзивное интервью с золотой парой». И ему потребовалось еще больше времени, чтобы взглянуть на улыбающееся лицо Дина.
Поворотный момент. На следующий день все рухнуло, но тогда иллюзия мира и контроля еще никуда не делась. Тогда в последний раз люди могли наслаждаться сплетнями о паре, о существовании которой даже не знали всего месяц назад.
— Я начала собирать это, как только ты начал появляться в газетах, — говорит Анна. — Можешь не смотреть, если тебе неприятно.
— Да, мне неприятно — соглашается Кастиэль. — Я не знаю, кто это. И не вижу себя в этом человеке.
— Потому, что это не ты.
— Я знаю, — это не он, так же, как тот, кто рядом — не Дин. Сквозь краску виднеется лишь крошечный кусочек того, кто они есть на самом деле. Прошло несколько недель, а он все еще не пришел в себя из-за того, как ошибался.
Кастиэль должен сказать что-то еще, но не может. Теперь это уже неважно. Анна возвращается к разбору своих писем и комкает несколько ненужных. Кастиэль берет газету с их с Дином лицами и засовывает ее под стопку, тем самым открывая журнал с фотографиями свадебного приема.
Мельком просмотрев всю стопку, он понимает, что эта тема в ней — основная. Кастиэль делает глубокий вдох и решает, что глупо оттягивать неизбежное, и углубляется в чтение.
* * *
Деятельность Анны по оказанию помощи зависит от отношений, которые она построила. Кастиэль не может вмешиваться напрямую, поскольку у него нет доступа к тайному источнику Анны, зато он может собирать, организовывать и содействовать. Анна — это проводник, организующий безопасный проход для людей и сообщений, она же отслеживает множество потоков и жонглирует плавающими расписаниями. Всю следующую неделю Кастиэль просыпается очень рано и не засиживается на работе — все свое время отдавая Анне с ее двухсторонней связью. Он помогает расшифровывать сообщения и принимать решения. Однажды он обеспечивает Анне алиби на работе, когда ей пришлось совершить однодневную поездку в порт ради посылки для одного из ее друзей.
Кроме того, следующую неделю Кастиэль закрепляет радиоволну Дина. Во время вечерней смены в «Автозаправке и сопутствующих товарах» он в одно и то же время настраивает ее на радиоприемнике Норы. Каждая передача длится менее получаса, но, как и в первой, Дин на полную использует это время — быстро и кратко передает факты, предположения и советы.
Кастиэль не всегда может прослушать всю передачу, потому что в магазине бывают клиенты, и он не знает, опасно ли настолько открыто транслировать такую бунтарскую передачу. Тем не менее, он слышит достаточно, чтобы понять — боевые действия застопорились, потому что Люцифер пробует новую тактику призыва к прекращению огня и стыдит Майкла, заставляя того отступить. Новость означает, что Анна может открыть больше линий связи для тех, кто хочет отправлять сообщения через границу, и это хорошо.
Следить за трансляциями Дина становится легче, когда Анна добывает Кастиэлю подержанный плеер. У него не такой хороший прием, как у радиоприемников Норы и Анны, зато есть записывающий механизм, и Кастиэль может оставить плеер за стойкой, где прием лучше всего, записать трансляцию и прослушать позже. Кастиэль даже использует свою скидку для сотрудников, покупая для этой цели чистые кассеты.
А вот Анна с подозрением относится к трансляции. Слушает, пока Кастиэль на работе, и обсуждает с ним позже, но в основном ее очень смущает то, что эта передача вообще существует. Хотя она подтверждает верность некоторых сообщенных фактов, наверняка такой канал бы давным-давно закрыли?
Во вторник у Кастиэля выходной, и он присоединяется к Анне — та слушает ночной эфир. Это их первое совместное прослушивание, и по этому случаю они запасаются горячими напитками и устраиваются на диване, с блокнотами в руках, ожидая начала.
— Я просто не понимаю, — говорит Анна. — Подпольные станции — это одно. Они, может, и поднимают моральный дух и делятся рок-музыкой, но тут же речь не о духе. Это... ну, измена.
— Я подозреваю, что здесь измена — совсем не то, что у нас дома, — говорит Кастиэль. — И у Совета сейчас целый ряд других важных задач. Сомневаюсь, что у них было бы время на расследование и закрытие какой-то станции.
Особенно, когда местные Дома раскалываются, а Совет с трудом принимает единые решения.
— Им не нужно отключать ее, просто ограничить диапазон. И у нас с тобой разные мнения о важности задач. Будь я на месте Харвелл и какой-то умник позорил бы меня перед всей нацией, это стало бы первоочередной задачей.
— Разве он подрывает ее авторитет? — спрашивает Кастиэль. — Он и слова не сказал о... О, началось.
Из динамиков раздается треск, и оба выжидающе поворачиваются к нему. Трансляция всегда начинается одинаково — гудок, слабый шелест, а затем первые слова передачи.
Как всегда, при звуке голоса Дина у Кастиэля перехватывает дыхание. Сегодня он начинает со слов: «Мы в эфире и в порядке, привет всем». Знакомый низкий протяжный голос, теплый, но немного хрипловатый — по мере разговора он все больше будет смягчаться, — и Кастиэль готов поклясться, что чувствует призрачное прикосновение к своей коже, словно Дин рядом, берет его за руку и тянет за собой.
Это просто голос по радио, но в каком-то смысле Кастиэль приглашает Дина сюда, в этот дом. Это кажется правильным.
«Итак, сегодня у нас тихая ночь для всех, у кого есть свои взлеты и падения. С другой стороны, начиная с полудня, официально объявлено перемирие на три дня. М окончательно принял решение, и ходят слухи, что Л просит о переговорах. Наш славный спикер действительно созвал Совет для голосования, но, к сожалению, кворума не набралось, так что будет второе заседание, и пока ни слова о том, когда именно. Не такая уж верхушка подтвердила, что с севера приближается второй флот М. Официально заявляют, что они охраняют границы, но мы-то знаем, что это подкрепление, верно? Не цитируйте меня, я просто чувак с микрофоном».
Анна тихо шипит сквозь зубы. Новые корабли — это больше войск, значит, сражение может затянуться или Майкл попытается захватить еще больше городов. Люцифер с этим не согласится, но трудно сказать, какие ресурсы у него есть для ответного удара.
«...И вдоль ЕА замечена автоколонна с эмблемами пчелы. Мы не знаем, что это, но пока все ведут себя хорошо и уже восемь часов держат кулаки под задницами. Дружеский совет — помните, это перемирие не постоянное. Пользуйтесь, пока можете, но при долгосрочных действиях или перемещениях учитывайте, что кто угодно с обеих сторон может нарушить его в любой момент. Сейчас проще получить доступ к...»
Некоторые термины Дина Кастиэль не понимает, поэтому записывает их, чтобы позже спросить Анну. Но та строчит еще активнее, чем Кастиэль. Она хмурится и прикусывает нижнюю губу. При официальном прекращении огня появится больше желающих проскочить, некоторые, вероятно, даже захотят вернуться домой, что будет невозможным, если Майкл устроит морскую блокаду.
Кастиэль рад, что Дин продолжает говорить спокойно и уверенно. Он говорит не так громко, как обычно, но и это не просто разговор. Совсем другой вид исполнения, который требует абсолютно другого вида честности. И пускай в его словах скользят разочарование и сарказм, они совсем не пораженческие. Дин вещает, потому что все еще надеется и хочет разделить свою надежду с другими.
«К слову, такие ситуации выявляют лучшее и худшее в каждом из нас. Знаю, говорят, что когда на кону высокие ставки, на свет вылезает наша истинная суть, и, возможно, это правда, но ведь не вся, понимаете? Когда кто-то, неважно, кто, чувствует себя загнанным в угол, он не может мыслить здраво. И тогда срывается и атакует. Люди уже страдают, так что громоздить боль на боль вряд ли кому-то поможет. У нас есть три дня — хорошо, два и три четверти — чтобы разобраться в завалах, поэтому воспользуйтесь этим шансом, чтобы связаться друг с другом. Все еще может измениться в мгновение ока».
Ах вот как. Будь Дин здесь, Кастиэль напомнил бы, что сам он не всегда следует собственным советам. Дин закатил бы глаза и огрызнулся, а Кастиэль отчитал бы его, и Дин добродушно принял упреки. Кастиэль надеется, что где бы он ни был, так и будет. У Дина явно дела идут лучше, чем раньше — его радиопередача означает, что у него есть друзья, которые поддерживают и доверяют ему. Кастиэль радуется и чувствует облегчение.
«Мне повезло больше, чем другим. Я знаю это и очень благодарен. Но, как и у всех, у меня есть незаконченные дела, которые, увы, шанса завершить не будет. Мне есть перед кем извиниться и кого благодарить. Прошлое теперь уже не важно. Повторяю, когда тебя загоняют в угол, можно ошибиться, но только если думать сгоряча, а такое меня вообще не радует».
Кастиэль вздрагивает от неожиданности. Дин говорит о Сэме. Он просит Сэма вернуться к нему.
«Ладно, я предупреждал, что сегодня вечер будет тихим! А если серьезно, максимально используйте эту передышку, но не считайте, что раз перемирие, можно спокойно возвращаться на побережье. Говард Лайн все еще закрыт, как и горячие точки. Связь, вероятно, немного улучшилась, но не стоит верить мне на слово, по-настоящему мы узнаем все лишь завтра на рассвете. А сегодня я собираюсь выпить пива, и вы можете составить мне компанию. С вами был ваш дружелюбный сосед-разнорабочий».
Звучит гудок окончания передачи, а затем помехи. Анна выключает радио, и Кастиэль запоздало вспоминает, что ему нужно дотянуться до подоконника, чтобы взять плеер и остановить запись.
— Это другое дело, — произносит Анна.
— Люцифер тянет время, — говорит Кастиэль. — Он знает, что Майкл никогда не позволит Совету решать ситуацию, ведь это значит подчиниться чьей-то власти, а не вершить ее самому.
— Но Люциферу опасно медлить, потому что Майкл запросто может вызвать подкрепление.
Кастиэль задумчиво кивает.
— У Люцифера может быть более хитрый план. Кроме того, мы до сих пор не знаем ситуацию на островах. Я уверена, что Рафаэль — впечатляющий регент и в состоянии заменить Майкла, пока тот в отъезде, но мне интересно, все ли там так уж дружно выступают в поддержку дела короля. У Люцифера должны быть последователи. Как минимум, шпионы.
— Жаль, что у этого парня, — Анна показывает на приемник, — нет связей по ту сторону границы. Он мог бы распахнуть ее настежь.
Кастиэль хмурится от тона Анны.
— О чем это ты?
— Ну, он выкладывает информацию довольно высокого уровня. Откуда он знает о сборе Совета? Даже если он охотник, это все равно не объясняет знание некоторых вещей. Конечно, у них достаточно глаз, чтобы отслеживать передвижения Майкла и Люцифера, но он говорит о связях и расколах среди Домов. Не будь он связан с ними напрямую, то и понятия не имел бы, что там происходит.
— Он изобретателен, — говорит Кастиэль. — Возможно, он... из высокопоставленных охотников.
— Или же глашатай, — говорит Анна. — Думаю, ему не стоит особо верить.
— Хочешь сказать, что эта передача под патронатом Совета?
— Не знаю, — Анна пожимает плечами. — Они любят дезинформировать, но это не похоже на их обычные методы.
Кастиэль не представляет, чтобы Дина использовали для чего-то подобного. Вряд ли после всего, что он пережил, да еще и при всей анонимности этой передачи.
— Эта информация слишком конкретна и важна для пропаганды.
— Да, и ты не подвергаешь ее сомнению, — Анна слегка наклоняет голову, словно только сейчас поняла. — Ты практически принимаешь ее, как должное.
— Нет, не принимаю — оправдывается Кастиэль.
— Что ты там писал? — Анна наклоняется к нему, и Кастиэль быстро закрывает свой блокнот. — Дай сюда, — она хватает край его блокнота и поворачивает к себе.
— Ничего особенного, — Кастиэль не ерзает, потому что тогда появятся новые вопросы. Достаточно того, что Анна удивленно и несколько смущенно приподнимает брови — слева на листе несколько тезисов, а справа — небольшой набросок стоящего радиоприемника.
— Это не мое радио.
— Да, — Кастиэль снова прижимает к себе блокнот. — Я рисую, когда думаю, ты же знаешь.
— М-м-м, — нейтрально говорит Анна. — О, мне нужно позвонить.
— Конечно, — Кастиэль ждет, пока Анна выйдет из комнаты, а затем смотрит на свой рисунок.
Он просто рассеянно что-то чиркал, однако каким-то образом прямоугольник превратился в радиоприемник из Дома Джошуа, с изогнутой рамой и линией ручек у основания. С его помощью Дин пытался обучить Кастиэля музыке. Оно же фоном работало в те неспешные послеполуденные часы, когда они читали и писали письма.
Кастиэль твердит себе, что вспоминать о таких временах с нежностью — нормально. Он не идеализирует воспоминания и прекрасно помнит всю неловкость и замкнутость той ситуации. В то время они не могли быть абсолютно честными друг с другом, и Кастиэль не хотел бы возвращаться к этому, какими бы замечательными не были хорошие стороны.
Подавив очередной вздох, Кастиэль берет свой плеер и перематывает кассету.
* * *
Перемирие длится целых три дня, а затем Эллен удается начать непрямые переговоры между королевскими братьями. Анна удивлена не меньше Кастиэля, зато никто не удивляется одному из требований Майкла — Совет должен помочь ему захватить Люцифера, или же король применит силу и сам будет ловить своего брата. Кастиэль мельком думает, уж не сговорились ли Майкл и Люцифер — у первого практически есть оправдание для полномасштабного вторжения, — однако тут же отбрасывает эту мысль, вспомнив, что Майкл слишком самодоволен, чтобы просить хоть какой-то помощи у своего брата.
Газеты и радиостанции сообщают, что Совету удалось начать переговоры между королем и его изгнанным братом, но они забывают упомянуть то, что сказал Дин: отказ Майкла от первоначальных условий Совета и заявление двух его членов о безумии Майкла, а также об их желании принять сторону Люцифера, чтобы изгнать короля из Республики. Так или иначе, Люцифер вообще не делает никаких заявлений.
В это время Анна продуктивно работает, а Кастиэль помогает. Они отправляют сообщения и переводят заблокированные средства из-за границы, а однажды даже тайком протаскивают одну из подруг Анны, которая искала своего любимого, через Рексфорд на север. Друг Анны, Хаэль, несмотря на маскировку, узнает Кастиэля, но обещает сохранить тайну. Кастиэль даже посылает Бальтазару письмо, уверяя его, что с ним все в порядке. Гарантии, что письмо дойдет до адресата, нет, но попробовать стоит.
Несмотря на все это, Кастиэль по-прежнему работает в «Автозаправке и сопутствующих товарах» и записывает вечерние передачи Дина. Совсем скоро записей хватит для целой кипы кассет, которую он надежно прячет среди своих немногочисленных вещей в гостевой комнате Анны.
* * *
Раз спустя столько времени конфликт так и не урегулирован, неудивительно, что система нормирования в масштабах всей страны поднялась на ступеньку выше. Кастиэль приходит на работу на следующий день после объявления рано утром и помогает Норе с реорганизацией и переназначением скоропортящихся продуктов в контрольном списке.
— Все не так плохо, — говорит ему Нора. — Мы пока за пределами третьей зоны, поэтому не сильно пострадали. У тебя есть список?
Кастиэль кивает. Тщательно проверив расположение товаров, он с надеждой смотрит на Нору.
— Да, — говорит та и тихо смеется, — можешь слушать свою музыку во время работы.
Кастиэль приподнимает колпак в знак признательности, а затем направляется к проходам магазина. В целом работы не слишком много, значит, можно не торопиться и начать с раздела хлопьев и печенья. Там Кастиэль осторожно надевает наушники, нажимает кнопку воспроизведения на плеере, прикрепленном к поясу, и берет инвентарный список товаров.
«Да, мы в эфире, — доносится голос Дина через губчатые наушники,— так что, готовьтесь, вот вам крохи информации — Л наконец-то пожаловал со списком вежливых просьб — вежливых для данной ситуации, хотя судите сами...»
Кастиэль знает — он ужасный человек. Нора думает, что он слушает музыку, когда выполняет задания, не требующие общения напрямую, и Кастиэль не испытывает желания поправлять ее.
«...Это королевский иск, часть вторая: ускорение, вот только тут у нас какие-то бессмысленные перестановки. Л судится за первоначальную волю их с М покойного королевского папаши, утверждая, что в упомянутом завещании не было ни слова о том, что Л исключен из линии наследования. Главный аргумент в том, что, хотя его изгнали, по-настоящему, ничто не мешает ему занять трон. Уверен, вам интересно — постойте-ка, даже если Л лишен наследования, разве М все же не старше его? Итак, дети, вот мы и добрались до лакомого кусочка, все на месте? Надеюсь, да, ведь в сегодняшней серии мыльной оперы Л утверждает, что М родился вне брака, и старый король так и не издал закон, который легализовал бы положение М как наследника...»
Если честно, Кастиэль злоупотребляет своей скидкой для сотрудников, горстями скупая батарейки для своего плеера. Поначалу Кастиэль говорит себе, что только переслушивая эти записи, сможет уловить детали и по-нормальному проверить факты, но это хлипкая ложь.
Каждый вечер Дин выходит в эфир и говорит о важных, деликатных темах, которые затрагивают людей по всей стране. А что делает Кастиэль? Он эгоистично отделяет контекст и наслаждается тихой гаванью, которой стал для него голос Дина.
Да, Кастиэль ужасен. Самое страшное — он любит перематывать некоторые моменты, например, несколько дней назад Дин зачитывал список условий Майкла и споткнулся на слове «...оправдано праведностью короны и ее святым имте... импе... императивом! Клянусь, я умею говорить, стойте, нет, не в части...», — а затем рассмеялся над самим собой. От этого звука у Кастиэля мурашки побежали по рукам.
Кастиэль лепит наклейки на коробки с хлопьями и проверяет их ценники, но за голосом в ушах он почти представляет себе, что Дин стоит у него за спиной и болтает о том о сем, ссылаясь на информацию, о которой Кастиэль понятия не имеет, а затем небрежно упоминает что-то нелепое, чтобы проверить, слушает ли вообще его Кастиэль.
Но Дин в ушах Кастиэля не рассказывает о себе и не шутит. Это вчерашний выпуск, где он говорит об очень серьезной ситуации, которая необратимо может изменить их жизнь. Новая тактика Люцифера атаковать законом застала Майкла врасплох, и в таком состоянии тот может непредсказуемо наброситься. Кое-какие факты, которые, по словам Дина, утверждает Люцифер, интересны и потенциально нестабильны, и Кастиэль мысленно уже составил себе список литературы, которую позже попытается найти в библиотеке Рексфорда. Вот и использует свой новенький абонемент.
Но Кастиэль уже дважды слушал этот выпуск. Один раз с Анной, после чего они обсудили возможные последствия, и еще раз вчера перед сном. Ему совсем не обязательно опять его слушать, как и вообще всю коллекцию кассет.
Кастиэль знает, что неоправданно благоговеет перед каждой передачей, но ничего не может с собой поделать. Его теперешнее существование — временно, он — гость в доме своей сестры и бездомный, затаивший дыхание. Всю его жизнь до прибытия в Рексфорд пришлось насильственно вычеркнуть, и даже нынешнее отражение Кастиэля в зеркале — не его собственное. Желание сохранить что-то для себя — естественно.
У Кастиэля есть Анна — она видит его таким, какой он есть. У него есть голос Дина, который напоминает ему о том, как он жил и что делал. Конечно, Кастиэль может взять старые газеты и журналы в тайнике Анны, пестрящими их с Дином лицами, но голос... не настолько замаран. Если Кастиэль лежит в постели и, закрыв глаза, слушает записи, то кажется, что Дин разговаривает с ним, и только с ним. Кастиэль наслаждается этой иллюзией.
Не стоит забывать и о том, что вещание в любой момент может прекратиться. И Кастиэль никогда не увидит Дина, поэтому каждая передача может стать последней весточкой о нем.
Когда Кастиэль заканчивает работать с полками, в плеере проигрывается уже другая кассета, с более ранней передачей. Звук немного отличается тонким эхом, и Кастиэль подозревает, что студия Дина мобильна.
Сейчас он говорит: «Серебро, как правило, лучший выбор, но не все оно чистое, даже если ослепляет блеском. Оно бывает разных сортов, так что если у вас серебряный оберег или предметы домашнего обихода, которые вы захотите превратить в оружие, неплохо бы отнести их на проверку эксперту».
Кастиэль жалеет лишь, что не может быть максимально полезным. Если бы он лично видел перехваченные материалы, то мог бы лучше объяснить действия Люцифера и Майкла. Конечно, насколько Кастиэль знает, в лагере Дина есть свои помощники, но Кастиэль подошел бы лучше. Он сказал бы ему, что у Люцифера уже должен быть доступ к завещанию его отца, значит, при дворе Михаила есть шпионы, которые ведут подрывную деятельность. Для начала.
Взгляд на часы подтверждает, что пришло время открывать магазин. Кастиэль останавливает запись и собирается вернуться к Норе, но тут его левую руку пронзает боль.
Кастиэль с грохотом роняет планшет.
Боль — внезапная резкая пульсация, от которой сводит зубы, магическая обратная реакция встряхивает и блокирует мышцы его руки. Кастиэль резко сворачивает в проход, его плечо опасно касается ближайшей полки до того, как он успевает выпрямиться. Жестяные банки на полке зловеще дребезжат за спиной.
Левая рука — это брачная татуировка. Кастиэль хватается за рукав и шипит от боли, когда пальцы касаются нежной кожи, задирая ткань до локтя. Кастиэль быстро моргает, желая прогнать белые пятна в глазах, чтоб им провалиться.
Темные линии татуировки в основном на месте, но там, где они вились непрерывно, теперь прерывается четким прямоугольником неокрашенной кожи, размером с визитную карточку, на внешней стороне предплечья. Кожа красная, слегка припухшая и заметно чистая от чернил.
— Ох, — выдыхает Кастиэль. С Дином что-то случилось. Его пытают? Да кто же вообще пытает, уничтожая брачную татуировку? Нет, Кастиэль просто туго соображает, ведь никто не может уничтожить связь без воли женатого человека. Обычная травма руки не сотрет часть татуировки, словно ее и не было.
Кастиэль дотрагивается до пятна, шипя от болезненной чувствительности кожи. Прямоугольник слишком аккуратен, чтобы быть случайным, значит, он нанесен специально.
Дин стирает татуировку.
Если Кастиэль хорошенько присмотрится, возможно, увидит, какая часть татуировки исчезнет следующей. В груди пустота, в горле пересохло, но это его проблема. Дин может делать все, что захочет. Это его тело, его жизнь. Кастиэль — всего лишь очевидец.
За спиной Кастиэля раздается шорох.
— Стив, что случилось?
Кастиэль подпрыгивает. Он резко поправляет рукав, но не успевает спрятаться от взгляда Норы, которая отслеживает движение и замечает край татуировки до того, как ее скрывает рукав.
— О, — тихо и удивленно произносит Нора. — Ох, мне очень жаль.
Кастиэль быстро качает головой. Похоже, застегнуть манжету у него пока не выйдет, поэтому он сдается и поднимает свои упавший планшет и ручку.
— Стив, все в порядке, — Нора берет у него планшет. У нее доброе лицо, слишком доброе. — Иди домой, возьми выходной. Лайла скоро придет, а я тут и сама справляюсь.
— Я в порядке, — шипит Кастиэль. — Это не повод.
— Стив, — Нора дотрагивается до его плеча, и Кастиэль вспоминает, что она прекрасный человек и его начальник, и нехорошо грубо отталкивать ее. — Идем.
Нора мягко, но решительно уводит его от стеллажей. Кастиэль идет, поскольку еще не решил, что делать дальше, кроме как сжимать предплечье и готовиться терпеть боль, которая отчего-то так и не возвращается.
В конце концов, Кастиэль понимает, что Нора подвела его к стойке, усадила на табурет и сунула в руки только что приготовленный молочный коктейль. С вишневым вкусом — она заметила, что в перерывах он именно его и пьет.
— Я справлюсь с магазином и без тебя, — говорит Нора. — Если тебе нужно идти...
— Мне больше некуда идти, только сюда, — говорит Кастиэль. — Если он хочет избавиться от... Это не мое дело.
Кастиэль не смотрит на Нору, но ему кажется, что она хмурится.
— Конечно, это твое дело, половина вашего брака — твоя.
Нора, конечно, ошибается. Этот брак принадлежит не только им с Дином, но и их странам, а также всем, кто устроил его. Теперь необходимость в нем отпала, ведь мир движется непредсказуемыми и опасными путями. На самом деле и правда разумнее полностью уничтожить брачную татуировку, ведь она уже неактуальна. Кастиэль и не знает, почему сам не додумался до этого.
— Он не настоящий, — говорит Кастиэль. Едва он произносит эти слова, в голове вспыхивает воспоминание — то же самое он сказал Дину, и тот огрызнулся в ответ: «Это не по-настоящему? Слова, которые мы сказали, не были настоящими?» Кастиэль прочищает горло и поправляется: — Я имею в виду, все началось не так, как надо. Мы поженились не как обычные пары, так что... В один прекрасный день это должно было закончиться.
— Но почему? — спрашивает Нора.
Кастиэль смотрит на нее, а та, прислонившись к стойке, наблюдает за ним. Ее спокойный и терпеливый взгляд необъяснимо заставляет Кастиэля чувствовать себя ребенком, хотя он взрослый мужчина, который изо всех сил старается не расстраиваться из-за того, что Дин сделал то, что должен был сделать несколько недель — даже месяцев — назад.
— Это сложно объяснить.
— Вы плохо расстались?
Вопрос заставил Кастиэля мысленно вернуться к их последнему поцелую — Дин опирался о машину, слегка наклоняясь, и не сопротивлялся, когда Кастиэль притянул его к себе, а затем — клятвенное согласие в глазах Дина. Но прошло несколько недель, и с тех пор многое изменилось. Дин, наверное, уже забыл о тех своих словах. Ничего страшного, ведь Кастиэль достаточно помнит за них обоих. Что вообще имел в виду Дин?
— Значит, ты все еще любишь его, — тихо говорит Нора.
— Это неважно, — говорит Кастиэль. — Нам вообще не нужно было жениться. Нас вынудили наши семьи.
— Если что-то начинается с плохого, вовсе не значит, что в будущем нельзя превратить это во что-то хорошее, — Нора мягко улыбается. — Анна наверняка говорила тебе, что я никогда не хотела такой жизни для Тани. Мне казалось, я и так все знаю, но нет, и тогда пришлось учиться на горьком опыте... А моя дочь не получила того, что могла. Я всегда буду оглядываться на определенные моменты своей жизни с сожалением, но при этом я все же сделала что-то хорошее.
— Это другое дело, — говорит Кастиэль. — Ты храбрая и самоотверженная.
Нора тихо смеется.
— Нет, не совсем. Полагаю, со стороны, может, все так и выглядит, но поверь мне, совсем нет. В основном во мне бушуют сомнения, разочарование и ненависть к себе... и попытки найти силы, чтобы продолжать давить на газ.
Кастиэль смотрит на свой стакан с молочным коктейлем, с боков которого капает конденсат. Можно и выпить, зачем зря переводить продукт. Попивая коктейль, он осознает, что в руке больше не чувствуется изменений и боли. Он сгибает левую руку.
— Все остановилось, — говорит Кастиэль.
— Может, он и не хочет уничтожать татуировку, — предположила Нора.
— Бессмысленно. Удаление было очень чистым, случайно такое не происходит. Разве что... — Кастиэль пытается представить себя на месте Дина после нескольких недель отсутствия контакта и, вероятно, принятия того, что его может и не быть. — Разве что он пытается получить мое согласие.
Нора вздрагивает.
— Твое согласие?
— Может, это его уведомление о желании полного развода, — говорит Кастиэль. — И теперь он ждет моего ответа. Если я соглашусь, то сам удалю еще один фрагмент, тогда он поймет, что делать дальше.
— Но ведь ему не нужно твое разрешение? Если бы он захотел, мог бы просто убрать все одним махом.
Чем больше Кастиэль думает об этом, тем больше в этом смысла. Нетрудно понять дискомфорт Дина от связи, но, независимо от его собственных чувств, он не решился бы в одностороннем порядке полностью удалить татуировку, хотя бы из уважения к их дружбе.
— Д... Иногда он чувствует себя виноватым, добиваясь того, чего действительно хочет. Он колеблется.
— А чего хочешь ты? — спрашивает Нора.
Кастиэль морщится.
— Это вполне законный вопрос. Чего ты хочешь?
— Я хочу, чтобы все это закончилось, — говорит Кастиэль. — Хочу прекращения борьбы, хочу, чтобы каждый мог вернуться домой к своим близким.
Он хочет, чтобы Майкл и Люцифер перестали быть эгоистичными детьми. Он хочет, чтобы Анна могла вернуться в родную страну и свободно исследовать ее, не опасаясь репрессий.
— Это твои желания для всех, — говорит Нора. — Очень мило. Но чего ты хочешь для себя?
Кастиэль хочет сбрить эту дурацкую бороду и подстричься. Он хочет вернуться в свою квартиру и спасти то, что осталось. Он хочет снова увидеть Дина.
— Я снова хочу увидеть его, — говорит Кастиэль. — И удостовериться... кое в чем.
— Ну вот и все.
— Но не могу... не сейчас.
— Да уж, но когда-нибудь, — Нора с надеждой вскидывает голову, словно это действительно так просто. — Но разве нельзя однажды снова встретиться с ним?
— Да, можно, — неохотно соглашается Кастиэль. — Но я не знаю, захочет ли он меня видеть.
— Давай ты не будешь беспокоиться о том, чего он хочет, раз уж не знаешь наверняка. Может, лучше тебе подумать о собственных желаниях? Мы все с нетерпением ждем этого, и бог свидетель — многим это необходимо прямо сейчас.
Кастиэль не знает, что на это ответить, поэтому обхватывает губами коктейльную соломинку и делает большой глоток молочного коктейля. Нора закатывает глаза, но все же похлопывает его по плечу и возвращается за прилавок, чтобы продолжить работу. Кастиэлю не нужен выходной. Есть работа, и кто-то ее должен выполнять. Плеер на поясе Кастиэля кажется тяжелее, чем пять минут назад.
Может, Дин действительно забыл его. Ну, не как человека — вряд ли память у него настолько плоха, чтобы стереть недавнего знакомого, но, возможно, Дин забыл все... остальное. Может, он готов и хочет жить дальше, но не может этого сделать, оставаясь женатым. Кастиэль не хочет упрекать его за это.
Вот только Кастиэль вроде как в некотором смысле именно это и делает. Если он правильно угадал намерения Дина и тот действительно хочет обрубить все концы, можно же просто... сделать это. Пойти к жрецу за окончательным разводом, и это будет легко, словно разрезать потрепанную нить. Дину не нужно, чтобы Кастиэль подписывал его желание быть свободным.
Кастиэля утешает татуировка, потому что она — живое свидетельство того, что Дин жив и здоров. Он может обойтись и без нее, но, имея выбор, предпочел бы оставить. Конечно, смысл брачной татуировки совсем не в этом, она не просто способ на расстоянии следить за человеком, чьи мысли для него — загадка.
При желании Дин может полностью уничтожить связь. Кастиэль не против, но сам не сотрет ее.
— Возьми выходной, — говорит Нора, и ее голос вырывает Кастиэля из его мыслей. — Не заставляй меня прогонять тебя.
Кастиэль пытается впиться в нее взглядом, но выходит плохо.
— Ладно.
Можно пойти в библиотеку.
* * *
Несколько часов спустя Кастиэль, погрузившись в диафильмы старых республиканских газет, вспоминает об очередной трансляции. Он слушал Дина много ночей, и за все это время тот пропустил всего одну передачу — тогда его сменил незнакомый женский голос, уверявший слушателей, что с разнорабочим все в порядке, просто он кое-чем занят.
С момента утреннего пореза на татуировке больше не появляется ни следа. Кастиэль проверял примерно каждый час — никаких изменений. Маленький фрагмент очищенной кожи все еще розовый, но уже не опухший, так что Кастиэль может с любопытством ткнуть в него пальцем. Кажется, будто кто-то прижал печать к его руке, только вместо того, чтобы добавить, она, наоборот, отняла рисунок.
У Кастиэля было время привыкнуть к мысли потерять всю татуировку. Не останется ничего, кроме шрамов там, где Кастиэль резал кожу. Их хватит, чтобы запомнить этот эпизод — ведь это именно эпизод. Какое-то время он был женат, а потом — если Дин пойдет на это — окажется свободным. Он и так почти не женат.
Неплохо было бы просто увидеть Дина и услышать от него, что этого он и хочет. Хороший финал. Ведь больше всего расстраивает незнание.
Кастиэль очень скучает по Дину. Ну вот, он это признал. Он скучает и надеется, что хоть Дин не скучает по нему так же, иначе это паршиво. Конечно, именно светлая сторона Дина хочет полностью разорвать связь — может, у Кастиэля больше и не будет татуировки, зато он точно будет знать, что Дин свободен от этой ужасной и просто невыносимой тоски. Это не весело.
Нора спросила, плохо ли они расстались. Кастиэль не знал, отвечать ему да или нет. При расставании они не испытывали друг к другу открытой вражды — гнев Кастиэля испарился, а Дин проявил сочувствие и отпустил его. И с какими чувствами не вспоминал бы Кастиэль тот момент, он не понимает, почему Дин солгал. Это ничего бы не дало и никому не принесло пользы.
Эта глава их жизни, пускай и закрыта, однако по-прежнему кажется незавершенной — и Кастиэль чувствует себя таким же незавершенным.
Проходит время, Кастиэль наконец уходит из библиотеки и направляется домой к Анне. Он ловит себя на мысли, что не знает, ждет ли он сегодняшней трансляции или боится ее. Ему хочется знать, что с Дином все в порядке, но вдруг он получит и подтверждение чего-то... другого.
«Не будь дураком», — говорит себе Кастиэль. Он хочет этого. Хочет знать наверняка, потому что тогда появится определенность.
Анна удивляется появлению Кастиэля.
— Ты рано, — с подозрением говорит она.
— Да. Нора за хорошее поведение отпустила меня пораньше.
— Мило.
Ранний ужин — это нормально. Они вместе готовят, и Кастиэль рассказывает Анне о том, что удалось нарыть в библиотеке. Анна с интересом смотрит на него, потом раздумывает, не послать ли Бальтазару телеграмму, чтобы узнать, в какую сторону дует ветер на родине. Кастиэль так увлечен рассуждениями Анны, что запоздало замечает время — пора включить плеер, если он хочет записать трансляцию.
Анна поворачивает радиоприемник в сторону столовой, а затем жестом приглашает Кастиэля сесть рядом с ней.
— Ладно, так должно быть нормально!
Как только Кастиэль садится, в динамиках раздается треск и гудок.
«Сейчас вечер, и мы в эфире».
С Дином все в порядке. Он активен и в здравом уме. Это хорошо. Кастиэль тихо выдыхает, и, к счастью, этот звук поглощается монологом Дина о событиях дня, которые сообщают основные средства массовой информации. Анна очень спокойно ест тушеное мясо и сосредоточенно слушает.
«...Так что горячая точка будет расширяться вдоль побережья на восток, информация, вероятно, появится до полудня завтрашнего дня. Флот М все еще движется, значит, к концу эфира новости могут и устареть. Держите глаза и уши открытыми, прислушивайтесь к местным шерифам, и, если понадобится, готовьтесь смыться в любой момент».
Голос Дина звучит почти без изменений. Усталый и слегка напряженный, но все еще контролирующий себя, все еще сосредоточенный на передаче фактов. В его речи нет демагогии или пауз, и, слушая, Кастиэль вынужден сделать вывод, что, возможно, ничего не узнает об утреннем происшествии.
Вернее, пока тот не доходит до конца передачи. Гвоздь его речи — похоже, Майкл готов отомстить, и Дин от себя советует затаиться и приготовиться. Затем, откашлявшись, он говорит:
«Итак, э-э, пришло время для парочки мудрых, но не цитируемых советов. Мне кажется, будто я веду эту передачу уже много лет, так что я наверняка уже говорил это, но новая информация приходит каждый день. От меня или от какого-нибудь приятеля, что болтается здесь, всегда найдется что-то, чем я могу поделиться, в надежде принести хоть какую-то пользу».
Раздается шорох и шипение, затем слабый стук, словно кто-то дотронулся до микрофона.
«Как я и говорил! Шутка в том, что я так и не могу понять, полезно ли все это. Помимо моих знакомых, которые отзываются, я понятия не имею, кто это слушает. Может, совсем никто, и я просто говорю в пустоту, я не знаю! Но на всякий случай я продолжаю. Иногда вы все делаете правильно, или думаете так, а в ответ — тишина, и кажется... ну зачем? И это расстраивает!»
Кастиэль хмурится.
«Но нужно продолжать. Продолжать надеяться, ведь стоит остановиться, тут же нагрянет беда. Я хочу поблагодарить мою замечательную команду поддержки — ребята, вы лучшие, я бы давно бросил это дело, если бы не вы. Я почти... На каждого порой накатывают сомнения, которые могут превратиться в моменты глупости. Сегодня у меня так и произошло — я кое-что натворил, думал, что... В тот момент это казалось хорошей идеей, хотя по сути, я просто повел себя как идиот, — повисает пауза. — Да, именно так и бывает, когда я пытаюсь импровизировать. В чем-то я был прав! И хочу сказать... потерпи немного. Порой кажется, будто ничего не меняешь, но ты же не знаешь этого наверняка. Если есть шанс, что ты что-то изменишь, продолжай в том же духе. Да. Слушай, чувак, мне за это не платят».
Кастиэль продолжает хмуриться. Дин взволнован — и это неожиданно. И хуже всего — эта речь, составленная для радиопередачи с широкой аудиторией, в которой и не обязательно есть Кастиэль, еще труднее для понимания, чем обычно. Чем больше Дин лепечет, тем больше Кастиэль сходит с ума — хорошо ли он ест, спит, следит ли за ним его команда и помогает ли? О нем вообще кто-то заботится? Пожалуйста, пусть о нем кто-нибудь позаботится.
Дин вздыхает, и динамики потрескивают.
«И когда я призываю вас держаться, на самом деле я и себе это говорю. Всем спокойной ночи». — На секунду воцаряется тишина, а затем раздается заключительный гудок.
— Ну, — изрекает Анна. Кастиэль смотрит на нее и видит, как она отчего-то слабо улыбается. — Что ж, он немного слетел с катушек.
— Может, он был пьян? — предположил Кастиэль. — Хотя нет. Трансляция началась нормально.
— Стресс от сложившейся ситуации рано или поздно настигает всех, — Анна откидывается на спинку стула, полузакрыв глаза. — А что, это было мило.
Кастиэль пристально смотрит на нее.
— Что именно?
— Извини, наверное, я жестоко выразилась, — она усмехнулась. — То, как он нервно ерзал, кажется довольно мило. Думаю, он хотел сказать что-то... личное, возможно, воспользоваться трансляцией, чтобы спросить что-то конкретное, но он не смог, ведь это неправильно.
Кастиэль кивает. Отчасти ее слова перекликаются с его собственными мыслями, а также с теми моментами, когда Дин явно хотел поговорить с Сэмом напрямую, но не мог произнести его имя прямо.
— Я думаю, он всего лишь человек, — говорит Анна. — Надеюсь, что бы там ни было, все будет хорошо.
— Он сказал, что у него отличная группа поддержки, — по крайней мере, это хоть как-то утешает. — С ним все будет в порядке.
Анна что-то бурчит себе под нос и перечитывает свои записи. Внимание Кастиэля возвращается к радио, шумящего помехами. Он встает, подходит к приемнику и опускает на него руку. Слушая этот треск, Кастиэль представляет, как Дин оставляет микрофон на своем посту и возвращается к важным делам.
В сегодняшней передаче очевидных ответов нет. Кастиэль так и не понял, напуган ли Дин произошедшим с его татуировкой. Интересно, что он предпочел говорить о своих личных разочарованиях и сомнениях, их чего можно сделать так много выводов — хороших и плохих. Но факт остается фактом: наверняка о намерениях Дина Кастиэль не знает. Одни догадки, и Кастиэль отлично понимает, что он далеко не эксперт в понимании Дина.
Однажды Кастиэлю придется самому искать ответы на свои вопросы, а пока следовать совету Дина: держаться.
— У нас есть незаконченное дело, — тихо говорит Кастиэль приемнику и выключает его. Анна за его спиной что-то слишком сосредоточенно бормочет и не слышит его. — И я надеюсь, что к тому моменту, как я закончу, ты все еще будешь помнить меня.
Переводчик: hirasava
Бета: хочется жить
Оригинал: Capital Five FM by Annie D (scaramouche)
Серия: Not Part of the Plan
Размер: макси
Пейринг/Персонажи: Кастиэль/Дин Винчестер, Анна Милтон, Сэм Винчестер, Нора
Категория: слэш
Жанр: ангст, приключения, AU, брак по договоренности
Рейтинг: G
Краткое содержание: Кастиэль успешно выбрался из зоны конфликта, скрылся от властей и воссоединился со своей сестрой. Приходя в себя в относительном мире и тишине нового дома, он думает, что делать дальше..
Примечание: Пятая часть серии "Не по плану".
читать дальше
Глава 2
Разбирая материалы, собранные Анной, Кастиэль замечает полное отсутствие какой-либо системы. Пропагандистские листовки, письма, газетные статьи и журналы разбросаны так, что ориентироваться в них может только Анна.
Обычно Кастиэль и слова бы не сказал — в конце концов, это коллекция сестры, — но Анна говорит:
— Я знаю этот взгляд. Впредь делай, что хочешь. Я не собиралась складировать это барахло, оно само как-то... скопилось.
Какое-то время они сидят вместе — Кастиэль разбирает газеты, а Анна свои письма и рассказывает ему о своей деятельности. По ее словам, таких, как они, полно по всему Континенту, многие после разрушения Стены построили здесь новую жизнь. Анна — а теперь и Кастиэль — единственные в Рексфорде, но у нее есть телефонная книга, которая своей толщиной посрамила бы любую диссертацию Кастиэля.
— Большинство живут вдоль побережья, — говорит Анна, — но те, кто смог, ушли вглубь страны, как только начались бои. Я связываюсь с контрольными пунктами, проверяя, все ли в порядке, и по возможности направляю их в безопасные дома.
— А как связаться с теми, кто у себя дома? — спрашивает Кастиэль.
— Это самое сложное. Телефонных и телеграфных линий осталось очень мало, так что представь, какая за них идет борьба. Я помогаю собирать сообщения по регионам, чтобы можно было отправить их скопом, минуя загруженность часа пик.
Кастиэль фыркает себе под нос.
— А я думал, ты помогаешь людям сокращать очереди.
— Помогаю, — признается Анна. — Но только на крайний случай.
Интерес Анны к Илчестерскому конфликту распространяется и на гуманитарный аспект. Она не любит ни Майкла, ни Люцифера — ей все равно, кто одержит верх. Она главным образом отслеживает запретные зоны, а также свободные и перекрытые дороги, поскольку это касается людей, чьи судьбы ей небезразличны.
— Неважно, кто победит, — разочарованно вздыхает Анна. — Скорей бы они закончили и ушли.
— Это важно тем, кто остался дома, — отвечает Кастиэль. — Мы не знаем, каким королем будет Люцифер. Может, лучше Майкла, а может, и хуже. Одно я знаю точно — это определенно заново дестабилизирует Королевство.
— А оно когда-нибудь было стабильным? Даже с Майклом во главе?
— Он деятельный тиран. Стабильность — в его интересах.
— Тогда Королевству, вероятно, нужны перемены, — говорит Анна. — Стену воздвигли для того, чтобы не допустить влияния Континента, но она лишь удержала гниль внутри.
— Можно подумать, в Республике нет гнили, — резко говорит Кастиэль. — Это местные дали Люциферу новую силовую базу. Мы все затронуты и все виновны.
Анна пристально глядит на него. Хмурится, открывает, а затем снова закрывает рот и качает головой.
— Ладно. Очевидно, это больная тема для нас обоих, поэтому... возможно, нам следует избегать разговоров о вине.
— Тебе не нравится этот спор? — спрашивает Кастиэль, лишь отчасти поддразнивая ее.
— Думаю, я забыла, насколько отгородилась от... дома. Только вот его уже давно нет, правда? — Анна смотрит на письма в своих руках, и Кастиэль замечает, что сверху — его собственное, почерк очень узнаваем. — Я так давно живу здесь, но в глубине души считала Королевство чем-то вроде... Ну, не знаю, запасным аэродромом, что ли. То есть, не выйдет здесь, тогда вернусь туда. Но этому уже не бывать, да?
— Ты обрела новые корни, — соглашается Кастиэль. — И Королевство, которое ты помнишь, уже не то, что прежде.
Анна медленно кивает.
— Я не знаю, грустить мне или чувствовать облегчение.
— Думаю, и то, и другое, — Кастиэль протягивает руку и нежно сжимает плечо Анны. — Но у тебя все еще есть я.
— Ты не обратился ко мне за помощью, — Анна, кажется, удивлена, что произнесла это вслух, и неуверенно смотрит на Кастиэля. — Хотя, вряд ли ты бы сделал это, когда Майкл приказал тебе вступить в брак ради его цели. Но когда до меня дошли слухи, я сочла, что это ошибка или речь о другом Кастиэле. Думала, будь это ты, то рассказал бы мне.
— Все произошло так быстро, — это плохая отговорка, и Кастиэль морщится. — Я не хотел тебя беспокоить.
— Ты не можешь так думать, — говорит Анна. — Я хочу беспокоиться о тебе так же сильно, как и ты обо мне. Ясно тебе?
Кастиэля согревает радостная благодарность. Слова Анны звучат мягко, но взгляд ее полон ярости, и Кастиэль так скучал по этому. Невероятно скучал. Письма — это, конечно, хорошо, но недостаточно. Его сестра рядом, и хотя после расставания они оба изменились, реальность лучше любых воспоминаний, которые Кастиэль носил в себе.
— Прости, — говорит он. — Я должен был тебе сказать. Тогда мое молчание казалось правильным, но сейчас причины кажутся такими неубедительными. Я верил, что справлюсь сам.
— Конечно, ты мог бы это сделать. Но тебе не нужно было справляться со всем в одиночку.
— Верно, — Кастиэль тихо смеется. — Мне было интересно, как ты отреагируешь на эту новость. Я представлял, как ты штурмом берешь храм в день свадьбы.
Анна смеется.
— Только не на самой свадьбе. Прямо перед нею. Может быть, даже утром — пробралась бы в твою комнату и умыкнула тебя.
— О, нет, ты не можешь проделать тот трюк с багажником дважды.
— Боже! — Анна закрывает лицо руками, смеясь над воспоминаниями детства. — Поверить не могу, что сделала это с тобой. Ты же мог задохнуться!
— Я тогда был совсем мал. Воздуха хватало.
— Просто чудо, что Захария с таким снисхождением относился к нашим побегам. Мы были ужасными детьми.
— Мы имели на это полное право, — Кастиэль закрывает глаза, когда Анна проводит пальцами по его щеке. — Может, я не просил помощи, потому что не хотел, чтобы ты меня спасала. Я принял решение короля, как достойную судьбу, учитывая все обстоятельства.
Анна уклончиво хмыкает.
— Если бы я добралась до тебя утром в день свадьбы, ты бы поехал со мной?
— Конечно, нет.
— Конечно, нет? Ничего себе, — бормочет Анна.
— Слишком серьезные последствия, — при виде удивленного выражения лица Анны Кастиэль пожимает плечами. — Хватало и Сэма, который сбежал и бросил свою семью в беде. Я не виню его, и неважно, повлияли ли на него те, кто хотел подорвать Альянс, однако волну это подняло. Мне легче было остаться.
— В то время, — осторожно добавляет Анна.
Кастиэль задумывается на мгновение, а затем кивает.
— Да, пожалуй. Те, кто хотел использовать брак в своих целях, все равно бы это сделали, независимо от нашего с Сэмом решения.
— Майклу и не нужно было, чтобы брак состоялся. Случись это — он бы нашел ему применение, а нет — использовал неудачу как предлог. — Анна вздыхает. — Но я все равно хотела бы присутствовать на церемонии. Просто, чтобы быть рядом с тобой.
— Я бы тоже этого хотел, будь это по-настоящему. Я имею в виду,— Кастиэль слегка кашляет, — если бы я женился по собственному желанию.
— Но ты опередил меня в свадебном проходе! — Анна смеется и легонько хлопает его по руке, заставляя Кастиэля закатить глаза. — Ты сам сказал, что в жизни не сделаешь того, чего я не делала.
— Я никогда этого не говорил, — протестует Кастиэль.
— Еще как говорил! Можно подумать, я когда-нибудь это забуду. Тебе было тринадцать, ты злился и обижался, что я пересекла Ледяной Рог в одиночку, помнишь? Но посмотри на себя сейчас. — Анна цокает языком. — Теперь ты совсем взрослый.
Кастиэль морщится.
— А раньше не был?
— Ты же знаешь, что я до сих пор вижу тебя тем пухленьким, лохматым малышом...
— В этой стране и так уже идет война, Анна, — говорит Кастиэль. — Давай не будем начинать новую.
Анна фыркает.
— Ах, вот оно как.
В бумажных закромах Анны слишком много всего. Кастиэлю хочется выбросить половину, но он не знает, что из этого важно для Анны, а что нет. Есть куча статей о растущем конфликте, и очень забавно наблюдать, как меняется тон сообщений, когда журналисты больше не могут отрицать реальность происходящего.
Кастиэль берет еще одну пачку, и там с разворота на него смотрит его собственное лицо. После нескольких недель инстинктивного отворачивания от подобных образов Кастиэль сознательно подавляет в себе этот импульс — берет газету и внимательно изучает ее.
Он никогда раньше не видел этого снимка. Это они с Дином во время второго интервью в лагере Илчестера. На них парадные костюмы, они держатся за руки, и за спинами развернуты семейные знамена. Кастиэль не сразу вспоминает, что неплохо бы прочесть заголовок: «Эксклюзивное интервью с золотой парой». И ему потребовалось еще больше времени, чтобы взглянуть на улыбающееся лицо Дина.
Поворотный момент. На следующий день все рухнуло, но тогда иллюзия мира и контроля еще никуда не делась. Тогда в последний раз люди могли наслаждаться сплетнями о паре, о существовании которой даже не знали всего месяц назад.
— Я начала собирать это, как только ты начал появляться в газетах, — говорит Анна. — Можешь не смотреть, если тебе неприятно.
— Да, мне неприятно — соглашается Кастиэль. — Я не знаю, кто это. И не вижу себя в этом человеке.
— Потому, что это не ты.
— Я знаю, — это не он, так же, как тот, кто рядом — не Дин. Сквозь краску виднеется лишь крошечный кусочек того, кто они есть на самом деле. Прошло несколько недель, а он все еще не пришел в себя из-за того, как ошибался.
Кастиэль должен сказать что-то еще, но не может. Теперь это уже неважно. Анна возвращается к разбору своих писем и комкает несколько ненужных. Кастиэль берет газету с их с Дином лицами и засовывает ее под стопку, тем самым открывая журнал с фотографиями свадебного приема.
Мельком просмотрев всю стопку, он понимает, что эта тема в ней — основная. Кастиэль делает глубокий вдох и решает, что глупо оттягивать неизбежное, и углубляется в чтение.
* * *
Деятельность Анны по оказанию помощи зависит от отношений, которые она построила. Кастиэль не может вмешиваться напрямую, поскольку у него нет доступа к тайному источнику Анны, зато он может собирать, организовывать и содействовать. Анна — это проводник, организующий безопасный проход для людей и сообщений, она же отслеживает множество потоков и жонглирует плавающими расписаниями. Всю следующую неделю Кастиэль просыпается очень рано и не засиживается на работе — все свое время отдавая Анне с ее двухсторонней связью. Он помогает расшифровывать сообщения и принимать решения. Однажды он обеспечивает Анне алиби на работе, когда ей пришлось совершить однодневную поездку в порт ради посылки для одного из ее друзей.
Кроме того, следующую неделю Кастиэль закрепляет радиоволну Дина. Во время вечерней смены в «Автозаправке и сопутствующих товарах» он в одно и то же время настраивает ее на радиоприемнике Норы. Каждая передача длится менее получаса, но, как и в первой, Дин на полную использует это время — быстро и кратко передает факты, предположения и советы.
Кастиэль не всегда может прослушать всю передачу, потому что в магазине бывают клиенты, и он не знает, опасно ли настолько открыто транслировать такую бунтарскую передачу. Тем не менее, он слышит достаточно, чтобы понять — боевые действия застопорились, потому что Люцифер пробует новую тактику призыва к прекращению огня и стыдит Майкла, заставляя того отступить. Новость означает, что Анна может открыть больше линий связи для тех, кто хочет отправлять сообщения через границу, и это хорошо.
Следить за трансляциями Дина становится легче, когда Анна добывает Кастиэлю подержанный плеер. У него не такой хороший прием, как у радиоприемников Норы и Анны, зато есть записывающий механизм, и Кастиэль может оставить плеер за стойкой, где прием лучше всего, записать трансляцию и прослушать позже. Кастиэль даже использует свою скидку для сотрудников, покупая для этой цели чистые кассеты.
А вот Анна с подозрением относится к трансляции. Слушает, пока Кастиэль на работе, и обсуждает с ним позже, но в основном ее очень смущает то, что эта передача вообще существует. Хотя она подтверждает верность некоторых сообщенных фактов, наверняка такой канал бы давным-давно закрыли?
Во вторник у Кастиэля выходной, и он присоединяется к Анне — та слушает ночной эфир. Это их первое совместное прослушивание, и по этому случаю они запасаются горячими напитками и устраиваются на диване, с блокнотами в руках, ожидая начала.
— Я просто не понимаю, — говорит Анна. — Подпольные станции — это одно. Они, может, и поднимают моральный дух и делятся рок-музыкой, но тут же речь не о духе. Это... ну, измена.
— Я подозреваю, что здесь измена — совсем не то, что у нас дома, — говорит Кастиэль. — И у Совета сейчас целый ряд других важных задач. Сомневаюсь, что у них было бы время на расследование и закрытие какой-то станции.
Особенно, когда местные Дома раскалываются, а Совет с трудом принимает единые решения.
— Им не нужно отключать ее, просто ограничить диапазон. И у нас с тобой разные мнения о важности задач. Будь я на месте Харвелл и какой-то умник позорил бы меня перед всей нацией, это стало бы первоочередной задачей.
— Разве он подрывает ее авторитет? — спрашивает Кастиэль. — Он и слова не сказал о... О, началось.
Из динамиков раздается треск, и оба выжидающе поворачиваются к нему. Трансляция всегда начинается одинаково — гудок, слабый шелест, а затем первые слова передачи.
Как всегда, при звуке голоса Дина у Кастиэля перехватывает дыхание. Сегодня он начинает со слов: «Мы в эфире и в порядке, привет всем». Знакомый низкий протяжный голос, теплый, но немного хрипловатый — по мере разговора он все больше будет смягчаться, — и Кастиэль готов поклясться, что чувствует призрачное прикосновение к своей коже, словно Дин рядом, берет его за руку и тянет за собой.
Это просто голос по радио, но в каком-то смысле Кастиэль приглашает Дина сюда, в этот дом. Это кажется правильным.
«Итак, сегодня у нас тихая ночь для всех, у кого есть свои взлеты и падения. С другой стороны, начиная с полудня, официально объявлено перемирие на три дня. М окончательно принял решение, и ходят слухи, что Л просит о переговорах. Наш славный спикер действительно созвал Совет для голосования, но, к сожалению, кворума не набралось, так что будет второе заседание, и пока ни слова о том, когда именно. Не такая уж верхушка подтвердила, что с севера приближается второй флот М. Официально заявляют, что они охраняют границы, но мы-то знаем, что это подкрепление, верно? Не цитируйте меня, я просто чувак с микрофоном».
Анна тихо шипит сквозь зубы. Новые корабли — это больше войск, значит, сражение может затянуться или Майкл попытается захватить еще больше городов. Люцифер с этим не согласится, но трудно сказать, какие ресурсы у него есть для ответного удара.
«...И вдоль ЕА замечена автоколонна с эмблемами пчелы. Мы не знаем, что это, но пока все ведут себя хорошо и уже восемь часов держат кулаки под задницами. Дружеский совет — помните, это перемирие не постоянное. Пользуйтесь, пока можете, но при долгосрочных действиях или перемещениях учитывайте, что кто угодно с обеих сторон может нарушить его в любой момент. Сейчас проще получить доступ к...»
Некоторые термины Дина Кастиэль не понимает, поэтому записывает их, чтобы позже спросить Анну. Но та строчит еще активнее, чем Кастиэль. Она хмурится и прикусывает нижнюю губу. При официальном прекращении огня появится больше желающих проскочить, некоторые, вероятно, даже захотят вернуться домой, что будет невозможным, если Майкл устроит морскую блокаду.
Кастиэль рад, что Дин продолжает говорить спокойно и уверенно. Он говорит не так громко, как обычно, но и это не просто разговор. Совсем другой вид исполнения, который требует абсолютно другого вида честности. И пускай в его словах скользят разочарование и сарказм, они совсем не пораженческие. Дин вещает, потому что все еще надеется и хочет разделить свою надежду с другими.
«К слову, такие ситуации выявляют лучшее и худшее в каждом из нас. Знаю, говорят, что когда на кону высокие ставки, на свет вылезает наша истинная суть, и, возможно, это правда, но ведь не вся, понимаете? Когда кто-то, неважно, кто, чувствует себя загнанным в угол, он не может мыслить здраво. И тогда срывается и атакует. Люди уже страдают, так что громоздить боль на боль вряд ли кому-то поможет. У нас есть три дня — хорошо, два и три четверти — чтобы разобраться в завалах, поэтому воспользуйтесь этим шансом, чтобы связаться друг с другом. Все еще может измениться в мгновение ока».
Ах вот как. Будь Дин здесь, Кастиэль напомнил бы, что сам он не всегда следует собственным советам. Дин закатил бы глаза и огрызнулся, а Кастиэль отчитал бы его, и Дин добродушно принял упреки. Кастиэль надеется, что где бы он ни был, так и будет. У Дина явно дела идут лучше, чем раньше — его радиопередача означает, что у него есть друзья, которые поддерживают и доверяют ему. Кастиэль радуется и чувствует облегчение.
«Мне повезло больше, чем другим. Я знаю это и очень благодарен. Но, как и у всех, у меня есть незаконченные дела, которые, увы, шанса завершить не будет. Мне есть перед кем извиниться и кого благодарить. Прошлое теперь уже не важно. Повторяю, когда тебя загоняют в угол, можно ошибиться, но только если думать сгоряча, а такое меня вообще не радует».
Кастиэль вздрагивает от неожиданности. Дин говорит о Сэме. Он просит Сэма вернуться к нему.
«Ладно, я предупреждал, что сегодня вечер будет тихим! А если серьезно, максимально используйте эту передышку, но не считайте, что раз перемирие, можно спокойно возвращаться на побережье. Говард Лайн все еще закрыт, как и горячие точки. Связь, вероятно, немного улучшилась, но не стоит верить мне на слово, по-настоящему мы узнаем все лишь завтра на рассвете. А сегодня я собираюсь выпить пива, и вы можете составить мне компанию. С вами был ваш дружелюбный сосед-разнорабочий».
Звучит гудок окончания передачи, а затем помехи. Анна выключает радио, и Кастиэль запоздало вспоминает, что ему нужно дотянуться до подоконника, чтобы взять плеер и остановить запись.
— Это другое дело, — произносит Анна.
— Люцифер тянет время, — говорит Кастиэль. — Он знает, что Майкл никогда не позволит Совету решать ситуацию, ведь это значит подчиниться чьей-то власти, а не вершить ее самому.
— Но Люциферу опасно медлить, потому что Майкл запросто может вызвать подкрепление.
Кастиэль задумчиво кивает.
— У Люцифера может быть более хитрый план. Кроме того, мы до сих пор не знаем ситуацию на островах. Я уверена, что Рафаэль — впечатляющий регент и в состоянии заменить Майкла, пока тот в отъезде, но мне интересно, все ли там так уж дружно выступают в поддержку дела короля. У Люцифера должны быть последователи. Как минимум, шпионы.
— Жаль, что у этого парня, — Анна показывает на приемник, — нет связей по ту сторону границы. Он мог бы распахнуть ее настежь.
Кастиэль хмурится от тона Анны.
— О чем это ты?
— Ну, он выкладывает информацию довольно высокого уровня. Откуда он знает о сборе Совета? Даже если он охотник, это все равно не объясняет знание некоторых вещей. Конечно, у них достаточно глаз, чтобы отслеживать передвижения Майкла и Люцифера, но он говорит о связях и расколах среди Домов. Не будь он связан с ними напрямую, то и понятия не имел бы, что там происходит.
— Он изобретателен, — говорит Кастиэль. — Возможно, он... из высокопоставленных охотников.
— Или же глашатай, — говорит Анна. — Думаю, ему не стоит особо верить.
— Хочешь сказать, что эта передача под патронатом Совета?
— Не знаю, — Анна пожимает плечами. — Они любят дезинформировать, но это не похоже на их обычные методы.
Кастиэль не представляет, чтобы Дина использовали для чего-то подобного. Вряд ли после всего, что он пережил, да еще и при всей анонимности этой передачи.
— Эта информация слишком конкретна и важна для пропаганды.
— Да, и ты не подвергаешь ее сомнению, — Анна слегка наклоняет голову, словно только сейчас поняла. — Ты практически принимаешь ее, как должное.
— Нет, не принимаю — оправдывается Кастиэль.
— Что ты там писал? — Анна наклоняется к нему, и Кастиэль быстро закрывает свой блокнот. — Дай сюда, — она хватает край его блокнота и поворачивает к себе.
— Ничего особенного, — Кастиэль не ерзает, потому что тогда появятся новые вопросы. Достаточно того, что Анна удивленно и несколько смущенно приподнимает брови — слева на листе несколько тезисов, а справа — небольшой набросок стоящего радиоприемника.
— Это не мое радио.
— Да, — Кастиэль снова прижимает к себе блокнот. — Я рисую, когда думаю, ты же знаешь.
— М-м-м, — нейтрально говорит Анна. — О, мне нужно позвонить.
— Конечно, — Кастиэль ждет, пока Анна выйдет из комнаты, а затем смотрит на свой рисунок.
Он просто рассеянно что-то чиркал, однако каким-то образом прямоугольник превратился в радиоприемник из Дома Джошуа, с изогнутой рамой и линией ручек у основания. С его помощью Дин пытался обучить Кастиэля музыке. Оно же фоном работало в те неспешные послеполуденные часы, когда они читали и писали письма.
Кастиэль твердит себе, что вспоминать о таких временах с нежностью — нормально. Он не идеализирует воспоминания и прекрасно помнит всю неловкость и замкнутость той ситуации. В то время они не могли быть абсолютно честными друг с другом, и Кастиэль не хотел бы возвращаться к этому, какими бы замечательными не были хорошие стороны.
Подавив очередной вздох, Кастиэль берет свой плеер и перематывает кассету.
* * *
Перемирие длится целых три дня, а затем Эллен удается начать непрямые переговоры между королевскими братьями. Анна удивлена не меньше Кастиэля, зато никто не удивляется одному из требований Майкла — Совет должен помочь ему захватить Люцифера, или же король применит силу и сам будет ловить своего брата. Кастиэль мельком думает, уж не сговорились ли Майкл и Люцифер — у первого практически есть оправдание для полномасштабного вторжения, — однако тут же отбрасывает эту мысль, вспомнив, что Майкл слишком самодоволен, чтобы просить хоть какой-то помощи у своего брата.
Газеты и радиостанции сообщают, что Совету удалось начать переговоры между королем и его изгнанным братом, но они забывают упомянуть то, что сказал Дин: отказ Майкла от первоначальных условий Совета и заявление двух его членов о безумии Майкла, а также об их желании принять сторону Люцифера, чтобы изгнать короля из Республики. Так или иначе, Люцифер вообще не делает никаких заявлений.
В это время Анна продуктивно работает, а Кастиэль помогает. Они отправляют сообщения и переводят заблокированные средства из-за границы, а однажды даже тайком протаскивают одну из подруг Анны, которая искала своего любимого, через Рексфорд на север. Друг Анны, Хаэль, несмотря на маскировку, узнает Кастиэля, но обещает сохранить тайну. Кастиэль даже посылает Бальтазару письмо, уверяя его, что с ним все в порядке. Гарантии, что письмо дойдет до адресата, нет, но попробовать стоит.
Несмотря на все это, Кастиэль по-прежнему работает в «Автозаправке и сопутствующих товарах» и записывает вечерние передачи Дина. Совсем скоро записей хватит для целой кипы кассет, которую он надежно прячет среди своих немногочисленных вещей в гостевой комнате Анны.
* * *
Раз спустя столько времени конфликт так и не урегулирован, неудивительно, что система нормирования в масштабах всей страны поднялась на ступеньку выше. Кастиэль приходит на работу на следующий день после объявления рано утром и помогает Норе с реорганизацией и переназначением скоропортящихся продуктов в контрольном списке.
— Все не так плохо, — говорит ему Нора. — Мы пока за пределами третьей зоны, поэтому не сильно пострадали. У тебя есть список?
Кастиэль кивает. Тщательно проверив расположение товаров, он с надеждой смотрит на Нору.
— Да, — говорит та и тихо смеется, — можешь слушать свою музыку во время работы.
Кастиэль приподнимает колпак в знак признательности, а затем направляется к проходам магазина. В целом работы не слишком много, значит, можно не торопиться и начать с раздела хлопьев и печенья. Там Кастиэль осторожно надевает наушники, нажимает кнопку воспроизведения на плеере, прикрепленном к поясу, и берет инвентарный список товаров.
«Да, мы в эфире, — доносится голос Дина через губчатые наушники,— так что, готовьтесь, вот вам крохи информации — Л наконец-то пожаловал со списком вежливых просьб — вежливых для данной ситуации, хотя судите сами...»
Кастиэль знает — он ужасный человек. Нора думает, что он слушает музыку, когда выполняет задания, не требующие общения напрямую, и Кастиэль не испытывает желания поправлять ее.
«...Это королевский иск, часть вторая: ускорение, вот только тут у нас какие-то бессмысленные перестановки. Л судится за первоначальную волю их с М покойного королевского папаши, утверждая, что в упомянутом завещании не было ни слова о том, что Л исключен из линии наследования. Главный аргумент в том, что, хотя его изгнали, по-настоящему, ничто не мешает ему занять трон. Уверен, вам интересно — постойте-ка, даже если Л лишен наследования, разве М все же не старше его? Итак, дети, вот мы и добрались до лакомого кусочка, все на месте? Надеюсь, да, ведь в сегодняшней серии мыльной оперы Л утверждает, что М родился вне брака, и старый король так и не издал закон, который легализовал бы положение М как наследника...»
Если честно, Кастиэль злоупотребляет своей скидкой для сотрудников, горстями скупая батарейки для своего плеера. Поначалу Кастиэль говорит себе, что только переслушивая эти записи, сможет уловить детали и по-нормальному проверить факты, но это хлипкая ложь.
Каждый вечер Дин выходит в эфир и говорит о важных, деликатных темах, которые затрагивают людей по всей стране. А что делает Кастиэль? Он эгоистично отделяет контекст и наслаждается тихой гаванью, которой стал для него голос Дина.
Да, Кастиэль ужасен. Самое страшное — он любит перематывать некоторые моменты, например, несколько дней назад Дин зачитывал список условий Майкла и споткнулся на слове «...оправдано праведностью короны и ее святым имте... импе... императивом! Клянусь, я умею говорить, стойте, нет, не в части...», — а затем рассмеялся над самим собой. От этого звука у Кастиэля мурашки побежали по рукам.
Кастиэль лепит наклейки на коробки с хлопьями и проверяет их ценники, но за голосом в ушах он почти представляет себе, что Дин стоит у него за спиной и болтает о том о сем, ссылаясь на информацию, о которой Кастиэль понятия не имеет, а затем небрежно упоминает что-то нелепое, чтобы проверить, слушает ли вообще его Кастиэль.
Но Дин в ушах Кастиэля не рассказывает о себе и не шутит. Это вчерашний выпуск, где он говорит об очень серьезной ситуации, которая необратимо может изменить их жизнь. Новая тактика Люцифера атаковать законом застала Майкла врасплох, и в таком состоянии тот может непредсказуемо наброситься. Кое-какие факты, которые, по словам Дина, утверждает Люцифер, интересны и потенциально нестабильны, и Кастиэль мысленно уже составил себе список литературы, которую позже попытается найти в библиотеке Рексфорда. Вот и использует свой новенький абонемент.
Но Кастиэль уже дважды слушал этот выпуск. Один раз с Анной, после чего они обсудили возможные последствия, и еще раз вчера перед сном. Ему совсем не обязательно опять его слушать, как и вообще всю коллекцию кассет.
Кастиэль знает, что неоправданно благоговеет перед каждой передачей, но ничего не может с собой поделать. Его теперешнее существование — временно, он — гость в доме своей сестры и бездомный, затаивший дыхание. Всю его жизнь до прибытия в Рексфорд пришлось насильственно вычеркнуть, и даже нынешнее отражение Кастиэля в зеркале — не его собственное. Желание сохранить что-то для себя — естественно.
У Кастиэля есть Анна — она видит его таким, какой он есть. У него есть голос Дина, который напоминает ему о том, как он жил и что делал. Конечно, Кастиэль может взять старые газеты и журналы в тайнике Анны, пестрящими их с Дином лицами, но голос... не настолько замаран. Если Кастиэль лежит в постели и, закрыв глаза, слушает записи, то кажется, что Дин разговаривает с ним, и только с ним. Кастиэль наслаждается этой иллюзией.
Не стоит забывать и о том, что вещание в любой момент может прекратиться. И Кастиэль никогда не увидит Дина, поэтому каждая передача может стать последней весточкой о нем.
Когда Кастиэль заканчивает работать с полками, в плеере проигрывается уже другая кассета, с более ранней передачей. Звук немного отличается тонким эхом, и Кастиэль подозревает, что студия Дина мобильна.
Сейчас он говорит: «Серебро, как правило, лучший выбор, но не все оно чистое, даже если ослепляет блеском. Оно бывает разных сортов, так что если у вас серебряный оберег или предметы домашнего обихода, которые вы захотите превратить в оружие, неплохо бы отнести их на проверку эксперту».
Кастиэль жалеет лишь, что не может быть максимально полезным. Если бы он лично видел перехваченные материалы, то мог бы лучше объяснить действия Люцифера и Майкла. Конечно, насколько Кастиэль знает, в лагере Дина есть свои помощники, но Кастиэль подошел бы лучше. Он сказал бы ему, что у Люцифера уже должен быть доступ к завещанию его отца, значит, при дворе Михаила есть шпионы, которые ведут подрывную деятельность. Для начала.
Взгляд на часы подтверждает, что пришло время открывать магазин. Кастиэль останавливает запись и собирается вернуться к Норе, но тут его левую руку пронзает боль.
Кастиэль с грохотом роняет планшет.
Боль — внезапная резкая пульсация, от которой сводит зубы, магическая обратная реакция встряхивает и блокирует мышцы его руки. Кастиэль резко сворачивает в проход, его плечо опасно касается ближайшей полки до того, как он успевает выпрямиться. Жестяные банки на полке зловеще дребезжат за спиной.
Левая рука — это брачная татуировка. Кастиэль хватается за рукав и шипит от боли, когда пальцы касаются нежной кожи, задирая ткань до локтя. Кастиэль быстро моргает, желая прогнать белые пятна в глазах, чтоб им провалиться.
Темные линии татуировки в основном на месте, но там, где они вились непрерывно, теперь прерывается четким прямоугольником неокрашенной кожи, размером с визитную карточку, на внешней стороне предплечья. Кожа красная, слегка припухшая и заметно чистая от чернил.
— Ох, — выдыхает Кастиэль. С Дином что-то случилось. Его пытают? Да кто же вообще пытает, уничтожая брачную татуировку? Нет, Кастиэль просто туго соображает, ведь никто не может уничтожить связь без воли женатого человека. Обычная травма руки не сотрет часть татуировки, словно ее и не было.
Кастиэль дотрагивается до пятна, шипя от болезненной чувствительности кожи. Прямоугольник слишком аккуратен, чтобы быть случайным, значит, он нанесен специально.
Дин стирает татуировку.
Если Кастиэль хорошенько присмотрится, возможно, увидит, какая часть татуировки исчезнет следующей. В груди пустота, в горле пересохло, но это его проблема. Дин может делать все, что захочет. Это его тело, его жизнь. Кастиэль — всего лишь очевидец.
За спиной Кастиэля раздается шорох.
— Стив, что случилось?
Кастиэль подпрыгивает. Он резко поправляет рукав, но не успевает спрятаться от взгляда Норы, которая отслеживает движение и замечает край татуировки до того, как ее скрывает рукав.
— О, — тихо и удивленно произносит Нора. — Ох, мне очень жаль.
Кастиэль быстро качает головой. Похоже, застегнуть манжету у него пока не выйдет, поэтому он сдается и поднимает свои упавший планшет и ручку.
— Стив, все в порядке, — Нора берет у него планшет. У нее доброе лицо, слишком доброе. — Иди домой, возьми выходной. Лайла скоро придет, а я тут и сама справляюсь.
— Я в порядке, — шипит Кастиэль. — Это не повод.
— Стив, — Нора дотрагивается до его плеча, и Кастиэль вспоминает, что она прекрасный человек и его начальник, и нехорошо грубо отталкивать ее. — Идем.
Нора мягко, но решительно уводит его от стеллажей. Кастиэль идет, поскольку еще не решил, что делать дальше, кроме как сжимать предплечье и готовиться терпеть боль, которая отчего-то так и не возвращается.
В конце концов, Кастиэль понимает, что Нора подвела его к стойке, усадила на табурет и сунула в руки только что приготовленный молочный коктейль. С вишневым вкусом — она заметила, что в перерывах он именно его и пьет.
— Я справлюсь с магазином и без тебя, — говорит Нора. — Если тебе нужно идти...
— Мне больше некуда идти, только сюда, — говорит Кастиэль. — Если он хочет избавиться от... Это не мое дело.
Кастиэль не смотрит на Нору, но ему кажется, что она хмурится.
— Конечно, это твое дело, половина вашего брака — твоя.
Нора, конечно, ошибается. Этот брак принадлежит не только им с Дином, но и их странам, а также всем, кто устроил его. Теперь необходимость в нем отпала, ведь мир движется непредсказуемыми и опасными путями. На самом деле и правда разумнее полностью уничтожить брачную татуировку, ведь она уже неактуальна. Кастиэль и не знает, почему сам не додумался до этого.
— Он не настоящий, — говорит Кастиэль. Едва он произносит эти слова, в голове вспыхивает воспоминание — то же самое он сказал Дину, и тот огрызнулся в ответ: «Это не по-настоящему? Слова, которые мы сказали, не были настоящими?» Кастиэль прочищает горло и поправляется: — Я имею в виду, все началось не так, как надо. Мы поженились не как обычные пары, так что... В один прекрасный день это должно было закончиться.
— Но почему? — спрашивает Нора.
Кастиэль смотрит на нее, а та, прислонившись к стойке, наблюдает за ним. Ее спокойный и терпеливый взгляд необъяснимо заставляет Кастиэля чувствовать себя ребенком, хотя он взрослый мужчина, который изо всех сил старается не расстраиваться из-за того, что Дин сделал то, что должен был сделать несколько недель — даже месяцев — назад.
— Это сложно объяснить.
— Вы плохо расстались?
Вопрос заставил Кастиэля мысленно вернуться к их последнему поцелую — Дин опирался о машину, слегка наклоняясь, и не сопротивлялся, когда Кастиэль притянул его к себе, а затем — клятвенное согласие в глазах Дина. Но прошло несколько недель, и с тех пор многое изменилось. Дин, наверное, уже забыл о тех своих словах. Ничего страшного, ведь Кастиэль достаточно помнит за них обоих. Что вообще имел в виду Дин?
— Значит, ты все еще любишь его, — тихо говорит Нора.
— Это неважно, — говорит Кастиэль. — Нам вообще не нужно было жениться. Нас вынудили наши семьи.
— Если что-то начинается с плохого, вовсе не значит, что в будущем нельзя превратить это во что-то хорошее, — Нора мягко улыбается. — Анна наверняка говорила тебе, что я никогда не хотела такой жизни для Тани. Мне казалось, я и так все знаю, но нет, и тогда пришлось учиться на горьком опыте... А моя дочь не получила того, что могла. Я всегда буду оглядываться на определенные моменты своей жизни с сожалением, но при этом я все же сделала что-то хорошее.
— Это другое дело, — говорит Кастиэль. — Ты храбрая и самоотверженная.
Нора тихо смеется.
— Нет, не совсем. Полагаю, со стороны, может, все так и выглядит, но поверь мне, совсем нет. В основном во мне бушуют сомнения, разочарование и ненависть к себе... и попытки найти силы, чтобы продолжать давить на газ.
Кастиэль смотрит на свой стакан с молочным коктейлем, с боков которого капает конденсат. Можно и выпить, зачем зря переводить продукт. Попивая коктейль, он осознает, что в руке больше не чувствуется изменений и боли. Он сгибает левую руку.
— Все остановилось, — говорит Кастиэль.
— Может, он и не хочет уничтожать татуировку, — предположила Нора.
— Бессмысленно. Удаление было очень чистым, случайно такое не происходит. Разве что... — Кастиэль пытается представить себя на месте Дина после нескольких недель отсутствия контакта и, вероятно, принятия того, что его может и не быть. — Разве что он пытается получить мое согласие.
Нора вздрагивает.
— Твое согласие?
— Может, это его уведомление о желании полного развода, — говорит Кастиэль. — И теперь он ждет моего ответа. Если я соглашусь, то сам удалю еще один фрагмент, тогда он поймет, что делать дальше.
— Но ведь ему не нужно твое разрешение? Если бы он захотел, мог бы просто убрать все одним махом.
Чем больше Кастиэль думает об этом, тем больше в этом смысла. Нетрудно понять дискомфорт Дина от связи, но, независимо от его собственных чувств, он не решился бы в одностороннем порядке полностью удалить татуировку, хотя бы из уважения к их дружбе.
— Д... Иногда он чувствует себя виноватым, добиваясь того, чего действительно хочет. Он колеблется.
— А чего хочешь ты? — спрашивает Нора.
Кастиэль морщится.
— Это вполне законный вопрос. Чего ты хочешь?
— Я хочу, чтобы все это закончилось, — говорит Кастиэль. — Хочу прекращения борьбы, хочу, чтобы каждый мог вернуться домой к своим близким.
Он хочет, чтобы Майкл и Люцифер перестали быть эгоистичными детьми. Он хочет, чтобы Анна могла вернуться в родную страну и свободно исследовать ее, не опасаясь репрессий.
— Это твои желания для всех, — говорит Нора. — Очень мило. Но чего ты хочешь для себя?
Кастиэль хочет сбрить эту дурацкую бороду и подстричься. Он хочет вернуться в свою квартиру и спасти то, что осталось. Он хочет снова увидеть Дина.
— Я снова хочу увидеть его, — говорит Кастиэль. — И удостовериться... кое в чем.
— Ну вот и все.
— Но не могу... не сейчас.
— Да уж, но когда-нибудь, — Нора с надеждой вскидывает голову, словно это действительно так просто. — Но разве нельзя однажды снова встретиться с ним?
— Да, можно, — неохотно соглашается Кастиэль. — Но я не знаю, захочет ли он меня видеть.
— Давай ты не будешь беспокоиться о том, чего он хочет, раз уж не знаешь наверняка. Может, лучше тебе подумать о собственных желаниях? Мы все с нетерпением ждем этого, и бог свидетель — многим это необходимо прямо сейчас.
Кастиэль не знает, что на это ответить, поэтому обхватывает губами коктейльную соломинку и делает большой глоток молочного коктейля. Нора закатывает глаза, но все же похлопывает его по плечу и возвращается за прилавок, чтобы продолжить работу. Кастиэлю не нужен выходной. Есть работа, и кто-то ее должен выполнять. Плеер на поясе Кастиэля кажется тяжелее, чем пять минут назад.
Может, Дин действительно забыл его. Ну, не как человека — вряд ли память у него настолько плоха, чтобы стереть недавнего знакомого, но, возможно, Дин забыл все... остальное. Может, он готов и хочет жить дальше, но не может этого сделать, оставаясь женатым. Кастиэль не хочет упрекать его за это.
Вот только Кастиэль вроде как в некотором смысле именно это и делает. Если он правильно угадал намерения Дина и тот действительно хочет обрубить все концы, можно же просто... сделать это. Пойти к жрецу за окончательным разводом, и это будет легко, словно разрезать потрепанную нить. Дину не нужно, чтобы Кастиэль подписывал его желание быть свободным.
Кастиэля утешает татуировка, потому что она — живое свидетельство того, что Дин жив и здоров. Он может обойтись и без нее, но, имея выбор, предпочел бы оставить. Конечно, смысл брачной татуировки совсем не в этом, она не просто способ на расстоянии следить за человеком, чьи мысли для него — загадка.
При желании Дин может полностью уничтожить связь. Кастиэль не против, но сам не сотрет ее.
— Возьми выходной, — говорит Нора, и ее голос вырывает Кастиэля из его мыслей. — Не заставляй меня прогонять тебя.
Кастиэль пытается впиться в нее взглядом, но выходит плохо.
— Ладно.
Можно пойти в библиотеку.
Несколько часов спустя Кастиэль, погрузившись в диафильмы старых республиканских газет, вспоминает об очередной трансляции. Он слушал Дина много ночей, и за все это время тот пропустил всего одну передачу — тогда его сменил незнакомый женский голос, уверявший слушателей, что с разнорабочим все в порядке, просто он кое-чем занят.
С момента утреннего пореза на татуировке больше не появляется ни следа. Кастиэль проверял примерно каждый час — никаких изменений. Маленький фрагмент очищенной кожи все еще розовый, но уже не опухший, так что Кастиэль может с любопытством ткнуть в него пальцем. Кажется, будто кто-то прижал печать к его руке, только вместо того, чтобы добавить, она, наоборот, отняла рисунок.
У Кастиэля было время привыкнуть к мысли потерять всю татуировку. Не останется ничего, кроме шрамов там, где Кастиэль резал кожу. Их хватит, чтобы запомнить этот эпизод — ведь это именно эпизод. Какое-то время он был женат, а потом — если Дин пойдет на это — окажется свободным. Он и так почти не женат.
Неплохо было бы просто увидеть Дина и услышать от него, что этого он и хочет. Хороший финал. Ведь больше всего расстраивает незнание.
Кастиэль очень скучает по Дину. Ну вот, он это признал. Он скучает и надеется, что хоть Дин не скучает по нему так же, иначе это паршиво. Конечно, именно светлая сторона Дина хочет полностью разорвать связь — может, у Кастиэля больше и не будет татуировки, зато он точно будет знать, что Дин свободен от этой ужасной и просто невыносимой тоски. Это не весело.
Нора спросила, плохо ли они расстались. Кастиэль не знал, отвечать ему да или нет. При расставании они не испытывали друг к другу открытой вражды — гнев Кастиэля испарился, а Дин проявил сочувствие и отпустил его. И с какими чувствами не вспоминал бы Кастиэль тот момент, он не понимает, почему Дин солгал. Это ничего бы не дало и никому не принесло пользы.
Эта глава их жизни, пускай и закрыта, однако по-прежнему кажется незавершенной — и Кастиэль чувствует себя таким же незавершенным.
Проходит время, Кастиэль наконец уходит из библиотеки и направляется домой к Анне. Он ловит себя на мысли, что не знает, ждет ли он сегодняшней трансляции или боится ее. Ему хочется знать, что с Дином все в порядке, но вдруг он получит и подтверждение чего-то... другого.
«Не будь дураком», — говорит себе Кастиэль. Он хочет этого. Хочет знать наверняка, потому что тогда появится определенность.
Анна удивляется появлению Кастиэля.
— Ты рано, — с подозрением говорит она.
— Да. Нора за хорошее поведение отпустила меня пораньше.
— Мило.
Ранний ужин — это нормально. Они вместе готовят, и Кастиэль рассказывает Анне о том, что удалось нарыть в библиотеке. Анна с интересом смотрит на него, потом раздумывает, не послать ли Бальтазару телеграмму, чтобы узнать, в какую сторону дует ветер на родине. Кастиэль так увлечен рассуждениями Анны, что запоздало замечает время — пора включить плеер, если он хочет записать трансляцию.
Анна поворачивает радиоприемник в сторону столовой, а затем жестом приглашает Кастиэля сесть рядом с ней.
— Ладно, так должно быть нормально!
Как только Кастиэль садится, в динамиках раздается треск и гудок.
«Сейчас вечер, и мы в эфире».
С Дином все в порядке. Он активен и в здравом уме. Это хорошо. Кастиэль тихо выдыхает, и, к счастью, этот звук поглощается монологом Дина о событиях дня, которые сообщают основные средства массовой информации. Анна очень спокойно ест тушеное мясо и сосредоточенно слушает.
«...Так что горячая точка будет расширяться вдоль побережья на восток, информация, вероятно, появится до полудня завтрашнего дня. Флот М все еще движется, значит, к концу эфира новости могут и устареть. Держите глаза и уши открытыми, прислушивайтесь к местным шерифам, и, если понадобится, готовьтесь смыться в любой момент».
Голос Дина звучит почти без изменений. Усталый и слегка напряженный, но все еще контролирующий себя, все еще сосредоточенный на передаче фактов. В его речи нет демагогии или пауз, и, слушая, Кастиэль вынужден сделать вывод, что, возможно, ничего не узнает об утреннем происшествии.
Вернее, пока тот не доходит до конца передачи. Гвоздь его речи — похоже, Майкл готов отомстить, и Дин от себя советует затаиться и приготовиться. Затем, откашлявшись, он говорит:
«Итак, э-э, пришло время для парочки мудрых, но не цитируемых советов. Мне кажется, будто я веду эту передачу уже много лет, так что я наверняка уже говорил это, но новая информация приходит каждый день. От меня или от какого-нибудь приятеля, что болтается здесь, всегда найдется что-то, чем я могу поделиться, в надежде принести хоть какую-то пользу».
Раздается шорох и шипение, затем слабый стук, словно кто-то дотронулся до микрофона.
«Как я и говорил! Шутка в том, что я так и не могу понять, полезно ли все это. Помимо моих знакомых, которые отзываются, я понятия не имею, кто это слушает. Может, совсем никто, и я просто говорю в пустоту, я не знаю! Но на всякий случай я продолжаю. Иногда вы все делаете правильно, или думаете так, а в ответ — тишина, и кажется... ну зачем? И это расстраивает!»
Кастиэль хмурится.
«Но нужно продолжать. Продолжать надеяться, ведь стоит остановиться, тут же нагрянет беда. Я хочу поблагодарить мою замечательную команду поддержки — ребята, вы лучшие, я бы давно бросил это дело, если бы не вы. Я почти... На каждого порой накатывают сомнения, которые могут превратиться в моменты глупости. Сегодня у меня так и произошло — я кое-что натворил, думал, что... В тот момент это казалось хорошей идеей, хотя по сути, я просто повел себя как идиот, — повисает пауза. — Да, именно так и бывает, когда я пытаюсь импровизировать. В чем-то я был прав! И хочу сказать... потерпи немного. Порой кажется, будто ничего не меняешь, но ты же не знаешь этого наверняка. Если есть шанс, что ты что-то изменишь, продолжай в том же духе. Да. Слушай, чувак, мне за это не платят».
Кастиэль продолжает хмуриться. Дин взволнован — и это неожиданно. И хуже всего — эта речь, составленная для радиопередачи с широкой аудиторией, в которой и не обязательно есть Кастиэль, еще труднее для понимания, чем обычно. Чем больше Дин лепечет, тем больше Кастиэль сходит с ума — хорошо ли он ест, спит, следит ли за ним его команда и помогает ли? О нем вообще кто-то заботится? Пожалуйста, пусть о нем кто-нибудь позаботится.
Дин вздыхает, и динамики потрескивают.
«И когда я призываю вас держаться, на самом деле я и себе это говорю. Всем спокойной ночи». — На секунду воцаряется тишина, а затем раздается заключительный гудок.
— Ну, — изрекает Анна. Кастиэль смотрит на нее и видит, как она отчего-то слабо улыбается. — Что ж, он немного слетел с катушек.
— Может, он был пьян? — предположил Кастиэль. — Хотя нет. Трансляция началась нормально.
— Стресс от сложившейся ситуации рано или поздно настигает всех, — Анна откидывается на спинку стула, полузакрыв глаза. — А что, это было мило.
Кастиэль пристально смотрит на нее.
— Что именно?
— Извини, наверное, я жестоко выразилась, — она усмехнулась. — То, как он нервно ерзал, кажется довольно мило. Думаю, он хотел сказать что-то... личное, возможно, воспользоваться трансляцией, чтобы спросить что-то конкретное, но он не смог, ведь это неправильно.
Кастиэль кивает. Отчасти ее слова перекликаются с его собственными мыслями, а также с теми моментами, когда Дин явно хотел поговорить с Сэмом напрямую, но не мог произнести его имя прямо.
— Я думаю, он всего лишь человек, — говорит Анна. — Надеюсь, что бы там ни было, все будет хорошо.
— Он сказал, что у него отличная группа поддержки, — по крайней мере, это хоть как-то утешает. — С ним все будет в порядке.
Анна что-то бурчит себе под нос и перечитывает свои записи. Внимание Кастиэля возвращается к радио, шумящего помехами. Он встает, подходит к приемнику и опускает на него руку. Слушая этот треск, Кастиэль представляет, как Дин оставляет микрофон на своем посту и возвращается к важным делам.
В сегодняшней передаче очевидных ответов нет. Кастиэль так и не понял, напуган ли Дин произошедшим с его татуировкой. Интересно, что он предпочел говорить о своих личных разочарованиях и сомнениях, их чего можно сделать так много выводов — хороших и плохих. Но факт остается фактом: наверняка о намерениях Дина Кастиэль не знает. Одни догадки, и Кастиэль отлично понимает, что он далеко не эксперт в понимании Дина.
Однажды Кастиэлю придется самому искать ответы на свои вопросы, а пока следовать совету Дина: держаться.
— У нас есть незаконченное дело, — тихо говорит Кастиэль приемнику и выключает его. Анна за его спиной что-то слишком сосредоточенно бормочет и не слышит его. — И я надеюсь, что к тому моменту, как я закончу, ты все еще будешь помнить меня.
@темы: переводы, АУ, Дин, рейтинг: G-PG, Кастиэль
Мне дано все, чтобы жить возвышенной жизнью. А я гибну в лени, разврате и мечтании.
Название: Столица на волне "5 FM"
Переводчик: hirasava
Бета: хочется жить
Оригинал: Capital Five FM by Annie D (scaramouche)
Серия: Not Part of the Plan
Размер: макси
Пейринг/Персонажи: Кастиэль/Дин Винчестер, Анна Милтон, Сэм Винчестер, Нора
Категория: слэш
Жанр: ангст, приключения, AU, брак по договоренности
Рейтинг: G
Краткое содержание: Кастиэль успешно выбрался из зоны конфликта, скрылся от властей и воссоединился со своей сестрой. Приходя в себя в относительном мире и тишине нового дома, он думает, что делать дальше..
Примечание: Пятая часть серии "Не по плану".
читать дальше
Глава 1
Нынче Кастиэль каждое утро вытаскивает себя из постели, едва не спотыкается о сброшенную ночью на пол одежду и, когда чистит зубы, бьется локтями о раковину. Все это настолько знакомо, что ему почти кажется, что он вернулся в свою университетскую квартиру и просто готовится к следующему дню лекций или в библиотеке.
Апартаменты были ему не по карману, но в то время он считал, что именно они ему и нужны, ведь пришла пора пустить корни, иначе этого никогда не случится. Картины в рамках, что украшали стены, он выбирал лично, а книги на полках очень любил и с наслаждением хранил. В квартире имелось всего одно окно — и то никогда полностью не открывалось, — зато из него можно было наслаждаться прекрасным видом на озеро. У кровати был неровный угол, который он подпирал сложенным куском картона, и его нужно было менять каждые несколько месяцев.
Кастиэль сейчас не в своей квартире.
Этот коттедж во многих отношениях гораздо лучше. Все окна открываются, а у Анны просто дар находить недорогую, но качественную мебель и разные вещи. Сейчас Кастиэль спит в комнате, которую Анна называет кабинетом из-за письменного стола и пустых книжных полок, хотя, когда он приехал, она была кладовкой для вещей предыдущего жильца. В их общей ванной постоянно пахнет розовой водой.
Именно умываясь, Кастиэль вспоминает: ах, да, он не в университете. А в сотнях миль оттуда, в чужой стране, в городе под названием Рексфорд, который он только начинает узнавать. Четыре месяца назад он покинул университет и уже больше месяца скрывается от Майкла.
Все это накатывает на Кастиэля, когда он подрезает края своей бороды маленькими ножницами. Его не объявили пропавшим без вести, потому что у властей нынче есть проблемы и посерьезнее. Сам же Кастиэль подозревает, что его бегство спутало карты как республиканцам, так и представителям Королевства, поэтому все предпочитают делать вид, что ничего и не было. Кастиэль с трудом шевелит двумя пальцами на левой руке, поскольку он предпочел уехать как можно дальше от Илчестера и не останавливался у врача. К счастью — чудо из чудес! — он очень быстро нашел Анну — всего лишь день слонялся у места встречи, о котором она упоминала в своем последнем письме.
Или это она его нашла? Он не слишком хорошо помнит события тех дней.
Кастиэлю крайне важно все это вспоминать, ведь он едва узнает собственное отражение. Может, это и часть его маскировки, но он практически влез в чужую шкуру. Добавьте еще и вихрь последних событий — то, как его бросало из рук в руки, не давая опомнится: Кастиэль рискует забыть, кто он такой.
Вспоминая свою недавнюю историю, он возвращается к своим основам.
Борода — идея Кастиэля, а рыжие волосы — Анны. В их последнюю встречу у нее были пряди цвета индиго, теперь же она перешла на абсолютно рыжие кудри. Кастиэль знал об этом из ее писем, но не ожидал, что они ей так будут к лицу. И раз уж рыжие волосы Анны появились вместе с новой личностью, вполне уместно, что и у ее нагрянувшего брата они тоже рыжие.
Сначала он возражал, сказав, что достаточно и растительности на лице. Во время побега из Илчестера его узнали всего дважды, и оба раза приняли за двойника, ведь с чего бы принцу бродить немытым и в обносках по глухим переулкам? Правда, это было еще до того, как Совет окончательно объявил, что Альянс распался, и объявил на всем северо-западном побережье военное положение, но Кастиэль был очень осторожен.
И все же Анна настаивала, так что теперь, когда Кастиэль смотрит в зеркало, он видит лицо, обрамленное темно-рыжими волосами, челка отросла и лезет в глаза. Она даже бороду ему покрасила — лихо приняла вызов. Да, его сестра такая.
Анна уже встала и готовит завтрак, напевая себе под нос, пока расставляет тарелки. При виде него она улыбается.
— Доброе утро.
Из них двоих она всегда была лучшим поваром. Кроме того, его сестра превратилась в местного жителя; ее нынешняя любовь к плотным завтракам так напоминает Дина, и подобная пища часто встречается Кастиэлю в закусочных вдоль шоссе. Во время еды она болтает без умолку, ее голос успокаивает, как прохладный плеск воды.
— Подпорки хороши. Я подумываю съездить в порт за саженцами — помидоры или огурцы. Пока точно не решила, я искренне неравнодушна к обоим. Хотя сначала придется закончить с насосом.
— Я могу помочь, — предлагает Кастиэль.
— О, не беспокойся. Давления еще хватает, так что это пока не первостепенно.
Кастиэль смотрит в тарелку.
— Это та самая жареная смесь, которую обычно готовили на кухне...
— Да, — тихо говорит Анна. — Я думала, тебе понравится.
— Спасибо, — от всего сердца произносит Кастиэль. Спасибо за то, что ты рядом; за то, что нашла и приняла к себе, что не требовала объяснений, хотя не все проявили бы такое понимание. — Спасибо тебе, Анна.
— Ты уже благодарил меня, — решительно напоминает Анна. — Я знаю, в моем случае ты сделал бы то же самое.
Она процветает здесь в точности, как описывала в своих многочисленных письмах. У нее есть этот коттедж, который она сумела получить после обучения в городе у кузнеца. Технически он в аренде, но ей разрешили обустраивать его по своему вкусу, и в результате ее рука видна практически на каждом углу. Хотел бы Кастиэль оказаться тут при более благоприятных обстоятельствах и по-настоящему насладиться ее гостеприимством.
Они заканчивают завтракать, и Анна моет посуду, а Кастиэль упаковывает обед — один для нее, а другой для себя. Когда они готовы идти, Анна запирает дверь, и они спускаются по дороге к центру города.
— У Норы сегодня доставка, — говорит Кастиэль. — Я задержусь допоздна, чтобы помочь с инвентаризацией.
— Ах, да, точно. Ты все еще не против, если я заскочу на обед?
— Отлично.
Городок расположился в сельской местности, за широкими кукурузными полями, в высокогорье. Отсюда конфликт на побережье кажется настолько далеким, что с таким же успехом он мог бы происходить в телевизионном сериале. Рексфорд официально является городом, но про себя Кастиэль называет его деревней, главным образом, потому, что здания тут окружены густой зеленью. Не в таком месте он представлял себе Анну — тишина и покой, кажется, идут вразрез с ее активностью, но, без сомнения, тут есть своя скрытая сторона.
Еще очень рано, и по пути в центр им встречается всего несколько человек. Они с Анной проходят мимо ратуши, где все еще висит желтый флаг — знак для всех, что в Республике введено чрезвычайное положение и жители должны быть бдительны и сотрудничать с властями. Совет все еще пытается контролировать ущерб, поэтому информации крайне мало, а выпуски новостей расплывчаты. Может, Кастиэль и не все рассказал Анне о событиях после Дома Джошуа, но она все равно узнала от него больше, чем из всех официальных источников, вместе взятых.
Большинство здешних горожан никогда не видели северян. По крайней мере, они так думают, поскольку Анна весьма тщательно скрывает свое происхождение, и перенятый ею местный акцент впечатляет. Она и Кастиэлю пыталась помочь заговорить, как местные, но пока не вышло. Он не слишком расстраивается — ему просто нужно по-возможности больше молчать на публике.
Они довольно скоро добираются до единственной в городе точки «Автозаправка и сопутствующие товары». Анна целует Кастиэля в щеку и прощается, а затем он входит в магазин, где Нора, хозяйка, открывает жалюзи. Они с Анной подруги, поэтому той удалось устроить Кастиэля на работу сюда почти без вопросов. Рексфорд, по-видимому, благоволит тем, кто хочет исчезнуть, вне зависимости от причин. Возможно, у каждого здесь она своя.
— Доброе утро, Стив, — приветствует его Нора. — Не мог бы ты разложить газеты перед тем, как приступить к основной работе? Спасибо.
Кастиэлю нравится быть полезным. Это лучше, чем безвылазно торчать в коттедже Анны, что он и делал в первую неделю после приезда. Здесь у него есть униформа, значок с именем и колпак, который во время работы он низко надвигает на глаза. Он может наблюдать за местными и откровенно изучать их обычаи. А ещё просматривать заголовки газет, пока выкладывает их на витрину.
«Королевство атакует мыс Кейп Пойнт»
«Совет: комендантский час все еще действует»
«Горожанам советуют держаться за чертой Говард Лайн»
Есть несколько фотографий, но Кастиэль их не разглядывает. У него еще будет время — либо в обеденный перерыв, либо после работы. Он отступает назад, когда появляются первые клиенты — две женщины, которые направляются на работу в поле. Они покупают кофе и кое-какие мелочи, здороваются с Норой, а после уходят.
Нора обычно стоит у входа, так что Кастиэль не против побыть кассиром, если у нее или у Лайлы — второго сотрудника — перерыв. В обычные обязанности Кастиэля входит разнос и расстановка товара и уборка. Эти задачи удобны и просты. Кастиэль очень рад простым вещам.
Во время работы он прислушивается к разговорам посетителей. Порой те обсуждают местные сплетни, а иногда — конфликт в Илчестере — это официальный термин, — который обычно сопровождается недоверчивым: «С ума сойти, да?»
Это гражданские лица. Фермеры, учителя, ремесленники и прочие, плюс орава школьников, которые заглядывают после занятий в школе.
Насколько Кастиэль может судить, события на побережье едва ли влияют на их жизнь — она не выбивается из привычного ритма. Наблюдая за ними, Кастиэль разрывается между радостью, что их это не коснулось, завистью, по той же причине, и абсурдной злостью, ведь, похоже, они совсем не понимают всей чудовищности происходящего в их собственной стране.
Идут сражения. Высадился флот Майкла. Объявился Люцифер, заявляя, что борется за Республику. Благородные дома Республики раскололись — одни остались с Эллен, другие перебежали к Люциферу, а третьи вообще избегают конфликта. Группа Охотников, во главе с Дином Винчестером, действовала в одиночку, но это пропагандистская катастрофа, поэтому в новостях почти не упоминалось ни о нем, ни об их браке — в то утро, когда сбежал Кастиэль, Люцифер взорвал флагман Майкла, и все пошло к черту. По мере боевых действий части побережья переходят из рук в руки, хотя Совет настолько молчалив, что общественность узнает, какой город кому принадлежит, только через несколько дней после этого.
Кастиэлю нужно залить в емкость молочный коктейль для детей, а в это же самое время за сотни миль отсюда жизнь и смерть балансируют на грани. От этого диссонанса он часто замирает.
В проходе позади себя он слышит, как какой-то мужчина говорит своему другу:
— Мужик, они просто должны уйти. Это с самого начала было плохой идеей, понимаешь? Мы же не просто так выстроили Стену.
— Ты что несешь, придурок? Это они ее воздвигли, — фыркает его друг. — Господи, ты что, не знаешь собственную историю?
— Да ладно, — добродушно смеется первый. — Слушай, мы же сами откололись от них, потому что не хотели подчиняться королю? Типа независимое государство? И поставили эту чертову Стену, чтобы отгородиться от них!
В этот момент со всей уверенностью юности в разговор вступает школьник:
— Они построили Стену, потому что не хотели потерять еще больше островитян из-за движения «Свободная воля». Один закон, один король, одна Стена.
— Это правда? — сухо произносит первый мужчина.
— Мы всю неделю изучали это в школе, — гордо отвечает ребенок. — А на следующей начнем обсуждать, как дворяне объединились, чтобы сформировать Совет.
— Иди давай, умник. Ты ведь сын Фишера, да? Шельмец!
— Вот видишь! — самодовольно говорит его друг. — Они установили Стену.
— Тогда это самое умное, что они когда-либо сделали для нас, — отвечает первый мужчина. — Надо было просто оставить нас в покое. Эй, чувак, я начинаю злиться, моя сестра там помогает им держать оборону, усек? Я уже несколько дней ничего о ней не слышал.
— Прости, старик.
Кастиэль заправляет автомат молочным коктейлем под одобрительные возгласы школьников. Те громко требуют свою добычу, и Кастиэль уходит — его задача выполнена, его присутствие несущественно. Отрадно, что здесь на него никто не обращает внимания.
Анна заглядывает во время обеденного перерыва Кастиэля, и они вместе едят в подсобке. Она немного рассказывает о своем утре, но в остальном общая трапеза проходит в дружеском молчании, нарушаемом только нежным «ешь» Анны, когда Кастиэль отвлекается на свои мысли. Она говорит это шутя, но Кастиэль различает приказ — он еще не восстановил свой прежний вес, но работает над этим.
Затем он возвращается к своим повседневным обязанностям. Там почистить, тут разложить, согласно кивнуть, когда клиент говорит Кастиэлю, что он недостаточно хорошо протер лобовое стекло. И наблюдать, как местные жители проходят через «Автозаправку и сопутствующие товары» по пути к остальной части своей жизни. Кастиэль напоминает себе, что именно за это и стоит бороться — за что уже борются люди за сотни миль отсюда.
Поздно вечером, когда Лайла заканчивает свой рабочий день, а Нора отправляется по своим делам, в «Автозаправке и сопутствующих товарах» появляется охотник. Сначала Кастиэль решает, что это местный, но затем на его рукава падает свет, освещая щит с оружием вдоль рамки.
Кастиэль надевает очки для чтения, но остается стоять за кассой, исподтишка наблюдая, как охотник ходит между рядами, хватая разные товары.
Этот человек сложен не так, как Дин — скорее неуклюж, чем крепок, в своем серо-коричневом пиджаке, но среди охотников наверняка различные типы людей. Это первый охотник, которого Кастиэль видит в Рексфорде с момента приезда, и он не знает, нервничать ему или нет... Или испытывать что-то другое. По словам Норы, раньше они регулярно бывали здесь по пути в порты, но из-за конфликта на побережье большинство мобилизовали. Человек, который сейчас приближается к кассе, явно не дезертир, учитывая его эмблему, выставленную на всеобщее обозрение.
— Эй, а вы принимаете почту? — спрашивает охотник. Когда Кастиэль кивает, тот достает два письма и, прищурившись, устало смотрит на них. — Здесь довольно тихо, да?
Кастиэль прочищает горло. Стараясь говорить тихим шепотом, чтобы скрыть акцент, он говорит:
— Думаю, Говард Лайн закрыт. Почта совсем не приходит.
— О, нет, он все еще открыт. Если есть... точно, специальная печать. Спасибо, что напомнил, — он роется в своем рюкзаке и находит широкую печать, которой помечает боковые стороны конвертов. — Вот. Все в порядке, я заплачу, сколько скажешь.
Кастиэль достает свою шпаргалку с почтовыми расценками. Охотник, похоже, слишком устал, чтобы пристально изучать Кастиэля, и это хорошо, но потом он замечает радио на боковой стойке, и его глаза расширяются.
— Оно работает? — спрашивает он. Когда Кастиэль кивает, охотник добавляет: — Не возражаешь, если я...
Кастиэль радушно машет в сторону радио. У Норы радио настроено на одну из ее любимых станций с легкой музыкой, и оно переключается на новостной канал, только когда ей хочется послушать сводки. Охотник теперь возится с ручкой, и нежная музыка сменяется помехами, пока он переключает станции. Кастиэль приклеивает марки к уголкам конвертов и с любопытством наблюдает за охотником. Тот, кажется, крайне сосредоточен, и это необычно.
Наконец он останавливается, хотя Кастиэль не слышит никакой музыки. Охотник смотрит на часы, легонько постукивая по циферблату.
Затем из радиоприемника доносится слабый голос:
«Тысяча девятисотый. Одна стычка произошла в сорок семь и три на ноль два, когда Море снова попыталось захватить Крюк, но этого не произошло. В отряде как минимум четыре вендиго, плюс наблюдение за драконом, но пока мы не уверены. Пара легких ранений, и всех отправили в Красный Крест в Фор Поинт. Заявление должно выйти завтра рано утром. Л разослал сообщения из Кэмпбелл-Корта, заявив, что жмет прямо на М. Ходят слухи, что он судится за корону и собирается прорваться до Сент-Ливана. Л собирается просить Совет выступить в качестве нейтральной третьей стороны... — ведущий фыркает. — Чтобы наблюдать за судебным процессом над тем, у кого больше прав на трон».
У Кастиэля к большому пальцу приклеена марка, которую он должен прижать к конверту. Но он замер, едва этот голос заговорил, застыл на месте от внезапной свинцовой тяжести во всем теле.
Это голос Дина. Он не сразу его узнал, но чем дольше тот говорил, тем сильнее Кастиэль убеждался. Он узнал бы этот голос где угодно — слишком часто слышал во сне. Слабые помехи совсем не маскировали его. Он все еще говорит, и Кастиэль почти видит Дина, сгорбившегося над микрофоном — он дико жестикулирует, пытаясь объяснить свою точку зрения. Он звучит немного приглушенно, но этот протяжный звук, этот оборот слов — это явно Дин на радиоволнах. Кастиэль понимает лишь половину из того, что он говорит — «Л», должно быть, Люцифер, а «М» — Майкл, — но сама информация — новая.
«М укрепляет линию обороны, но пропускает припасы и письма. Более тридцати гражданских спокойно шли по шоссе на юг. "Глаз-тридцать два" упакован, так что, если кто-то выезжает, пожалуйста, вперед и без промедления, но если не можете, не заставляйте себя, не нужно надрываться, хорошо? Помните, что никто не может заставить вас уехать, поэтому знайте свои права. Идите на ближайшую станцию или в административный зал, там должен быть список эвакуированных и указания, как с ними связаться. Если его нет, обязательно попросите, он должен быть у каждого пункта пересечения».
— Это не противозаконно, — неожиданно говорит охотник. Кастиэль вздрагивает от неожиданности, и тот смотрит на него, резко нахмурившись. — Просто слушать не запрещено.
Значит, радиостанция пиратская. Дин выступает скрытно, потому что как минимум половины сказанного нет ни в одной из газет, которые видел Кастиэль. Люди используют существ как часть сил для нападения? Люцифер судится за Корону? Утверждает, что раз он старше Майкла, то у него больше прав быть королем?
«...Так что, пожалуйста, помните, что они с нами в одной лодке, ладно? Обычные островитяне, гражданские северяне, такие же, как и мы с вами. И они ничего не знали, их втянули так же, как и нас. Это не значит: давайте вышвырнем их всех, потому что мы все попали в этот переплет. Если я еще раз услышу о каком-нибудь мордобое, то лично надеру вам задницы, все слышали?»
На заднем плане слышится шорох, словно кто-то ходит по ту сторону микрофона. Кастиэль представляет, как Дин закатывает глаза и ухмыляется, осознавая чувствительность микрофона.
«Я все равно надеру тебе задницу, — бормочет Дин. — В любом случае, если охотники не на фронте, вы все равно несете службу и должны следить за людьми. И если кто-то из вас, обычных людей, увидит охотника, не говорите ему идти на фронт, потому что очередь тех, кому нужно следить за порядком дома, велика. Мы все должны держаться вместе, если хотим пройти через это. Если желаете помочь, свяжитесь с местными властями и узнайте, что нужно конкретно для вашего региона — припасы, свободные руки, запасная кровать и все такое. Не лезьте в активные зоны самостоятельно. Как я уже сказал, у нас тут народа битком, поэтому ресурсы ограничены. Если ваши близкие находятся там, лучше остановиться в месте, которое они знают и где смогут найти вас. В горячие точки курсирует много транспорта».
Дин говорит четко, с чувством, но не эмоционально. Это не тот голос, который он использовал для их телевизионных интервью — он ниже, более непринужденный и более интимный. Это голос хочется услышать в критической ситуации, от кого-то, кто, кажется, понимает, что делать, и заботится о вас. Дин не тянет с ответом, и Бог свидетель — он говорит совсем не то, что многим бы понравилось, но эта искренность — своего рода утешение.
«Все волнуются. Все здесь мечтают, чтобы этого не было. Вы не одиноки. Разнорабочий с фронта заканчивает. Спокойной ночи».
Кастиэль не осознает, что сжимает свою руку — ту, что с поврежденной татуировкой, — пока вещание не отключается. Он ослабляет хватку и с облегчением видит, что охотник тоже стряхивает с себя оцепенение, его хмурое лицо проясняется, когда он вспоминает, где находится. Кастиэль быстро принимается клеить марки на конверты.
Дин там сражается за правое дело. Но все равно находит время вырваться из этой, несомненно, крайне напряженной ситуации и поговорить, успокоить своих людей. Кастиэль не представляет, чтобы кто-то мог бы заставить Дина сделать это — он наверняка добровольно пошел на это, или вообще придумал сам.
Что делает Кастиэль? Он штампует марки и заполняет полки в магазинчике.
— Ладно, — говорит охотник, вырывая Кастиэля из его мыслей. — Так сколько там с меня в итоге? Плюс бензин?
— Защитный круг на вашей сумке, — тихо говорит Кастиэль. — Петля оборвалась.
— Что? Я не... — охотник перекидывает сумку через плечо, и, сощурившись, изучает ее. — Да. Ничего себе, у вас прямо глаз-алмаз. Фу! У меня из-за этого могли бы быть неприятности. Спасибо, чувак, ты просто супер.
Кастиэль кивает и отворачивается от пристального взгляда охотника, якобы для того, чтобы сложить оставшиеся марки обратно в шкафчик.
— Спасибо вам за этот радиоканал. Я о нем не знал.
— О, он еще в стадии разработки. Установить его пара пустяков, но он расширяет диапазон, и тут возникает проблема, — охотник делает паузу, а Кастиэль работает с кассовым аппаратом и подсчитывает покупки. — У тебя там кто-то есть? На фронте?
Кастиэль кивает.
— Это очень трудно, приятель. Держись, — охотник расплачивается, и голос его смягчается. — Скоро все закончится.
На самом деле он не может этого утверждать. Просто подбадривает. Но Кастиэль все равно хочет ему верить.
Охотник покидает «Автозаправку и сопутствующие товары» после заправки своего грузовика. Кастиэль смотрит ему вслед, записывает частоту радиоканала, и лишь после переключается обратно на любимую станцию Норы, а затем ждет, когда та вернется, чтобы он мог закрыться на ночь.
Кастиэль благополучно добирается до коттеджа Анны, закрывает за собой дверь, и только тогда закатывает левый рукав, обнажая чернила и неуклюжие шрамы вдоль предплечья. Забавно — первые недели после свадьбы он едва замечал свою татуировку, зато теперь изучил так хорошо, так тщательно. Он знает все точки, где пересекаются его и Дина имена. Знает все прерванные и поврежденные линии. Он хорошо знает, как меняется текстура, когда кончики пальцев переходят от темных завитков к нетронутой коже.
Когда он был в бегах и дремал везде, где можно, прячась в заброшенных зданиях, всякий раз, когда ему удавалось уединиться, он прижимал руку к груди и гладил пальцами темные линии. Четкая надпись была живым доказательством того, что Дин жив и здоров. Несколько раз он просыпался от кошмара, в котором татуировка исчезала, что могло произойти, только если Дина больше не было среди живых, и слепо шарил в темноте, закатывал рукав и проверял свою руку, расслабляясь, когда видел старые енохианские надписи.
Кастиэль только что слышал Дина по радио, так что он знает — тот жив и здоров, но ему все равно нужно увидеть татуировку.
— Эй, ты уже дома! — доносится из кухни голос Анны. — Одну секунду.
У Анны в гостиной есть радио. Кастиэль быстро находит его, присаживается перед ним и сосредоточенно настраивает. Когда Анна входит в комнату, Кастиэль тут же говорит:
— Есть подпольная радиостанция. Они передают несанкционированные новости с побережья.
— О! Это... это же потрясающе, — Анна опускается рядом с ним, жадно наблюдая, как он медленно крутит ручку на нужную частоту. — А как ты об этом узнал?
— В магазин заглянул охотник, — Кастиэль отмахивается от удивленного восклицания Анны. — Все в порядке, он меня не узнал. Попросил включить радио, и она появилась, — Кастиэль несколько раз заглядывает в свой листок, проверяя правильность частоты. Однако сейчас звучат лишь помехи. — Думаю, трансляция идет только в определенное время.
— Логично, — говорит Анна. — Может, им еще и приходится перемещаться? Ничего себе, только представь все это тыловое обеспечение...
— Ты не против, если мы оставим эти настройки? На всякий случай?
— Конечно. Или... Может, достать еще один приемник? Сможешь поставить его в своей комнате и слушать, когда захочешь, — Анна подавляет автоматический протест Кастиэля. — Это и правда не проблема.
Кастиэль чувствует себя... странно. Немного неисправным, как один из балансирующих объектов, которые сдвинули с центра тяжести. С тех пор, как Наоми вытащила его из университетской квартиры, почти ежедневно он двигался вперед, к цели: пережить свадьбу, пережить медовый месяц, убраться к черту из Чамберс-Хауса, убраться к черту от Майкла.
Он думал, что почувствует хоть какое-то облегчение от того, что выбрался оттуда, но нет. Теперь Кастиэль не стоит на якоре, потому что у него больше нет ни ориентиров, ни горизонта, к которому можно было бы плыть. Нет даже желания возвращаться в свою квартиру, потому что... ну, что тогда? Вернуться к преподаванию? Притвориться, что ничего этого не происходит? Он даже не знает, как сейчас обстоят дела в Королевстве, особенно теперь, когда связь стала такой нестабильной, а эфир полон новостей об Илчестерском конфликте — и больше ничего.
Кастиэль благодарен судьбе, что смог добрался сюда, в это тихое и относительно безопасное место, предложенное ему Анной, но он так и не смог выдохнуть. Он не заслуживает того, чтобы выдыхать.
— Там люди страдают, — тихо говорит Кастиэль. — Они вынуждены покидать свои дома из-за властолюбивых мегаломанов, обладающих сверхъестественной способностью распознавать слабости.
— Кастиэль, — говорит Анна, как всегда нервничая, — ты не виноват. Это Майкл и Люцифер выносят свою злобу на всеобщее обозрение. Это политики Республики используют эту вражду для достижения своих целей.
— Да, но я...
— Не выбери они тебя, выбрали бы кого-нибудь другого. Черт возьми, если бы я не сбежала, они бы, наверное, выбрали меня.
— И ты бы сразу поняла, что происходит. Увидела бы трещины, задала бы правильные вопросы. Ты бы не втянула его в это дело, потому что не была бы настолько глупа...
— Его? — тихо повторяет Анна. — Ты... говоришь о Дине Винчестере?
Кастиэль подскакивает с пола, лицо его горит, и совсем несвоевременно вспыхивает боль в руке. Он пытается убежать в свою комнату, но Анна немедленно следует за ним. Ему остается только вздохнуть.
— Ничего страшного, что ты не все рассказываешь мне о том, что тебе пришлось пережить. Оно твое, но я рядом и всегда помогу, чем смогу, — Анна успевает поймать Кастиэля за локоть как раз перед тем, как он проскальзывает в свою комнату. У нее удивительно крепкая хватка. — Это Дин... издевался над тобой?
— Нет! Нет, — быстро отвечает Кастиэль, с тревогой глядя на нее. — Я злился на него, только и всего, но... это не имело значения — они просто делали то, что считали правильным, и я... я, вероятно, сделал бы то же самое, но... Анна, он там, а я не могу помочь. Я бесполезен.
Анна тихо выдыхает и мягко отпускает его руку. Кастиэль не закрывает дверь перед ее носом, но и не может встретиться с ней взглядом. Он не знает, почему не рассказал ей всего, ведь это совсем не значит, будто он ей не доверяет или боится, что она осудит его. Возможно, сказать ей — значит произнести это вслух, и тогда все станет реальностью. Даже то, что он не уверен, действительно ли произошло.
— Судя по твоим письмам, он тебе очень нравился, — осторожно говорит Анна.
— Это не самое главное, — огрызается Кастиэль. — Важно то, что я втянул его в это дело, и виноват...
Он и так уже сказал слишком много, и если скажет еще хоть слово — никогда не остановится. Он чувствует, как раздувается в груди, словно воздушный шар, все, что он делал или не делал, говорил или не говорил, все глупые решения, которые он принимал, поскольку считал себя самым умным. Гордость издавна царила в его семье, и она держала язык Кастиэля за зубами с тех пор, как он покинул Илчестер — даже до того, как его сестра откровенно сказала ему, что у него в голове суматоха. Анна была чрезвычайно терпелива с ним. Он не знает, как она так может.
Анна молча раскрывает объятия, крепко прижимая его к себе. Кастиэль не сопротивляется и прячет лицо в ее волосах.
— Я все думала, когда же ты созреешь. Ты всегда предпочитал держать все внутри.
— Заткнись, — говорит Кастиэль и содрогается, осознавая, что снова невольно подражает Дину.
Кастиэль не имеет права так расстраиваться. Дин сделал свой выбор, и Кастиэль понимает — тому хочется быть в самой гуще событий, где сможет изменить ситуацию. Возможно, он даже сочтет такие перемены приятными, как бы ужасно это ни звучало, ведь прежде его руки были связаны дипломатией и ложью брака, а теперь он свободен делать все, что ему нужно. Сколько пострадало от этой ситуации, и многие не так удачливы и находчивы, как Дин. Он и сам это знает, отсюда и радиопередача, чтобы донести информацию до тех, у кого нет таких ресурсов, как у него.
— Хорошо, — мягко говорит Анна. — Завтра мы раздобудем для тебя радио. Хочешь пойти со мной и выбрать приемник?
— Да, — соглашается Кастиэль. — И мне нужна карта, а также все газеты, которые у тебя остались. Я хочу иметь возможность визуализировать то, что там происходит.
Анна слегка откидывается назад с задумчивым выражением лица.
— Уверен? Ты же вообще не... — она кусает губу, и Кастиэль понимает — она хочет сказать, что с момента приезда он был отстраненным и рассеянным, и не очень восприимчивым к ее попыткам поговорить о конфликте. — Ты же знаешь, что тебе не нужно ничего доказывать.
— Знаю.
Она долго изучает его взглядом.
— Давай я кое-что тебе покажу.
Коттедж у Анны — одноэтажный, хотя она прекрасно использовала все его пространство. Сестра ведет его в свою спальню, где с одной стороны есть уголок, который он раньше не видел. Там стоит узкий стол, сложенная кипа газет и разрозненные страницы, сложенные в стопку. Кроме того, на стене висит пробковая доска с прикрепленными к ней двумя картами.
Слева — это северо-западное побережье, Илчестер выделен желтым цветом, несколько цветных булавок обозначают определенные точки. Справа — карта Двух Наций, сверху — острова Северного Королевства, а внизу — широкая неровная форма Континента. Республика занимает примерно треть его, и ее границы с дикой природой обозначены жирными черными линиями.
— Ты уже это делаешь, — произносит Кастиэль. — Ну разумеется.
— Совсем немного. Только то, что я могу почерпнуть из газет и бюллетеней, но если появится твоя радиостанция, это существенно поможет, — на столе лежат письма, и многие из них написаны разными почерками. В ответ на вопросительный взгляд Кастиэля Анна добавляет: — Я поддерживаю контакт с такими же, как мы. Иммигрантами из Королевства.
— Ах, да. Помнится, ты упоминала, что встречались с кем-то.
— Большинство пытаются связаться с семьями и друзьями на родине. Я могу... У меня есть свои каналы общения через море, отчасти поэтому я и поселилась здесь. По мере возможности помогаю другим.
Кастиэль не удивлен. Он лишь тихо смеется над этим признанием и гримасничает, когда Анна виновато опускает голову.
— Мы присматриваем друг за другом, — говорит Анна. — На случай, если здесь возникнут... трудности с местными. Нельзя заставлять людей решать, к кому примкнуть. Только не так. В целом, это просто сложная ситуация.
— Позволь мне помочь тебе, — говорит Кастиэль. — Я могу тебе помочь.
Анна медленно улыбается.
— Замечательно.
Переводчик: hirasava
Бета: хочется жить
Оригинал: Capital Five FM by Annie D (scaramouche)
Серия: Not Part of the Plan
Размер: макси
Пейринг/Персонажи: Кастиэль/Дин Винчестер, Анна Милтон, Сэм Винчестер, Нора
Категория: слэш
Жанр: ангст, приключения, AU, брак по договоренности
Рейтинг: G
Краткое содержание: Кастиэль успешно выбрался из зоны конфликта, скрылся от властей и воссоединился со своей сестрой. Приходя в себя в относительном мире и тишине нового дома, он думает, что делать дальше..
Примечание: Пятая часть серии "Не по плану".
читать дальше
Глава 1
Нынче Кастиэль каждое утро вытаскивает себя из постели, едва не спотыкается о сброшенную ночью на пол одежду и, когда чистит зубы, бьется локтями о раковину. Все это настолько знакомо, что ему почти кажется, что он вернулся в свою университетскую квартиру и просто готовится к следующему дню лекций или в библиотеке.
Апартаменты были ему не по карману, но в то время он считал, что именно они ему и нужны, ведь пришла пора пустить корни, иначе этого никогда не случится. Картины в рамках, что украшали стены, он выбирал лично, а книги на полках очень любил и с наслаждением хранил. В квартире имелось всего одно окно — и то никогда полностью не открывалось, — зато из него можно было наслаждаться прекрасным видом на озеро. У кровати был неровный угол, который он подпирал сложенным куском картона, и его нужно было менять каждые несколько месяцев.
Кастиэль сейчас не в своей квартире.
Этот коттедж во многих отношениях гораздо лучше. Все окна открываются, а у Анны просто дар находить недорогую, но качественную мебель и разные вещи. Сейчас Кастиэль спит в комнате, которую Анна называет кабинетом из-за письменного стола и пустых книжных полок, хотя, когда он приехал, она была кладовкой для вещей предыдущего жильца. В их общей ванной постоянно пахнет розовой водой.
Именно умываясь, Кастиэль вспоминает: ах, да, он не в университете. А в сотнях миль оттуда, в чужой стране, в городе под названием Рексфорд, который он только начинает узнавать. Четыре месяца назад он покинул университет и уже больше месяца скрывается от Майкла.
Все это накатывает на Кастиэля, когда он подрезает края своей бороды маленькими ножницами. Его не объявили пропавшим без вести, потому что у властей нынче есть проблемы и посерьезнее. Сам же Кастиэль подозревает, что его бегство спутало карты как республиканцам, так и представителям Королевства, поэтому все предпочитают делать вид, что ничего и не было. Кастиэль с трудом шевелит двумя пальцами на левой руке, поскольку он предпочел уехать как можно дальше от Илчестера и не останавливался у врача. К счастью — чудо из чудес! — он очень быстро нашел Анну — всего лишь день слонялся у места встречи, о котором она упоминала в своем последнем письме.
Или это она его нашла? Он не слишком хорошо помнит события тех дней.
Кастиэлю крайне важно все это вспоминать, ведь он едва узнает собственное отражение. Может, это и часть его маскировки, но он практически влез в чужую шкуру. Добавьте еще и вихрь последних событий — то, как его бросало из рук в руки, не давая опомнится: Кастиэль рискует забыть, кто он такой.
Вспоминая свою недавнюю историю, он возвращается к своим основам.
Борода — идея Кастиэля, а рыжие волосы — Анны. В их последнюю встречу у нее были пряди цвета индиго, теперь же она перешла на абсолютно рыжие кудри. Кастиэль знал об этом из ее писем, но не ожидал, что они ей так будут к лицу. И раз уж рыжие волосы Анны появились вместе с новой личностью, вполне уместно, что и у ее нагрянувшего брата они тоже рыжие.
Сначала он возражал, сказав, что достаточно и растительности на лице. Во время побега из Илчестера его узнали всего дважды, и оба раза приняли за двойника, ведь с чего бы принцу бродить немытым и в обносках по глухим переулкам? Правда, это было еще до того, как Совет окончательно объявил, что Альянс распался, и объявил на всем северо-западном побережье военное положение, но Кастиэль был очень осторожен.
И все же Анна настаивала, так что теперь, когда Кастиэль смотрит в зеркало, он видит лицо, обрамленное темно-рыжими волосами, челка отросла и лезет в глаза. Она даже бороду ему покрасила — лихо приняла вызов. Да, его сестра такая.
Анна уже встала и готовит завтрак, напевая себе под нос, пока расставляет тарелки. При виде него она улыбается.
— Доброе утро.
Из них двоих она всегда была лучшим поваром. Кроме того, его сестра превратилась в местного жителя; ее нынешняя любовь к плотным завтракам так напоминает Дина, и подобная пища часто встречается Кастиэлю в закусочных вдоль шоссе. Во время еды она болтает без умолку, ее голос успокаивает, как прохладный плеск воды.
— Подпорки хороши. Я подумываю съездить в порт за саженцами — помидоры или огурцы. Пока точно не решила, я искренне неравнодушна к обоим. Хотя сначала придется закончить с насосом.
— Я могу помочь, — предлагает Кастиэль.
— О, не беспокойся. Давления еще хватает, так что это пока не первостепенно.
Кастиэль смотрит в тарелку.
— Это та самая жареная смесь, которую обычно готовили на кухне...
— Да, — тихо говорит Анна. — Я думала, тебе понравится.
— Спасибо, — от всего сердца произносит Кастиэль. Спасибо за то, что ты рядом; за то, что нашла и приняла к себе, что не требовала объяснений, хотя не все проявили бы такое понимание. — Спасибо тебе, Анна.
— Ты уже благодарил меня, — решительно напоминает Анна. — Я знаю, в моем случае ты сделал бы то же самое.
Она процветает здесь в точности, как описывала в своих многочисленных письмах. У нее есть этот коттедж, который она сумела получить после обучения в городе у кузнеца. Технически он в аренде, но ей разрешили обустраивать его по своему вкусу, и в результате ее рука видна практически на каждом углу. Хотел бы Кастиэль оказаться тут при более благоприятных обстоятельствах и по-настоящему насладиться ее гостеприимством.
Они заканчивают завтракать, и Анна моет посуду, а Кастиэль упаковывает обед — один для нее, а другой для себя. Когда они готовы идти, Анна запирает дверь, и они спускаются по дороге к центру города.
— У Норы сегодня доставка, — говорит Кастиэль. — Я задержусь допоздна, чтобы помочь с инвентаризацией.
— Ах, да, точно. Ты все еще не против, если я заскочу на обед?
— Отлично.
Городок расположился в сельской местности, за широкими кукурузными полями, в высокогорье. Отсюда конфликт на побережье кажется настолько далеким, что с таким же успехом он мог бы происходить в телевизионном сериале. Рексфорд официально является городом, но про себя Кастиэль называет его деревней, главным образом, потому, что здания тут окружены густой зеленью. Не в таком месте он представлял себе Анну — тишина и покой, кажется, идут вразрез с ее активностью, но, без сомнения, тут есть своя скрытая сторона.
Еще очень рано, и по пути в центр им встречается всего несколько человек. Они с Анной проходят мимо ратуши, где все еще висит желтый флаг — знак для всех, что в Республике введено чрезвычайное положение и жители должны быть бдительны и сотрудничать с властями. Совет все еще пытается контролировать ущерб, поэтому информации крайне мало, а выпуски новостей расплывчаты. Может, Кастиэль и не все рассказал Анне о событиях после Дома Джошуа, но она все равно узнала от него больше, чем из всех официальных источников, вместе взятых.
Большинство здешних горожан никогда не видели северян. По крайней мере, они так думают, поскольку Анна весьма тщательно скрывает свое происхождение, и перенятый ею местный акцент впечатляет. Она и Кастиэлю пыталась помочь заговорить, как местные, но пока не вышло. Он не слишком расстраивается — ему просто нужно по-возможности больше молчать на публике.
Они довольно скоро добираются до единственной в городе точки «Автозаправка и сопутствующие товары». Анна целует Кастиэля в щеку и прощается, а затем он входит в магазин, где Нора, хозяйка, открывает жалюзи. Они с Анной подруги, поэтому той удалось устроить Кастиэля на работу сюда почти без вопросов. Рексфорд, по-видимому, благоволит тем, кто хочет исчезнуть, вне зависимости от причин. Возможно, у каждого здесь она своя.
— Доброе утро, Стив, — приветствует его Нора. — Не мог бы ты разложить газеты перед тем, как приступить к основной работе? Спасибо.
Кастиэлю нравится быть полезным. Это лучше, чем безвылазно торчать в коттедже Анны, что он и делал в первую неделю после приезда. Здесь у него есть униформа, значок с именем и колпак, который во время работы он низко надвигает на глаза. Он может наблюдать за местными и откровенно изучать их обычаи. А ещё просматривать заголовки газет, пока выкладывает их на витрину.
«Королевство атакует мыс Кейп Пойнт»
«Совет: комендантский час все еще действует»
«Горожанам советуют держаться за чертой Говард Лайн»
Есть несколько фотографий, но Кастиэль их не разглядывает. У него еще будет время — либо в обеденный перерыв, либо после работы. Он отступает назад, когда появляются первые клиенты — две женщины, которые направляются на работу в поле. Они покупают кофе и кое-какие мелочи, здороваются с Норой, а после уходят.
Нора обычно стоит у входа, так что Кастиэль не против побыть кассиром, если у нее или у Лайлы — второго сотрудника — перерыв. В обычные обязанности Кастиэля входит разнос и расстановка товара и уборка. Эти задачи удобны и просты. Кастиэль очень рад простым вещам.
Во время работы он прислушивается к разговорам посетителей. Порой те обсуждают местные сплетни, а иногда — конфликт в Илчестере — это официальный термин, — который обычно сопровождается недоверчивым: «С ума сойти, да?»
Это гражданские лица. Фермеры, учителя, ремесленники и прочие, плюс орава школьников, которые заглядывают после занятий в школе.
Насколько Кастиэль может судить, события на побережье едва ли влияют на их жизнь — она не выбивается из привычного ритма. Наблюдая за ними, Кастиэль разрывается между радостью, что их это не коснулось, завистью, по той же причине, и абсурдной злостью, ведь, похоже, они совсем не понимают всей чудовищности происходящего в их собственной стране.
Идут сражения. Высадился флот Майкла. Объявился Люцифер, заявляя, что борется за Республику. Благородные дома Республики раскололись — одни остались с Эллен, другие перебежали к Люциферу, а третьи вообще избегают конфликта. Группа Охотников, во главе с Дином Винчестером, действовала в одиночку, но это пропагандистская катастрофа, поэтому в новостях почти не упоминалось ни о нем, ни об их браке — в то утро, когда сбежал Кастиэль, Люцифер взорвал флагман Майкла, и все пошло к черту. По мере боевых действий части побережья переходят из рук в руки, хотя Совет настолько молчалив, что общественность узнает, какой город кому принадлежит, только через несколько дней после этого.
Кастиэлю нужно залить в емкость молочный коктейль для детей, а в это же самое время за сотни миль отсюда жизнь и смерть балансируют на грани. От этого диссонанса он часто замирает.
В проходе позади себя он слышит, как какой-то мужчина говорит своему другу:
— Мужик, они просто должны уйти. Это с самого начала было плохой идеей, понимаешь? Мы же не просто так выстроили Стену.
— Ты что несешь, придурок? Это они ее воздвигли, — фыркает его друг. — Господи, ты что, не знаешь собственную историю?
— Да ладно, — добродушно смеется первый. — Слушай, мы же сами откололись от них, потому что не хотели подчиняться королю? Типа независимое государство? И поставили эту чертову Стену, чтобы отгородиться от них!
В этот момент со всей уверенностью юности в разговор вступает школьник:
— Они построили Стену, потому что не хотели потерять еще больше островитян из-за движения «Свободная воля». Один закон, один король, одна Стена.
— Это правда? — сухо произносит первый мужчина.
— Мы всю неделю изучали это в школе, — гордо отвечает ребенок. — А на следующей начнем обсуждать, как дворяне объединились, чтобы сформировать Совет.
— Иди давай, умник. Ты ведь сын Фишера, да? Шельмец!
— Вот видишь! — самодовольно говорит его друг. — Они установили Стену.
— Тогда это самое умное, что они когда-либо сделали для нас, — отвечает первый мужчина. — Надо было просто оставить нас в покое. Эй, чувак, я начинаю злиться, моя сестра там помогает им держать оборону, усек? Я уже несколько дней ничего о ней не слышал.
— Прости, старик.
Кастиэль заправляет автомат молочным коктейлем под одобрительные возгласы школьников. Те громко требуют свою добычу, и Кастиэль уходит — его задача выполнена, его присутствие несущественно. Отрадно, что здесь на него никто не обращает внимания.
Анна заглядывает во время обеденного перерыва Кастиэля, и они вместе едят в подсобке. Она немного рассказывает о своем утре, но в остальном общая трапеза проходит в дружеском молчании, нарушаемом только нежным «ешь» Анны, когда Кастиэль отвлекается на свои мысли. Она говорит это шутя, но Кастиэль различает приказ — он еще не восстановил свой прежний вес, но работает над этим.
Затем он возвращается к своим повседневным обязанностям. Там почистить, тут разложить, согласно кивнуть, когда клиент говорит Кастиэлю, что он недостаточно хорошо протер лобовое стекло. И наблюдать, как местные жители проходят через «Автозаправку и сопутствующие товары» по пути к остальной части своей жизни. Кастиэль напоминает себе, что именно за это и стоит бороться — за что уже борются люди за сотни миль отсюда.
Поздно вечером, когда Лайла заканчивает свой рабочий день, а Нора отправляется по своим делам, в «Автозаправке и сопутствующих товарах» появляется охотник. Сначала Кастиэль решает, что это местный, но затем на его рукава падает свет, освещая щит с оружием вдоль рамки.
Кастиэль надевает очки для чтения, но остается стоять за кассой, исподтишка наблюдая, как охотник ходит между рядами, хватая разные товары.
Этот человек сложен не так, как Дин — скорее неуклюж, чем крепок, в своем серо-коричневом пиджаке, но среди охотников наверняка различные типы людей. Это первый охотник, которого Кастиэль видит в Рексфорде с момента приезда, и он не знает, нервничать ему или нет... Или испытывать что-то другое. По словам Норы, раньше они регулярно бывали здесь по пути в порты, но из-за конфликта на побережье большинство мобилизовали. Человек, который сейчас приближается к кассе, явно не дезертир, учитывая его эмблему, выставленную на всеобщее обозрение.
— Эй, а вы принимаете почту? — спрашивает охотник. Когда Кастиэль кивает, тот достает два письма и, прищурившись, устало смотрит на них. — Здесь довольно тихо, да?
Кастиэль прочищает горло. Стараясь говорить тихим шепотом, чтобы скрыть акцент, он говорит:
— Думаю, Говард Лайн закрыт. Почта совсем не приходит.
— О, нет, он все еще открыт. Если есть... точно, специальная печать. Спасибо, что напомнил, — он роется в своем рюкзаке и находит широкую печать, которой помечает боковые стороны конвертов. — Вот. Все в порядке, я заплачу, сколько скажешь.
Кастиэль достает свою шпаргалку с почтовыми расценками. Охотник, похоже, слишком устал, чтобы пристально изучать Кастиэля, и это хорошо, но потом он замечает радио на боковой стойке, и его глаза расширяются.
— Оно работает? — спрашивает он. Когда Кастиэль кивает, охотник добавляет: — Не возражаешь, если я...
Кастиэль радушно машет в сторону радио. У Норы радио настроено на одну из ее любимых станций с легкой музыкой, и оно переключается на новостной канал, только когда ей хочется послушать сводки. Охотник теперь возится с ручкой, и нежная музыка сменяется помехами, пока он переключает станции. Кастиэль приклеивает марки к уголкам конвертов и с любопытством наблюдает за охотником. Тот, кажется, крайне сосредоточен, и это необычно.
Наконец он останавливается, хотя Кастиэль не слышит никакой музыки. Охотник смотрит на часы, легонько постукивая по циферблату.
Затем из радиоприемника доносится слабый голос:
«Тысяча девятисотый. Одна стычка произошла в сорок семь и три на ноль два, когда Море снова попыталось захватить Крюк, но этого не произошло. В отряде как минимум четыре вендиго, плюс наблюдение за драконом, но пока мы не уверены. Пара легких ранений, и всех отправили в Красный Крест в Фор Поинт. Заявление должно выйти завтра рано утром. Л разослал сообщения из Кэмпбелл-Корта, заявив, что жмет прямо на М. Ходят слухи, что он судится за корону и собирается прорваться до Сент-Ливана. Л собирается просить Совет выступить в качестве нейтральной третьей стороны... — ведущий фыркает. — Чтобы наблюдать за судебным процессом над тем, у кого больше прав на трон».
У Кастиэля к большому пальцу приклеена марка, которую он должен прижать к конверту. Но он замер, едва этот голос заговорил, застыл на месте от внезапной свинцовой тяжести во всем теле.
Это голос Дина. Он не сразу его узнал, но чем дольше тот говорил, тем сильнее Кастиэль убеждался. Он узнал бы этот голос где угодно — слишком часто слышал во сне. Слабые помехи совсем не маскировали его. Он все еще говорит, и Кастиэль почти видит Дина, сгорбившегося над микрофоном — он дико жестикулирует, пытаясь объяснить свою точку зрения. Он звучит немного приглушенно, но этот протяжный звук, этот оборот слов — это явно Дин на радиоволнах. Кастиэль понимает лишь половину из того, что он говорит — «Л», должно быть, Люцифер, а «М» — Майкл, — но сама информация — новая.
«М укрепляет линию обороны, но пропускает припасы и письма. Более тридцати гражданских спокойно шли по шоссе на юг. "Глаз-тридцать два" упакован, так что, если кто-то выезжает, пожалуйста, вперед и без промедления, но если не можете, не заставляйте себя, не нужно надрываться, хорошо? Помните, что никто не может заставить вас уехать, поэтому знайте свои права. Идите на ближайшую станцию или в административный зал, там должен быть список эвакуированных и указания, как с ними связаться. Если его нет, обязательно попросите, он должен быть у каждого пункта пересечения».
— Это не противозаконно, — неожиданно говорит охотник. Кастиэль вздрагивает от неожиданности, и тот смотрит на него, резко нахмурившись. — Просто слушать не запрещено.
Значит, радиостанция пиратская. Дин выступает скрытно, потому что как минимум половины сказанного нет ни в одной из газет, которые видел Кастиэль. Люди используют существ как часть сил для нападения? Люцифер судится за Корону? Утверждает, что раз он старше Майкла, то у него больше прав быть королем?
«...Так что, пожалуйста, помните, что они с нами в одной лодке, ладно? Обычные островитяне, гражданские северяне, такие же, как и мы с вами. И они ничего не знали, их втянули так же, как и нас. Это не значит: давайте вышвырнем их всех, потому что мы все попали в этот переплет. Если я еще раз услышу о каком-нибудь мордобое, то лично надеру вам задницы, все слышали?»
На заднем плане слышится шорох, словно кто-то ходит по ту сторону микрофона. Кастиэль представляет, как Дин закатывает глаза и ухмыляется, осознавая чувствительность микрофона.
«Я все равно надеру тебе задницу, — бормочет Дин. — В любом случае, если охотники не на фронте, вы все равно несете службу и должны следить за людьми. И если кто-то из вас, обычных людей, увидит охотника, не говорите ему идти на фронт, потому что очередь тех, кому нужно следить за порядком дома, велика. Мы все должны держаться вместе, если хотим пройти через это. Если желаете помочь, свяжитесь с местными властями и узнайте, что нужно конкретно для вашего региона — припасы, свободные руки, запасная кровать и все такое. Не лезьте в активные зоны самостоятельно. Как я уже сказал, у нас тут народа битком, поэтому ресурсы ограничены. Если ваши близкие находятся там, лучше остановиться в месте, которое они знают и где смогут найти вас. В горячие точки курсирует много транспорта».
Дин говорит четко, с чувством, но не эмоционально. Это не тот голос, который он использовал для их телевизионных интервью — он ниже, более непринужденный и более интимный. Это голос хочется услышать в критической ситуации, от кого-то, кто, кажется, понимает, что делать, и заботится о вас. Дин не тянет с ответом, и Бог свидетель — он говорит совсем не то, что многим бы понравилось, но эта искренность — своего рода утешение.
«Все волнуются. Все здесь мечтают, чтобы этого не было. Вы не одиноки. Разнорабочий с фронта заканчивает. Спокойной ночи».
Кастиэль не осознает, что сжимает свою руку — ту, что с поврежденной татуировкой, — пока вещание не отключается. Он ослабляет хватку и с облегчением видит, что охотник тоже стряхивает с себя оцепенение, его хмурое лицо проясняется, когда он вспоминает, где находится. Кастиэль быстро принимается клеить марки на конверты.
Дин там сражается за правое дело. Но все равно находит время вырваться из этой, несомненно, крайне напряженной ситуации и поговорить, успокоить своих людей. Кастиэль не представляет, чтобы кто-то мог бы заставить Дина сделать это — он наверняка добровольно пошел на это, или вообще придумал сам.
Что делает Кастиэль? Он штампует марки и заполняет полки в магазинчике.
— Ладно, — говорит охотник, вырывая Кастиэля из его мыслей. — Так сколько там с меня в итоге? Плюс бензин?
— Защитный круг на вашей сумке, — тихо говорит Кастиэль. — Петля оборвалась.
— Что? Я не... — охотник перекидывает сумку через плечо, и, сощурившись, изучает ее. — Да. Ничего себе, у вас прямо глаз-алмаз. Фу! У меня из-за этого могли бы быть неприятности. Спасибо, чувак, ты просто супер.
Кастиэль кивает и отворачивается от пристального взгляда охотника, якобы для того, чтобы сложить оставшиеся марки обратно в шкафчик.
— Спасибо вам за этот радиоканал. Я о нем не знал.
— О, он еще в стадии разработки. Установить его пара пустяков, но он расширяет диапазон, и тут возникает проблема, — охотник делает паузу, а Кастиэль работает с кассовым аппаратом и подсчитывает покупки. — У тебя там кто-то есть? На фронте?
Кастиэль кивает.
— Это очень трудно, приятель. Держись, — охотник расплачивается, и голос его смягчается. — Скоро все закончится.
На самом деле он не может этого утверждать. Просто подбадривает. Но Кастиэль все равно хочет ему верить.
Охотник покидает «Автозаправку и сопутствующие товары» после заправки своего грузовика. Кастиэль смотрит ему вслед, записывает частоту радиоканала, и лишь после переключается обратно на любимую станцию Норы, а затем ждет, когда та вернется, чтобы он мог закрыться на ночь.
Кастиэль благополучно добирается до коттеджа Анны, закрывает за собой дверь, и только тогда закатывает левый рукав, обнажая чернила и неуклюжие шрамы вдоль предплечья. Забавно — первые недели после свадьбы он едва замечал свою татуировку, зато теперь изучил так хорошо, так тщательно. Он знает все точки, где пересекаются его и Дина имена. Знает все прерванные и поврежденные линии. Он хорошо знает, как меняется текстура, когда кончики пальцев переходят от темных завитков к нетронутой коже.
Когда он был в бегах и дремал везде, где можно, прячась в заброшенных зданиях, всякий раз, когда ему удавалось уединиться, он прижимал руку к груди и гладил пальцами темные линии. Четкая надпись была живым доказательством того, что Дин жив и здоров. Несколько раз он просыпался от кошмара, в котором татуировка исчезала, что могло произойти, только если Дина больше не было среди живых, и слепо шарил в темноте, закатывал рукав и проверял свою руку, расслабляясь, когда видел старые енохианские надписи.
Кастиэль только что слышал Дина по радио, так что он знает — тот жив и здоров, но ему все равно нужно увидеть татуировку.
— Эй, ты уже дома! — доносится из кухни голос Анны. — Одну секунду.
У Анны в гостиной есть радио. Кастиэль быстро находит его, присаживается перед ним и сосредоточенно настраивает. Когда Анна входит в комнату, Кастиэль тут же говорит:
— Есть подпольная радиостанция. Они передают несанкционированные новости с побережья.
— О! Это... это же потрясающе, — Анна опускается рядом с ним, жадно наблюдая, как он медленно крутит ручку на нужную частоту. — А как ты об этом узнал?
— В магазин заглянул охотник, — Кастиэль отмахивается от удивленного восклицания Анны. — Все в порядке, он меня не узнал. Попросил включить радио, и она появилась, — Кастиэль несколько раз заглядывает в свой листок, проверяя правильность частоты. Однако сейчас звучат лишь помехи. — Думаю, трансляция идет только в определенное время.
— Логично, — говорит Анна. — Может, им еще и приходится перемещаться? Ничего себе, только представь все это тыловое обеспечение...
— Ты не против, если мы оставим эти настройки? На всякий случай?
— Конечно. Или... Может, достать еще один приемник? Сможешь поставить его в своей комнате и слушать, когда захочешь, — Анна подавляет автоматический протест Кастиэля. — Это и правда не проблема.
Кастиэль чувствует себя... странно. Немного неисправным, как один из балансирующих объектов, которые сдвинули с центра тяжести. С тех пор, как Наоми вытащила его из университетской квартиры, почти ежедневно он двигался вперед, к цели: пережить свадьбу, пережить медовый месяц, убраться к черту из Чамберс-Хауса, убраться к черту от Майкла.
Он думал, что почувствует хоть какое-то облегчение от того, что выбрался оттуда, но нет. Теперь Кастиэль не стоит на якоре, потому что у него больше нет ни ориентиров, ни горизонта, к которому можно было бы плыть. Нет даже желания возвращаться в свою квартиру, потому что... ну, что тогда? Вернуться к преподаванию? Притвориться, что ничего этого не происходит? Он даже не знает, как сейчас обстоят дела в Королевстве, особенно теперь, когда связь стала такой нестабильной, а эфир полон новостей об Илчестерском конфликте — и больше ничего.
Кастиэль благодарен судьбе, что смог добрался сюда, в это тихое и относительно безопасное место, предложенное ему Анной, но он так и не смог выдохнуть. Он не заслуживает того, чтобы выдыхать.
— Там люди страдают, — тихо говорит Кастиэль. — Они вынуждены покидать свои дома из-за властолюбивых мегаломанов, обладающих сверхъестественной способностью распознавать слабости.
— Кастиэль, — говорит Анна, как всегда нервничая, — ты не виноват. Это Майкл и Люцифер выносят свою злобу на всеобщее обозрение. Это политики Республики используют эту вражду для достижения своих целей.
— Да, но я...
— Не выбери они тебя, выбрали бы кого-нибудь другого. Черт возьми, если бы я не сбежала, они бы, наверное, выбрали меня.
— И ты бы сразу поняла, что происходит. Увидела бы трещины, задала бы правильные вопросы. Ты бы не втянула его в это дело, потому что не была бы настолько глупа...
— Его? — тихо повторяет Анна. — Ты... говоришь о Дине Винчестере?
Кастиэль подскакивает с пола, лицо его горит, и совсем несвоевременно вспыхивает боль в руке. Он пытается убежать в свою комнату, но Анна немедленно следует за ним. Ему остается только вздохнуть.
— Ничего страшного, что ты не все рассказываешь мне о том, что тебе пришлось пережить. Оно твое, но я рядом и всегда помогу, чем смогу, — Анна успевает поймать Кастиэля за локоть как раз перед тем, как он проскальзывает в свою комнату. У нее удивительно крепкая хватка. — Это Дин... издевался над тобой?
— Нет! Нет, — быстро отвечает Кастиэль, с тревогой глядя на нее. — Я злился на него, только и всего, но... это не имело значения — они просто делали то, что считали правильным, и я... я, вероятно, сделал бы то же самое, но... Анна, он там, а я не могу помочь. Я бесполезен.
Анна тихо выдыхает и мягко отпускает его руку. Кастиэль не закрывает дверь перед ее носом, но и не может встретиться с ней взглядом. Он не знает, почему не рассказал ей всего, ведь это совсем не значит, будто он ей не доверяет или боится, что она осудит его. Возможно, сказать ей — значит произнести это вслух, и тогда все станет реальностью. Даже то, что он не уверен, действительно ли произошло.
— Судя по твоим письмам, он тебе очень нравился, — осторожно говорит Анна.
— Это не самое главное, — огрызается Кастиэль. — Важно то, что я втянул его в это дело, и виноват...
Он и так уже сказал слишком много, и если скажет еще хоть слово — никогда не остановится. Он чувствует, как раздувается в груди, словно воздушный шар, все, что он делал или не делал, говорил или не говорил, все глупые решения, которые он принимал, поскольку считал себя самым умным. Гордость издавна царила в его семье, и она держала язык Кастиэля за зубами с тех пор, как он покинул Илчестер — даже до того, как его сестра откровенно сказала ему, что у него в голове суматоха. Анна была чрезвычайно терпелива с ним. Он не знает, как она так может.
Анна молча раскрывает объятия, крепко прижимая его к себе. Кастиэль не сопротивляется и прячет лицо в ее волосах.
— Я все думала, когда же ты созреешь. Ты всегда предпочитал держать все внутри.
— Заткнись, — говорит Кастиэль и содрогается, осознавая, что снова невольно подражает Дину.
Кастиэль не имеет права так расстраиваться. Дин сделал свой выбор, и Кастиэль понимает — тому хочется быть в самой гуще событий, где сможет изменить ситуацию. Возможно, он даже сочтет такие перемены приятными, как бы ужасно это ни звучало, ведь прежде его руки были связаны дипломатией и ложью брака, а теперь он свободен делать все, что ему нужно. Сколько пострадало от этой ситуации, и многие не так удачливы и находчивы, как Дин. Он и сам это знает, отсюда и радиопередача, чтобы донести информацию до тех, у кого нет таких ресурсов, как у него.
— Хорошо, — мягко говорит Анна. — Завтра мы раздобудем для тебя радио. Хочешь пойти со мной и выбрать приемник?
— Да, — соглашается Кастиэль. — И мне нужна карта, а также все газеты, которые у тебя остались. Я хочу иметь возможность визуализировать то, что там происходит.
Анна слегка откидывается назад с задумчивым выражением лица.
— Уверен? Ты же вообще не... — она кусает губу, и Кастиэль понимает — она хочет сказать, что с момента приезда он был отстраненным и рассеянным, и не очень восприимчивым к ее попыткам поговорить о конфликте. — Ты же знаешь, что тебе не нужно ничего доказывать.
— Знаю.
Она долго изучает его взглядом.
— Давай я кое-что тебе покажу.
Коттедж у Анны — одноэтажный, хотя она прекрасно использовала все его пространство. Сестра ведет его в свою спальню, где с одной стороны есть уголок, который он раньше не видел. Там стоит узкий стол, сложенная кипа газет и разрозненные страницы, сложенные в стопку. Кроме того, на стене висит пробковая доска с прикрепленными к ней двумя картами.
Слева — это северо-западное побережье, Илчестер выделен желтым цветом, несколько цветных булавок обозначают определенные точки. Справа — карта Двух Наций, сверху — острова Северного Королевства, а внизу — широкая неровная форма Континента. Республика занимает примерно треть его, и ее границы с дикой природой обозначены жирными черными линиями.
— Ты уже это делаешь, — произносит Кастиэль. — Ну разумеется.
— Совсем немного. Только то, что я могу почерпнуть из газет и бюллетеней, но если появится твоя радиостанция, это существенно поможет, — на столе лежат письма, и многие из них написаны разными почерками. В ответ на вопросительный взгляд Кастиэля Анна добавляет: — Я поддерживаю контакт с такими же, как мы. Иммигрантами из Королевства.
— Ах, да. Помнится, ты упоминала, что встречались с кем-то.
— Большинство пытаются связаться с семьями и друзьями на родине. Я могу... У меня есть свои каналы общения через море, отчасти поэтому я и поселилась здесь. По мере возможности помогаю другим.
Кастиэль не удивлен. Он лишь тихо смеется над этим признанием и гримасничает, когда Анна виновато опускает голову.
— Мы присматриваем друг за другом, — говорит Анна. — На случай, если здесь возникнут... трудности с местными. Нельзя заставлять людей решать, к кому примкнуть. Только не так. В целом, это просто сложная ситуация.
— Позволь мне помочь тебе, — говорит Кастиэль. — Я могу тебе помочь.
Анна медленно улыбается.
— Замечательно.
@темы: переводы, АУ, Дин, рейтинг: G-PG, Кастиэль
среда, 01 января 2020
Мне дано все, чтобы жить возвышенной жизнью. А я гибну в лени, разврате и мечтании.
Название: Приземление на четвереньки
Переводчик: hirasava
Бета: хочется жить
Оригинал: Four-Point Landing by Annie D (scaramouche)
Серия: Not Part of the Plan
Размер: макси
Пейринг/Персонажи: Кастиэль/Дин Винчестер, Рэйчел, Бобби, Кевин Трэн, Виктор Хэндриксен, Эллен Харвелл, Майкл, Джоанна Бет Харвелл, Сэмюэль Кэмпбелл, Мэри Винчестер
Категория: слэш
Жанр: ангст, приключения, AU, брак по договоренности
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Кастиэль знал, что люди будут оспаривать его брак, как только медовый месяц закончится, но он не думал, что дойдет до такого.
Примечание: Четвертая часть серии "Не по плану".
читать дальше
Глава 3
Вымывшись как следует в душе, Кастиэль бреется — очень медленно и осторожно орудуя бритвой, как делает только по особым случаям. После он изучает свое отражение и дергает себя за волосы. Скоро придется подстричься.
Кастиэль меняет повязку на руке, тщательно и крепко перевязывая ее остатками бинтов, а затем натягивает рубашку и брюки. Снаружи ждет Кевин с остальной частью его костюма.
— Вас проинструктировать? — спрашивает Кастиэль.
— Нет, Ваша Светлость, — он молча помогает Кастиэлю надеть пиджак, застегивая все необходимые пуговицы и поправляя обшлага. Сегодня никакого галстука. Кевин отступает и внимательно разглядывает его. — Хорошо выглядите.
— Так и задумывалось, — Кастиэль делает глубокий вдох. Пора. — Идемте.
За дверью комнаты Кастиэля по-прежнему торчит охранник, хотя тот и встает по стойке «смирно», когда Кевин устраивает Кастиэлю первую нормальную экскурсию по зданию. При других обстоятельствах Кастиэль задал бы множество вопросов об истории и значении этого дома. Сегодня он обращает внимание на ухоженные проходы и лестницы, отмечая, что этот дом используется большой группой людей. Кевин ведет его через большой презентационный зал, где на стене висит герб. Незнакомый, но в элементах присутствует пистолет — этим домом владеет семья охотников.
Они спускаются по лестнице пролет за пролетом и в конце концов оказываются на открытой площадке, а над их головами — небо.
Дин, Джо и другие, не знакомые Кастиэлю люди, уже там. Все затихают и смотрят на них. Видимо, выглядит Кастиэль удовлетворительно, раз все они отводят от него свои взгляды, а затем кланяются. Некоторые чувствуют себя неловко.
— Мы можем... — Дин прочищает горло. — Можем идти, если ты готов.
— Я готов, — отвечает Кастиэль.
На улице ждет машина. Непрактичная, высокая и громоздкая, с тонированными стеклами. Дин открывает дверь, впуская Кастиэля первым. Затем садится рядом, водитель уже на своем месте впереди. За ними еще пара машин заводят двигатели — без сомнения, сопровождающие.
Последние несколько дней Кастиэля в основном окружала тишина, но сейчас она совсем другая. Неловкая и оживленная, и Кастиэль упивается ею.
— Итак... — произносит Дин. — Какой у нас план?
— Это ты мне скажи, — отвечает Кастиэль.
— Я имею в виду, что мы будем говорить, если нас спросят о медовом месяце?
— А что ты хочешь сказать?
Дин не отвечает. Кастиэль смотрит в окно, но знает, что Дин должен быть хоть немного раздражен, даже если это идет вразрез с его самосознанием той ситуации, в которую они попали. Кастиэль представляет, как Дин изо всех сил пытается придумать что-то не антагонистическое, чтобы в ответ получить нормальный ответ от Кастиэля.
В машине воцаряется безмолвие. И остается, как гнетущая тяжесть, медленно и уверенно оседая в пространстве, в котором они находятся. Кастиэль наблюдает за проплывающим мимо незнакомым пейзажем — они уже покинули парк при доме, и кажется, уже целую вечность им не встречаются ни указатели, ни ориентиры, чтобы рассказать о дороге. Единственный звук, доносящийся со стороны Дина, — шорох его одежды.
Наконец деревья превращаются в поляну на окраине города — Илчестера, хотя эту часть Кастиэль еще не видел. Они проходят через контрольно-пропускной пункт, охраняемый офицерами в ливрее Захарии. После этого их автомобиль объезжает главную дорогу к тому, что Кастиэль сразу понимает, и есть их цель. Сначала он видит флаги — высокие шесты, воткнутые в землю, демонстрирующие знамя Майкла. Ещё чуть вперед, и наконец в поле зрения появляется море, а вместе с ним лагерь.
Захария соизволил не использовать ни одно из зданий Илчестера, а вместо этого возвел собственное. Здесь, должно быть, не меньше дюжины шатров, многие из них маленькие, но есть большие и величественные, как дом. Их цель — внушать благоговейный трепет и быть функциональными. Вдали виднеются корабли Майкла — зловещие и высокие на поверхности морской глади.
Все эти образы одновременно знакомы и чужды, словно слышишь любимую песню на другом языке. Это не королевский двор, но его фрагмент на чужой земле, и это ощущение внутреннего противоречия почти удерживает Кастиэля от выхода из машины. Но он выходит, потому что должен. У него нет времени снова быть ребенком, которого выставляют напоказ при дворе жаждущие власти кузены.
Краем глаза он видит Дина и вспоминает, что тот тоже здесь. Он ничего этого раньше не видел. Кастиэль мог бы так много рассказать ему — о значении флагов, о том, почему шатры стоят именно так.
— Сюда, господа, — говорит молодой человек, ведя их к одному из шатров, расположенных сразу за главным кольцом активности. Для них расстелили ковровую дорожку, ну, разумеется, как же иначе. Шатер, в который их привели, обставлен как гостиная, со столами, стульями, висящими гобеленами и зеркалом в полный рост.
Здесь Мэри и, увидев их, она встает со стула. Сегодня на ней яркое платье, волосы распущены и немного украшений; видимо, ее нынешняя цель — выглядеть безобидной. Она смотрит на Кастиэля, когда Дин целует ее в щеку. Кастиэль кланяется, но не приближается.
— Это ненадолго, — говорит Мэри. — Захария просто хочет увидеть вас обоих, а потом вы можете уйти.
Она отлично маскирует свою нервозность, но не просто же так Дин задерживается и прикасается к ее руке в знак утешения. Кастиэль отворачивается, удивленный тем, что мать Дина знает о том, что должно сегодня произойти, не больше, чем он сам. Кастиэль думал о Дине как о символе в этом соглашении, но теперь он и сам один из них.
— Кто-нибудь нас проинформирует? — спрашивает Дин. — Эллен?
— Она держится поближе к Захарии, — отвечает Мэри, и на самом деле это не является ответом. — Просто импровизируйте.
— Импровизировать? — эхом откликается Дин. — У нас на пороге военные корабли, а ты хочешь, чтобы мы импровизировали?
— Честно говоря, в этом предложении больше смысла, чем в некоторых других. Чем больше мы пытаемся контролировать эту историю, тем быстрее она обретает собственную жизнь. — Мэри поворачивается к Кастиэлю. — Что бы вы не решили сказать, мы поймем.
Кастиэль поднимает брови.
— От чьего имени вы говорите?
— Моего и моего мужа, — Мэри смотрит на Дина, и Кастиэль размышляет, мягкость ее взгляда адресована Дину или же она пытается воззвать к сочувствию Кастиэля. — Как только будете готовы.
За матерчатой дверью слышатся болтовня и звон столовых приборов. У Кастиэля уже было время сосредоточиться, и теперь Дин берет свое — подходит к зеркалу, чтобы изучить свое отражение, и бормочет что-то себе под нос, поправляя волосы. Волосок к волоску — вид хорош, но недостоверен. Впрочем, как и большинство всего, что их здесь окружает.
— Ладно, — говорит Дин, качая головой. — Хорошо. Давай сделаем это, — он наконец подходит к Кастиэлю, стоящему наготове. Дин направляется прямо к откидной створке, но Кастиэль хватает его за руку — от этого быстрого рывка Дин взмахивает рукой и потрясенно поворачивается к нему. — Что?
Кастиэль резко тянет его, Дин понимает намек и встает рядом. Лицом к двери, плечом к плечу — мужья, прямо, как все и хотели. За ними Мэри издает тихий звук.
Последнее прикосновение — Кастиэль вкладывает свою руку в руку Дина, переплетая их пальцы. Дин, который до этого почти дрожал, вдруг застывает, словно статуя. Кастиэль дает ему время успокоиться.
— Мы счастливы в браке, — заявляет он. Дин громко сглатывает. — Теперь можем продолжить.
Они вместе движутся вперед, откидывая створку. За ней находится церемониймейстер, который, кланяясь, помогает им пройти внутрь.
В большом шатре вечеринка в самом разгаре, примерно два десятка человек стоят вокруг с маленькими тарелками и чашками в руках. Когда об их присутствии объявляют, воцаряется вежливая тишина. Забавно, Мэри сказала им «импровизировать», но Кастиэль уже это делал, когда решил прийти сюда сегодня. Его цель — оценить толпу и посмотреть, что будет дальше. Он ждет, кто же подойдет к ним первым.
Ответ — Захария, его костюм наглажен до невозможности, а улыбка еще острее. Он кланяется, и Дин, по крайней мере, достаточно запомнил их уроки, чтобы слегка склонить голову вместо того, чтобы поклониться в ответ.
— Кузен, — говорит Захария и наклоняется, чтобы поцеловать Кастиэля в щеку. Он улыбается Дину, хотя взгляд его скользят вниз, на их сомкнутые руки. — Как замечательно, что вы смогли присоединиться к нам. Молодожены выглядят хорошо.
— Спасибо, — отвечает Дин.
— Мы стараемся изо всех сил, — добавляет Кастиэль.
Захария машет официанту, чтобы тот принес им закуски, и остается, предаваясь обычной бессмысленной болтовне. Разговор не важен, ведь на самом деле Захария изучает их, упивается их презентацией и решает, что использовать, а что передать Майклу. Кастиэль отпускает руку Дина, чтобы дать ему поесть, но обнимает за талию, даже когда Захария представляет их своим офицерам.
— Ах, Эллен, — говорит Захария, улыбаясь, когда та подходит. Он обхватывает ладонями ее руку, прежде чем крепко пожать. — Это замечательно. Так замечательно. Спасибо, что позаботились о нашем дорогом Кастиэле.
— Не за что, — тон Эллен вежливый, но Кастиэль наблюдает за глазами Захарии. В них среди веселья затаился вызов. Тот кое-что знает о том, как в последние дни вели себя охотники и как обращались с Кастиэлем. Выражение лица Эллен настороженное и холодное — наверняка в курсе, что Захария знает. Это было толчком к их переговорам.
У Захарии стоят корабли у побережья, и он все еще держит этот город под контролем. Одно слово Кастиэля, и он мог бы добиться большего. Эллен знает это, и Дин тоже.
— Как они с тобой обращались? — спрашивает Захария.
— Их гостеприимство столь же превосходно, как и твое, — отвечает Кастиэль. Он улыбается раздражению, промелькнувшему на лице Захарии, и подчеркнуто прижимается к Дину. — Мой муж — ответ на все твои надежды.
— Хорошо, — Захарии требуется мгновение, чтобы прийти в себя. — Отлично. Вы действительно должны позволить нам воздать вам должное, мастер Дин. Все с нетерпением ждут с вами встречи. Это не то же самое, что прочесть в газетах.
— Ты должен нам неделю, — говорит Кастиэль. — Наш медовый месяц прервали, и мы его восполним.
— Да, конечно, — соглашается Захария. — Так и должно быть. Вы останетесь в Чамберс-Хаусе?
Кастиэлю не знакомо название, и именно в этот момент Дин подключается к разговору:
— Мы еще не решили. Там не так уж много уединения.
— Конечно, — Захария торжественно кивает. — Ну, Дом Джошуа все еще в вашем распоряжении, если захотите вернуться туда. Вообще-то, вы могли бы взять один из наших кораблей, самый маленький. Тогда это будет абсолютно традиционно, только вы вдвоем, на якоре у берега.
— Это идея, — соглашается Кастиэль.
— А знаешь, какая еще есть идея? — говорит Захария. — Те очаровательные интервью, которые вы дали перед самой свадьбой. Они были великолепны, все мои знакомые просто с ума по ним сходили. Как насчет еще одного сейчас, когда ваш медовый месяц закончился? Ну, то есть, почти закончился?
— Их устраивала Наоми, — отвечает Кастиэль. — Где же она?
Захария с сожалением цокает языком.
— Ах, вернулась в столицу. Важное дело
Кастиэль хмурится.
— Что может быть важнее этого?
— Многое, дорогой мой мальчик, — упрекает его Захария. — Мир вращается не только вокруг вас двоих, как бы не казалось сейчас. — Вот только Наоми — правая рука Майкла в управлении альянсом, и она обязана быть здесь, чтобы лично вести переговоры с Эллен, Дином и другими. Она должна была выжать из Кастиэля информацию и сказать ему, что делать дальше.
— Я могу устроить интервью, — предлагает Эллен. Рука Кастиэля все еще лежит на спине Дина, и он чувствует, как тот напрягается. Еще одно интервью — значит больше улыбок, больше историй, больше яркой шелухи своих образов для мира.
— Превосходно! — восклицает Захария. — Могу я поговорить со своим племянником? Надеюсь, вы не возражаете.
— Конечно, — говорит Дин и слегка улыбается Кастиэлю. — Я буду неподалеку.
Кастиэль следует за Захарией, когда тот отходит в сторону, а двое его офицеров замирают поблизости, на страже их относительного уединения. У Захарии не слишком высокий титул, но сейчас он практически распушил хвост — регент короля во временной дислокации.
— Итак, — тихо говорит тот. — Они морили тебя голодом?
— Разве я похож на голодающего? — огрызается Кастиэль. — Нет, не морили.
— Жалко. Иначе им пришлось бы поплатиться за это. Его Величество будет рад узнать, что у тебя, несмотря ни на что, все хорошо.
— Теперь вы отзовете свои корабли?
— В свое время. — Захария протягивает руку, чтобы похлопать его по плечу, и Кастиэль заслуживает награды за то, что не двинул ему в ответ. — Давай я сам позабочусь об этом. Просто веди себя хорошо со своим мужем и родственниками. Он привязался к тебе.
— Кто, Дин?
— Ты очень хорошо поработал, — улыбка Захарии не меняется, но в ней есть какой-то лукавый смысл, от которого по спине Кастиэля пробегает холодок. — Я горжусь тобой.
Кастиэль не просит Захарию вдаваться в подробности. Его слова — провокация, хотя Захария смеется про себя, когда Кастиэль не заглатывает наживку. Затем его дядя плавно переходит к заявлению о том, насколько интересными были последние несколько дней и плодотворным новый раунд переговоров.
— Рэйчел где-то здесь, — сообщает Захария. — Пусть она тебе поможет. Они ни в чем тебе не откажут.
— Что?
Захария многозначительно понижает голос.
— У тебя есть рычаги давления, вот и используй их. Дай сдачи, возьми что-нибудь для себя. Видит Бог, именно этим я и занимаюсь, — это несправедливо. Кастиэль хочет лишь одного — освободиться от всего, но ни Совет, ни Майкл не могут этого ему дать. Захария при виде отсутствия энтузиазма у Кастиэля пожимает плечами. — Или не стоит, ты никогда не мог оценить картину в целом.
— Общая картина такова, что ты тайно привел флот, — говорит Кастиэль. — И захватил один из их городов.
— Действительно, так и есть. Странно, не правда ли? Так легко. О, не смотри на меня так, мы теперь семья. Дин — мой племянник, Эллен — моя... думаю, кузина. Границы размываются, и, правда же, разве не это главная цель альянса? Выше голову. Иди к своему мужу. Улыбайся. Вы очень красивая пара.
— Да, я пойду, — Кастиэль поворачивается и уходит, не дожидаясь ответа Захарии. Дин и Эллен стоят там, где их оставили, хотя сейчас они разговаривают с высоким мужчиной, которого Кастиэль узнает не сразу. При приближении Кастиэля Дин поднимает голову и слегка хмурится от выражения его лица. Он машет официанту, чтобы тот принес выпить.
— Спасибо, просто чай, — говорит Кастиэль. Он виновато улыбается Эллен. — Семья. Вы же знаете, как это бывает.
— Захария — ваш дядя, не так ли? — спрашивает Эллен. — Вы близки?
— Не так, как хотелось бы, — отвечает он. Дин не фыркает, но звук, который он издает, достаточно близок к этому. Эллен, кажется, думает, что Дин просто так веселится, и с упреком слегка качает головой.
Дин прочищает горло.
— Кас, ты же помнишь моего дедушку.
— Сэмюэль, — узнает его Кастиэль. — Да, рад снова вас видеть.
— Ваша Светлость, — Сэмюэль сегодня в полном охотничьем облачении, что кажется несколько излишним, но Кастиэлю ли судить? — Я так рад, что вы смогли прийти. Я как раз говорил Эллен, что еще одно видеоинтервью — отличная идея. Мы могли бы провести его здесь, шатры на фоне города смотрелись бы очень кстати.
Кастиэль хмурится.
— Вы хотите сделать запись сегодня?
— Тогда мы сможем вернуться к нашему медовому месяцу, — тихо говорит Дин.
— Ах, да, — Кастиэль кивает. — Чем быстрее, тем лучше.
Есть и другие, с кем они должны познакомиться, поэтому Эллен подводит их по одному. Большинство — люди, с которыми Кастиэль встречался раньше: министры и офицеры с обеих сторон моря, и все они предлагают не более чем скучную светскую беседу и бесполезные соболезнования по поводу того, что их медовый месяц прервали.
Несмотря на все это, Дин рядом с Кастиэлем вежлив и сдержан. Он держит руку согнутой у бока, рука его мужа спрятана в сгибе. Кастиэля не волнует, что Дин ведет себя тише обычного. Обязанность Кастиэля — присутствовать и быть презентабельным. Об остальном пусть заботятся другие.
***
Пока идет подготовка к интервью, им предлагают подождать в одном из жилых шатров. Теоретически они могли бы использовать это время, чтобы обсудить, что они будут говорить, но Дин, похоже, не в настроении разговаривать. По крайней мере, Кастиэлю так кажется, ведь тот не сказал ни слова с тех пор, как они пришли сюда.
По правде говоря, Кастиэль слишком занят размышлениями о том, что ему делать дальше. Отсутствие Наоми беспокоит больше кораблей. Несмотря на жестокость методов, она всегда была откровенна в своих убеждениях и целях. Ее наставник сыграл важную роль в разрушении Стены, и она унаследовала его страсть, открыв переговоры об альянсе и как следует прижав Кастиэля, сделав его номинальным главой. Она — правая рука Майкла, но также и его вдохновитель, и единственным, кто мог отозвать ее в такой важный момент, был сам Майкл.
Раздается грохот, и Кастиэль поворачивается — это Дин опрокидывает что-то на письменном столе. Он наклоняет голову, как пойманный школьник, его рот смущенно кривится. У него было такое лицо рядом с Мэри и затем с Сэмюэлем.
Кастиэлю приходит в голову мысль, когда он вспоминает тот разговор с отцом Мэри и Эллен.
— Ты не рассказал им, что Захария был моим опекуном.
Дин в тревоге поднимает голову.
— А должен был?
Для Эллен и ее людей стратегически важно знать, что человек, захвативший их город, имеет личные отношения с Кастиэлем.
— Неважно.
— Я нарушил протокол? — спрашивает Дин.
— Я же сказал, неважно.
Кастиэль отворачивается, ругая себя за то, что вообще открыл рот, ведь тишина была такой хорошей. Дин, обычно весьма разговорчивый и беспокойный, старается держаться как можно незаметнее, подальше от Кастиэля. Дин должен противодействовать. Он всегда отвечает ему, даже когда Кастиэль сердится — особенно когда он злится.
Кастиэль почти хочет, чтобы Дин так и сделал. По крайней мере, тогда он будет знать, что тот не относится к нему по-другому лишь потому, что знает о его чувствах к нему. Кастиэль не нуждается в деликатном обращении, спасибо большое.
Створка двери, открываясь, шуршит, впуская Рэйчел. При виде Кастиэля ее лицо озаряет улыбка, хотя она достаточно профессиональна, чтобы поклониться, а не обнять. Она хорошо выглядит в своем извечном брючном костюме и с планшетом в руках.
— Они пригласили съемочную группу, — говорит Рэйчел. — Без Наоми небольшая неразбериха, но мы справляемся. Как поживаете, господа?
— Хорошо, спасибо, — отвечает Кастиэль.
Рэйчел неуверенно переводит взгляд с одного на другого.
— Сказать им, что вы готовы? Чак будет брать интервью, так что это будет... должно быть просто.
Они сообщают, что готовы. Кастиэль знает, что он такой же, каким был всегда. Сценария нет, но можно и обойтись. Как только раздается звонок, он снова берет Дина за руку и они идут за Рэйчел к большому шатру, установленному специально для них.
Обстановка похожа на ту, что была на интервью перед свадьбой. Камера, свет и съемочная группа, и гербы их семей, выставленные перед гобеленовым диваном, на котором они должны сидеть. Открытый навес, через который на заднем плане виднеется город. Одному Богу известно, как им удалось так быстро все устроить, если только эта съемочная группа уже не была наготове. Кастиэль не удивился бы.
— Ваши Светлости, — говорит Чак, кланяясь. Если в прошлый раз он нервничал, то сегодня близок к сердечному приступу, постоянно оглядываясь через плечо на Эллен и Мэри, объясняя технические детали того, что они собираются делать. Захарии нет, но несколько его офицеров сидят неподалеку на стульях, с интересом наблюдая за происходящим.
После того, как на них надевают микрофоны, их просят присесть. Дин первым опускается на диван, рассеянно поправляет манжеты и устраивается поудобнее. Кастиэль тоже собирается присесть, когда Чак шипит:
— Дин, сядь слева.
— Спасибо, мне и так хорошо, — отвечает тот.
— Но знамя позади тебя... — вздыхает Чак, когда Кастиэль садится.
Вперед выходят ассистентки, чтобы сделать последние штрихи, и одна из них — после того, как, заикаясь, попросила разрешения — складывает их руки в непринужденной позе. Они все еще сидят прямо, все еще одетые, чтобы произвести впечатление, но рука Дина лежит поверх руки Кастиэля, едва обхватывая запястье. Кастиэль гадает, уж не сел ли Дин справа, чтобы не помешать раненой руке Кастиэля.
Сегодня их снимает не Памела, но Чак достаточно знаком как ведущий и оратор. Кастиэлю не нужно репетировать в голове. Он поймет, что сказать, когда Чак подскажет ему.
— С возвращением, Ваши Светлости, — приветствует их Чак. — И так скоро. Вообще-то, даже слишком.
— Определенно слишком скоро, — говорит Дин. — На самом деле я бы сказал, что нас просто обманули, — он смеется, и Чак вместе с ним, Кастиэль начинает смеяться тоже, но не попадает в ритм и тут же прекращает, предлагая улыбку.
— Как Илчестер вас принял?
— Хорошо, — говорит Кастиэль. — Отлично.
Чак все еще смотрит на него.
— Это было потрясающе, — подключается Дин. — Я бывал здесь пару раз, но не задерживался, тем более в такой замечательной компании. Мы останавливались на холме, вид великолепный. И все были такими милыми и дружелюбными. Лучшего места нам не найти.
— Значит, останетесь здесь еще?
Дин хихикает.
— Чувак, я не знаю, мне нужно обсудить это с Касом.
Кастиэль понимает, что пауза предназначена ему.
— Я... не возражаю.
— Я показывал Касу окрестности, — продолжает Дин. — И под «показом» я подразумеваю знакомство с едой — у меня свои приоритеты.
Это не должно быть трудно. Роль Кастиэля ясна: он женат, влюблен и только что вернулся из медового месяца. Во всех смыслах и целях все эти три факта верны. И все же он слышит паузы слишком поздно, и не может понять, когда ему подключаться к разговору.
— Кас такой замечательный, — говорит Дин. — Всегда готов попробовать что-то новое, и мы так много узнаем друг о друге.
— О, — ободряюще кивает Чак. — Например?
— Например... вот Кас — ему все кажется таким интересным, даже то, чего он не понимает. То есть я не самый терпеливый парень в мире, но Кас может просто... может смотреть на что-то ради самой вещи, словно... находит красоту везде. На холме есть сады, да, они классные, но сначала я не мог понять, почему он гуляет там через день. Я имею в виду, деревья ведь не меняются, верно? Но Кас восхищается вещами — важными и не очень. Спустя какое-то время я почувствовал, что начинаю видеть мир его глазами, и, таким образом, меня ждет еще много интересного.
Кастиэль краснеет. Когда Дин успел заметить его утренние прогулки?
Чак открывает рот, но Дин продолжает:
— Я только что сказал, что терпение — не самая сильная моя черта, верно? Но у Каса его полно. Когда я влюбился в этого парня, то просто влюбился в него и не рассчитывал на остальное, — Дин машет рукой через плечо, указывая на знамена, шатер и весь окружающий цирк. — Кас был невероятно терпелив со мной и моими... э-э-э... плебейскими замашками.
— Это нетрудно, — говорит Кастиэль. Он прочищает горло, добавляя в свой голос более дружелюбные нотки, — быть с Дином совсем не тяжело. На самом деле я рад, что он настолько отличается от меня. Он может говорить, что я показываю ему другую точку зрения, но это работает в обе стороны. Я обогащаюсь в его присутствии.
— Деморализующем присутствии, — беспечно добавляет Дин.
— Прекрати, — говорит Кастиэль, искоса поглядывая на Дина. — Не продавай себя слишком дешево, это очень раздражает.
— Но это правда. Я не заслуживаю тебя.
— Что, я настолько лучше?
Дин улыбается Чаку.
— Иногда он забывает, что он принц.
— И это имеет значение? — усмехается Кастиэль. — Ты бы предпочел, чтобы я не был принцем. Общественное положение — всего лишь положение, и мы с тобой совсем не чувствуем это. Оно просто есть, и мы выстраиваем наши отношения вокруг этого факта.
— Эй, даже если бы ты не был принцем, я все равно не заслуживал бы тебя.
— А теперь ты ведешь себя нелепо. Я был терпелив с тобой? Это ты был терпелив со мной. Я могу быть сложным, но ты уделил мне время и заботу, и с радостью, а не раздражением пытался найти между нами общий язык.
— Общий язык? — удивляется Чак.
— Язык обмена опытом, — поправляется Кастиэль.
— Кас имеет в виду всякие совместные занятия, — говорит Дин, — каждый день, и таким образом мы лучше узнаем друг друга. Это вроде как полезно.
Чак тихо смеется.
— А, значит, вы, титулованные господа, такие же, как все?
— Конечно, — говорит Кастиэль. — Мы едим, спим, Дин даже заставил меня смотреть научно-фантастические сериалы.
— Заставил? — смеется Дин. — Да ладно, тебе понравилось.
Кастиэль отводит взгляд, а затем снова смотрит на Чака.
— Так же, как понравилась твоя стряпня.
— О! — удивленно восклицает Чак. — Вы готовили?
— Э-э, — говорит Дин. — Немного. Ну, знаешь, ничего особенного.
— Дин приготовил мне блюдо моей родины, — говорит Кастиэль.
Чак улыбается.
— Держу пари, это было потрясающе.
— Это было ужасно, — отвечает Кастиэль. — Худшее, что я когда-либо ел. — Чак ошеломленно смотрит на него, и большой палец Дина, который лениво поглаживал запястье Кастиэля большую часть интервью, замирает. Кастиэль воодушевлен той безымянной энергией, которая развязала ему язык, он охвачен магией этого представления, где не чувствует желания отделить правду от лжи. Сейчас неважно, что есть что. — И все же я съел все. До последней крошки.
Лицо Чака проясняется.
— Потому что это приготовил ваш муж?
— Потому что это приготовил мой муж, — подтверждает Кастиэль. — Не важно, что еда была отвратительной. Важно то, что он приложил усилия, ушел от привычного и отважился на что-то новое. Я не говорю, что намерение важнее результата, поскольку это не всегда так, но в данном конкретном случае так и было. Тут ценно только то, что этот человек... он... сделал что-то рискованное и незнакомое, исключительно с целью... порадовать меня. Вот за такого человека я вышел замуж. Как я могу не быть за это благодарным?
Это была тирада. Кастиэль все это время не сводил глаз с Чака — отличный предлог, чтобы не видеть реакцию Дина.
— Поэтому самым важным была его попытка, — говорит Чак.
— Да, — соглашается Кастиэль. — Он пытался. И, честно говоря, совсем не трудно ответить на эти усилия и попробовать плоды его трудов, даже если мне было невкусно.
— Это и есть брак, не так ли?— говорит Чак. — Предпринимать попытки.
— Да, — Кастиэль украдкой бросает взгляд в сторону, но Дин не смотрит на него. Он смотрит на экран — на Мэри и Эллен? — и улыбается с оттенком самодовольной злобности.
Затем Дин поворачивается, и у Кастиэля перехватывает дыхание. Дин однозначно видит Кастиэля насквозь, и теперь он поймет, что Кастиэль все еще обожает его. Несмотря на все. Остальные могут думать, что хотят, но Кастиэль боится жалости Дина, поэтому отводит глаза, пока та не появилась.
— Супружеская жизнь полна сюрпризов, — бормочет Кастиэль.
— Да, конечно, — говорит Дин. Сердце Кастиэля стучит слишком громко, чтобы разобрать хоть что-то в его тоне. — Тем она и интересна, верно?
Затем Чак уводит разговор в сторону, переходя на более легкие, нейтральные темы. Они говорят о свадебном приеме, Илчестере, спектакле, на который ходили. Дин спокоен, дружелюбен и смеется во всех нужных местах. Кастиэль, когда может, улыбается.
***
Разгорается спор о том, где Кастиэль и Дин будут ночевать. Никто не повышает голоса, но это все равно спор. Они вернулись в гостевой шатер, но створка открыта, и оттуда доносятся голоса.
На улице темнеет. Они уже несколько часов находятся в лагере Захарии, и Кастиэлю не терпится расстегнуть накрахмаленный воротничок. Захария настаивает, чтобы Кастиэль и Дин остались тут, но Эллен протестует со всей возможной вежливостью.
Кастиэль садится, когда входит Сэмюэль. Он вежливо кивает Кастиэлю, а затем поворачивается к Дину:
— Тебе пришло сообщение. Вероятно, ты захочешь получить его как можно скорее.
Дин благодарно кивает и уходит, лишь мельком взглянув на Кастиэля, прежде чем исчезнуть за открытой дверью. Они почти не разговаривали после окончания интервью, ничего существеннее вопроса о ванной и о том, голоден ли другой. Кастиэль не должен чувствовать боль, оставшись наедине с дедушкой Дина.
— Ваша Светлость, — говорит тот. Он не сделал ни малейшего движения, чтобы уйти.
Кастиэль садится.
— Да?
— Я приношу свои извинения за события последних дней.
— Вы не имеете к этому никакого отношения.
— Я член Совета, — напоминает ему Сэмюэль. — Все решения такой важности должны приниматься через нас. Мы не одобряли бегство Дина из Дома или ваше похищение, но должны были предвидеть это и предотвратить. Стоило лучше воспитывать Дина.
— Он вам не близок, — говорит Кастиэль. — Сомневаюсь, что вы бы сильно повлияли на него.
Самообладание Сэмюэля безупречно, и он принимает упрек с легкой улыбкой.
— Это правда. Но я вырастил Мэри, и я такой же охотник, как и они оба.
Кастиэль не указывает, что среди охотников такая же иерархия, как и среди знати, и что Дина крайне мало волнует его дед-охотник. Лучше принять заявление Сэмюэля.
— Я все понимаю. Когда руки связаны, люди реагируют. Иногда паранойя окупается, а иногда нет.
— Это не значит, что так и должно быть, — говорит Сэмюэл. — Насколько я понимаю, вы хотели участвовать в этом деле не больше, чем мой внук — любой из моих внуков.
— Сейчас это уже не важно.
— Это никогда не будет важным, — с нотками гнева говорит Сэмюэль, и Кастиэль гадает, был ли он среди тех, кто выступал против соглашения. Сэмюэль встряхивает головой, словно пытаясь прояснить ее. — Куда бы вы хотели поехать?
— Что вы имеете в виду?
— Переговоры еще не окончены, так что вам с мужем нужно быть поблизости. Вы хотите остаться здесь или вернуться в Чемберс-Хаус?
Вопрос неожиданный. Кастиэлю требуется примерно секунда, чтобы понять его.
— Я пойду туда, куда потребуется.
Сэмюэль оглядывается на не затихающую дискуссию. Снова повернувшись к Кастиэлю, он делает несколько шагов вперед, и на его лице проступает сознательное предупреждение. — Я слышал, что сюда прибудет Его Величество.
— Майкл? — недоверчиво произносит Кастиэль. — Нет, он не стал бы.
— Я слышал именно это. Сомневаюсь, что будет какое-либо официальное объявление, как и в истории с флотом.
— Но... — король просто так не появляется. Он может использовать Кастиэля и Дина как предлог. Захария эффективно подготовил Илчестер к появлению королевского двора.
— Это еще не точно, — говорит Сэмюэль. — Мои источники могут и ошибаться. Но я подумал, вы захотите узнать.
— Спасибо, — благодарит Кастиэль. — Можете передать Эллен и Захарии, что я не против вернуться в Чамберс-Хаус сегодня вечером.
Сэмюэль кланяется и уходит. Кастиэль все еще потрясен, когда Дин возвращается, хмурясь так, как всегда, когда дело касается Сэма. Тот является частью анти-королевского восстания, назревающего где-то на континенте. Если приедет сам король, значит... В этот момент воображение Кастиэля подводит его.
Дин сидит, прикрыв рот рукой, и смотрит куда-то вдаль. Что бы ни случилось в ближайшем будущем, пока Сэм вовлечен в это, основная тяжесть падет на плечи Дина.
— Дин, — зовет Кастиэль. Тот вздрагивает, вскидывая голову. — Я устал и хочу уехать. Можешь поторопить их?
— Конечно, — встает Дин. — Я посмотрю, что можно сделать.
***
Мысли Кастиэля настолько заняты, он и думать забыл, что Захария был вынужден уступить, и они вернулись в Чемберс-Хаус — место его недавнего заключения. Конечно, он не возвращается в «свою» комнату, ведь это было бы глупо. Вместо этого их с Дином ведут в большую спальню на первом этаже, такую же большую, как их комнаты в Доме Джошуа, с почти таким же красивым видом.
Все немногочисленные вещи Кастиэля перенесли сюда же, включая его нетронутый рюкзак. Кастиэль не собирается исследовать эту комнату и направляется прямо в ванную, пока Дин возится за его спиной.
Раздеваясь, он пытается убедить себя, что в очередной раз все преувеличивает. Сэм и мятежники, о которых Кастиэль до сих пор почти ничего не знает, конечно же, не попытаются выкинуть какой-нибудь фокус, пока сам король здесь. Майкл плохо реагирует на неуважение, это известно всем. Дин, несомненно, попытается добраться до Сэма и заставить его отступить. Конечно.
Как раз перед тем, как Кастиэль вошел в душ, он понял, что забыл взять с собой чистые бинты. Он надевает халат и выходит, надеясь узнать у Дина, где их можно найти.
Спальня пуста, а дверь в дальнем конце слегка приоткрыта. Кастиэлю стоит вернуться в ванную, но ему приходит в голову, что пока душ включен, Дин должен думать, что он сейчас моется. Кастиэль крадется к двери, его босые ноги бесшумно ступают по ковру, и он различает слабые голоса в комнате за дверью.
— Никто тебя не винит, — раздраженно говорит женский голос — Мэри — и Кастиэлю кажется, будто этот спор не нов. — Мы виноваты, что бросили тебя туда, когда должны были...
— Мам, я не прошу тебя сокрушаться об этом, — говорит Дин. — А прошу доверять мне.
— Дин, — мягко говорит Мэри, — я уверена, что ты веришь в его чувства к тебе...
— Они не все одинаковы. Кас не похож ни на Зака, ни на Наоми.
— Они бы не выбрали его, не участвуй он в их плане, это просто бессмысленно! Ты ведь понимаешь, чего они уже достигли? У них сейчас есть плацдарм в Илчестере. И они раскрыли наш блеф и знают, что мы не можем пойти против них.
— В этом Кас не виноват.
— А если ты ошибаешься на его счет?
— А если нет? Вдруг Кас играет за нас?
— Мы не можем так рисковать. Дин, — слышится шорох движения. — Дин, это его семья. Даже если он находится в таком же неведении, как и мы, его преданность принадлежит им. Это совсем не плохо! Он должен быть предан своей семье.
— Теперь я тоже его семья.
Мэри тихо ругается, и когда снова заговаривает, ее голос звучит хрипло.
— Дин, ты забыл, что брак не настоящий?
Дин не отвечает. Кастиэль пытается представить себе его лицо, но не может, потому что понятия не имеет, о чем думает Дин, говоря своей матери все это. Однажды Кастиэль сказал ему то же самое — их брак — всего лишь соглашение — и ему казалось, Дин успешно усвоил это. Он не должен так разговаривать с матерью.
— Мне очень жаль, — говорит Мэри. — Извини, я не должна была...
Кастиэль отстраняется, больше не в состоянии это слушать. Он и так достаточно смущен, и не может справиться еще и с этим. В глубине души он думает, что ему должно быть приятно слышать, как Дин защищает его, но этого нет. Он лишь слышит, как Дин спорит со своей матерью, которую любит так же сильно, как и всех остальных, и это неправильно. Так же, как неправильно умалчивание Дина об отношениях Захарии с Кастиэлем, хотя тот должен был рассказать им все.
Кастиэль заканчивает купаться, и когда выходит из ванной полностью одетым, видит Дина, вытаскивающего свою пижаму из сумки.
— Мне нужно помочь сменить повязки, — говорит Кастиэль.
— О, — Дин встает. — Да, хорошо.
Дин идет за ним в ванную; Кастиэль следит за ним через зеркало, пока он обкладывает рану ватой.
Кастиэль привык к чувству беспомощности, даже если это выводит его из себя. Его также бесит, что он ощущает ее, исходящую от Дина — при всем его спокойствии, подавленном разочаровании и чрезмерной осторожности при общении с Кастиэлем. Он не хочет думать, какими выдались эти последние несколько дней для Дина, каково ему быть почти невидимым и неслышимым теми, кому он должен доверять. Кастиэлю кажется, Дин уже привык, когда ему говорят, что он пешка, не слишком умный, а значит, ему нельзя доверять делать собственные выводы.
— Как Сэм? — спрашивает Кастиэль.
— Упирается пятками, — после паузы отвечает Дин. — Я получил сообщение, что он хочет видеть меня лично. Но сейчас ничего не поделаешь, парень.
— Значит он должен быть где-то поблизости, если может отправлять тебе такое сообщение.
Дин хитро улыбается.
— Да. Мама только что приходила сказать, что сама отправится к нему. Помнишь, я говорил, что Сэм выжидает лучший момент, чтобы выступить против брака? Кажется, сейчас как раз такой, тебе не кажется?
Кастиэль вздыхает.
— Дин, ты не можешь говорить мне такое.
— Почему?
— Потому что я могу использовать это против тебя и твоего народа.
— Ты этого не сделаешь.
— Ты не знаешь этого наверняка.
Дин поднимает голову и хмурится, встречаясь в зеркале взглядом с Кастиэлем.
— Ты прав, не знаю. Но я готов воспользоваться этим шансом.
— Не стоит. Яблоко от яблони недалеко падает.
— Ну и кто тут нелеп? — огрызается Дин. — Я тебя знаю. Даже когда не понимаю, все равно знаю, что ты не такой, — его грудь вздымается. — Неужели в тот вечер моя стряпня действительно была такой ужасной?
Кастиэль растерянно моргает от резкой смены темы.
— Да.
— Почему ты мне не сказал?
— Не хотел ранить твои чувства.
— Но ты тогда говорил, что... — рот Дина захлопывается, когда он понимает смысл. — И ты все съел. Доел до последней крошки из-за меня, несмотря на ужасный вкус. Черт возьми, Кас, я думал, ты расстроился из-за того, что я спровоцировал у тебя воспоминания о детстве или что-то в этом роде.
— И это тоже.
Несмотря на горький смех, руки Дина нежны при перевязке. Он отступает, чтобы дать Кастиэлю пройти, но Кастиэль вынужден остаться. Ему приходится изучать лицо Дина, то, как он скрестил руки на груди, настороженный взгляд, который тот теперь бросает в его сторону.
— Расскажи мне что-нибудь, чего я о тебе не знаю, — говорит Кастиэль. — Что угодно.
Эта просьба, кажется, затронула Дина, достигая кульминации во внезапной тишине. Кастиэль видит знакомые ему сосредоточенность и решимость, взгляд Дина остер, пока он прокручивает требование Кастиэля у себя в голове. На его лице также мелькает некий голод, словно это приглашение грозит открыть что-то, что Дин таит внутри.
— Что угодно? — тихо говорит Дин.
— Да.
Он открывает и закрывает рот. Неуверенность почти заставляет его отвести взгляд, но, кажется, Дин берет себя в руки.
— Было время, когда я не знал, настоящий ли ты.
— Я попросил что-то о тебе, а не обо мне.
— Это обо мне. Слушай, люди лгут. Ты ведь это прекрасно знаешь, да? Так уж обстоят дела. Чем выше ставки, тем больше лжи, а этот брак — охрененная ставка, тебе не кажется? Но каждый день в том доме — хотя, даже с первого момента нашей с тобой встречи — каждый инстинкт говорил мне, что ты настоящий. Что ты именно такой, какой есть.
До Кастиэля, наконец, доходит.
— И все же твой разум твердил тебе, что это не может быть правдой. И у меня обязан быть какой-то план, чтобы использовать тебя.
— Нет, об этом я не думал, ты совсем не умеешь лгать. Но должно было быть что-то еще, и я ждал подвоха. После всей проделанной работы, после всех замыслов Совета и Наоми, чтобы протолкнуть это... Кас, я оказался в тупике и чертовски боялся все испортить. Я чувствовал, что не могу доверять себе в понимании тебя, ведь то, что я видел, было... почти слишком хорошо для правды.
— О чем ты говоришь? — спрашивает Кастиэль. — Мы ссорились, Дин. Мы смотрим на вещи по-разному, и я не раз причинял тебе боль.
— Вот тогда-то я и понял, что это не может быть игрой! Ты действительно просто...
— Совершенно серьезен, — решительно говорит Кастиэль.
— Из лучших побуждений.
— Да, мне говорили, что это недостаток.
— Господи, это не недостаток, — торопливо говорит Дин. — Это одно из лучших твоих качеств. Но эта штука, эта штука с нашей женитьбой... ты сам сказал — так не бывает. Ничего хорошего не может выйти из того, с чего все началось.
— Значит, ты меня понимаешь, — говорит Кастиэль. — И прекрасно знаешь, каково мне сейчас с тобой.
Дин резко выдыхает и отшатывается. Кастиэль сказал это не с нарочной жестокостью, и Дин, похоже, понял и устало кивнул.
— Ты не... можешь не... верить всему, что я сейчас говорю, и ладно. Ты и не обязан, — Дин делает глубокий вдох. — Тебе нужно позаботиться о себе, Кас.
— Я всегда это делаю.
Дин опускает голову.
— Конечно.
Они должны были быть союзниками, но вот к чему пришли — Дин не может смотреть Кастиэлю в глаза, а тот вообще не может отвести взгляд. Странно, но в этот момент, как никогда, Кастиэль чувствует себя ближе к пониманию Дина, — его снедали те же скептицизм, подозрение и недоверие. Дин не был бы хорошим охотником, не сумей он рассмотреть ситуацию со всех сторон и оценить все риски.
В каком-то смысле Бобби и остальные были правы. Кастиэль соблазнил Дина — опять же, случайно. Довел его до того, что тот подвергает себя опасности. Кастиэля также это коснулось, и ему грозит... что-то. Он не уверен, что может быть опаснее, чем влюбиться в этого человека, но все равно ощущает эту угрозу — она скалится на него из-за угла.
Кастиэль молча оставляет Дина в ванной, и через мгновение раздается звук льющейся воды. Возвращение в спальню также приводит Кастиэля к небольшой традиционной дилемме походных ночевок — тут всего одна кровать. Кастиэль представляет Дина, который раздражается и спорит, а затем упрямо устраивается на полу, поэтому быстро хватает подушку и запасное одеяло из шкафа.
Когда Дин выходит из ванной, Кастиэль уже свернулся калачиком на гобеленовом диване у стены. Он натягивает одеяло до плеч, закрывает глаза и не реагирует, когда Дин бормочет:
— Черт возьми, Кас.
Когда Кастиэль чем-то обеспокоен, заснуть почти невозможно.
Глава 4
Когда Кастиэль просыпается на следующее утро, Дин еще спит. Плечи немного болят от сна на диване, но это можно исправить небольшой разминкой. После ванной он подходит к окну в дальнем конце спальни и проскальзывает за занавеску, чтобы увидеть вид.
Тот совсем не такой, как из комнаты Эллен. Это окно выходит на величественную пустыню, окружающую дом, сразу за высоким кирпичным забором, который отмечает периметр. Еще рано, небо окрашено в бледно-серый цвет утра, и птицы щебечут с деревьев свою утреннюю песню.
Кастиэль пытается открыть окно, но задвижка не поддается. Тщательный осмотр подтверждает, что она не запечатана, поэтому он крепко сжимает ее и начинает дергать. После четвертой или пятой попытки Кастиэль понимает, что, наверное, не стоит так злиться с утра пораньше и, ради всего святого, это всего лишь окно, но если так, зачем даже окну усложнять ему жизнь?
Кастиэль подскакивает, когда занавеска шуршит и отдергивается и появляются Дин. Он пахнет сном и мускусом, и его голос звучит сухо и хрипло:
— Ее надо поднять, а не тянуть на себя. Давай, — он протягивает руку и щелкает защелкой, ставя ее вертикально, и край со стеклом отходит, впуская прохладный утренний бриз.
— Я хочу написать несколько писем, — говорит Кастиэль.
— М-м-м, — неуверенно тянет Дин. — Лады. Могло быть и хуже, — он зевает и чешет живот, проходит через комнату, находит письменный стол и роется в его пустых ящиках.
— Ты не знаешь, где тут что лежит? — спрашивает Кастиэль.
— Что? — Дин сонно щурится на Кастиэля. — О. Я никогда раньше не пользовался этой комнатой.
— Ты спал в другом месте?
Дин кивает. Он причмокивает губами и потирает шею, и Кастиэль не понимает, как может кто-то казаться одновременно милым и раздражающим.
— Внизу. Где-то там, — он неопределенно машет рукой в каком-то направлении. — Давай найдем кого-нибудь, кого можно помучить.
— Сначала почисти зубы.
— Ладно.
После душа Дин приходит в себя, а затем Кастиэль следует за ним из спальни в гостиную. Здесь есть еще один письменный стол, на этот раз полностью укомплектованный, и Кастиэль садится за работу, пока Дин открывает шторы.
— Хочешь сначала позавтракать? — спрашивает он. — Обычно мы едим в главном зале.
— Я не хочу одеваться.
— И правда, — Дин опускается на стул и с любопытством смотрит на телефон на столе. — Интересно, есть ли тут обслуживание номеров?
Ответ на это — техническое «да», потому что Кевин все же привозит им завтрак на тележке, к большому веселью Дина. По-видимому, Дин не знал, что Кевин вот так ухаживал и за ним, поскольку искренне удивился газете и с улыбкой передал ее Кастиэлю:
— Это местная газета. Как правило, здесь самые последние новости.
— Спасибо. Вы знаете, что у меня сегодня на повестке дня?
— Увы, — смущенно говорит Кевин. — Эллен все еще готовится вернуться в Илчестер, чтобы встретиться с Захарией. Она не упомянула, что вы с Дином должны следовать за ней.
— Тогда, наверное, мы в режиме ожидания, — говорит Дин. — Надо быть готовым в любой момент. Кев, кто-нибудь интересный тут ошивается?
Кевин корчит гримасу.
— Чувак, не смотри на меня, я работаю только здесь, — он кланяется и уходит.
Кастиэль занимается своим письмом — он не слишком продвинулся с ним, только написал приветствия — и присоединяется к Дину за завтраком. Это должно быть неловким, но они оба уже на той стадии, когда их приоритеты — еда и кофе. Честно говоря, вчера было так же плохо, как и сейчас. Как бы то ни было, Дин хватает еду руками, опрокидывает солонку и забирает последнюю сосиску, после того как стукнул вилкой Кастиэля, прося разрешения.
— Хочешь осмотреть остальную часть дома? — спрашивает Дин. — Вид с крыши просто потрясающий.
— Это было бы разумно, учитывая остальных обитателей здания?
— Тебе, что, не насрать?
Кастиэль задумывается.
— Нет. Ладно, можешь потом меня провести.
***
Чемберс-Хаус принадлежит семье Чемберсов — прославленному охотничьему клану, отдаленно связанному с Харвеллами. Он не основной их дом, но все еще функционирует как цитадель и с годами превратился во что-то вроде перевалочного пункта охотников. По словам Дина, по всей стране есть несколько таких охотничьих баз, самая большая из которых принадлежит семье Кэмпбелл.
Кастиэль идет за Дином по коридорам, слушая его объяснения.
— Значит, это что-то вроде коммуны.
— Типа того, — задумчиво произносит Дин. — Здесь живут люди, но их немного. Скорее, тут всегда ждут любого, кому нужно место для проживания?
— Всех охотников.
— А. Ага.
У комнаты не было охраны, когда они вышли, и хотя до сих пор им встретилась лишь горстка людей, никто даже не попытался остановить их: одни уходят с дороги, другие застывают на месте, прежде чем с опозданием поклониться. Отсутствие границ, по-видимому, достаточное приглашение, чтобы по своему желанию обойти здание, и Дин, верный обещанию, отводит Кастиэля на крышу.
Сейчас стоит позднее утро, их завтрак хорошо переварился, а одежда сменена. Ну, Кастиэль переоделся; Дин просто накинул фланелевую рубашку и джинсы, хотя, судя по встреченным тут людям, это вполне может быть реальной формой одежды. Если здесь и занимаются чем-то важным, то наверняка где-то снаружи или там, где Кастиэль не видит.
— Тут ад в сезон дождей, — тяжело дыша, говорит Дин, когда они поднимаются по последнему пролету лестницы. — Но в остальном здесь довольно круто, — в конце лестницы есть дверь, и она легко открывается, когда Дин толкает ее.
Когда-то давно Чемберс-Хаус, наверное, был настоящей крепостью. Крыша и настенная дорожка вмещали лучников и других солдат, но теперь она покрыта растениями в горшках и старыми ржавыми металлическими конструкциями. Дин пробирается через эти рукотворные джунгли к относительно чистому месту, оглядываясь через плечо, чтобы убедиться, что Кастиэль следует за ним.
— Побережье в той стороне, — указывает Дин. — В ясный день его не видно, потому что мы слишком далеко, но когда дует сильный ветер, можно почувствовать запах моря.
— Звучит как принятие желаемого за действительное, — говорит Кастиэль.
— Ну, не знаю. Может быть, — Дин прислоняется к парапету. Ветер треплет его короткие волосы. — Вон там шоссе.
— Ты часто сюда приходишь?
— Не сказал бы. Если я хочу тишины и покоя, то обычно просто езжу.
— Где твоя машина?
Дин поворачивается, щурясь от ветра, и указывает на другую часть дома.
— Где-то там. На другой стороне есть двор, она там с остальными.
— Значит, воссоединение прошло счастливо?
Губы Дина слегка кривятся.
— На ней ни единой царапины, значит, жаловаться не на что. Виктор хорошо за ней присмотрел.
Кастиэль знает, что отчасти Дин делает это, потому что он беспокойный. Дин хочет быть там, делать что-то полезное, решать проблему со своим братом и так далее, и тому подобное. Кастиэлю это понятно, так же как и то, что Дин смирится с пребыванием здесь, поскольку именно этого от него сейчас и ждут.
Какое-то время никто не говорит. Кастиэль с любопытством ощупывает камень зубчатой стены, изучая его текстуру. Дин прислоняется к парапету, подперев подбородок руками, и наблюдает за утренней активностью в саду.
Эта тишина отличается от вчерашней. Отсюда все кажется далеким и несущественным — деревья и люди внизу, остальные где-то там, кто принимает решения об их будущем. Дину холодно в одной только рубашке, но он делает вид, будто это не так, крепко прижимая руки к телу и упрямо наслаждаясь свежим воздухом. Несмотря на всю болтовню и шум, в нем много таких моментов затишья. В Дине многое с избытком. Он не сделал ни единой попытки опровергнуть обвинение Кастиэля в том, что его поведение в Доме Джошуа было игрой с целью завоевать расположение Кастиэля. Либо он решил, что нет смысла защищаться, либо рад принять гнев Кастиэля, полагая его заслуженным.
Важно ли сейчас, было это игрой или нет? Кастиэль уже влюбился в него и в любом случае разочарован в себе.
— Не груби своей матери, — говорит Кастиэль через некоторое время. Когда Дин издает удивленный звук, он добавляет: — Я подслушал вчера часть вашего спора.
Дин морщит нос.
— Иметь свое мнение — не значит грубить.
— Твоя мать просто беспокоится о тебе. Ты, конечно, лучше знаешь, когда надо подтолкнуть, а когда отступить, но это глобальнее нас обоих. — Кастиэль фыркает себе под нос. — Я знаю, что все время твержу об этом, но... Боюсь, границы снова проведут, и, думаю, твоя мать тоже это знает.
— Да, но мама с папой не слушали своих родителей, — Дин небрежно пожимает плечами. — Иногда они ошибаются.
— Наоми убрали. Она обязана быть на новых переговорах, но ее нет. Насколько я понимаю, Иону и Вирджила тоже отправили домой.
— Что это значит?
— Это значит, что у переговоров теперь новый капитан. Цели Захарии — совсем не цели Наоми. Я бы посоветовал тебе быть начеку, но уверен, что ты был настороже еще до того, как мы произнесли наши клятвы.
Дин рассеянно кивает.
— А ты, эм... Ты когда-нибудь думал об этом раньше? Представлял, как бы все обернулось, поступи ты иначе?
— Да, — отвечает Кастиэль. — Но теперь я уверен, что ни одно из наших решений не изменило бы ситуацию. Не в долгосрочной перспективе и не со всем происходящим.
К удивлению Кастиэля, на лицо Дина опускается спокойствие, словно, услышав это, у него гора с плеч упала. Именно тогда Кастиэль задается вопросом, как сильно Дин винил себя за поворот событий в последнее время и сколько людей вокруг него могли свалить эту вину на него, намеренно или нет.
— У меня в голове это кажется паранойей, — тихо говорит Дин. — Думать, что, может, мы изначально настроились на провал? Потому что я с этим вообще не согласен.
— Полагаю, нет.
Оба снова замолкают и оборачиваются, чтобы полюбоваться видом.
***
День долгий и беспокойный.
Через некоторое время они покидают крышу, в основном для того, чтобы Дин мог отвести Кастиэля на огромную кухню перекусить. На ней почему-то оказывается Бенни Лафитт в фартуке и нелепом поварском колпаке — он борется с какой-то кастрюлей. Когда Дин спрашивает о еде, тот ковшом указывает на одну из печей, предлагая поковыряться там.
Кастиэлю делать нечего, поэтому он просто смотрит на Бенни, слегка нахмурившись, пока Дин, ворча, занимается самообслуживанием.
— Ты будешь то же, Кас? — спрашивает Дин. Кастиэль кивает, и Дин продолжает веселиться дальше, находя столовые приборы и отрезая кусочки мяса.
Странно видеть Бенни в этой новой обстановке. Кастиэлю любопытно, кто управляет его баром, однако он не озвучивает свой вопрос. Несомненно, Бенни тоже странно видеть Кастиэля в таком антураже, после их первой встречи с Дином.
Дин приближается с тарелкой сэндвичей, сжимая в зубах полоску бекона.
— Эй, — он проследил за взглядом Кастиэля и посмотрел на Бенни. — О, ты ведь помнишь Бенни?
— Это он вбил тебе в голову, что я соблазнил тебя, когда мы встретились? — спрашивает Кастиэль.
— Что? — удивляется Дин.
— Я вообще-то здесь, — напоминает Бенни. — И нет, это был не я. Это все его приятели.
— Заткнись. Бобби уже выгнали, ясно?
— Я просто говорю, — растягивая слова, продолжает Бенни, — что если бы он спросил, я рассказал бы ему, что тогда произошло на вашей рандевушке по случаю знакомства.
— Никогда больше не произноси слово «рандевушка», — просит Дин.
— Я не знаю, что это, — говорит Кастиэль.
— Тебе и не нужно знать, — невозмутимо отвечает Дин, хватая Кастиэля за руку. — Давай, идем отсюда.
Они возвращаются обратно по каменным коридорам дома, Дин не в настроении знакомить Кастиэля с кем бы то ни было, а тот не в настроении знакомиться. Может, у Кастиэля теперь комната и побольше, да еще с компаньоном, но ситуация почти не изменилась. По крайней мере, Дин может найти тут книги и чем-то их занять
Позже, во второй половине дня, их навещает Рэйчел, посланная Захарией проверить его благополучие и передать последнюю партию писем Кастиэля. Она не слишком довольна нынешним порядком, но не может найти ничего, на что можно было бы пожаловаться в новом жилище Кастиэля.
— Ты уже все рассказала Захарии, — говорит Кастиэль. — О том, что произошло в Доме и после него.
— Как и положено, — отвечает та.
— Я не ругаю тебя. Просто пытаюсь получить как можно более полную картину.
Рэйчел искоса смотрит на Дина, который лежит на диване, прикрыв глаза рукой. Он надел наушники и якобы слушает музыку, но Кастиэлю все равно, подслушивает тот разговор или нет.
— Да, я обо всем доложила. Наоми и Ионы не было, поэтому меня допрашивал кто-то другой.
— Он интересовался моими отношениями с Дином?
Рэйчел хмурится.
— Да, конечно.
— Спасибо тебе, — Кастиэль все еще чувствует себя неловко из-за того, как Захария говорил о Дине, но он неизбежно должен был узнать, что они стали... друзьями? Приблизительно знакомы друг с другом? Кастиэль не может подобрать подходящий термин, и это забавно, учитывая, что их медовый месяц должен был стать возможностью выяснить это. — Можешь идти.
Никаких других новостей из Илчестера нет до самого обеда, когда к ним приходит Сэмюэль. Беспокойство из-за слишком большого количества окон в здании заставило их прогуляться по одному из самых тихих внутренних двориков Чемберс-Хауса, и Сэмюэль слегка раздражен усилиями, которые пришлось приложить, чтобы найти их.
— Вам обязательно гулять ночью? — спрашивает он.
— Свежий воздух есть свежий воздух, — отзывается Дин, пожимая плечами. — А что у тебя?
Губы Сэмюэля вытягиваются в тонкую линию, когда он передает Дину написанное от руки послание. Кастиэль наблюдает, как по мере чтения Дин хмурится.
— Я могу проводить Кастиэля до ваших комнат, — предлагает Сэмюэль.
Кастиэль хмурится.
— Что такое?
— Мне нужно позвонить, — говорит Дин, складывая письмо. — Минутное дело. Спасибо, дедуля. — Он хлопает Сэмюэля по плечу, прежде чем убежать, и Кастиэлю действительно не следует смеяться над натянутой улыбкой Сэмюэля, вызванной отсутствием приличий у его внука.
— Такой Дин с вами, — говорит Кастиэль.
— Он знает, что мне это не нравится, поэтому делает это, — рукава рубашки Сэмюэля закатаны до локтей. В результате взгляд притягивают яркие линии его брачной татуировки, и Кастиэлю приходится сдерживаться, чтобы не коснуться собственной руки, проверить, на месте ли бинты. — С вами хорошо обращались?
— Учитывая, что с нашей последней встречи прошел всего один день, у меня не было времени составить список жалоб.
Сэмюэль принимает упрек со слабой улыбкой. Он наклоняет голову, приглашая идти, и Кастиэль шагает рядом с ним.
— Сегодня на переговорах был достигнут некоторый прогресс, но итог не ясен. Захария непреклонен в том, что Дин должен совершить оммаж(1).
— Естественно.
— Вы хотите, чтобы он пошел?
Кастиэль вопросительно смотрит на Сэмюэля, когда они проходят под аркой.
— Это зависит от того, какой вопрос вы задаете на самом деле. Спрашиваете, считаю ли я, что это политично для Дина, или же безопасно, или превосходно ли выступит Дин перед Его Величеством?
Сэмюэль фыркает себе под нос.
— Любой из вариантов? Все вышеперечисленное?
— У меня нет достаточной информации для ответа.
— Что само по себе является ответом, — дружелюбно говорит Сэмюэль. Какое-то время они идут молча, затем он добавляет: — Надеюсь, вас не покоробит, что вы не такой, как я ожидал.
— Я часто это слышу.
— Нет, это... — Сэмюэль вздыхает. — Мы все так поглощены собой, что забываем — сопутствующий ущерб идет в обоих направлениях. Дин, — а первоначально Сэм, — средство для достижения цели, как и вы. Иногда мне хочется начать все сначала. Ну, знаете, с нуля.
— Но это никогда не может быть начато с нуля. Между нашими народами слишком много истории. Слишком легко обратиться к недоверию.
— Наверное, я оптимист, — Сэмюэль внезапно останавливается и смотрит на часы. — Проклятие. Я только что вспомнил, что должен... Вы ведь знаете дорогу назад, не так ли? Я забыл о разговоре с другими главами... прошу прощения, Ваша Светлость, мне нужно откланяться.
Кастиэль смущенно принимает извинения Сэмюэля и смотрит, как тот удаляется — недалеко он ушел от собственного внука. Всем нужно где-то быть, кроме Кастиэля, который...
Он оглядывается по сторонам. Кастиэль на самом деле не обращал внимания на то, куда они шли, потому что стены есть стены, и все вокруг знают это здание лучше него. И все же он стоит в незнакомой секции, проход за ней и позади него тускло освещен. Сэмюэль пошел вперед, и Кастиэль думает, что главный зал находится там.
Но чуть левее ответвляется проход. Он немного скрыт углом стены, и когда Кастиэль проверяет деревянную дверь, она оказывается незапертой, барьер свободен от заряда защиты. За дверью тускло освещенная тропинка, а за ней — деревья. Из чащи доносятся слабые ночные звуки животных.
Кастиэль делает глубокий вдох, чтобы успокоиться. Он закрывает дверь и осторожно задвигает щеколду. Далее идет по коридору, не слишком удивляясь тому, что до главного холла очень далеко, и к тому времени, как он находит кого-то, кто направляет его обратно в комнаты, он пылает гневом.
Дин стоит посреди гостиной, когда в комнату врывается Кастиэль. Он поворачивается и расслабляется при виде Кастиэля.
Но тот опережает его:
— Дин, ты просил своего деда помочь мне сбежать?
Дин ошеломленно смотрит на него.
— Что?
— Ты же знаешь, как это опасно. Может, я когда-то и просил тебя сделать это и по-настоящему оценил твой порыв, но время для этого упущено.
Дин все еще выглядит озадаченным.
— Подожди, Сэмюэль? Правда?
— Хорошо, что он сочувствует этому вынужденному браку, но обязан же он знать, что, если я сбегу, крайним останешься ты.
— Сочувствует? — недоверчиво переспрашивает Дин. — Чувак, это Сэмюэль изначально выдвинул Сэма.
— Что?
— Да. Мама никогда не говорила об этом прямо, но я узнал. Похоже, когда Совет собирал кандидатов, дедушка и еще несколько человек выдвинули Сэма. Я думал это потому, что он хотел выгоды для Кэмпбеллов... Награду, добычу, что угодно. Они в некотором смысле этим и промышляют, если честно.
— Почему твои родители согласились?
— Понятия не имею. Может, действительно думали, что так будет лучше для будущего Сэма.
Кастиэль внимательно изучает лицо Дина.
— Ты действительно в это веришь? Я помню, как твоя мать расстраивалась, что ты занял место Сэма.
— Они сделали это не в качестве наказания, если ты об этом, — защищается Дин. — Мои родители не пошли бы на это из вредности.
— А если это был контроль ущерба?— задумчиво произносит Кастиэль. — Вдруг они считают, что женитьба для Сэма — единственный выход... защитить его?
— От чего?
— От того, где он сейчас находится.
Проходит секунда, но на лице Дина медленно проступает ужас.
— Ты думаешь, Сэм уже был частью анти-королевского движения до помолвки?
— Переговоры идут уже больше года. Наверняка были опасения по поводу того, что это соглашение будет означать для вашей страны — ты посмотри, как трудно было разрушить Стену. Я уверен, что анти-королевские веяния существовали на протяжении веков, но поддержку они получили только после того, как разговоры об альянсе были сформированы.
Переводчик: hirasava
Бета: хочется жить
Оригинал: Four-Point Landing by Annie D (scaramouche)
Серия: Not Part of the Plan
Размер: макси
Пейринг/Персонажи: Кастиэль/Дин Винчестер, Рэйчел, Бобби, Кевин Трэн, Виктор Хэндриксен, Эллен Харвелл, Майкл, Джоанна Бет Харвелл, Сэмюэль Кэмпбелл, Мэри Винчестер
Категория: слэш
Жанр: ангст, приключения, AU, брак по договоренности
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Кастиэль знал, что люди будут оспаривать его брак, как только медовый месяц закончится, но он не думал, что дойдет до такого.
Примечание: Четвертая часть серии "Не по плану".
читать дальше
Глава 3
Вымывшись как следует в душе, Кастиэль бреется — очень медленно и осторожно орудуя бритвой, как делает только по особым случаям. После он изучает свое отражение и дергает себя за волосы. Скоро придется подстричься.
Кастиэль меняет повязку на руке, тщательно и крепко перевязывая ее остатками бинтов, а затем натягивает рубашку и брюки. Снаружи ждет Кевин с остальной частью его костюма.
— Вас проинструктировать? — спрашивает Кастиэль.
— Нет, Ваша Светлость, — он молча помогает Кастиэлю надеть пиджак, застегивая все необходимые пуговицы и поправляя обшлага. Сегодня никакого галстука. Кевин отступает и внимательно разглядывает его. — Хорошо выглядите.
— Так и задумывалось, — Кастиэль делает глубокий вдох. Пора. — Идемте.
За дверью комнаты Кастиэля по-прежнему торчит охранник, хотя тот и встает по стойке «смирно», когда Кевин устраивает Кастиэлю первую нормальную экскурсию по зданию. При других обстоятельствах Кастиэль задал бы множество вопросов об истории и значении этого дома. Сегодня он обращает внимание на ухоженные проходы и лестницы, отмечая, что этот дом используется большой группой людей. Кевин ведет его через большой презентационный зал, где на стене висит герб. Незнакомый, но в элементах присутствует пистолет — этим домом владеет семья охотников.
Они спускаются по лестнице пролет за пролетом и в конце концов оказываются на открытой площадке, а над их головами — небо.
Дин, Джо и другие, не знакомые Кастиэлю люди, уже там. Все затихают и смотрят на них. Видимо, выглядит Кастиэль удовлетворительно, раз все они отводят от него свои взгляды, а затем кланяются. Некоторые чувствуют себя неловко.
— Мы можем... — Дин прочищает горло. — Можем идти, если ты готов.
— Я готов, — отвечает Кастиэль.
На улице ждет машина. Непрактичная, высокая и громоздкая, с тонированными стеклами. Дин открывает дверь, впуская Кастиэля первым. Затем садится рядом, водитель уже на своем месте впереди. За ними еще пара машин заводят двигатели — без сомнения, сопровождающие.
Последние несколько дней Кастиэля в основном окружала тишина, но сейчас она совсем другая. Неловкая и оживленная, и Кастиэль упивается ею.
— Итак... — произносит Дин. — Какой у нас план?
— Это ты мне скажи, — отвечает Кастиэль.
— Я имею в виду, что мы будем говорить, если нас спросят о медовом месяце?
— А что ты хочешь сказать?
Дин не отвечает. Кастиэль смотрит в окно, но знает, что Дин должен быть хоть немного раздражен, даже если это идет вразрез с его самосознанием той ситуации, в которую они попали. Кастиэль представляет, как Дин изо всех сил пытается придумать что-то не антагонистическое, чтобы в ответ получить нормальный ответ от Кастиэля.
В машине воцаряется безмолвие. И остается, как гнетущая тяжесть, медленно и уверенно оседая в пространстве, в котором они находятся. Кастиэль наблюдает за проплывающим мимо незнакомым пейзажем — они уже покинули парк при доме, и кажется, уже целую вечность им не встречаются ни указатели, ни ориентиры, чтобы рассказать о дороге. Единственный звук, доносящийся со стороны Дина, — шорох его одежды.
Наконец деревья превращаются в поляну на окраине города — Илчестера, хотя эту часть Кастиэль еще не видел. Они проходят через контрольно-пропускной пункт, охраняемый офицерами в ливрее Захарии. После этого их автомобиль объезжает главную дорогу к тому, что Кастиэль сразу понимает, и есть их цель. Сначала он видит флаги — высокие шесты, воткнутые в землю, демонстрирующие знамя Майкла. Ещё чуть вперед, и наконец в поле зрения появляется море, а вместе с ним лагерь.
Захария соизволил не использовать ни одно из зданий Илчестера, а вместо этого возвел собственное. Здесь, должно быть, не меньше дюжины шатров, многие из них маленькие, но есть большие и величественные, как дом. Их цель — внушать благоговейный трепет и быть функциональными. Вдали виднеются корабли Майкла — зловещие и высокие на поверхности морской глади.
Все эти образы одновременно знакомы и чужды, словно слышишь любимую песню на другом языке. Это не королевский двор, но его фрагмент на чужой земле, и это ощущение внутреннего противоречия почти удерживает Кастиэля от выхода из машины. Но он выходит, потому что должен. У него нет времени снова быть ребенком, которого выставляют напоказ при дворе жаждущие власти кузены.
Краем глаза он видит Дина и вспоминает, что тот тоже здесь. Он ничего этого раньше не видел. Кастиэль мог бы так много рассказать ему — о значении флагов, о том, почему шатры стоят именно так.
— Сюда, господа, — говорит молодой человек, ведя их к одному из шатров, расположенных сразу за главным кольцом активности. Для них расстелили ковровую дорожку, ну, разумеется, как же иначе. Шатер, в который их привели, обставлен как гостиная, со столами, стульями, висящими гобеленами и зеркалом в полный рост.
Здесь Мэри и, увидев их, она встает со стула. Сегодня на ней яркое платье, волосы распущены и немного украшений; видимо, ее нынешняя цель — выглядеть безобидной. Она смотрит на Кастиэля, когда Дин целует ее в щеку. Кастиэль кланяется, но не приближается.
— Это ненадолго, — говорит Мэри. — Захария просто хочет увидеть вас обоих, а потом вы можете уйти.
Она отлично маскирует свою нервозность, но не просто же так Дин задерживается и прикасается к ее руке в знак утешения. Кастиэль отворачивается, удивленный тем, что мать Дина знает о том, что должно сегодня произойти, не больше, чем он сам. Кастиэль думал о Дине как о символе в этом соглашении, но теперь он и сам один из них.
— Кто-нибудь нас проинформирует? — спрашивает Дин. — Эллен?
— Она держится поближе к Захарии, — отвечает Мэри, и на самом деле это не является ответом. — Просто импровизируйте.
— Импровизировать? — эхом откликается Дин. — У нас на пороге военные корабли, а ты хочешь, чтобы мы импровизировали?
— Честно говоря, в этом предложении больше смысла, чем в некоторых других. Чем больше мы пытаемся контролировать эту историю, тем быстрее она обретает собственную жизнь. — Мэри поворачивается к Кастиэлю. — Что бы вы не решили сказать, мы поймем.
Кастиэль поднимает брови.
— От чьего имени вы говорите?
— Моего и моего мужа, — Мэри смотрит на Дина, и Кастиэль размышляет, мягкость ее взгляда адресована Дину или же она пытается воззвать к сочувствию Кастиэля. — Как только будете готовы.
За матерчатой дверью слышатся болтовня и звон столовых приборов. У Кастиэля уже было время сосредоточиться, и теперь Дин берет свое — подходит к зеркалу, чтобы изучить свое отражение, и бормочет что-то себе под нос, поправляя волосы. Волосок к волоску — вид хорош, но недостоверен. Впрочем, как и большинство всего, что их здесь окружает.
— Ладно, — говорит Дин, качая головой. — Хорошо. Давай сделаем это, — он наконец подходит к Кастиэлю, стоящему наготове. Дин направляется прямо к откидной створке, но Кастиэль хватает его за руку — от этого быстрого рывка Дин взмахивает рукой и потрясенно поворачивается к нему. — Что?
Кастиэль резко тянет его, Дин понимает намек и встает рядом. Лицом к двери, плечом к плечу — мужья, прямо, как все и хотели. За ними Мэри издает тихий звук.
Последнее прикосновение — Кастиэль вкладывает свою руку в руку Дина, переплетая их пальцы. Дин, который до этого почти дрожал, вдруг застывает, словно статуя. Кастиэль дает ему время успокоиться.
— Мы счастливы в браке, — заявляет он. Дин громко сглатывает. — Теперь можем продолжить.
Они вместе движутся вперед, откидывая створку. За ней находится церемониймейстер, который, кланяясь, помогает им пройти внутрь.
В большом шатре вечеринка в самом разгаре, примерно два десятка человек стоят вокруг с маленькими тарелками и чашками в руках. Когда об их присутствии объявляют, воцаряется вежливая тишина. Забавно, Мэри сказала им «импровизировать», но Кастиэль уже это делал, когда решил прийти сюда сегодня. Его цель — оценить толпу и посмотреть, что будет дальше. Он ждет, кто же подойдет к ним первым.
Ответ — Захария, его костюм наглажен до невозможности, а улыбка еще острее. Он кланяется, и Дин, по крайней мере, достаточно запомнил их уроки, чтобы слегка склонить голову вместо того, чтобы поклониться в ответ.
— Кузен, — говорит Захария и наклоняется, чтобы поцеловать Кастиэля в щеку. Он улыбается Дину, хотя взгляд его скользят вниз, на их сомкнутые руки. — Как замечательно, что вы смогли присоединиться к нам. Молодожены выглядят хорошо.
— Спасибо, — отвечает Дин.
— Мы стараемся изо всех сил, — добавляет Кастиэль.
Захария машет официанту, чтобы тот принес им закуски, и остается, предаваясь обычной бессмысленной болтовне. Разговор не важен, ведь на самом деле Захария изучает их, упивается их презентацией и решает, что использовать, а что передать Майклу. Кастиэль отпускает руку Дина, чтобы дать ему поесть, но обнимает за талию, даже когда Захария представляет их своим офицерам.
— Ах, Эллен, — говорит Захария, улыбаясь, когда та подходит. Он обхватывает ладонями ее руку, прежде чем крепко пожать. — Это замечательно. Так замечательно. Спасибо, что позаботились о нашем дорогом Кастиэле.
— Не за что, — тон Эллен вежливый, но Кастиэль наблюдает за глазами Захарии. В них среди веселья затаился вызов. Тот кое-что знает о том, как в последние дни вели себя охотники и как обращались с Кастиэлем. Выражение лица Эллен настороженное и холодное — наверняка в курсе, что Захария знает. Это было толчком к их переговорам.
У Захарии стоят корабли у побережья, и он все еще держит этот город под контролем. Одно слово Кастиэля, и он мог бы добиться большего. Эллен знает это, и Дин тоже.
— Как они с тобой обращались? — спрашивает Захария.
— Их гостеприимство столь же превосходно, как и твое, — отвечает Кастиэль. Он улыбается раздражению, промелькнувшему на лице Захарии, и подчеркнуто прижимается к Дину. — Мой муж — ответ на все твои надежды.
— Хорошо, — Захарии требуется мгновение, чтобы прийти в себя. — Отлично. Вы действительно должны позволить нам воздать вам должное, мастер Дин. Все с нетерпением ждут с вами встречи. Это не то же самое, что прочесть в газетах.
— Ты должен нам неделю, — говорит Кастиэль. — Наш медовый месяц прервали, и мы его восполним.
— Да, конечно, — соглашается Захария. — Так и должно быть. Вы останетесь в Чамберс-Хаусе?
Кастиэлю не знакомо название, и именно в этот момент Дин подключается к разговору:
— Мы еще не решили. Там не так уж много уединения.
— Конечно, — Захария торжественно кивает. — Ну, Дом Джошуа все еще в вашем распоряжении, если захотите вернуться туда. Вообще-то, вы могли бы взять один из наших кораблей, самый маленький. Тогда это будет абсолютно традиционно, только вы вдвоем, на якоре у берега.
— Это идея, — соглашается Кастиэль.
— А знаешь, какая еще есть идея? — говорит Захария. — Те очаровательные интервью, которые вы дали перед самой свадьбой. Они были великолепны, все мои знакомые просто с ума по ним сходили. Как насчет еще одного сейчас, когда ваш медовый месяц закончился? Ну, то есть, почти закончился?
— Их устраивала Наоми, — отвечает Кастиэль. — Где же она?
Захария с сожалением цокает языком.
— Ах, вернулась в столицу. Важное дело
Кастиэль хмурится.
— Что может быть важнее этого?
— Многое, дорогой мой мальчик, — упрекает его Захария. — Мир вращается не только вокруг вас двоих, как бы не казалось сейчас. — Вот только Наоми — правая рука Майкла в управлении альянсом, и она обязана быть здесь, чтобы лично вести переговоры с Эллен, Дином и другими. Она должна была выжать из Кастиэля информацию и сказать ему, что делать дальше.
— Я могу устроить интервью, — предлагает Эллен. Рука Кастиэля все еще лежит на спине Дина, и он чувствует, как тот напрягается. Еще одно интервью — значит больше улыбок, больше историй, больше яркой шелухи своих образов для мира.
— Превосходно! — восклицает Захария. — Могу я поговорить со своим племянником? Надеюсь, вы не возражаете.
— Конечно, — говорит Дин и слегка улыбается Кастиэлю. — Я буду неподалеку.
Кастиэль следует за Захарией, когда тот отходит в сторону, а двое его офицеров замирают поблизости, на страже их относительного уединения. У Захарии не слишком высокий титул, но сейчас он практически распушил хвост — регент короля во временной дислокации.
— Итак, — тихо говорит тот. — Они морили тебя голодом?
— Разве я похож на голодающего? — огрызается Кастиэль. — Нет, не морили.
— Жалко. Иначе им пришлось бы поплатиться за это. Его Величество будет рад узнать, что у тебя, несмотря ни на что, все хорошо.
— Теперь вы отзовете свои корабли?
— В свое время. — Захария протягивает руку, чтобы похлопать его по плечу, и Кастиэль заслуживает награды за то, что не двинул ему в ответ. — Давай я сам позабочусь об этом. Просто веди себя хорошо со своим мужем и родственниками. Он привязался к тебе.
— Кто, Дин?
— Ты очень хорошо поработал, — улыбка Захарии не меняется, но в ней есть какой-то лукавый смысл, от которого по спине Кастиэля пробегает холодок. — Я горжусь тобой.
Кастиэль не просит Захарию вдаваться в подробности. Его слова — провокация, хотя Захария смеется про себя, когда Кастиэль не заглатывает наживку. Затем его дядя плавно переходит к заявлению о том, насколько интересными были последние несколько дней и плодотворным новый раунд переговоров.
— Рэйчел где-то здесь, — сообщает Захария. — Пусть она тебе поможет. Они ни в чем тебе не откажут.
— Что?
Захария многозначительно понижает голос.
— У тебя есть рычаги давления, вот и используй их. Дай сдачи, возьми что-нибудь для себя. Видит Бог, именно этим я и занимаюсь, — это несправедливо. Кастиэль хочет лишь одного — освободиться от всего, но ни Совет, ни Майкл не могут этого ему дать. Захария при виде отсутствия энтузиазма у Кастиэля пожимает плечами. — Или не стоит, ты никогда не мог оценить картину в целом.
— Общая картина такова, что ты тайно привел флот, — говорит Кастиэль. — И захватил один из их городов.
— Действительно, так и есть. Странно, не правда ли? Так легко. О, не смотри на меня так, мы теперь семья. Дин — мой племянник, Эллен — моя... думаю, кузина. Границы размываются, и, правда же, разве не это главная цель альянса? Выше голову. Иди к своему мужу. Улыбайся. Вы очень красивая пара.
— Да, я пойду, — Кастиэль поворачивается и уходит, не дожидаясь ответа Захарии. Дин и Эллен стоят там, где их оставили, хотя сейчас они разговаривают с высоким мужчиной, которого Кастиэль узнает не сразу. При приближении Кастиэля Дин поднимает голову и слегка хмурится от выражения его лица. Он машет официанту, чтобы тот принес выпить.
— Спасибо, просто чай, — говорит Кастиэль. Он виновато улыбается Эллен. — Семья. Вы же знаете, как это бывает.
— Захария — ваш дядя, не так ли? — спрашивает Эллен. — Вы близки?
— Не так, как хотелось бы, — отвечает он. Дин не фыркает, но звук, который он издает, достаточно близок к этому. Эллен, кажется, думает, что Дин просто так веселится, и с упреком слегка качает головой.
Дин прочищает горло.
— Кас, ты же помнишь моего дедушку.
— Сэмюэль, — узнает его Кастиэль. — Да, рад снова вас видеть.
— Ваша Светлость, — Сэмюэль сегодня в полном охотничьем облачении, что кажется несколько излишним, но Кастиэлю ли судить? — Я так рад, что вы смогли прийти. Я как раз говорил Эллен, что еще одно видеоинтервью — отличная идея. Мы могли бы провести его здесь, шатры на фоне города смотрелись бы очень кстати.
Кастиэль хмурится.
— Вы хотите сделать запись сегодня?
— Тогда мы сможем вернуться к нашему медовому месяцу, — тихо говорит Дин.
— Ах, да, — Кастиэль кивает. — Чем быстрее, тем лучше.
Есть и другие, с кем они должны познакомиться, поэтому Эллен подводит их по одному. Большинство — люди, с которыми Кастиэль встречался раньше: министры и офицеры с обеих сторон моря, и все они предлагают не более чем скучную светскую беседу и бесполезные соболезнования по поводу того, что их медовый месяц прервали.
Несмотря на все это, Дин рядом с Кастиэлем вежлив и сдержан. Он держит руку согнутой у бока, рука его мужа спрятана в сгибе. Кастиэля не волнует, что Дин ведет себя тише обычного. Обязанность Кастиэля — присутствовать и быть презентабельным. Об остальном пусть заботятся другие.
Пока идет подготовка к интервью, им предлагают подождать в одном из жилых шатров. Теоретически они могли бы использовать это время, чтобы обсудить, что они будут говорить, но Дин, похоже, не в настроении разговаривать. По крайней мере, Кастиэлю так кажется, ведь тот не сказал ни слова с тех пор, как они пришли сюда.
По правде говоря, Кастиэль слишком занят размышлениями о том, что ему делать дальше. Отсутствие Наоми беспокоит больше кораблей. Несмотря на жестокость методов, она всегда была откровенна в своих убеждениях и целях. Ее наставник сыграл важную роль в разрушении Стены, и она унаследовала его страсть, открыв переговоры об альянсе и как следует прижав Кастиэля, сделав его номинальным главой. Она — правая рука Майкла, но также и его вдохновитель, и единственным, кто мог отозвать ее в такой важный момент, был сам Майкл.
Раздается грохот, и Кастиэль поворачивается — это Дин опрокидывает что-то на письменном столе. Он наклоняет голову, как пойманный школьник, его рот смущенно кривится. У него было такое лицо рядом с Мэри и затем с Сэмюэлем.
Кастиэлю приходит в голову мысль, когда он вспоминает тот разговор с отцом Мэри и Эллен.
— Ты не рассказал им, что Захария был моим опекуном.
Дин в тревоге поднимает голову.
— А должен был?
Для Эллен и ее людей стратегически важно знать, что человек, захвативший их город, имеет личные отношения с Кастиэлем.
— Неважно.
— Я нарушил протокол? — спрашивает Дин.
— Я же сказал, неважно.
Кастиэль отворачивается, ругая себя за то, что вообще открыл рот, ведь тишина была такой хорошей. Дин, обычно весьма разговорчивый и беспокойный, старается держаться как можно незаметнее, подальше от Кастиэля. Дин должен противодействовать. Он всегда отвечает ему, даже когда Кастиэль сердится — особенно когда он злится.
Кастиэль почти хочет, чтобы Дин так и сделал. По крайней мере, тогда он будет знать, что тот не относится к нему по-другому лишь потому, что знает о его чувствах к нему. Кастиэль не нуждается в деликатном обращении, спасибо большое.
Створка двери, открываясь, шуршит, впуская Рэйчел. При виде Кастиэля ее лицо озаряет улыбка, хотя она достаточно профессиональна, чтобы поклониться, а не обнять. Она хорошо выглядит в своем извечном брючном костюме и с планшетом в руках.
— Они пригласили съемочную группу, — говорит Рэйчел. — Без Наоми небольшая неразбериха, но мы справляемся. Как поживаете, господа?
— Хорошо, спасибо, — отвечает Кастиэль.
Рэйчел неуверенно переводит взгляд с одного на другого.
— Сказать им, что вы готовы? Чак будет брать интервью, так что это будет... должно быть просто.
Они сообщают, что готовы. Кастиэль знает, что он такой же, каким был всегда. Сценария нет, но можно и обойтись. Как только раздается звонок, он снова берет Дина за руку и они идут за Рэйчел к большому шатру, установленному специально для них.
Обстановка похожа на ту, что была на интервью перед свадьбой. Камера, свет и съемочная группа, и гербы их семей, выставленные перед гобеленовым диваном, на котором они должны сидеть. Открытый навес, через который на заднем плане виднеется город. Одному Богу известно, как им удалось так быстро все устроить, если только эта съемочная группа уже не была наготове. Кастиэль не удивился бы.
— Ваши Светлости, — говорит Чак, кланяясь. Если в прошлый раз он нервничал, то сегодня близок к сердечному приступу, постоянно оглядываясь через плечо на Эллен и Мэри, объясняя технические детали того, что они собираются делать. Захарии нет, но несколько его офицеров сидят неподалеку на стульях, с интересом наблюдая за происходящим.
После того, как на них надевают микрофоны, их просят присесть. Дин первым опускается на диван, рассеянно поправляет манжеты и устраивается поудобнее. Кастиэль тоже собирается присесть, когда Чак шипит:
— Дин, сядь слева.
— Спасибо, мне и так хорошо, — отвечает тот.
— Но знамя позади тебя... — вздыхает Чак, когда Кастиэль садится.
Вперед выходят ассистентки, чтобы сделать последние штрихи, и одна из них — после того, как, заикаясь, попросила разрешения — складывает их руки в непринужденной позе. Они все еще сидят прямо, все еще одетые, чтобы произвести впечатление, но рука Дина лежит поверх руки Кастиэля, едва обхватывая запястье. Кастиэль гадает, уж не сел ли Дин справа, чтобы не помешать раненой руке Кастиэля.
Сегодня их снимает не Памела, но Чак достаточно знаком как ведущий и оратор. Кастиэлю не нужно репетировать в голове. Он поймет, что сказать, когда Чак подскажет ему.
— С возвращением, Ваши Светлости, — приветствует их Чак. — И так скоро. Вообще-то, даже слишком.
— Определенно слишком скоро, — говорит Дин. — На самом деле я бы сказал, что нас просто обманули, — он смеется, и Чак вместе с ним, Кастиэль начинает смеяться тоже, но не попадает в ритм и тут же прекращает, предлагая улыбку.
— Как Илчестер вас принял?
— Хорошо, — говорит Кастиэль. — Отлично.
Чак все еще смотрит на него.
— Это было потрясающе, — подключается Дин. — Я бывал здесь пару раз, но не задерживался, тем более в такой замечательной компании. Мы останавливались на холме, вид великолепный. И все были такими милыми и дружелюбными. Лучшего места нам не найти.
— Значит, останетесь здесь еще?
Дин хихикает.
— Чувак, я не знаю, мне нужно обсудить это с Касом.
Кастиэль понимает, что пауза предназначена ему.
— Я... не возражаю.
— Я показывал Касу окрестности, — продолжает Дин. — И под «показом» я подразумеваю знакомство с едой — у меня свои приоритеты.
Это не должно быть трудно. Роль Кастиэля ясна: он женат, влюблен и только что вернулся из медового месяца. Во всех смыслах и целях все эти три факта верны. И все же он слышит паузы слишком поздно, и не может понять, когда ему подключаться к разговору.
— Кас такой замечательный, — говорит Дин. — Всегда готов попробовать что-то новое, и мы так много узнаем друг о друге.
— О, — ободряюще кивает Чак. — Например?
— Например... вот Кас — ему все кажется таким интересным, даже то, чего он не понимает. То есть я не самый терпеливый парень в мире, но Кас может просто... может смотреть на что-то ради самой вещи, словно... находит красоту везде. На холме есть сады, да, они классные, но сначала я не мог понять, почему он гуляет там через день. Я имею в виду, деревья ведь не меняются, верно? Но Кас восхищается вещами — важными и не очень. Спустя какое-то время я почувствовал, что начинаю видеть мир его глазами, и, таким образом, меня ждет еще много интересного.
Кастиэль краснеет. Когда Дин успел заметить его утренние прогулки?
Чак открывает рот, но Дин продолжает:
— Я только что сказал, что терпение — не самая сильная моя черта, верно? Но у Каса его полно. Когда я влюбился в этого парня, то просто влюбился в него и не рассчитывал на остальное, — Дин машет рукой через плечо, указывая на знамена, шатер и весь окружающий цирк. — Кас был невероятно терпелив со мной и моими... э-э-э... плебейскими замашками.
— Это нетрудно, — говорит Кастиэль. Он прочищает горло, добавляя в свой голос более дружелюбные нотки, — быть с Дином совсем не тяжело. На самом деле я рад, что он настолько отличается от меня. Он может говорить, что я показываю ему другую точку зрения, но это работает в обе стороны. Я обогащаюсь в его присутствии.
— Деморализующем присутствии, — беспечно добавляет Дин.
— Прекрати, — говорит Кастиэль, искоса поглядывая на Дина. — Не продавай себя слишком дешево, это очень раздражает.
— Но это правда. Я не заслуживаю тебя.
— Что, я настолько лучше?
Дин улыбается Чаку.
— Иногда он забывает, что он принц.
— И это имеет значение? — усмехается Кастиэль. — Ты бы предпочел, чтобы я не был принцем. Общественное положение — всего лишь положение, и мы с тобой совсем не чувствуем это. Оно просто есть, и мы выстраиваем наши отношения вокруг этого факта.
— Эй, даже если бы ты не был принцем, я все равно не заслуживал бы тебя.
— А теперь ты ведешь себя нелепо. Я был терпелив с тобой? Это ты был терпелив со мной. Я могу быть сложным, но ты уделил мне время и заботу, и с радостью, а не раздражением пытался найти между нами общий язык.
— Общий язык? — удивляется Чак.
— Язык обмена опытом, — поправляется Кастиэль.
— Кас имеет в виду всякие совместные занятия, — говорит Дин, — каждый день, и таким образом мы лучше узнаем друг друга. Это вроде как полезно.
Чак тихо смеется.
— А, значит, вы, титулованные господа, такие же, как все?
— Конечно, — говорит Кастиэль. — Мы едим, спим, Дин даже заставил меня смотреть научно-фантастические сериалы.
— Заставил? — смеется Дин. — Да ладно, тебе понравилось.
Кастиэль отводит взгляд, а затем снова смотрит на Чака.
— Так же, как понравилась твоя стряпня.
— О! — удивленно восклицает Чак. — Вы готовили?
— Э-э, — говорит Дин. — Немного. Ну, знаешь, ничего особенного.
— Дин приготовил мне блюдо моей родины, — говорит Кастиэль.
Чак улыбается.
— Держу пари, это было потрясающе.
— Это было ужасно, — отвечает Кастиэль. — Худшее, что я когда-либо ел. — Чак ошеломленно смотрит на него, и большой палец Дина, который лениво поглаживал запястье Кастиэля большую часть интервью, замирает. Кастиэль воодушевлен той безымянной энергией, которая развязала ему язык, он охвачен магией этого представления, где не чувствует желания отделить правду от лжи. Сейчас неважно, что есть что. — И все же я съел все. До последней крошки.
Лицо Чака проясняется.
— Потому что это приготовил ваш муж?
— Потому что это приготовил мой муж, — подтверждает Кастиэль. — Не важно, что еда была отвратительной. Важно то, что он приложил усилия, ушел от привычного и отважился на что-то новое. Я не говорю, что намерение важнее результата, поскольку это не всегда так, но в данном конкретном случае так и было. Тут ценно только то, что этот человек... он... сделал что-то рискованное и незнакомое, исключительно с целью... порадовать меня. Вот за такого человека я вышел замуж. Как я могу не быть за это благодарным?
Это была тирада. Кастиэль все это время не сводил глаз с Чака — отличный предлог, чтобы не видеть реакцию Дина.
— Поэтому самым важным была его попытка, — говорит Чак.
— Да, — соглашается Кастиэль. — Он пытался. И, честно говоря, совсем не трудно ответить на эти усилия и попробовать плоды его трудов, даже если мне было невкусно.
— Это и есть брак, не так ли?— говорит Чак. — Предпринимать попытки.
— Да, — Кастиэль украдкой бросает взгляд в сторону, но Дин не смотрит на него. Он смотрит на экран — на Мэри и Эллен? — и улыбается с оттенком самодовольной злобности.
Затем Дин поворачивается, и у Кастиэля перехватывает дыхание. Дин однозначно видит Кастиэля насквозь, и теперь он поймет, что Кастиэль все еще обожает его. Несмотря на все. Остальные могут думать, что хотят, но Кастиэль боится жалости Дина, поэтому отводит глаза, пока та не появилась.
— Супружеская жизнь полна сюрпризов, — бормочет Кастиэль.
— Да, конечно, — говорит Дин. Сердце Кастиэля стучит слишком громко, чтобы разобрать хоть что-то в его тоне. — Тем она и интересна, верно?
Затем Чак уводит разговор в сторону, переходя на более легкие, нейтральные темы. Они говорят о свадебном приеме, Илчестере, спектакле, на который ходили. Дин спокоен, дружелюбен и смеется во всех нужных местах. Кастиэль, когда может, улыбается.
Разгорается спор о том, где Кастиэль и Дин будут ночевать. Никто не повышает голоса, но это все равно спор. Они вернулись в гостевой шатер, но створка открыта, и оттуда доносятся голоса.
На улице темнеет. Они уже несколько часов находятся в лагере Захарии, и Кастиэлю не терпится расстегнуть накрахмаленный воротничок. Захария настаивает, чтобы Кастиэль и Дин остались тут, но Эллен протестует со всей возможной вежливостью.
Кастиэль садится, когда входит Сэмюэль. Он вежливо кивает Кастиэлю, а затем поворачивается к Дину:
— Тебе пришло сообщение. Вероятно, ты захочешь получить его как можно скорее.
Дин благодарно кивает и уходит, лишь мельком взглянув на Кастиэля, прежде чем исчезнуть за открытой дверью. Они почти не разговаривали после окончания интервью, ничего существеннее вопроса о ванной и о том, голоден ли другой. Кастиэль не должен чувствовать боль, оставшись наедине с дедушкой Дина.
— Ваша Светлость, — говорит тот. Он не сделал ни малейшего движения, чтобы уйти.
Кастиэль садится.
— Да?
— Я приношу свои извинения за события последних дней.
— Вы не имеете к этому никакого отношения.
— Я член Совета, — напоминает ему Сэмюэль. — Все решения такой важности должны приниматься через нас. Мы не одобряли бегство Дина из Дома или ваше похищение, но должны были предвидеть это и предотвратить. Стоило лучше воспитывать Дина.
— Он вам не близок, — говорит Кастиэль. — Сомневаюсь, что вы бы сильно повлияли на него.
Самообладание Сэмюэля безупречно, и он принимает упрек с легкой улыбкой.
— Это правда. Но я вырастил Мэри, и я такой же охотник, как и они оба.
Кастиэль не указывает, что среди охотников такая же иерархия, как и среди знати, и что Дина крайне мало волнует его дед-охотник. Лучше принять заявление Сэмюэля.
— Я все понимаю. Когда руки связаны, люди реагируют. Иногда паранойя окупается, а иногда нет.
— Это не значит, что так и должно быть, — говорит Сэмюэл. — Насколько я понимаю, вы хотели участвовать в этом деле не больше, чем мой внук — любой из моих внуков.
— Сейчас это уже не важно.
— Это никогда не будет важным, — с нотками гнева говорит Сэмюэль, и Кастиэль гадает, был ли он среди тех, кто выступал против соглашения. Сэмюэль встряхивает головой, словно пытаясь прояснить ее. — Куда бы вы хотели поехать?
— Что вы имеете в виду?
— Переговоры еще не окончены, так что вам с мужем нужно быть поблизости. Вы хотите остаться здесь или вернуться в Чемберс-Хаус?
Вопрос неожиданный. Кастиэлю требуется примерно секунда, чтобы понять его.
— Я пойду туда, куда потребуется.
Сэмюэль оглядывается на не затихающую дискуссию. Снова повернувшись к Кастиэлю, он делает несколько шагов вперед, и на его лице проступает сознательное предупреждение. — Я слышал, что сюда прибудет Его Величество.
— Майкл? — недоверчиво произносит Кастиэль. — Нет, он не стал бы.
— Я слышал именно это. Сомневаюсь, что будет какое-либо официальное объявление, как и в истории с флотом.
— Но... — король просто так не появляется. Он может использовать Кастиэля и Дина как предлог. Захария эффективно подготовил Илчестер к появлению королевского двора.
— Это еще не точно, — говорит Сэмюэль. — Мои источники могут и ошибаться. Но я подумал, вы захотите узнать.
— Спасибо, — благодарит Кастиэль. — Можете передать Эллен и Захарии, что я не против вернуться в Чамберс-Хаус сегодня вечером.
Сэмюэль кланяется и уходит. Кастиэль все еще потрясен, когда Дин возвращается, хмурясь так, как всегда, когда дело касается Сэма. Тот является частью анти-королевского восстания, назревающего где-то на континенте. Если приедет сам король, значит... В этот момент воображение Кастиэля подводит его.
Дин сидит, прикрыв рот рукой, и смотрит куда-то вдаль. Что бы ни случилось в ближайшем будущем, пока Сэм вовлечен в это, основная тяжесть падет на плечи Дина.
— Дин, — зовет Кастиэль. Тот вздрагивает, вскидывая голову. — Я устал и хочу уехать. Можешь поторопить их?
— Конечно, — встает Дин. — Я посмотрю, что можно сделать.
Мысли Кастиэля настолько заняты, он и думать забыл, что Захария был вынужден уступить, и они вернулись в Чемберс-Хаус — место его недавнего заключения. Конечно, он не возвращается в «свою» комнату, ведь это было бы глупо. Вместо этого их с Дином ведут в большую спальню на первом этаже, такую же большую, как их комнаты в Доме Джошуа, с почти таким же красивым видом.
Все немногочисленные вещи Кастиэля перенесли сюда же, включая его нетронутый рюкзак. Кастиэль не собирается исследовать эту комнату и направляется прямо в ванную, пока Дин возится за его спиной.
Раздеваясь, он пытается убедить себя, что в очередной раз все преувеличивает. Сэм и мятежники, о которых Кастиэль до сих пор почти ничего не знает, конечно же, не попытаются выкинуть какой-нибудь фокус, пока сам король здесь. Майкл плохо реагирует на неуважение, это известно всем. Дин, несомненно, попытается добраться до Сэма и заставить его отступить. Конечно.
Как раз перед тем, как Кастиэль вошел в душ, он понял, что забыл взять с собой чистые бинты. Он надевает халат и выходит, надеясь узнать у Дина, где их можно найти.
Спальня пуста, а дверь в дальнем конце слегка приоткрыта. Кастиэлю стоит вернуться в ванную, но ему приходит в голову, что пока душ включен, Дин должен думать, что он сейчас моется. Кастиэль крадется к двери, его босые ноги бесшумно ступают по ковру, и он различает слабые голоса в комнате за дверью.
— Никто тебя не винит, — раздраженно говорит женский голос — Мэри — и Кастиэлю кажется, будто этот спор не нов. — Мы виноваты, что бросили тебя туда, когда должны были...
— Мам, я не прошу тебя сокрушаться об этом, — говорит Дин. — А прошу доверять мне.
— Дин, — мягко говорит Мэри, — я уверена, что ты веришь в его чувства к тебе...
— Они не все одинаковы. Кас не похож ни на Зака, ни на Наоми.
— Они бы не выбрали его, не участвуй он в их плане, это просто бессмысленно! Ты ведь понимаешь, чего они уже достигли? У них сейчас есть плацдарм в Илчестере. И они раскрыли наш блеф и знают, что мы не можем пойти против них.
— В этом Кас не виноват.
— А если ты ошибаешься на его счет?
— А если нет? Вдруг Кас играет за нас?
— Мы не можем так рисковать. Дин, — слышится шорох движения. — Дин, это его семья. Даже если он находится в таком же неведении, как и мы, его преданность принадлежит им. Это совсем не плохо! Он должен быть предан своей семье.
— Теперь я тоже его семья.
Мэри тихо ругается, и когда снова заговаривает, ее голос звучит хрипло.
— Дин, ты забыл, что брак не настоящий?
Дин не отвечает. Кастиэль пытается представить себе его лицо, но не может, потому что понятия не имеет, о чем думает Дин, говоря своей матери все это. Однажды Кастиэль сказал ему то же самое — их брак — всего лишь соглашение — и ему казалось, Дин успешно усвоил это. Он не должен так разговаривать с матерью.
— Мне очень жаль, — говорит Мэри. — Извини, я не должна была...
Кастиэль отстраняется, больше не в состоянии это слушать. Он и так достаточно смущен, и не может справиться еще и с этим. В глубине души он думает, что ему должно быть приятно слышать, как Дин защищает его, но этого нет. Он лишь слышит, как Дин спорит со своей матерью, которую любит так же сильно, как и всех остальных, и это неправильно. Так же, как неправильно умалчивание Дина об отношениях Захарии с Кастиэлем, хотя тот должен был рассказать им все.
Кастиэль заканчивает купаться, и когда выходит из ванной полностью одетым, видит Дина, вытаскивающего свою пижаму из сумки.
— Мне нужно помочь сменить повязки, — говорит Кастиэль.
— О, — Дин встает. — Да, хорошо.
Дин идет за ним в ванную; Кастиэль следит за ним через зеркало, пока он обкладывает рану ватой.
Кастиэль привык к чувству беспомощности, даже если это выводит его из себя. Его также бесит, что он ощущает ее, исходящую от Дина — при всем его спокойствии, подавленном разочаровании и чрезмерной осторожности при общении с Кастиэлем. Он не хочет думать, какими выдались эти последние несколько дней для Дина, каково ему быть почти невидимым и неслышимым теми, кому он должен доверять. Кастиэлю кажется, Дин уже привык, когда ему говорят, что он пешка, не слишком умный, а значит, ему нельзя доверять делать собственные выводы.
— Как Сэм? — спрашивает Кастиэль.
— Упирается пятками, — после паузы отвечает Дин. — Я получил сообщение, что он хочет видеть меня лично. Но сейчас ничего не поделаешь, парень.
— Значит он должен быть где-то поблизости, если может отправлять тебе такое сообщение.
Дин хитро улыбается.
— Да. Мама только что приходила сказать, что сама отправится к нему. Помнишь, я говорил, что Сэм выжидает лучший момент, чтобы выступить против брака? Кажется, сейчас как раз такой, тебе не кажется?
Кастиэль вздыхает.
— Дин, ты не можешь говорить мне такое.
— Почему?
— Потому что я могу использовать это против тебя и твоего народа.
— Ты этого не сделаешь.
— Ты не знаешь этого наверняка.
Дин поднимает голову и хмурится, встречаясь в зеркале взглядом с Кастиэлем.
— Ты прав, не знаю. Но я готов воспользоваться этим шансом.
— Не стоит. Яблоко от яблони недалеко падает.
— Ну и кто тут нелеп? — огрызается Дин. — Я тебя знаю. Даже когда не понимаю, все равно знаю, что ты не такой, — его грудь вздымается. — Неужели в тот вечер моя стряпня действительно была такой ужасной?
Кастиэль растерянно моргает от резкой смены темы.
— Да.
— Почему ты мне не сказал?
— Не хотел ранить твои чувства.
— Но ты тогда говорил, что... — рот Дина захлопывается, когда он понимает смысл. — И ты все съел. Доел до последней крошки из-за меня, несмотря на ужасный вкус. Черт возьми, Кас, я думал, ты расстроился из-за того, что я спровоцировал у тебя воспоминания о детстве или что-то в этом роде.
— И это тоже.
Несмотря на горький смех, руки Дина нежны при перевязке. Он отступает, чтобы дать Кастиэлю пройти, но Кастиэль вынужден остаться. Ему приходится изучать лицо Дина, то, как он скрестил руки на груди, настороженный взгляд, который тот теперь бросает в его сторону.
— Расскажи мне что-нибудь, чего я о тебе не знаю, — говорит Кастиэль. — Что угодно.
Эта просьба, кажется, затронула Дина, достигая кульминации во внезапной тишине. Кастиэль видит знакомые ему сосредоточенность и решимость, взгляд Дина остер, пока он прокручивает требование Кастиэля у себя в голове. На его лице также мелькает некий голод, словно это приглашение грозит открыть что-то, что Дин таит внутри.
— Что угодно? — тихо говорит Дин.
— Да.
Он открывает и закрывает рот. Неуверенность почти заставляет его отвести взгляд, но, кажется, Дин берет себя в руки.
— Было время, когда я не знал, настоящий ли ты.
— Я попросил что-то о тебе, а не обо мне.
— Это обо мне. Слушай, люди лгут. Ты ведь это прекрасно знаешь, да? Так уж обстоят дела. Чем выше ставки, тем больше лжи, а этот брак — охрененная ставка, тебе не кажется? Но каждый день в том доме — хотя, даже с первого момента нашей с тобой встречи — каждый инстинкт говорил мне, что ты настоящий. Что ты именно такой, какой есть.
До Кастиэля, наконец, доходит.
— И все же твой разум твердил тебе, что это не может быть правдой. И у меня обязан быть какой-то план, чтобы использовать тебя.
— Нет, об этом я не думал, ты совсем не умеешь лгать. Но должно было быть что-то еще, и я ждал подвоха. После всей проделанной работы, после всех замыслов Совета и Наоми, чтобы протолкнуть это... Кас, я оказался в тупике и чертовски боялся все испортить. Я чувствовал, что не могу доверять себе в понимании тебя, ведь то, что я видел, было... почти слишком хорошо для правды.
— О чем ты говоришь? — спрашивает Кастиэль. — Мы ссорились, Дин. Мы смотрим на вещи по-разному, и я не раз причинял тебе боль.
— Вот тогда-то я и понял, что это не может быть игрой! Ты действительно просто...
— Совершенно серьезен, — решительно говорит Кастиэль.
— Из лучших побуждений.
— Да, мне говорили, что это недостаток.
— Господи, это не недостаток, — торопливо говорит Дин. — Это одно из лучших твоих качеств. Но эта штука, эта штука с нашей женитьбой... ты сам сказал — так не бывает. Ничего хорошего не может выйти из того, с чего все началось.
— Значит, ты меня понимаешь, — говорит Кастиэль. — И прекрасно знаешь, каково мне сейчас с тобой.
Дин резко выдыхает и отшатывается. Кастиэль сказал это не с нарочной жестокостью, и Дин, похоже, понял и устало кивнул.
— Ты не... можешь не... верить всему, что я сейчас говорю, и ладно. Ты и не обязан, — Дин делает глубокий вдох. — Тебе нужно позаботиться о себе, Кас.
— Я всегда это делаю.
Дин опускает голову.
— Конечно.
Они должны были быть союзниками, но вот к чему пришли — Дин не может смотреть Кастиэлю в глаза, а тот вообще не может отвести взгляд. Странно, но в этот момент, как никогда, Кастиэль чувствует себя ближе к пониманию Дина, — его снедали те же скептицизм, подозрение и недоверие. Дин не был бы хорошим охотником, не сумей он рассмотреть ситуацию со всех сторон и оценить все риски.
В каком-то смысле Бобби и остальные были правы. Кастиэль соблазнил Дина — опять же, случайно. Довел его до того, что тот подвергает себя опасности. Кастиэля также это коснулось, и ему грозит... что-то. Он не уверен, что может быть опаснее, чем влюбиться в этого человека, но все равно ощущает эту угрозу — она скалится на него из-за угла.
Кастиэль молча оставляет Дина в ванной, и через мгновение раздается звук льющейся воды. Возвращение в спальню также приводит Кастиэля к небольшой традиционной дилемме походных ночевок — тут всего одна кровать. Кастиэль представляет Дина, который раздражается и спорит, а затем упрямо устраивается на полу, поэтому быстро хватает подушку и запасное одеяло из шкафа.
Когда Дин выходит из ванной, Кастиэль уже свернулся калачиком на гобеленовом диване у стены. Он натягивает одеяло до плеч, закрывает глаза и не реагирует, когда Дин бормочет:
— Черт возьми, Кас.
Когда Кастиэль чем-то обеспокоен, заснуть почти невозможно.
Глава 4
Когда Кастиэль просыпается на следующее утро, Дин еще спит. Плечи немного болят от сна на диване, но это можно исправить небольшой разминкой. После ванной он подходит к окну в дальнем конце спальни и проскальзывает за занавеску, чтобы увидеть вид.
Тот совсем не такой, как из комнаты Эллен. Это окно выходит на величественную пустыню, окружающую дом, сразу за высоким кирпичным забором, который отмечает периметр. Еще рано, небо окрашено в бледно-серый цвет утра, и птицы щебечут с деревьев свою утреннюю песню.
Кастиэль пытается открыть окно, но задвижка не поддается. Тщательный осмотр подтверждает, что она не запечатана, поэтому он крепко сжимает ее и начинает дергать. После четвертой или пятой попытки Кастиэль понимает, что, наверное, не стоит так злиться с утра пораньше и, ради всего святого, это всего лишь окно, но если так, зачем даже окну усложнять ему жизнь?
Кастиэль подскакивает, когда занавеска шуршит и отдергивается и появляются Дин. Он пахнет сном и мускусом, и его голос звучит сухо и хрипло:
— Ее надо поднять, а не тянуть на себя. Давай, — он протягивает руку и щелкает защелкой, ставя ее вертикально, и край со стеклом отходит, впуская прохладный утренний бриз.
— Я хочу написать несколько писем, — говорит Кастиэль.
— М-м-м, — неуверенно тянет Дин. — Лады. Могло быть и хуже, — он зевает и чешет живот, проходит через комнату, находит письменный стол и роется в его пустых ящиках.
— Ты не знаешь, где тут что лежит? — спрашивает Кастиэль.
— Что? — Дин сонно щурится на Кастиэля. — О. Я никогда раньше не пользовался этой комнатой.
— Ты спал в другом месте?
Дин кивает. Он причмокивает губами и потирает шею, и Кастиэль не понимает, как может кто-то казаться одновременно милым и раздражающим.
— Внизу. Где-то там, — он неопределенно машет рукой в каком-то направлении. — Давай найдем кого-нибудь, кого можно помучить.
— Сначала почисти зубы.
— Ладно.
После душа Дин приходит в себя, а затем Кастиэль следует за ним из спальни в гостиную. Здесь есть еще один письменный стол, на этот раз полностью укомплектованный, и Кастиэль садится за работу, пока Дин открывает шторы.
— Хочешь сначала позавтракать? — спрашивает он. — Обычно мы едим в главном зале.
— Я не хочу одеваться.
— И правда, — Дин опускается на стул и с любопытством смотрит на телефон на столе. — Интересно, есть ли тут обслуживание номеров?
Ответ на это — техническое «да», потому что Кевин все же привозит им завтрак на тележке, к большому веселью Дина. По-видимому, Дин не знал, что Кевин вот так ухаживал и за ним, поскольку искренне удивился газете и с улыбкой передал ее Кастиэлю:
— Это местная газета. Как правило, здесь самые последние новости.
— Спасибо. Вы знаете, что у меня сегодня на повестке дня?
— Увы, — смущенно говорит Кевин. — Эллен все еще готовится вернуться в Илчестер, чтобы встретиться с Захарией. Она не упомянула, что вы с Дином должны следовать за ней.
— Тогда, наверное, мы в режиме ожидания, — говорит Дин. — Надо быть готовым в любой момент. Кев, кто-нибудь интересный тут ошивается?
Кевин корчит гримасу.
— Чувак, не смотри на меня, я работаю только здесь, — он кланяется и уходит.
Кастиэль занимается своим письмом — он не слишком продвинулся с ним, только написал приветствия — и присоединяется к Дину за завтраком. Это должно быть неловким, но они оба уже на той стадии, когда их приоритеты — еда и кофе. Честно говоря, вчера было так же плохо, как и сейчас. Как бы то ни было, Дин хватает еду руками, опрокидывает солонку и забирает последнюю сосиску, после того как стукнул вилкой Кастиэля, прося разрешения.
— Хочешь осмотреть остальную часть дома? — спрашивает Дин. — Вид с крыши просто потрясающий.
— Это было бы разумно, учитывая остальных обитателей здания?
— Тебе, что, не насрать?
Кастиэль задумывается.
— Нет. Ладно, можешь потом меня провести.
Чемберс-Хаус принадлежит семье Чемберсов — прославленному охотничьему клану, отдаленно связанному с Харвеллами. Он не основной их дом, но все еще функционирует как цитадель и с годами превратился во что-то вроде перевалочного пункта охотников. По словам Дина, по всей стране есть несколько таких охотничьих баз, самая большая из которых принадлежит семье Кэмпбелл.
Кастиэль идет за Дином по коридорам, слушая его объяснения.
— Значит, это что-то вроде коммуны.
— Типа того, — задумчиво произносит Дин. — Здесь живут люди, но их немного. Скорее, тут всегда ждут любого, кому нужно место для проживания?
— Всех охотников.
— А. Ага.
У комнаты не было охраны, когда они вышли, и хотя до сих пор им встретилась лишь горстка людей, никто даже не попытался остановить их: одни уходят с дороги, другие застывают на месте, прежде чем с опозданием поклониться. Отсутствие границ, по-видимому, достаточное приглашение, чтобы по своему желанию обойти здание, и Дин, верный обещанию, отводит Кастиэля на крышу.
Сейчас стоит позднее утро, их завтрак хорошо переварился, а одежда сменена. Ну, Кастиэль переоделся; Дин просто накинул фланелевую рубашку и джинсы, хотя, судя по встреченным тут людям, это вполне может быть реальной формой одежды. Если здесь и занимаются чем-то важным, то наверняка где-то снаружи или там, где Кастиэль не видит.
— Тут ад в сезон дождей, — тяжело дыша, говорит Дин, когда они поднимаются по последнему пролету лестницы. — Но в остальном здесь довольно круто, — в конце лестницы есть дверь, и она легко открывается, когда Дин толкает ее.
Когда-то давно Чемберс-Хаус, наверное, был настоящей крепостью. Крыша и настенная дорожка вмещали лучников и других солдат, но теперь она покрыта растениями в горшках и старыми ржавыми металлическими конструкциями. Дин пробирается через эти рукотворные джунгли к относительно чистому месту, оглядываясь через плечо, чтобы убедиться, что Кастиэль следует за ним.
— Побережье в той стороне, — указывает Дин. — В ясный день его не видно, потому что мы слишком далеко, но когда дует сильный ветер, можно почувствовать запах моря.
— Звучит как принятие желаемого за действительное, — говорит Кастиэль.
— Ну, не знаю. Может быть, — Дин прислоняется к парапету. Ветер треплет его короткие волосы. — Вон там шоссе.
— Ты часто сюда приходишь?
— Не сказал бы. Если я хочу тишины и покоя, то обычно просто езжу.
— Где твоя машина?
Дин поворачивается, щурясь от ветра, и указывает на другую часть дома.
— Где-то там. На другой стороне есть двор, она там с остальными.
— Значит, воссоединение прошло счастливо?
Губы Дина слегка кривятся.
— На ней ни единой царапины, значит, жаловаться не на что. Виктор хорошо за ней присмотрел.
Кастиэль знает, что отчасти Дин делает это, потому что он беспокойный. Дин хочет быть там, делать что-то полезное, решать проблему со своим братом и так далее, и тому подобное. Кастиэлю это понятно, так же как и то, что Дин смирится с пребыванием здесь, поскольку именно этого от него сейчас и ждут.
Какое-то время никто не говорит. Кастиэль с любопытством ощупывает камень зубчатой стены, изучая его текстуру. Дин прислоняется к парапету, подперев подбородок руками, и наблюдает за утренней активностью в саду.
Эта тишина отличается от вчерашней. Отсюда все кажется далеким и несущественным — деревья и люди внизу, остальные где-то там, кто принимает решения об их будущем. Дину холодно в одной только рубашке, но он делает вид, будто это не так, крепко прижимая руки к телу и упрямо наслаждаясь свежим воздухом. Несмотря на всю болтовню и шум, в нем много таких моментов затишья. В Дине многое с избытком. Он не сделал ни единой попытки опровергнуть обвинение Кастиэля в том, что его поведение в Доме Джошуа было игрой с целью завоевать расположение Кастиэля. Либо он решил, что нет смысла защищаться, либо рад принять гнев Кастиэля, полагая его заслуженным.
Важно ли сейчас, было это игрой или нет? Кастиэль уже влюбился в него и в любом случае разочарован в себе.
— Не груби своей матери, — говорит Кастиэль через некоторое время. Когда Дин издает удивленный звук, он добавляет: — Я подслушал вчера часть вашего спора.
Дин морщит нос.
— Иметь свое мнение — не значит грубить.
— Твоя мать просто беспокоится о тебе. Ты, конечно, лучше знаешь, когда надо подтолкнуть, а когда отступить, но это глобальнее нас обоих. — Кастиэль фыркает себе под нос. — Я знаю, что все время твержу об этом, но... Боюсь, границы снова проведут, и, думаю, твоя мать тоже это знает.
— Да, но мама с папой не слушали своих родителей, — Дин небрежно пожимает плечами. — Иногда они ошибаются.
— Наоми убрали. Она обязана быть на новых переговорах, но ее нет. Насколько я понимаю, Иону и Вирджила тоже отправили домой.
— Что это значит?
— Это значит, что у переговоров теперь новый капитан. Цели Захарии — совсем не цели Наоми. Я бы посоветовал тебе быть начеку, но уверен, что ты был настороже еще до того, как мы произнесли наши клятвы.
Дин рассеянно кивает.
— А ты, эм... Ты когда-нибудь думал об этом раньше? Представлял, как бы все обернулось, поступи ты иначе?
— Да, — отвечает Кастиэль. — Но теперь я уверен, что ни одно из наших решений не изменило бы ситуацию. Не в долгосрочной перспективе и не со всем происходящим.
К удивлению Кастиэля, на лицо Дина опускается спокойствие, словно, услышав это, у него гора с плеч упала. Именно тогда Кастиэль задается вопросом, как сильно Дин винил себя за поворот событий в последнее время и сколько людей вокруг него могли свалить эту вину на него, намеренно или нет.
— У меня в голове это кажется паранойей, — тихо говорит Дин. — Думать, что, может, мы изначально настроились на провал? Потому что я с этим вообще не согласен.
— Полагаю, нет.
Оба снова замолкают и оборачиваются, чтобы полюбоваться видом.
День долгий и беспокойный.
Через некоторое время они покидают крышу, в основном для того, чтобы Дин мог отвести Кастиэля на огромную кухню перекусить. На ней почему-то оказывается Бенни Лафитт в фартуке и нелепом поварском колпаке — он борется с какой-то кастрюлей. Когда Дин спрашивает о еде, тот ковшом указывает на одну из печей, предлагая поковыряться там.
Кастиэлю делать нечего, поэтому он просто смотрит на Бенни, слегка нахмурившись, пока Дин, ворча, занимается самообслуживанием.
— Ты будешь то же, Кас? — спрашивает Дин. Кастиэль кивает, и Дин продолжает веселиться дальше, находя столовые приборы и отрезая кусочки мяса.
Странно видеть Бенни в этой новой обстановке. Кастиэлю любопытно, кто управляет его баром, однако он не озвучивает свой вопрос. Несомненно, Бенни тоже странно видеть Кастиэля в таком антураже, после их первой встречи с Дином.
Дин приближается с тарелкой сэндвичей, сжимая в зубах полоску бекона.
— Эй, — он проследил за взглядом Кастиэля и посмотрел на Бенни. — О, ты ведь помнишь Бенни?
— Это он вбил тебе в голову, что я соблазнил тебя, когда мы встретились? — спрашивает Кастиэль.
— Что? — удивляется Дин.
— Я вообще-то здесь, — напоминает Бенни. — И нет, это был не я. Это все его приятели.
— Заткнись. Бобби уже выгнали, ясно?
— Я просто говорю, — растягивая слова, продолжает Бенни, — что если бы он спросил, я рассказал бы ему, что тогда произошло на вашей рандевушке по случаю знакомства.
— Никогда больше не произноси слово «рандевушка», — просит Дин.
— Я не знаю, что это, — говорит Кастиэль.
— Тебе и не нужно знать, — невозмутимо отвечает Дин, хватая Кастиэля за руку. — Давай, идем отсюда.
Они возвращаются обратно по каменным коридорам дома, Дин не в настроении знакомить Кастиэля с кем бы то ни было, а тот не в настроении знакомиться. Может, у Кастиэля теперь комната и побольше, да еще с компаньоном, но ситуация почти не изменилась. По крайней мере, Дин может найти тут книги и чем-то их занять
Позже, во второй половине дня, их навещает Рэйчел, посланная Захарией проверить его благополучие и передать последнюю партию писем Кастиэля. Она не слишком довольна нынешним порядком, но не может найти ничего, на что можно было бы пожаловаться в новом жилище Кастиэля.
— Ты уже все рассказала Захарии, — говорит Кастиэль. — О том, что произошло в Доме и после него.
— Как и положено, — отвечает та.
— Я не ругаю тебя. Просто пытаюсь получить как можно более полную картину.
Рэйчел искоса смотрит на Дина, который лежит на диване, прикрыв глаза рукой. Он надел наушники и якобы слушает музыку, но Кастиэлю все равно, подслушивает тот разговор или нет.
— Да, я обо всем доложила. Наоми и Ионы не было, поэтому меня допрашивал кто-то другой.
— Он интересовался моими отношениями с Дином?
Рэйчел хмурится.
— Да, конечно.
— Спасибо тебе, — Кастиэль все еще чувствует себя неловко из-за того, как Захария говорил о Дине, но он неизбежно должен был узнать, что они стали... друзьями? Приблизительно знакомы друг с другом? Кастиэль не может подобрать подходящий термин, и это забавно, учитывая, что их медовый месяц должен был стать возможностью выяснить это. — Можешь идти.
Никаких других новостей из Илчестера нет до самого обеда, когда к ним приходит Сэмюэль. Беспокойство из-за слишком большого количества окон в здании заставило их прогуляться по одному из самых тихих внутренних двориков Чемберс-Хауса, и Сэмюэль слегка раздражен усилиями, которые пришлось приложить, чтобы найти их.
— Вам обязательно гулять ночью? — спрашивает он.
— Свежий воздух есть свежий воздух, — отзывается Дин, пожимая плечами. — А что у тебя?
Губы Сэмюэля вытягиваются в тонкую линию, когда он передает Дину написанное от руки послание. Кастиэль наблюдает, как по мере чтения Дин хмурится.
— Я могу проводить Кастиэля до ваших комнат, — предлагает Сэмюэль.
Кастиэль хмурится.
— Что такое?
— Мне нужно позвонить, — говорит Дин, складывая письмо. — Минутное дело. Спасибо, дедуля. — Он хлопает Сэмюэля по плечу, прежде чем убежать, и Кастиэлю действительно не следует смеяться над натянутой улыбкой Сэмюэля, вызванной отсутствием приличий у его внука.
— Такой Дин с вами, — говорит Кастиэль.
— Он знает, что мне это не нравится, поэтому делает это, — рукава рубашки Сэмюэля закатаны до локтей. В результате взгляд притягивают яркие линии его брачной татуировки, и Кастиэлю приходится сдерживаться, чтобы не коснуться собственной руки, проверить, на месте ли бинты. — С вами хорошо обращались?
— Учитывая, что с нашей последней встречи прошел всего один день, у меня не было времени составить список жалоб.
Сэмюэль принимает упрек со слабой улыбкой. Он наклоняет голову, приглашая идти, и Кастиэль шагает рядом с ним.
— Сегодня на переговорах был достигнут некоторый прогресс, но итог не ясен. Захария непреклонен в том, что Дин должен совершить оммаж(1).
— Естественно.
— Вы хотите, чтобы он пошел?
Кастиэль вопросительно смотрит на Сэмюэля, когда они проходят под аркой.
— Это зависит от того, какой вопрос вы задаете на самом деле. Спрашиваете, считаю ли я, что это политично для Дина, или же безопасно, или превосходно ли выступит Дин перед Его Величеством?
Сэмюэль фыркает себе под нос.
— Любой из вариантов? Все вышеперечисленное?
— У меня нет достаточной информации для ответа.
— Что само по себе является ответом, — дружелюбно говорит Сэмюэль. Какое-то время они идут молча, затем он добавляет: — Надеюсь, вас не покоробит, что вы не такой, как я ожидал.
— Я часто это слышу.
— Нет, это... — Сэмюэль вздыхает. — Мы все так поглощены собой, что забываем — сопутствующий ущерб идет в обоих направлениях. Дин, — а первоначально Сэм, — средство для достижения цели, как и вы. Иногда мне хочется начать все сначала. Ну, знаете, с нуля.
— Но это никогда не может быть начато с нуля. Между нашими народами слишком много истории. Слишком легко обратиться к недоверию.
— Наверное, я оптимист, — Сэмюэль внезапно останавливается и смотрит на часы. — Проклятие. Я только что вспомнил, что должен... Вы ведь знаете дорогу назад, не так ли? Я забыл о разговоре с другими главами... прошу прощения, Ваша Светлость, мне нужно откланяться.
Кастиэль смущенно принимает извинения Сэмюэля и смотрит, как тот удаляется — недалеко он ушел от собственного внука. Всем нужно где-то быть, кроме Кастиэля, который...
Он оглядывается по сторонам. Кастиэль на самом деле не обращал внимания на то, куда они шли, потому что стены есть стены, и все вокруг знают это здание лучше него. И все же он стоит в незнакомой секции, проход за ней и позади него тускло освещен. Сэмюэль пошел вперед, и Кастиэль думает, что главный зал находится там.
Но чуть левее ответвляется проход. Он немного скрыт углом стены, и когда Кастиэль проверяет деревянную дверь, она оказывается незапертой, барьер свободен от заряда защиты. За дверью тускло освещенная тропинка, а за ней — деревья. Из чащи доносятся слабые ночные звуки животных.
Кастиэль делает глубокий вдох, чтобы успокоиться. Он закрывает дверь и осторожно задвигает щеколду. Далее идет по коридору, не слишком удивляясь тому, что до главного холла очень далеко, и к тому времени, как он находит кого-то, кто направляет его обратно в комнаты, он пылает гневом.
Дин стоит посреди гостиной, когда в комнату врывается Кастиэль. Он поворачивается и расслабляется при виде Кастиэля.
Но тот опережает его:
— Дин, ты просил своего деда помочь мне сбежать?
Дин ошеломленно смотрит на него.
— Что?
— Ты же знаешь, как это опасно. Может, я когда-то и просил тебя сделать это и по-настоящему оценил твой порыв, но время для этого упущено.
Дин все еще выглядит озадаченным.
— Подожди, Сэмюэль? Правда?
— Хорошо, что он сочувствует этому вынужденному браку, но обязан же он знать, что, если я сбегу, крайним останешься ты.
— Сочувствует? — недоверчиво переспрашивает Дин. — Чувак, это Сэмюэль изначально выдвинул Сэма.
— Что?
— Да. Мама никогда не говорила об этом прямо, но я узнал. Похоже, когда Совет собирал кандидатов, дедушка и еще несколько человек выдвинули Сэма. Я думал это потому, что он хотел выгоды для Кэмпбеллов... Награду, добычу, что угодно. Они в некотором смысле этим и промышляют, если честно.
— Почему твои родители согласились?
— Понятия не имею. Может, действительно думали, что так будет лучше для будущего Сэма.
Кастиэль внимательно изучает лицо Дина.
— Ты действительно в это веришь? Я помню, как твоя мать расстраивалась, что ты занял место Сэма.
— Они сделали это не в качестве наказания, если ты об этом, — защищается Дин. — Мои родители не пошли бы на это из вредности.
— А если это был контроль ущерба?— задумчиво произносит Кастиэль. — Вдруг они считают, что женитьба для Сэма — единственный выход... защитить его?
— От чего?
— От того, где он сейчас находится.
Проходит секунда, но на лице Дина медленно проступает ужас.
— Ты думаешь, Сэм уже был частью анти-королевского движения до помолвки?
— Переговоры идут уже больше года. Наверняка были опасения по поводу того, что это соглашение будет означать для вашей страны — ты посмотри, как трудно было разрушить Стену. Я уверен, что анти-королевские веяния существовали на протяжении веков, но поддержку они получили только после того, как разговоры об альянсе были сформированы.
@темы: переводы, АУ, Дин, рейтинг: PG-13, Кастиэль
Мне дано все, чтобы жить возвышенной жизнью. А я гибну в лени, разврате и мечтании.
Название: Приземление на четвереньки
Переводчик: hirasava
Бета: хочется жить
Оригинал: Four-Point Landing by Annie D (scaramouche)
Серия: Not Part of the Plan
Размер: макси
Пейринг/Персонажи: Кастиэль/Дин Винчестер, Рэйчел, Бобби, Кевин Трэн, Виктор Хэндриксен, Эллен Харвелл, Майкл, Джоанна Бет Харвелл, Сэмюэль Кэмпбелл, Мэри Винчестер
Категория: слэш
Жанр: ангст, приключения, AU, брак по договоренности
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Кастиэль знал, что люди будут оспаривать его брак, как только медовый месяц закончится, но он не думал, что дойдет до такого.
Примечание: Четвертая часть серии "Не по плану".
читать дальше
Кастиэль приходит в себя на узкой кровати. Постель чистая, но немного затхлая, словно ее давно не использовали. У Кастиэля болит голова, а во рту привкус гвоздики. Он смутно вспоминает, как его везли в машине. Вероятно, во время транспортировки он очнулся, и его снова усыпили, чтобы проще было с ним сладить.
По правде говоря, Кастиэль не хочет вставать. Встать — значит столкнуться с ситуацией лицом к лицу.
Хотя, если он встанет, может, найдется вода.
Для того, чтобы сесть, требуется некоторое усилие, хотя на боковом столике действительно стоит кувшин с водой. Кастиэль находится в Г-образной комнате со старыми кирпичными стенами и деревянными полами, скудной мебелью — старой, но крепкой. Все чисто. В дальнем конце есть окно, но оно, похоже, заколочено, и единственный свет проникает через узкие отверстия под потолком. Такое ощущение, словно он находится на высоте, как минимум в нескольких этажах от земли. Воздух свежий.
На самом деле, эта комната чуть меньше его квартиры. Здесь даже могло бы быть уютно, своего рода убежище, будь контекст пребывания Кастиэля другим.
Сначала он думает, что это древняя крепость Илчестера, которую Дин показывал ему во время их поездок в город, но если это так, должен ощущаться соленый морской воздух, а этого нет. Он может быть где угодно.
Кастиэль пьет воду и принимается исследовать комнату. Стулья и столы не имеют никаких очевидных секретов. Шкаф почти пуст, но, к удивлению Кастиэля, там лежит его «аварийный» рюкзак. В нем большинство его вещей, за исключением складного ножа, очевидно, конфискованного. Кастиэль достает пожевать питательный батончик и оставляет все остальное.
Есть всего один выход, со смотровым окошком на высоте глаз, которое, как подозревает Кастиэль, открывается только снаружи. Дверная ручка не поддается. Есть смежная ванная комната, но в ней нет двери, уединение обеспечивается лишь пластиковой шторой.
Кастиэль представляет себе Дина в комнате, так же проснувшегося в комнате, похожей на эту. Скорее всего, тот воспримет ситуацию с меньшим апломбом. Может, бросается сейчас на стены и кричит, требуя ответов.
Что касается Кастиэля, он делает еще один глоток воды и в ожидании садится на стул.
Проходит не так много времени, когда кто-то приходит, по-видимому, предупрежденный не слишком осторожными попытками Кастиэля открыть дверь. Маленькое смотровое окошко на мгновение распахивается, затем открывается сама дверь.
В комнату входит Кевин Трен. Он безоружен и улыбается — с сожалением и встревоженно. Прямо за ним стоит незнакомый мужчина, высокий и стройный, взгляд у него настороженный, но не агрессивный. Когда Кевин слегка отчаянно смотрит на своего спутника, тот мягко закрывает дверь, оставляя их наедине. Кевин одет повседневно, рукава его рубашки закатаны до локтей, джинсы потерты. Сегодня не тот день, когда протокол является приоритетом.
Разве не забавно, что Кастиэль попросил Рэйчел обратиться за помощью именно к Кевину? Возможно, «забавно» — не то слово.
— Ваша Светлость, — Кевин быстро кланяется. — Я знаю, что это ужасно нарушает регламент...
— Где Дин? — перебивает Кастиэль.
— Ах. Ну, конечно. Да, — Кевин нервно качает головой. — Он здесь. И в порядке, обещаю.
— Мои сотрудники тоже тут?
— Мы не смогли найти Вирджила, но Рэйчел здесь. Остальных отправили по домам.
Кастиэль кивает.
— Вы немедленно отведете меня к Дину.
— Гм, — Кевин морщится, когда Кастиэль смотрит на него, и бормочет: — В данный момент это довольно сложно, но я обещаю...
Кастиэль бросается вперед, сокращая пространство между ними, и хватает Кевина за рубашку.
— Если вы хоть пальцем тронули Дина, можете быть уверены в моем возмездии, — глаза Кевина становятся еще шире, когда Кастиэль встряхивает его. — Это будет неприятно, мистер Трен.
Кастиэль поднимает голову, когда дверь снова открывается, и в комнату вбегает другой мужчина, чтобы вмешаться. Кастиэль отпускает Кевина, но остается на месте, пристально глядя ему в глаза.
— Виктор, все в порядке, — говорит Кевин, отмахиваясь от своего спутника. — Ладно, у всех нас был тяжелый день.
— Тяжелый день? — повторяет Кастиэль. — Да, можно сказать и так. Вы должны быть союзниками Дина и, тем не менее, решились его похитить?
— При всем моем уважении, Ваша Светлость, это было не похищением, а спасением, — холодно и профессионально произносит Виктор.
Кастиэль знает, что его оценивают так же, как и он сам. Дин упомянул друга по имени Виктор, не охотника, хотя и связанного с ними. Что еще более важно, Виктор — тот, кому Дин сказал, что доверяет, как и Кевину с Джо — похитительнице, с которой Кастиэль имел удовольствие встретиться чуть ранее.
— Хенриксен? — уточняет Кастиэль.
Виктор вздрагивает от удивления, а потом кивает.
— Да.
— Вы отведете меня к моему мужу.
— К сожалению, сейчас это невозможно.
— Мы вам не враги, — настаивает Кевин. — Мы собирались дать Дину больше времени, чтобы убедить вас пойти с нами, но ситуация вышла из-под контроля, и пришлось ехать как можно скорее.
Кастиэль сохраняет нейтральное выражение лица.
— Понимаю, — как мило со стороны Кевина ответить на вопрос, который Кастиэль еще не задавал, о том, насколько глубоко Дин вовлечен в это дело.
— Мы могли бы оставить вас в доме, — бросает Виктор, и Кевин отчаянно машет рукой, чтобы он замолчал.
— Так и нужно было поступить, — говорит Кастиэль. — Я знал, что Дин хочет уйти, и я бы его прикрыл. Теперь наше необъяснимое отсутствие станет поводом для споров.
Кевин и Виктор удивлены этим признанием — еще одно доказательство, что Дин не был абсолютно честен ни с одной из сторон своих заговоров. Кастиэля не волнует, что Дин хотел уйти или что договорился об этом со своими друзьями, не поставив его в известность. Он и так практически все рассказал — и о намерении сбежать, и почему хотел это сделать. Просто не уточнил, когда именно.
Есть также тот факт, что эти предполагаемые друзья Дина действовали весьма агрессивно.
Непроизвольно всплывают воспоминания о синяках Дина и его нежелании объяснять, откуда те взялись.
— Это вы пробовали похитить его в театре? — спрашивает он, и гримаса Кевина является достаточным ответом. — А как насчет нашей машины в тот вечер? Саботаж — тоже ваша заслуга?
Теперь хмурится Виктор.
— Мы сделали это, чтобы дать ему еще один шанс сбежать.
— Значит, когда он этого не сделал, стоило уважить его выбор, — говорит Кастиэль, зная, что задел за живое, поскольку Виктор напрягается. По какой-то причине Дин в тот вечер передумал, и, видимо, эти люди решили, что единственное решение — организовать полную осаду Дома Джошуа. Удивительно. — Снова принудить его — что может быть лучше.
— Вы... — сердито начинает Виктор, но Кевин хватает его за руку.
— Вы, наверное, проголодались, Ваша Светлость, — быстро говорит Кевин, оттаскивая Виктора. — Мы что-нибудь вам достанем и... И скажем Дину, что вы очнулись, да. И мигом вернемся!
Дверь за ними захлопывается, и раздается характерный щелчок задвижки, которая возвращается на место. Настоящая защита.
Кастиэль подходит к двери и прислоняется к ней. Любой, кто смотрит через смотровое окошко, сможет увидеть большую часть комнаты, кроме ванной — здесь мало мест для секретов. Дизайн этой комнаты и в самом деле отлично подходит для своего предназначения, и Кастиэль в жизни не ошибется с тем, каково оно.
***
Очевидно, что рамки понимания происходящего у Кастиэля ограничены. Кевин ему кажется умным, несколько идеалистически настроенным молодым человеком, а значит, чем бы он ни занимался, он должен искренне в это верить. Что касается Виктора — он брат Дина по оружию. Они должны быть теми, кто заботился бы об интересах Дина, а происходящее делает их мотивы трудными для понимания Кастиэля.
Вскоре Кевин возвращается с обедом — простой, но сытной едой, разложенной на подносе. Виктор тоже пришел, и с ним еще один, более старший мужчина, который представился Бобби Сингером. Имя знакомо — друг семьи Винчестеров, охотник, Дину он как второй отец, помогал заботиться о нем и его брате, пока их родителей не было дома.
— Вы были на нашей свадьбе, — говорит Кастиэль. Он пожимает Бобби руку, но лишь потому, что ему ее протянули. — Дин часто говорил о вас.
— Правда? — говорит Бобби. — Прошу, я уверен, что ты голоден.
В комнате есть широкий стол, достаточно большой, чтобы удобно разместиться четверым. Кастиэль сидит перед подносом и удивляется, когда Бобби присоединяется к нему, открывая принесенный с собой термос. Если Бобби хочет присоединиться, это его личное дело. Кастиэль приступает к рагу, которое ему преподнесли.
— Расскажите мне о Дине, — говорит Кастиэль.
— О Дине? — Бобби фыркает. — С ним все в порядке. Думаю, он так же раздражен этим шумом, как и ты.
— Это было бы весьма трудно, поскольку я очень раздражен. — Кастиэль не реагирует, когда Бобби усмехается. — Скажите мне, что он невредим.
Бобби хмурится.
— Мы не причиним ему вреда.
— Именно это вы и сделали, когда он отказался идти с вами в первый раз, — указывает Кастиэль. — Откуда мне знать, что сейчас вы не сделали того же или чего похуже?
Бобби обменивается взглядом с Виктором — между хмурым взглядом Бобби и приподнятой бровью Виктора происходит какое-то невербальное общение.
— Ты беспокоишься о Дине, да?
— Он мой муж, — отвечает Кастиэль.
— Конечно, извини. — Бобби делает глоток из термоса. — И прошу прощения за то, что прервал ваш медовый месяц. Отчаянные времена.
— Да, Дин сказал мне, — раздраженно говорит Кастиэль. — Он беспокоится о Сэме и хочет найти его, я понимаю. Но вам не нужно было его красть. Это бестактно и недальновидно.
— Это была его идея, — говорит Бобби, и Кастиэль делает все возможное, чтобы сохранить выражение лица прежним. — Он не чувствовал себя в безопасности. С тобой.
— Нет, — говорит Кастиэль. — Если Дин собирался сбежать, то держал это в секрете от меня не из страха, а из-за беспокойства. Он не сказал, значит, мне не пришлось бы лгать ради него. Он возьмет на себя вину за последствия.
Бобби слегка откидывается назад, внимательно изучая его.
— Ты так думаешь?
— Это точно. Даже вы должны признать это, — Кастиэль выдерживает взгляд Бобби. — Я не отвечаю ни за его поступки, ни за ваши. Все, что я могу сделать, это реагировать, и пока я абсолютно не впечатлен вами.
— Эй, притормози, сынок, — говорит Бобби, поднимая руки. — Мы тут все в одной лодке.
— Думаю, вы скоро поймете, что это не так, — Кастиэль видит всю картину целиком. Бобби — миротворец по большей части, если это только не фарс. Кевин встревожен, Виктор недоверчив. Кастиэль заставляет их нервничать, когда как всего месяц назад они присутствовали, поддерживали и участвовали в свадебных торжествах его и Дина. Что-то произошло за это время.
— Мы все думаем о благе Дина, — говорит Бобби.
Кастиэль сидит в комнате, контролируемой людьми, которых он знает только с чужих слов. Они на взводе, нетерпеливы и чего-то жаждут от него, отказываясь говорить прямо. Его притащили сюда насильно, ему не дают увидеться с мужем, и кажется, прямые ответы не даются, чтобы заставить его что-то раскрыть.
Кастиэль знает эту игру. Если они хотят поиграть, будут им игры.
— Нарушено ли соглашение между нашими странами? — интересуется он.
Выражение лица Бобби меняется. От этого Кастиэль испытывает облегчение, поскольку такие вещи обычно сигнализируют о том, что озвученное — ерунда. Кастиэль считает, что их осторожное обращение с ним напрямую связано с его ценностью, но в их манере есть оттенок неуверенности, словно они импровизируют на ходу. В конце концов, они, наверняка никогда раньше не похищали кузена короля. Краем глаза Кастиэль замечает, что Кевин пытается не паниковать.
— Нет, — говорит Бобби. — Но ситуация накаляется, и статус кво в любой момент может быть нарушен.
— Вы слышали, что есть судебные фракции, оспаривающие законность моего брака? — Кастиэль качает головой и поправляет себя: — Дин сообщил вам об этом.
— Да, — признается Бобби. — Сейчас появилось много вопросов, но ваша сторона отмалчивается, и это заставляет людей нервничать. Ты замужем за Дином, но может быть, и нет, а если это так, то ты — единственная ниточка к тому, что происходит на самом деле.
— Каковы условия моего пребывания здесь? — спрашивает Кастиэль.
— Сынок...
— Не называйте меня так и перестаньте пытаться убедить, что никаких условий нет, — говорит Кастиэль. — Что вам от меня нужно?
Бобби вздыхает.
— Мне нужно задать несколько вопросов о ваших намерениях. К Дину и к нам.
— А, — понимает Кастиэль. — Вы не можете сказать мне, как долго хотите держать меня, потому что не знаете. Хорошо. Я озвучу вам свои условия: я хочу видеть Рэйчел, чтобы убедиться, что она в порядке, и вы позволите ей покинуть это помещение в целости и сохранности. Пока вы не сделаете этого, я не буду говорить с вами и отвечать на ваши вопросы.
Бобби хмурится.
— Эй, к слову...
— Это все, — Кастиэль возвращается к еде.
— Прошлой ночью флот Майкла появился у побережья Илчестера, — говорит Бобби. — Полдюжины кораблей, как минимум, из тех, что мы можем видеть, и они просто выскочили без предупреждения или разрешения. Вы понимаете, что это значит? Это значит, Майкл сделал первый шаг, а не мы.
Кастиэль спокойно продолжает есть.
— С вашей стороны было радиомолчание, — продолжает Бобби. — Мы приняли решение и забрали вас с Дином раньше срока, чтобы убедиться, что они не доберутся до вас первыми. Разве можно винить нас? Если вы что-то об этом знаете, то должны сказать нам.
Кастиэль отрывает кусок от хлеба и макает в рагу.
— Они приплыли, чтобы проводить вас с Дином к Майклу? Потому что я слышал, что Майкл просил вас выказать уважение раньше, а вы отказали. Сказали «нет» королю, который, насколько я знаю, не слишком хорошо воспринимает подобные ответы, — Бобби вздыхает, когда Кастиэль не отвечает. — Слушайте, если Дин говорил обо мне, вы должны знать, что он мне, как родной. Если не верите мне, тогда доверьтесь ему.
Кастиэль резко вдыхает, впечатленный попаданием Бобби по точке давления.
— Ладно, — Бобби отодвигает стул и встает. — Будь по-вашему.
Кастиэль позволяет себе прерывисто выдохнуть, только когда все трое уходят, забрав с собой пустой поднос.
Ему почти хочется смеяться. Если Бобби говорит правду, то Майкл только что поставил под угрозу переговоры, торговые соглашения и весь пиар брака Кастиэля с Дином. Это провокационный шаг, и он не пошел бы на него, не перевешивай награда риска. Бог знает, что это за награда, но у Кастиэля достаточно опыта, чтобы держаться в тени истинных мотивов Короны.
Он кладет руки на стол, представляя, как напряжение его тела впитывается в мебель. Это движение заставляет его манжеты немного откинуться назад, и взгляд останавливается на браслете, который подарил ему Дин.
Серебро. Не высшей пробы, но и оно может быть полезно. Кастиэль быстро снимает его и, убедившись, что никто не наблюдает из смотрового окошка, прячет под матрасом.
Кастиэль оглядывает комнату. Дерево, камень, ни соли, ничего органического, что можно было бы использовать для магии. Ему нужно еще раз тщательно осмотреть комнату, выяснить, где он находится и решить, что делать дальше. Ему нужно подумать.
***
Проходит всего несколько часов, прежде чем у Кастиэля снова появилась компания. На этот раз он слышит голос Дина еще до того, как дверь открывается, и от этого звука Кастиэль немедленно вскакивает со стула, сердце колотится в груди от внезапного и всепоглощающего ожидания.
Дверь распахивается, и появляется Дин. Он кажется невредимым, нигде не видно ни бинтов, ни ран. Он в ярости врывается в комнату, глаза дикие и сосредоточенные, губы сжаты в жесткую линию.
За ним следуют Бобби и Виктор, но в данный момент они не имеют отношения к предательству на лице Дина при виде Кастиэля.
— Какого черта, Бобби?! — кричит Дин, поворачиваясь к своему другу. — Я же сказал вам оставить его!
— Это не тебе решать, — отвечает тот.
— Это мне решать, я его муж! — Дин глубоко вздыхает и подходит ближе, осторожно сжимая плечо Кастиэля. — Ты в порядке? Они не причинили тебе вреда?
Увидев Дина, Кастиэль почти тает от облегчения. В его ощутимом гневе также чувствуется удовлетворение, и Кастиэль впитывает его, даже когда качает головой в ответ и разводит руки в стороны, чтобы показать, что он в порядке.
— Сколько границ ты пересек? — спрашивает Дин. — Полагаю, Совет не санкционировал это.
— Ошибаешься, — говорит Виктор. — Эллен знает.
— Они первые начали, — говорит Бобби, начиная злиться. — Мы должны были вытащить тебя оттуда. Если Майкл доберется до тебя...
— Не нужно было брать Каса! — Дин снова поворачивается к Кастиэлю и понижает голос. — Я не говорил им брать тебя. Ты ведь веришь мне, да, Кас?
Кастиэль кивает. Уголки губ Дина изгибаются, но глаза выдают его беспокойство, поэтому Кастиэль двигается не задумываясь, мягко касаясь локтя Дина. Это всего лишь жест утешения, но краем глаза он видит, как Виктор украдкой скрещивает руки на груди, а Бобби меняет позу.
Словно Кастиэль — угроза.
— Спроси его, Дин, — говорит Бобби.
Дин разочарованно стонет.
— Ты знал, что Майкл собирался послать корабли в Илчестер? — когда Кастиэль качает головой, Дин говорит: — Видите! Он не знал!
— Ты принимаешь это за чистую монету? — вступает в разговор Виктор.
— Да, я принимаю это за чистую монету, — огрызается Дин. — Я могу поручиться за Каса.
— Он держал тебя взаперти почти месяц, — говорит Бобби.
Кастиэль моргает. Что?
— Нас обоих там держали, я же говорил! — восклицает Дин, в то время как разум Кастиэля катится со скоростью сто пятьдесят километров в минуту, внося изменения. — Кас хотел этого не больше, чем я!
— Управляющий персонал — его люди, — спокойно говорит Бобби голосом, который убеждает Кастиэля, что этот спор не нов. — Его люди контролировали дом и все, что в нем находилось. Вас изолировали специально, до уровня, который, по твоим же словам, даже твой муж считал необычным. Ты должен был тайно проносить письма, Дин! Разве это не рисует ясную картину того, через что тебе пришлось пройти?
— Мы не о том сейчас говорим, — огрызается Дин.
— Дин, тебе нужно проветриться, — говорит Бобби. — С твоим... с Его Светлостью все будет в порядке. Кроме того, это место намного лучше того, к чему он привык.
Намного лучше, чем то, к чему привык Кастиэль? Странные слова, и Кастиэль скорее всего, так бы и не понял, к чему это, если бы Дин внезапно не дернулся и не глянул на Кастиэля широко раскрытыми от испуга глазами. Кастиэль не знает причины, по которой Дин так бы замер.
Бобби не может говорить о Доме Джошуа с его комфортной роскошью. Это просто смешно.
Он говорит о детстве Кастиэля, когда тот жил в башне? Дин рассказал ему об этой запрещенной части истории Кастиэля?
Когда Кастиэль смотрит на пораженное лицо Дина, он понимает, что да, Дин рассказал Бобби именно об этом. Дин, вероятно, рассказал Бобби все.
В животе Кастиэля ощущается свинцовая тяжесть от осознания того, что Дин знает... практически все. Он знает, как и кто воспитывал Кастиэля, его ограниченных союзников, его отношения с Майклом. Он знает о фракциях при дворе, о тех, кто за и против короля. Знает о различных Домах, важных маршрутах через острова, стратегических местах и военных базах всего Королевства.
Дин знает обо всем этом, потому что Кастиэль сам научил его. Стена гарантировала, что многие дела Королевства были неизвестны посторонним, но теперь эти люди получили эту информацию от Дина. Если им нужно больше, они могут узнать у Кастиэля. Кузен короля полезен. В этом есть смысл. Вот почему он здесь.
Кастиэль на мгновение опускает взгляд, глядя на безопасный, каменно-серый пол. Когда он снова поднимает глаза, то становится спокойнее и с вызовом встречает серьезное лицо Бобби.
— Кас... — нерешительно говорит Дин. — Ты должен был остаться в безопасности в доме, я думал, что ты...
Кастиэль отмахивается от Дина и обвиняюще указывает на Бобби. Он сделал это специально, привел Дина, чтобы попытаться заставить Кастиэля говорить. Это не сработает.
— Почему ты ничего не говоришь? — удивляется Дин. — Они тебя ранили?
— Он дал обет молчания, — говорит Виктор. — Хочет, чтобы Рэйчел освободили, и тогда он откроет рот.
— Отлично, — решает Дин. — Давай так и сделаем.
— Дин... — протестует Бобби.
— Давай так и сделаем, — Дин кивает Кастиэлю, и упрямый изгиб его рта должен быть успокаивающим, но Дин, похоже, не осознает опасности, в которой находится. Его друзья не должны смотреть на него так, словно не могут доверять ни одному его слову.
***
Виктор остается с Кастиэлем, пока остальные уходят, чтобы выполнить его условие. Дина все еще переполняет разочарование, а Бобби сердито смотрит на него. Виктор садится за стол, и через мгновение Кастиэль присоединяется к нему, но тот достаточно умен, чтобы не пытаться нарушить тишину комнаты.
Дверь не заперта, но Кастиэль пока не хочет рисковать.
Время подходящее, чтобы рассмотреть ситуацию с точки зрения союзников Дина. Кастиэль думает о раздражении Дина, читающего письма от родителей, которые сомневались в его безопасности и нормальной жизни в доме. Он думает о его натянутой улыбке во время их фотосессий и записанных интервью, и о том, чем это могло казаться людям, которые знают Дина.
Он думает о том, как Дин описал его: «Ты... такой, какой есть». Когда он сказал это, больно не было, но лишь потому, что отношение Дина заставило Кастиэля поверить, будто с ним все в порядке. Если Дин может быть таким замечательным, теплым и дружелюбным с ним, то, конечно, его недостатки не так уж и велики.
Возможно, это просто Дин.
Кастиэль не боится Майкла, но знает о влиянии, которое тот оказывает на людей одной своей репутацией. Рупорами Майкла являются Наоми, Захария, Уриэль и им подобные; они по-своему могущественны и пугающи. Кастиэль знает, к какой семье он принадлежит и какую репутацию создают ему эти связи.
Образование Сэма могло подготовить его к роли мужа-дипломата. Дин — это замена в последнюю минуту, брошенная в омут с головой, чтобы сохранить лицо, неподготовленная и одинокая. Пиар Наоми о предполагаемом романе века, возможно, сработал на публику, но, должно быть, это стало ужасной историей для других.
— Вы сказали, — тихо произносит Кастиэль, заставляя Виктора вздрогнуть от неожиданности, — что приехали в Илчестер не похитить, а спасти. Вы имели в виду спасение Дина от меня, не так ли?
Выражение лица Виктора непроницаемо, но Кастиэлю этого достаточно.
— Лучше молчите, Ваша Светлость, — нейтрально говорит Виктор.
— Если я хочу говорить, буду говорить, — говорит Кастиэль. Это друзья Дина, и они защищают его. Майкл, возможно, заставил их действовать с опережением графика, отправив свои корабли, но их план вытащить Дина из дома был на готов до того, как это произошло.
— Правда в том, что я вас не знаю, — тихо произносит Виктор, и Кастиэль понимает, что это сказано не для протокола. — Все, что я знаю, услышано мною из телевизора — мой друг внезапно женится, да еще и на муд... Не поймите меня неправильно, но мы с Дином знакомы много лет, и он не поклонник вас всех. Я имею в виду королевскую семью.
— Я в курсе. «Мудаки в коронах», так он нас называет. Не смотрите так потрясенно. Дин был со мной совершенно откровенен. Я знаю его отношение к монархии.
— Ладно... — медленно произносит Виктор. — Ну, тогда, думаю, вы понимаете, почему... почему для нас это так странно. Он планировал свой побег из вашего дома для новобрачных. Но когда пришло время, он не пошел с нами. Поставил нашему человеку синяк под глазом, когда отбивался от него. У нас были люди, которые наблюдали за вами в ресторане... и в театре.
Лицо Кастиэля вспыхивает при воспоминании о поведении Дина той ночью.
— Думаете, я соблазнил его? И я изменил его так, чтобы он оставался рядом со мной для Майкла?
Виктор вздыхает.
— Я не знаю, что и думать. Но мне известно, что у Дина есть комплекс героя. Он думает, что сможет спасти всех, если сильно постарается. Может, он вбил себе в голову спасти вас.
— Вы смотрите свысока на великодушие Дина?
— Умный человек может использовать это против него, — замечает Виктор.
Это... правда, и Кастиэль не может возражать, независимо от того, какой угол он принимает. Если бы Дин был женат на ком-то другом, скажем, на Наоми или Бартоломью, они бы достаточно быстро нашли эту сторону Дина и использовали, чтобы управлять им. Лично Кастиэлю трудно представить, что Дин — упрямый, своевольный, осуждающий — когда-нибудь попадется на такой трюк, но Виктор знает его гораздо дольше.
— Вы заботитесь о Дине, — говорит Кастиэль.
— Чертовски верно. Если мы ошибаемся, я буду должен вам самые большие в мире извинения. Но если правы, и вы дурачите его, я буду первым, кто надерет вам задницу.
Кастиэль улыбается — Виктор даже говорит так же, как Дин. Это может быть общим для всех, кто живет на континенте или является охотником, но самое главное — подача.
К моменту возвращения Дина и Бобби Кастиэль становится более подавленным. К счастью, с ними приходит и Рэйчел — взъерошенная, но невредимая, и она вздыхает с облегчением при виде него.
— Ваша Светлость, — говорит Рэйчел, прежде чем повернуться к Дину и добавить: — Спасибо. Я останусь с ним.
— Я же сказал, — говорит Дин, — Кас хочет, чтобы тебя освободили.
— Я останусь, — упрямо повторяет Рэйчел. — Его нельзя оставлять одного под вашей опекой.
— Рэйчел, — зовет ее Кастиэль. — Ты знала, что Майкл собирается прислать свои корабли?
— Нет, — Рэйчел не удивлена вопросом, значит, ей уже его задавали. — До нашего запланированного отъезда еще целая неделя. Честно говоря, все, что у нас есть — это их слова о том, что флот появился у побережья, не так ли?
— Я хочу, чтобы ты ушла, — говорит Кастиэль. — И выяснила, что происходит, учитывая мои интересы. Если это недоразумение, мне нужно знать, есть ли у меня союзники и может ли кто-то помочь утрясти все. Рэйчел, ты в состоянии сделать это для меня?
На лице Рэйчел появляется нерешительность. Она боится за него, и ее преданность трогательна.
— Они не причинят мне вреда, — успокаивает Кастиэль. — Дин об этом позаботится.
— Дин, — шипит Рэйчел. Она искоса смотрит на него, и тот вздрагивает от ее взгляда. — Муж, который сбегает из супружеского ложа, вовсе не муж.
— А как насчет мужа, который дурит голову своему супругу посредством этого семейного ложа? — фыркает Бобби.
Лицо Рэйчел краснеет, но Кастиэль резко бросает:
— Пожалуйста. Твоя роль очень важна. Сделай это для меня.
— Хорошо, — говорит она после долгой паузы. — Я сделаю это для вас. Возможно, все это просто огромное недоразумение.
— И мы посмеемся над этим завтра за ужином, — говорит Кастиэль, и Рэйчел слегка улыбается.
— Кас, — мягко говорит Дин. — Я сам отвезу ее в ближайший город. Этого достаточно?
— Да, — соглашается он.
Рэйчел внезапно бросается вперед, обнимая его. Кастиэль вздрагивает, но принимает объятия.
— По-моему, все слишком остро реагируют, — чопорно говорит Рэйчел, отступая назад. — Этот брак должен был сблизить нас, а не заставлять прыгать по теням друг друга.
— Разве это не забавно? — снисходительно говорит Кастиэль.
***
Если это недоразумение, то Кастиэль не в состоянии раскрыть суть ситуации. Все, что он может — это сидеть взаперти и ждать, что достаточно знакомо и настолько банально, чтобы Кастиэль мог почти считать себя экспертом.
Но все уже не так, как раньше. Все повороты судьбы в прошлом Кастиэля происходили в его собственном королевстве. Здесь другие правила. Люди многогранны. Кастиэль женат на одном из них и начинает подозревать, что область, которой он не знает в Дине, обширнее, чем он когда-либо думал.
Это многое в ретроспективе объясняет в поведении Дина во время их медового месяца. Перепады настроения могли быть результатом его контрабандных писем — он, вероятно, узнал о подозрениях своих союзников относительно намерений Короны. Это же, конечно, объясняет странное поведение Дина в последние дни, то, как он наконец прикоснулся к Кастиэлю, словно это был его последний шанс и ему лучше воспользоваться им, прежде чем он покинет Дом.
После захода солнца и ужина, когда Кастиэль лежит в постели в ожидании сна, который все не приходит, Дин возвращается.
— Кас, — тихо зовет он. С ним Кевин и Виктор, оба остаются позади, когда Дин входит в комнату. — Кас, мне нужно спешить.
Кастиэль садится.
— В чем дело? С Рэйчел все хорошо?
— Да, она в порядке, у меня есть для нее машина, она возвращается в город. — Дин опускается на корточки рядом с Кастиэлем, сидящим на кровати, и сжимает его колено. — Возможно, я не смогу увидеться с тобой какое-то время, поэтому хотел... Я должен воспользоваться этим шансом, чтобы извиниться. За то, что не рассказал тебе о своих планах уйти...
— Это не имеет значения, — говорит Кастиэль.
Дин морщится.
— Кас...
— Я прекрасно понимаю, как важно прибегать к уловкам, — Кастиэль также знает о присутствии Кевина и Виктора в другом конце комнаты, поэтому говорит тише. — Ты защищаешь свою семью и свой народ. Это не личное.
Большая часть освещения в комнате Кастиэля погашена, оставив единственный источник лучик, идущий из коридора за дверью. Лицо Дина в основном в тени, но Кастиэль видит, как он вздрагивает и пытается подобрать слова. Однако есть кое-что, что он мог бы добавить, чтобы сделать как лучше.
— Дин, — говорит Кастиэль, еще сильнее понижая голос. — Вытащи меня отсюда.
Дин откашливается.
— Я не могу.
— Можешь, — говорит Кастиэль. — Если твои друзья не могут доверять тебе, найди другой способ. Уведи меня отсюда.
— Сюда едут представители Совета, — шепчет Дин. — Разверзнется ад, если ты сбежишь. Ты не очень-то с нами сотрудничал.
Кастиэль хмурится.
— Я не обязан любезничать со своими похитителями.
— Им не пришлось бы похищать тебя, согласись ты просто отправиться со мной, — возражает Дин.
— Значит, это моя вина?
— Нет, нет, это... — Дин качает головой. — У меня должно было остаться еще несколько дней, чтобы убедить тебя.
— Ты сделал все, что мог, чтобы убедить меня, — говорит Кастиэль. — Что еще оставалось после того, как ты переспал со мной?
Дин таращится на него и отшатывается.
— Я не... не поэтому, я... Господи, Кас.
Кастиэль не сказал это, чтобы специально ужалить Дина, но, возможно, подсознательно желал этого, поскольку ощущает прилив мелкого удовлетворения при виде боли на лице Дина. Кастиэль устал и расстроен, и боится, что его чувства к Дину мешают ему ясно оценивать ситуацию. Он хочет верить в убеждения Дина, но эта ситуация выше его, выше их, выше того, чем должен быть их брак.
— Значит, это было прощание? — спрашивает он. Когда Дин отводит взгляд, Кастиэль кивает сам себе. — А что, логично. Это было хорошо, мне очень понравилось. Вполне компенсирует рассказ Бобби обо мне.
— Я рассказал ему о... об этом, потому что пытался убедить их, что ты не близок с Майклом, — шипит Дин. — Ты не такой, как он.
— Это не имеет значения.
В каком-то смысле так даже лучше. У них никогда не будет ничего, кроме поверхностного брака, и не важно, что на краткий миг Кастиэль чуть не потерял голову, задаваясь вопросом «А вдруг?». Даже если все это закончится завтра, Кастиэль будет помнить, что они всего лишь фигуры в игре, и их договоренность важнее, чем они оба, вместе взятые. Они, как люди, никогда не имели значения.
— Дин, — зовет Виктор, заставляя их обоих вздрогнуть. Он прижимает рацию к уху и хмурится. — Они захватили город.
— Захватили город? — эхом отзывается Дин, поднимаясь на ноги. — Что значит «захватили город»?
— Илчестер потемнел, — отвечает Виктор. — Люди Майкла высадились и закрыли город.
— Черт возьми, — бормочет Дин. — Кас, если ты что-нибудь знаешь...
— Не знаю, — говорит Кастиэль. — Перестань спрашивать.
— Другие будут спрашивать, — указывает Дин.
— И я скажу им правду, как сказал тебе.
— Нам нужно идти, Дин, — настаивает Виктор. — Сейчас же.
Кастиэль больше ничего не говорит, потому что это было бы пустой тратой сил и дыхания. Дин и Виктор уходят, чтобы оценить ситуацию, а потом, скорее всего, будут разговоры и переговоры, и тонко завуалированные угрозы, и ностальгия по тому времени, когда Стена еще стояла, сохраняя отношения между двумя странами прохладными и безличными. Кастиэль хочет домой.
— Ваша Светлость, — говорит Кевин. Он застыл в дверном проеме, закрывая дверь. — Я... я не знаю, в курсе ли вы, но мы знаем всю историю. Не выдуманную, а настоящую. Как вы... познакомились с Дином незадолго до встречи с Сэмом.
— Так что теперь? Иллюзия разрушена?
— Только среди избранных, — говорит Кевин. — Ваш брак на самом деле очень популярен. По-настоящему популярен, он глобально поразил воображение всей страны. Люди хотят верить в счастливый конец, понимаете? Положение Совета в глазах общественности уже давно не достигало таких высот. Поэтому и хотят держать правду в секрете так долго, как только смогут. Все желают это спасти.
— Ваша сторона утверждает, что Майкл выступил первым, послав свой флот, — говорит Кастиэль. — Держу пари, что сторона Майкла скажет, что это вы переступили черту, похитив меня и Дина из нашего дома для молодоженов.
— Да, это проблема, — мрачно говорит Кевин. — Но дело в том, что именно из-за вас Дин оказался втянут в эту историю, верно? Вы нашли Дина той ночью в баре. Некоторые считают это огромным совпадением. Из всех людей, с которым вы могли бы... переспать, это оказался брат вашего жениха?
— Они думают, что я это подстроил? Специально искал именно Дина?
Кевин нервно смеется и потирает затылок.
— Совпадения заставляют людей нервничать.
— Какой мне от этого прок? — спрашивает Кастиэль.
Кевин бросает быстрый взгляд через плечо, а когда оборачивается, его губы сжимаются от сочувствия.
— Именно это некоторые и пытаются выяснить. Я действительно сожалею обо всем этом, Ваша Светлость.
— Мой король только что захватил ваш город, — говорит Кастиэль. — Вы делаете то, что должны. Спокойной ночи, Кевин.
— Доброй ночи, Ваша Светлость.
Кевин был почти добр, думает Кастиэль. Как мило с его стороны быть таким заботливым и в некотором смысле открытым в плане информации, когда все остальные ведут себя, как антагонисты.
Хорошая стратегия, и жаль, что Кастиэль не может доверять ему больше, чем остальным. Или, если уж на то пошло, вообще кому-то.
Глава 2
Кевин приходит на следующее утро с охапкой прессы, которую кладет на стол Кастиэля.
— Я подумал, вы захотите наверстать упущенное, — говорит он и оставляет Кастиэля одного.
В стопке в основном местные газеты — подборка, начиная со дня их свадьбы. Есть и цветные журналы, у некоторых на обложках их с Дином лица.
Просматривая их, Кастиэль ощущает странное несоответствие. Логически он понимает, что на фото они с Дином, но кажется, будто изображения не их — эти сфотографированные люди — безупречны, уверены в себе и контролируют свою жизнь. Дин ужасно фотогеничен, силен и красив, с блеском в глазах, отражающим его доступность. В отличие от него Кастиэль — отстраненный и таинственный принц из далекой страны, но располагает к себе широкая белозубая улыбка его мужа — конечно, если Дину Винчестеру дорог этот человек, то в нем должно быть что-то стоящее.
Легко попасть под влияние этой истории, когда ее сопровождают такими визуальными эффектами. Фотографии с помолвки имеют преимущество, они не отредактированы — специально, чтобы смягчить поспешное объявление о «замене» в помолвке. Затем идут фото свадебного приема — «откровенные» и немного менее формальные, очеловечивая богатых и знаменитых с обеих сторон моря, когда те общаются, едят и пьют. Благодаря этому «урожаю» для СМИ публика может гордиться и радоваться, ведь они обеспечили любовное воссоединение. Огромный прогресс по сравнению с тем, что изначально подразумевалось.
Фотографий самой свадьбы нет, поскольку в храме съемку запретили. Тем не менее, есть несколько рисунков, и Кастиэлю они кажутся достаточно точными — он изображен босым, в соответствующем облачении, рядом с причесанным Дином в парадной форме, их руки вытянуты вперед, когда жрец наматывает на них связующую ткань. Рисунок кажется интимнее фотографии, ловкий взгляд на личный момент.
Технически рисунок впечатляет, если рассматривать его просто как демонстрацию таланта художника. Их с Дином сходство передано точно, но дело не только в этом — светотень и цвета весьма искусны. Кастиэль смутно ужасается пришедшей в голову идее, но ему действительно нужно тщательно изучить его, чтобы улучшить свои собственные навыки, поэтому он осторожно вырывает рисунок и кладет к себе.
Кастиэль компенсирует свое неблагоразумие тщательным просмотром остальных материалов в поисках полезной информации. Он читает последнюю сводку новостей, изучает активные проекты, следующие за их договоренностью, и прогнозы на будущее. Намеков на нагнетание, которое должно было привести к нынешней ситуации, крайне мало, за исключением пары сообщений о том, что охотники больше не обороняют внутренние границы.
Особенно полезна карта, которую Кастиэль находит в одной из газет — она достаточно подробно описывает побережье, чтобы можно было определить местоположение этой крепости. Он почти уверен, что это крепость или укрепленный дом, потому что где еще они могли бы разместить штаб и держать ценного пленника? В комнате Кастиэля, может, и тихо, но он слышит, как где-то внизу и за стенами что-то происходит — шаги и голоса, движение машин и случайные возгласы внизу. Они наверняка в стороне от Илчестера, достаточно далеко, чтобы чувствовать себя в безопасности, но достаточно близко, чтобы вернуться к границам города для разведки и других целей.
В перерывах между чтением Кастиэль думает и планирует.
***
К моменту прибытия Эллен Харвелл Кастиэль уже подготовился. Эллен входит в его комнату одна и жестом заставляет остальных ждать снаружи, закрыв за собой дверь. Она официально пожимает Кастиэлю руку, но за стол не садится.
— Не при таких обстоятельствах я надеялась снова встретиться, — Эллен контролирует себя, но заметно устала, и, вероятно, ей пришлось отказаться от сна, чтобы справиться с этим маленьким кризисом.
— Тут я с вами согласен, — отвечает Кастиэль.
— Это для вас, — Эллен протягивает письмо, и роскошная бумага, которую использует Майкл, бросается в глаза, едва она достает конверт из кармана куртки. — Я только что прибыла из Илчестера, где говорила с Захарией, который взял на себя управление городом. Он просил передать это вам. Возможно, вы захотите немедленно прочесть его.
Майкл решил не рисковать, и письмо зачаровано — только для глаз Кастиэля. Оно открывается под пальцами Кастиэля, и он читает.
Приветствия кратки, Майкл сразу перешел к сути: единственное, о чем он сожалеет — невозможность быть уверенным в безопасности Кастиэля. Это письмо обеспокоенного короля, в нем говорится о его тревоге в связи с возникшей ситуацией. В конце Майкл обещает сделать все, что в его силах, чтобы все наладить, и Кастиэль должен верить и довериться ему.
В целом, там очень мало того, что Кастиэль находит полезным или утешительным.
— Ладно, — Кастиэль кладет письмо на стол. — Что вы хотите сказать?
— Захария сообщил, что он и его люди не покинут Илчестер, пока вас с Дином не передадут ему. Его Величество желает быть уверенным в вашей безопасности. Вы хотите этого?
— Дин и я — единое целое в ваших глазах, так же как и в глазах Майкла, поскольку наша ценность в нашем браке. Даже если я скажу, что хочу уехать, Дина вы не отпустите.
— Я все равно должна спросить.
— Мой ответ не имеет значения, поэтому не спрашивайте просто так, чтобы сказать себе, что дали мне выбор.
Улыбка Эллен слабая и печальная.
— Если все рухнет, вы ведь знаете, кого Его Величество обвинит, верно?
— Дина, — отвечает Кастиэль. — Его обвинят в том, что он соблазнил меня и увел от предполагаемого жениха, а затем убедил своего брата бежать.
— Значит, вы понимаете, почему я не могу отправить его к Захарии.
— Потому что боитесь, что Захария будет обращаться с Дином так же, как вы обращаетесь со мной. Да, я понимаю.
Эллен вздыхает.
— Доверие — это роскошь, и меня считают дурой за то, что я его предлагаю.
На мгновение она кажется старше, хотя вспышка сожаления быстро гаснет. Эллен была одной из главных движущих сил альянса между их странами, и его успех должен был стать жемчужиной ее пребывания на посту спикера и главного должностного лица Республики. Она произнесла речь на их свадьбе и танцевала с ними обоими. Дин очень много раз говорил о ней.
— Пойдемте со мной, — предлагает Эллен. — Прогуляемся.
Сначала Кастиэлю кажется, что это метафора, однако Эллен открывает дверь и что-то говорит людям снаружи. Когда она жестом приглашает Кастиэля следовать за ней, он идет, а за ними идут Кевин и их двухметровый телохранитель.
Снаружи находится каменный коридор с чередующимися дверями и лестницей в дальнем конце.
— Я не удивлена, что при дворе нашлись люди, оспаривающие законность вашего брака, — говорит Эллен. — Несогласные есть везде, и, честно говоря, я бы заподозрила неладное, если бы их не оказалось. Они просто нашли точку давления, и Майкл решил ответить в своем стиле.
— Думаете, что Майкл взял город, чтобы доказать свою точку зрения? — спрашивает Кастиэль. — Чтобы утвердить свою власть?
— Своему народу и нам тоже. Как далеко он готов зайти, остается загадкой, которую я предпочла бы не разгадывать. Вопрос здесь в том, каков ваш уровень вовлеченности во все это, — Эллен проводит Кастиэля в комнату чуть дальше по коридору, ее большая дверь широко распахнута, чтобы не мешать движению. Похоже, это какая-то комната для совещаний или работы, потому что, хотя в углу и есть кровать, повсюду расставлены столы, папки и коробки. Тут имеется даже небольшая кладовка в укромном уголке, откуда идет запах кофе.
Кастиэль старается не выглядеть так, будто изучает комнату и ее возможные точки выхода.
— Что вы имеете в виду?
— Я была уверена, что кандидат Майкла выразит готовность, — многозначительно говорит Эллен.
Кастиэль смотрит на нее.
— Ваш кандидат сбежал.
— Да, это наше упущение, — говорит Эллен, хотя ее тихий гнев звучит так, словно направлен внутрь. — А вы знали, что Дин протестовал громче Сэма? Не хотел, чтобы его брата «продали», выражаясь его же словами. Все следили за Дином, чтобы он не напортачил, поэтому Сэм и ускользнул.
— Дин сделает все, чтобы спасти свою семью.
— Это я знаю. Будь я лучше, не давила бы так сильно, чтобы это произошло. Но я надавила, и вот к чему мы пришли. Я сделаю все возможное, чтобы исправить это. Но не смогу ничего при отсутствии всей информации.
А вот и суть.
— Что вам нужно?
Эллен на мгновение отворачивается, принимая чашку кофе, которую предлагает ей Кевин. Он предлагает и Кастиэлю — простой, домашний напиток почти неуместен в этом безличном каменно-деревянном здании, но от этого он кажется Кастиэлю еще более ценным.
— Почему Майкл выбрал вас? — спрашивает Эллен.
— Я расходный материал, — отвечает Кастиэль. — У меня нет причин, и не я раскачиваю эту лодку.
— Нет, именно вы, — говорит Эллен. — Ваша... случайная неосторожность дала повод тем, кто против этого брака и, косвенно, против самого Майкла.
— Я сделал это не нарочно. И не знаю, как еще объяснить вам это.
Эллен кивает, обменявшись быстрым взглядом с Кевином. Верит она ему или нет, Кастиэль не знает, хотя спикер, кажется, из тех, кто использует более извилистые способы узнать желаемое. Она по-человечески говорила с ним и еще ни в чем не обвиняла, но должна же она его в чем-то подозревать.
— Поле изменилось, и игроки вместе с ним, — говорит Эллен. — Общественность верит в вас или по крайней мере в то, что вы с Дином представляете. Независимо от того, на чьей вы стороне и каковы ваши истинные мотивы, власть имущие внешне обязаны поддерживать ваш брак. Майкл использовал это, чтобы высадить свой королевский легион на территории Республики за... сколько, двести лет?
— Примерно, — говорит Кастиэль.
— В качестве акта доброй воли, вот, держите, — Эллен достает из папки небольшую стопку писем. Кастиэль сразу же узнает в них свои собственные и тут же выхватывает. — Команда Бобби сумела сохранить их, прежде чем покинуть Илчестер.
— Сохранить? Украсть.
— Так же, как ваш король украл наш город, — парирует Эллен. — Вот к чему мы пришли. Нам нужно найти способ двинуться вперед.
— Это не моя вина, — письма Кастиэля пахнут до боли знакомо, и ему приходится заставлять свои пальцы не сжимать их слишком сильно. — Единственное, что я пытался сделать, — быть достойным мужем Дину. Понятия не имею, удалось ли мне это, но знаю, что я намного лучше, чем то, что он мог бы получить.
Это звучит высокопарно, но Кастиэль именно так и думает. Он знает, что это правда, ведь кто-то другой был бы менее добрым, терпимым и открытым для обсуждений. Дин мог бы жениться на ком-то, кто его подставит, воспользовался бы его недостатками, а потом взял их на карандаш, и тогда у Майкла был бы гораздо более управляемый двоюродный зять.
— Думаю, я тоже в это верю, — говорит Эллен. — Моя работа — работа Совета — определить наилучший следующий шаг. А пока я хотела бы попросить вас написать письмо Майклу.
— Я не буду ради вас лгать своему королю.
— Я и не прошу об этом, — беззлобно отвечает Эллен. — Просто хочу, чтобы вы подумали о Дине и обо всем том хорошем, что должен принести ваш брак. Помогите нам спасти это.
Желания Кастиэля просты и эгоистичны. Все, чего он хочет, — уйти отсюда, продолжать свою работу, быть полезным в более тонких отношениях. Тем не менее, Эллен звучит серьезно, и из ее осторожной формулировки Кастиэль понимает, что она недовольна последними решениями Бобби и Виктора. Она также признала инакомыслие и на стороне Республики, что требует контроля за ущербом со всех сторон.
— Дайте мне бумагу, — говорит Кастиэль. — И все необходимое, чтобы запечатать письмо.
— Конечно.
Пока Эллен заставляет Кевина раскладывать вещи на столе, Кастиэль подходит к ближайшему окну. Стекло закалено, и вид с пятого этажа ведет во двор того, что кажется укрепленным каменным домом.
В этом дворе движутся с какой-то целью около дюжины человек, и Кастиэлю кажется, будто среди них он видит Дина. Да, это определенно Дин в кожаной куртке, возможно, даже в той самой, что была на нем, когда они впервые встретились. Он стоит с группой людей вокруг стола, изучая какую-то карту. Он оживлен, но не так, как раньше, когда говорил о своих любимых фильмах. Тут его движения тверды и деловиты, решительны. Слушая, он скрещивает руки на груди. Указывает на людей, и те кивают.
— Дин хороший человек, — внезапно говорит Эллен, хотя со своего места никак не может знать что Кастиэль наблюдает за своим мужем. Может, ей удалось прочесть выражение его лица. — У него добрые намерения, хотя он имеет тенденцию быть близоруким.
— Я знаю, — отвечает Кастиэль.
— Вы ведь не станете обвинять его в недавних действиях? Он не был создан для этой задачи, и все это не его вина. Мальчик хорошо убирается, но скорее стреляет, чем танцует.
Кастиэль хмурится, наблюдая, как крошечная фигурка Дина пересекает двор и исчезает из виду.
— Дин умеет танцевать.
— Ну да, но только потому, что должен, это не значит, что ему нравится...
— Дин многое умеет, — Кастиэль отворачивается от окна, и Эллен смотрит на него в легком замешательстве. — Он — открытый сосуд и обрабатывает информацию так же быстро, как определяет, насколько эта информация актуальна. Он может не соответствовать типичному представлению о том, какой должна быть его роль, но если вы так плохо думаете о нем, неудивительно, что не верите в его способности позаботиться о себе.
— Я знаю, что Дин умен, — говорит Эллен, начиная раздражаться, — вопрос не в этом.
— Но должен быть именно в этом. Или же ваш страх передо мной — перед нами — перекрывает вашу веру в способность Дина выполнять свою работу.
— Это была не его работа, — говорит Эллен. — В том-то и дело.
Очередная попытка Эллен минимизировать урон. Кастиэль задается вопросом, действительно ли они могут сгладить все это, заставить Майкла и охотников отступить, чтобы потом посмеяться над этим за чаем и тортом. Они вернутся к светской беседе, пожиманию рук и идеальным улыбкам, в то время как механизм альянса, громко поскрипывая, вернется к работе.
Это, конечно, возможно. Кастиэль позволяет этой мысли булькать на медленном огне и садится за стол Эллен, чтобы начать писать. Но под этой мыслью скрывается еще одна — если всем так легко шарахаться от теней и начать тыкать пальцами, то для начала фундамент, на котором построили альянс, никогда не был достаточно прочным.
Кастиэль пишет и чувствует себя предателем — не перед Короной, а перед самим собой. Тон его письма официальный, но не обвиняющий — он болезненно осознает опасность гнева Майкла. Благодарит за заботу, уверяет его, что с ним все в порядке, сообщает о приезде Эллен и выражает надежду, что новые переговоры будут более плодотворными.
Все остальное Кастиэль проглатывает. Для него более продуктивно сохранить это для письма, которое он однажды напишет Анне. В нем он расскажет ей, что узнал совершенно новые способы ненавидеть этот брак; что он и прежде ошибался в людях, но, по-видимому, не усвоил свой урок; что он не знает, есть ли у него мужество продолжать быть женатым на Дине.
— Я закончил, — Кастиэль запечатывает письмо и передает его Эллен. Это движение напоминает наложение пластыря на зияющую рану.
— Спасибо. Мне очень жаль, что так сложились обстоятельства...
— Нет, — говорит Кастиэль. — Я понимаю ваши чувства, но извинения не изменят того, что вы собираетесь вернуть меня в ту комнату.
Эллен медленно выдыхает.
— Да.
***
Позже, в уединении своей временной квартиры, Кастиэль развязывает свою личную пачку писем и тщательно сортирует их. Они в том же порядке, в каком он оставил их в своем ящике в Доме Джошуа, и ни на одном нет видимых следов чтения кем-то чужим, но Кастиэль не может с легкостью отбросить гнев их-за нарушения конфиденциальности. Это письма Анны и Бальтазара, и Бог свидетель, у Кастиэля мало вещей, которые принадлежат только ему.
Он даже не может заставить себя прочесть их. Кастиэль убирает их в сумку и ложится.
Вместо того, чтобы думать о них, он думает о письме Майкла. Письмо короля было настолько стандартным, что Кастиэль гадает, а нет ли у того под рукой набора шаблонов, заранее подготовленных для каждого возможного случая, тогда ему всего лишь нужно вписать имена и события и поставить в конце подпись.
В тишине комнаты, лишь изредка прерываемой шумами из других частей дома, слова Эллен продолжают звучать.
Он остается наедине со своими мыслями, и они гноятся. Сбиваются и бродят, превращаясь в другие. У Кастиэля в качестве компании только письма и журналы с газетами, с короткими перерывами, когда Кевин или другой мальчик — очевидно, проинструктированный не разговаривать с ним — приносит ему еду. Кастиэлю грех жаловаться на качество пищи. Он медитирует, дремлет и делает упражнения. Внимательно читает, а не просто просматривает периодику.
А где-то в мире важные люди разговаривают и, вероятно, принимают ответственные решения.
***
Следующий раз, когда кто-то считает нужным сообщить Кастиэлю о ситуации, наступает следующим утром, и Кевин доставляет свежую газету вместе с завтраком Кастиэля.
Заголовок объявляет о прибытии Королевского флота, но сопроводительный отчет имеет крайне непонятный тон. Это почти как новинка — разве не странно, что король настолько защищает своего кузена, что отправился в такую даль, чтобы убедиться, что с влюбленными все в порядке?
К статье в качестве дополнения прилагается недавняя фотография: они с Дином в театре вместе с труппой, которая тогда играла спектакль. Их лица мягкие и довольные, рука Дина обнимает Кастиэля за талию, голова Кастиэля слегка наклонена к голове Дина. Конечно, они довольны — они влюблены, и у них медовый месяц. Все в порядке. Все идеально.
— Мне нужно мыло, — говорит Кастиэль. Кевин слегка вздрагивает, продолжая накрывать на стол. — Для моей одежды.
— О, — отвечает Кевин, быстро моргая. — Черт, неужели та, которую мы вам дали, не подходит или...
— Я бы предпочел носить свою и сам за ней ухаживать. Просто дайте мне мыло.
Кевин закрывает рот и кивает.
— Да. Хорошо. Я займусь этим.
Кастиэль долго изучает Кевина, гадая, считает ли тот ниже своего достоинства расставлять Кастиэлю столовые приборы и еду. Отчитывается ли он непосредственно перед Эллен? Его кабинет дальше по коридору, значит, он всегда рядом? Кастиэль видел, как Дин неформально разговаривал с ним, но он не фигурировал ни в одной из рассказанных Дином историй.
— Вы хорошо знаете Дина? — спрашивает Кастиэль.
— Ну... так себе, наверное, — признается Кевин. — Я познакомился с Сэмом, когда проходил стажировку у Хранителей Знаний. А с Дином через него, хотя, наверное, не совсем хорошо? Будучи охотником, он приходил и уходил, и все такое. Думаю, по-настоящему я узнал его, только когда меня пригласили помогать в проекте альянса.
— Вам нравится Дин? Как человек?
Кевину, вероятно, вопрос кажется сложным, но он тщательно обдумывает его.
— Да, он мне нравится, я считаю его хорошим парнем, — он изучает лицо Кастиэля, словно прикидывает, как много может сказать. — Было время, когда он мне не очень нравился, поскольку всем мешал из-за помолвки, когда Сэм собирался жениться. Он, конечно, никогда ничего не говорил Сэму, но я всегда... — он несколько нервно смеется. — Я всегда был начеку рядом с ним. Просто чтобы убедиться, что он не собирается, ну, знаете, что-то устроить.
Кастиэль принимает этот ответ.
— Однажды вы застали нас целующимися.
— Мои худшие опасения прямо перед глазами.
— И что вы подумали? — интересуется Кастиэль. — Какие мысли были у вас в тот момент?
— В основном я паниковал. Мы вложили столько труда, что я испугался, как бы все так просто не развалилось. Поэтому решил поверить Дину, когда он сказал, что это была всего лишь разовая ошибка. Я не мог себе этого позволить, понимаете? — Кевин почти защищается. — И мне показалось, что Дин не солгал, ведь после этого он не вел себя по-другому ни с вами, ни с Сэмом.
— Он умеет играть, да? — говорит Кастиэль.
На мгновение лицо Кевина становится забавным.
— Наверное?
— Быть женатым — это огромная перемена для него.
— О, да, — соглашается Кевин, почти смеясь от облегчения. — Да, Дин — дикое существо, совсем не домашнее, но я думаю, он использует это ради общей картины? Дин хороший парень, он очень старается.
— Да уж, — Кастиэль не знает, что хочет этим сказать. Возможно, фотографии Дина, играющего свою роль так эффективно, теперь раздражают, а не удовлетворяют. Вероятно, до него, наконец, доходит, как много он упустил или неправильно понял за время своего пребывания с Дином, и если он так сильно ошибся, то сколько же еще всего? Он думал, что совершенно точно знает, каким человеком является Дин со всеми своими страхами, силой и легкой щедростью.
Не сказать, что у Кастиэля большой опыт в таких чувствах к кому-то еще. Возможно, это затуманило его рассудок, заставив почувствовать себя более знающим, чем есть на самом деле. Может быть, он влюбился даже не в Дина, а в того, кого тот изображал.
Кастиэль думал, что Дин любит танцевать и расцветает в домашней обстановке, но эти люди знали его лучше, не так ли?
— С вами все в порядке? — спрашивает Кевин.
— Вас можно попросить? Мне бы хотелось выпить. За ужином.
— Гм. Пива?
Кастиэль смеряет его взглядом.
— Что-нибудь покрепче.
— Ладно, — Кевин сочувственно улыбается. — Думаю, я смогу что-нибудь устроить.
***
Предполагалось, что брак по договоренности должен был стать проявлением добросовестности и приверженности альянсу, но его валюта поднялась в цене благодаря участию Наоми в истории Кастиэля и Дина. Вместо того, чтобы жениться для дела, они женились на эмоциях, поэтому теперь другие люди имели право отвечать на это эмоциями. Майкл мог послать корабли, чтобы показать свою заботу и преданность защите брака. Эллен и остальные члены Совета могли оставить Кастиэля и Дина здесь под тем же предлогом.
Это только начало. Они с Дином еще даже не подали на утверждение свой герб, и вот они уже здесь. Можно утверждать, будто это всего лишь послесвадебный мандраж, что брачные союзы происходят внутри страны все время, и только масштабность вызвала эти временные неудобства.
Но они не уменьшатся. Только не с Майклом, который ради своих идей пойдет до конца, несмотря на последствия. Кастиэль не очень хорошо знает Совет, но Эллен почти признала, что там тоже идёт конфликт, и Дин сказал, что они держат свои истинные намерения при себе. Люди везде одни и те же.
Свет уже давно погас к тому моменту, когда Кастиэль выскальзывает из постели и идет в ванную. Он садится на пол, держа свечу в подсвечнике на расстоянии вытянутой руки. Кастиэль принес с собой браслет Дина — маленькую серебряную вещицу, которую тот якобы использовал в качестве подарка. Также у Кастиэля есть ведро, носовой платок, вилка, которую он взял со своего подноса, и маленькая фляжка с виски, принесенная Кевином к ужину.
У него был целый день, чтобы обдумать это. Долгие часы были потрачены на размышления о том, что он должен быть храбрее, как Анна или Сэм Винчестер.
Этот брак может принести и что-то хорошее. Он позволил людям разного происхождения сплотиться вокруг общего дела. Но ценно ли что-то, если построено на лжи? Более того, есть ли предел самоотверженности Кастиэля? Кастиэль думает, да, есть.
Пусть Майкл найдет другую валюту для торговли.
Кастиэль осторожно продевает браслет сквозь зубцы вилки. Он сделан довольно грубо, и серебро браслета слишком низкого качества, чтобы результат был эффективным, но стоит попробовать.
Раны недостаточно, чтобы разрушить брачную татуировку, иначе обычные травмы стали бы проблемой. Он принимает правильные ингредиенты при правильных условиях, для эффективности подкрепляя свои действия волей. Самый верный способ — это жрец, который полностью удаляет связь, но Кастиэль импровизирует, как и многие люди до и после него.
Большинство не знает, что сила брачной татуировки в именах. Татуировка возникает, когда речь связывания на древнем енохианском языке перемежается с именами связывающихся. Кастиэль почти час внимательно изучал свою татуировку, определяя точки, где написаны его и Дина имена, и обвел эти точки ручкой.
Теперь, под покровом темноты, он погружает левое предплечье в ведро с холодной водой, заставляя его максимально онеметь. Он наматывает полотенце на правую руку и держит вилку и браслет над пламенем свечи, активируя серебро. Виски наготове, когда нужно будет продезинфицировать.
Это рискованно, но для Кастиэля самое важное то, что Дин это почувствует. Чем ближе партнер, тем сильнее магический откат, хотя Кастиэль не уверен в диапазоне. Он смутно помнит, что читал о людях, бежавших за двадцать три километра до прохождения этой процедуры, но является ли это расстояние произвольным или оно ради физической безопасности, или чтобы убедиться, что партнер не заметит последствий, пока все не закончится? Тут знания Кастиэля ограничены.
Но, как и другие риски, оно того стоит.
Кастиэль вынимает левую руку из воды и насухо вытирает ее. Заталкивает носовой платок в рот и прикусывает его, когда подносит раскаленный край вилки к своей татуировке. Его движения уверенны: твердый нажим внутрь, а затем резкий рывок вбок и наружу.
Боль — это временно. Главное — цель. Кастиэль смаргивает слезы и поворачивает руку, перемещаясь к другой части. Следующие две точки более сложные, кожа внутри предплечья более нежная. Кастиэль подавляет крик платком, сжимая его зубами, а затем давится от следующей волны боли.
Перед глазами плывет, но впереди еще пять точек, если первые три он нейтрализовал правильно.
Переводчик: hirasava
Бета: хочется жить
Оригинал: Four-Point Landing by Annie D (scaramouche)
Серия: Not Part of the Plan
Размер: макси
Пейринг/Персонажи: Кастиэль/Дин Винчестер, Рэйчел, Бобби, Кевин Трэн, Виктор Хэндриксен, Эллен Харвелл, Майкл, Джоанна Бет Харвелл, Сэмюэль Кэмпбелл, Мэри Винчестер
Категория: слэш
Жанр: ангст, приключения, AU, брак по договоренности
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Кастиэль знал, что люди будут оспаривать его брак, как только медовый месяц закончится, но он не думал, что дойдет до такого.
Примечание: Четвертая часть серии "Не по плану".
читать дальше
Глава 1
Кастиэль приходит в себя на узкой кровати. Постель чистая, но немного затхлая, словно ее давно не использовали. У Кастиэля болит голова, а во рту привкус гвоздики. Он смутно вспоминает, как его везли в машине. Вероятно, во время транспортировки он очнулся, и его снова усыпили, чтобы проще было с ним сладить.
По правде говоря, Кастиэль не хочет вставать. Встать — значит столкнуться с ситуацией лицом к лицу.
Хотя, если он встанет, может, найдется вода.
Для того, чтобы сесть, требуется некоторое усилие, хотя на боковом столике действительно стоит кувшин с водой. Кастиэль находится в Г-образной комнате со старыми кирпичными стенами и деревянными полами, скудной мебелью — старой, но крепкой. Все чисто. В дальнем конце есть окно, но оно, похоже, заколочено, и единственный свет проникает через узкие отверстия под потолком. Такое ощущение, словно он находится на высоте, как минимум в нескольких этажах от земли. Воздух свежий.
На самом деле, эта комната чуть меньше его квартиры. Здесь даже могло бы быть уютно, своего рода убежище, будь контекст пребывания Кастиэля другим.
Сначала он думает, что это древняя крепость Илчестера, которую Дин показывал ему во время их поездок в город, но если это так, должен ощущаться соленый морской воздух, а этого нет. Он может быть где угодно.
Кастиэль пьет воду и принимается исследовать комнату. Стулья и столы не имеют никаких очевидных секретов. Шкаф почти пуст, но, к удивлению Кастиэля, там лежит его «аварийный» рюкзак. В нем большинство его вещей, за исключением складного ножа, очевидно, конфискованного. Кастиэль достает пожевать питательный батончик и оставляет все остальное.
Есть всего один выход, со смотровым окошком на высоте глаз, которое, как подозревает Кастиэль, открывается только снаружи. Дверная ручка не поддается. Есть смежная ванная комната, но в ней нет двери, уединение обеспечивается лишь пластиковой шторой.
Кастиэль представляет себе Дина в комнате, так же проснувшегося в комнате, похожей на эту. Скорее всего, тот воспримет ситуацию с меньшим апломбом. Может, бросается сейчас на стены и кричит, требуя ответов.
Что касается Кастиэля, он делает еще один глоток воды и в ожидании садится на стул.
Проходит не так много времени, когда кто-то приходит, по-видимому, предупрежденный не слишком осторожными попытками Кастиэля открыть дверь. Маленькое смотровое окошко на мгновение распахивается, затем открывается сама дверь.
В комнату входит Кевин Трен. Он безоружен и улыбается — с сожалением и встревоженно. Прямо за ним стоит незнакомый мужчина, высокий и стройный, взгляд у него настороженный, но не агрессивный. Когда Кевин слегка отчаянно смотрит на своего спутника, тот мягко закрывает дверь, оставляя их наедине. Кевин одет повседневно, рукава его рубашки закатаны до локтей, джинсы потерты. Сегодня не тот день, когда протокол является приоритетом.
Разве не забавно, что Кастиэль попросил Рэйчел обратиться за помощью именно к Кевину? Возможно, «забавно» — не то слово.
— Ваша Светлость, — Кевин быстро кланяется. — Я знаю, что это ужасно нарушает регламент...
— Где Дин? — перебивает Кастиэль.
— Ах. Ну, конечно. Да, — Кевин нервно качает головой. — Он здесь. И в порядке, обещаю.
— Мои сотрудники тоже тут?
— Мы не смогли найти Вирджила, но Рэйчел здесь. Остальных отправили по домам.
Кастиэль кивает.
— Вы немедленно отведете меня к Дину.
— Гм, — Кевин морщится, когда Кастиэль смотрит на него, и бормочет: — В данный момент это довольно сложно, но я обещаю...
Кастиэль бросается вперед, сокращая пространство между ними, и хватает Кевина за рубашку.
— Если вы хоть пальцем тронули Дина, можете быть уверены в моем возмездии, — глаза Кевина становятся еще шире, когда Кастиэль встряхивает его. — Это будет неприятно, мистер Трен.
Кастиэль поднимает голову, когда дверь снова открывается, и в комнату вбегает другой мужчина, чтобы вмешаться. Кастиэль отпускает Кевина, но остается на месте, пристально глядя ему в глаза.
— Виктор, все в порядке, — говорит Кевин, отмахиваясь от своего спутника. — Ладно, у всех нас был тяжелый день.
— Тяжелый день? — повторяет Кастиэль. — Да, можно сказать и так. Вы должны быть союзниками Дина и, тем не менее, решились его похитить?
— При всем моем уважении, Ваша Светлость, это было не похищением, а спасением, — холодно и профессионально произносит Виктор.
Кастиэль знает, что его оценивают так же, как и он сам. Дин упомянул друга по имени Виктор, не охотника, хотя и связанного с ними. Что еще более важно, Виктор — тот, кому Дин сказал, что доверяет, как и Кевину с Джо — похитительнице, с которой Кастиэль имел удовольствие встретиться чуть ранее.
— Хенриксен? — уточняет Кастиэль.
Виктор вздрагивает от удивления, а потом кивает.
— Да.
— Вы отведете меня к моему мужу.
— К сожалению, сейчас это невозможно.
— Мы вам не враги, — настаивает Кевин. — Мы собирались дать Дину больше времени, чтобы убедить вас пойти с нами, но ситуация вышла из-под контроля, и пришлось ехать как можно скорее.
Кастиэль сохраняет нейтральное выражение лица.
— Понимаю, — как мило со стороны Кевина ответить на вопрос, который Кастиэль еще не задавал, о том, насколько глубоко Дин вовлечен в это дело.
— Мы могли бы оставить вас в доме, — бросает Виктор, и Кевин отчаянно машет рукой, чтобы он замолчал.
— Так и нужно было поступить, — говорит Кастиэль. — Я знал, что Дин хочет уйти, и я бы его прикрыл. Теперь наше необъяснимое отсутствие станет поводом для споров.
Кевин и Виктор удивлены этим признанием — еще одно доказательство, что Дин не был абсолютно честен ни с одной из сторон своих заговоров. Кастиэля не волнует, что Дин хотел уйти или что договорился об этом со своими друзьями, не поставив его в известность. Он и так практически все рассказал — и о намерении сбежать, и почему хотел это сделать. Просто не уточнил, когда именно.
Есть также тот факт, что эти предполагаемые друзья Дина действовали весьма агрессивно.
Непроизвольно всплывают воспоминания о синяках Дина и его нежелании объяснять, откуда те взялись.
— Это вы пробовали похитить его в театре? — спрашивает он, и гримаса Кевина является достаточным ответом. — А как насчет нашей машины в тот вечер? Саботаж — тоже ваша заслуга?
Теперь хмурится Виктор.
— Мы сделали это, чтобы дать ему еще один шанс сбежать.
— Значит, когда он этого не сделал, стоило уважить его выбор, — говорит Кастиэль, зная, что задел за живое, поскольку Виктор напрягается. По какой-то причине Дин в тот вечер передумал, и, видимо, эти люди решили, что единственное решение — организовать полную осаду Дома Джошуа. Удивительно. — Снова принудить его — что может быть лучше.
— Вы... — сердито начинает Виктор, но Кевин хватает его за руку.
— Вы, наверное, проголодались, Ваша Светлость, — быстро говорит Кевин, оттаскивая Виктора. — Мы что-нибудь вам достанем и... И скажем Дину, что вы очнулись, да. И мигом вернемся!
Дверь за ними захлопывается, и раздается характерный щелчок задвижки, которая возвращается на место. Настоящая защита.
Кастиэль подходит к двери и прислоняется к ней. Любой, кто смотрит через смотровое окошко, сможет увидеть большую часть комнаты, кроме ванной — здесь мало мест для секретов. Дизайн этой комнаты и в самом деле отлично подходит для своего предназначения, и Кастиэль в жизни не ошибется с тем, каково оно.
Очевидно, что рамки понимания происходящего у Кастиэля ограничены. Кевин ему кажется умным, несколько идеалистически настроенным молодым человеком, а значит, чем бы он ни занимался, он должен искренне в это верить. Что касается Виктора — он брат Дина по оружию. Они должны быть теми, кто заботился бы об интересах Дина, а происходящее делает их мотивы трудными для понимания Кастиэля.
Вскоре Кевин возвращается с обедом — простой, но сытной едой, разложенной на подносе. Виктор тоже пришел, и с ним еще один, более старший мужчина, который представился Бобби Сингером. Имя знакомо — друг семьи Винчестеров, охотник, Дину он как второй отец, помогал заботиться о нем и его брате, пока их родителей не было дома.
— Вы были на нашей свадьбе, — говорит Кастиэль. Он пожимает Бобби руку, но лишь потому, что ему ее протянули. — Дин часто говорил о вас.
— Правда? — говорит Бобби. — Прошу, я уверен, что ты голоден.
В комнате есть широкий стол, достаточно большой, чтобы удобно разместиться четверым. Кастиэль сидит перед подносом и удивляется, когда Бобби присоединяется к нему, открывая принесенный с собой термос. Если Бобби хочет присоединиться, это его личное дело. Кастиэль приступает к рагу, которое ему преподнесли.
— Расскажите мне о Дине, — говорит Кастиэль.
— О Дине? — Бобби фыркает. — С ним все в порядке. Думаю, он так же раздражен этим шумом, как и ты.
— Это было бы весьма трудно, поскольку я очень раздражен. — Кастиэль не реагирует, когда Бобби усмехается. — Скажите мне, что он невредим.
Бобби хмурится.
— Мы не причиним ему вреда.
— Именно это вы и сделали, когда он отказался идти с вами в первый раз, — указывает Кастиэль. — Откуда мне знать, что сейчас вы не сделали того же или чего похуже?
Бобби обменивается взглядом с Виктором — между хмурым взглядом Бобби и приподнятой бровью Виктора происходит какое-то невербальное общение.
— Ты беспокоишься о Дине, да?
— Он мой муж, — отвечает Кастиэль.
— Конечно, извини. — Бобби делает глоток из термоса. — И прошу прощения за то, что прервал ваш медовый месяц. Отчаянные времена.
— Да, Дин сказал мне, — раздраженно говорит Кастиэль. — Он беспокоится о Сэме и хочет найти его, я понимаю. Но вам не нужно было его красть. Это бестактно и недальновидно.
— Это была его идея, — говорит Бобби, и Кастиэль делает все возможное, чтобы сохранить выражение лица прежним. — Он не чувствовал себя в безопасности. С тобой.
— Нет, — говорит Кастиэль. — Если Дин собирался сбежать, то держал это в секрете от меня не из страха, а из-за беспокойства. Он не сказал, значит, мне не пришлось бы лгать ради него. Он возьмет на себя вину за последствия.
Бобби слегка откидывается назад, внимательно изучая его.
— Ты так думаешь?
— Это точно. Даже вы должны признать это, — Кастиэль выдерживает взгляд Бобби. — Я не отвечаю ни за его поступки, ни за ваши. Все, что я могу сделать, это реагировать, и пока я абсолютно не впечатлен вами.
— Эй, притормози, сынок, — говорит Бобби, поднимая руки. — Мы тут все в одной лодке.
— Думаю, вы скоро поймете, что это не так, — Кастиэль видит всю картину целиком. Бобби — миротворец по большей части, если это только не фарс. Кевин встревожен, Виктор недоверчив. Кастиэль заставляет их нервничать, когда как всего месяц назад они присутствовали, поддерживали и участвовали в свадебных торжествах его и Дина. Что-то произошло за это время.
— Мы все думаем о благе Дина, — говорит Бобби.
Кастиэль сидит в комнате, контролируемой людьми, которых он знает только с чужих слов. Они на взводе, нетерпеливы и чего-то жаждут от него, отказываясь говорить прямо. Его притащили сюда насильно, ему не дают увидеться с мужем, и кажется, прямые ответы не даются, чтобы заставить его что-то раскрыть.
Кастиэль знает эту игру. Если они хотят поиграть, будут им игры.
— Нарушено ли соглашение между нашими странами? — интересуется он.
Выражение лица Бобби меняется. От этого Кастиэль испытывает облегчение, поскольку такие вещи обычно сигнализируют о том, что озвученное — ерунда. Кастиэль считает, что их осторожное обращение с ним напрямую связано с его ценностью, но в их манере есть оттенок неуверенности, словно они импровизируют на ходу. В конце концов, они, наверняка никогда раньше не похищали кузена короля. Краем глаза Кастиэль замечает, что Кевин пытается не паниковать.
— Нет, — говорит Бобби. — Но ситуация накаляется, и статус кво в любой момент может быть нарушен.
— Вы слышали, что есть судебные фракции, оспаривающие законность моего брака? — Кастиэль качает головой и поправляет себя: — Дин сообщил вам об этом.
— Да, — признается Бобби. — Сейчас появилось много вопросов, но ваша сторона отмалчивается, и это заставляет людей нервничать. Ты замужем за Дином, но может быть, и нет, а если это так, то ты — единственная ниточка к тому, что происходит на самом деле.
— Каковы условия моего пребывания здесь? — спрашивает Кастиэль.
— Сынок...
— Не называйте меня так и перестаньте пытаться убедить, что никаких условий нет, — говорит Кастиэль. — Что вам от меня нужно?
Бобби вздыхает.
— Мне нужно задать несколько вопросов о ваших намерениях. К Дину и к нам.
— А, — понимает Кастиэль. — Вы не можете сказать мне, как долго хотите держать меня, потому что не знаете. Хорошо. Я озвучу вам свои условия: я хочу видеть Рэйчел, чтобы убедиться, что она в порядке, и вы позволите ей покинуть это помещение в целости и сохранности. Пока вы не сделаете этого, я не буду говорить с вами и отвечать на ваши вопросы.
Бобби хмурится.
— Эй, к слову...
— Это все, — Кастиэль возвращается к еде.
— Прошлой ночью флот Майкла появился у побережья Илчестера, — говорит Бобби. — Полдюжины кораблей, как минимум, из тех, что мы можем видеть, и они просто выскочили без предупреждения или разрешения. Вы понимаете, что это значит? Это значит, Майкл сделал первый шаг, а не мы.
Кастиэль спокойно продолжает есть.
— С вашей стороны было радиомолчание, — продолжает Бобби. — Мы приняли решение и забрали вас с Дином раньше срока, чтобы убедиться, что они не доберутся до вас первыми. Разве можно винить нас? Если вы что-то об этом знаете, то должны сказать нам.
Кастиэль отрывает кусок от хлеба и макает в рагу.
— Они приплыли, чтобы проводить вас с Дином к Майклу? Потому что я слышал, что Майкл просил вас выказать уважение раньше, а вы отказали. Сказали «нет» королю, который, насколько я знаю, не слишком хорошо воспринимает подобные ответы, — Бобби вздыхает, когда Кастиэль не отвечает. — Слушайте, если Дин говорил обо мне, вы должны знать, что он мне, как родной. Если не верите мне, тогда доверьтесь ему.
Кастиэль резко вдыхает, впечатленный попаданием Бобби по точке давления.
— Ладно, — Бобби отодвигает стул и встает. — Будь по-вашему.
Кастиэль позволяет себе прерывисто выдохнуть, только когда все трое уходят, забрав с собой пустой поднос.
Ему почти хочется смеяться. Если Бобби говорит правду, то Майкл только что поставил под угрозу переговоры, торговые соглашения и весь пиар брака Кастиэля с Дином. Это провокационный шаг, и он не пошел бы на него, не перевешивай награда риска. Бог знает, что это за награда, но у Кастиэля достаточно опыта, чтобы держаться в тени истинных мотивов Короны.
Он кладет руки на стол, представляя, как напряжение его тела впитывается в мебель. Это движение заставляет его манжеты немного откинуться назад, и взгляд останавливается на браслете, который подарил ему Дин.
Серебро. Не высшей пробы, но и оно может быть полезно. Кастиэль быстро снимает его и, убедившись, что никто не наблюдает из смотрового окошка, прячет под матрасом.
Кастиэль оглядывает комнату. Дерево, камень, ни соли, ничего органического, что можно было бы использовать для магии. Ему нужно еще раз тщательно осмотреть комнату, выяснить, где он находится и решить, что делать дальше. Ему нужно подумать.
Проходит всего несколько часов, прежде чем у Кастиэля снова появилась компания. На этот раз он слышит голос Дина еще до того, как дверь открывается, и от этого звука Кастиэль немедленно вскакивает со стула, сердце колотится в груди от внезапного и всепоглощающего ожидания.
Дверь распахивается, и появляется Дин. Он кажется невредимым, нигде не видно ни бинтов, ни ран. Он в ярости врывается в комнату, глаза дикие и сосредоточенные, губы сжаты в жесткую линию.
За ним следуют Бобби и Виктор, но в данный момент они не имеют отношения к предательству на лице Дина при виде Кастиэля.
— Какого черта, Бобби?! — кричит Дин, поворачиваясь к своему другу. — Я же сказал вам оставить его!
— Это не тебе решать, — отвечает тот.
— Это мне решать, я его муж! — Дин глубоко вздыхает и подходит ближе, осторожно сжимая плечо Кастиэля. — Ты в порядке? Они не причинили тебе вреда?
Увидев Дина, Кастиэль почти тает от облегчения. В его ощутимом гневе также чувствуется удовлетворение, и Кастиэль впитывает его, даже когда качает головой в ответ и разводит руки в стороны, чтобы показать, что он в порядке.
— Сколько границ ты пересек? — спрашивает Дин. — Полагаю, Совет не санкционировал это.
— Ошибаешься, — говорит Виктор. — Эллен знает.
— Они первые начали, — говорит Бобби, начиная злиться. — Мы должны были вытащить тебя оттуда. Если Майкл доберется до тебя...
— Не нужно было брать Каса! — Дин снова поворачивается к Кастиэлю и понижает голос. — Я не говорил им брать тебя. Ты ведь веришь мне, да, Кас?
Кастиэль кивает. Уголки губ Дина изгибаются, но глаза выдают его беспокойство, поэтому Кастиэль двигается не задумываясь, мягко касаясь локтя Дина. Это всего лишь жест утешения, но краем глаза он видит, как Виктор украдкой скрещивает руки на груди, а Бобби меняет позу.
Словно Кастиэль — угроза.
— Спроси его, Дин, — говорит Бобби.
Дин разочарованно стонет.
— Ты знал, что Майкл собирался послать корабли в Илчестер? — когда Кастиэль качает головой, Дин говорит: — Видите! Он не знал!
— Ты принимаешь это за чистую монету? — вступает в разговор Виктор.
— Да, я принимаю это за чистую монету, — огрызается Дин. — Я могу поручиться за Каса.
— Он держал тебя взаперти почти месяц, — говорит Бобби.
Кастиэль моргает. Что?
— Нас обоих там держали, я же говорил! — восклицает Дин, в то время как разум Кастиэля катится со скоростью сто пятьдесят километров в минуту, внося изменения. — Кас хотел этого не больше, чем я!
— Управляющий персонал — его люди, — спокойно говорит Бобби голосом, который убеждает Кастиэля, что этот спор не нов. — Его люди контролировали дом и все, что в нем находилось. Вас изолировали специально, до уровня, который, по твоим же словам, даже твой муж считал необычным. Ты должен был тайно проносить письма, Дин! Разве это не рисует ясную картину того, через что тебе пришлось пройти?
— Мы не о том сейчас говорим, — огрызается Дин.
— Дин, тебе нужно проветриться, — говорит Бобби. — С твоим... с Его Светлостью все будет в порядке. Кроме того, это место намного лучше того, к чему он привык.
Намного лучше, чем то, к чему привык Кастиэль? Странные слова, и Кастиэль скорее всего, так бы и не понял, к чему это, если бы Дин внезапно не дернулся и не глянул на Кастиэля широко раскрытыми от испуга глазами. Кастиэль не знает причины, по которой Дин так бы замер.
Бобби не может говорить о Доме Джошуа с его комфортной роскошью. Это просто смешно.
Он говорит о детстве Кастиэля, когда тот жил в башне? Дин рассказал ему об этой запрещенной части истории Кастиэля?
Когда Кастиэль смотрит на пораженное лицо Дина, он понимает, что да, Дин рассказал Бобби именно об этом. Дин, вероятно, рассказал Бобби все.
В животе Кастиэля ощущается свинцовая тяжесть от осознания того, что Дин знает... практически все. Он знает, как и кто воспитывал Кастиэля, его ограниченных союзников, его отношения с Майклом. Он знает о фракциях при дворе, о тех, кто за и против короля. Знает о различных Домах, важных маршрутах через острова, стратегических местах и военных базах всего Королевства.
Дин знает обо всем этом, потому что Кастиэль сам научил его. Стена гарантировала, что многие дела Королевства были неизвестны посторонним, но теперь эти люди получили эту информацию от Дина. Если им нужно больше, они могут узнать у Кастиэля. Кузен короля полезен. В этом есть смысл. Вот почему он здесь.
Кастиэль на мгновение опускает взгляд, глядя на безопасный, каменно-серый пол. Когда он снова поднимает глаза, то становится спокойнее и с вызовом встречает серьезное лицо Бобби.
— Кас... — нерешительно говорит Дин. — Ты должен был остаться в безопасности в доме, я думал, что ты...
Кастиэль отмахивается от Дина и обвиняюще указывает на Бобби. Он сделал это специально, привел Дина, чтобы попытаться заставить Кастиэля говорить. Это не сработает.
— Почему ты ничего не говоришь? — удивляется Дин. — Они тебя ранили?
— Он дал обет молчания, — говорит Виктор. — Хочет, чтобы Рэйчел освободили, и тогда он откроет рот.
— Отлично, — решает Дин. — Давай так и сделаем.
— Дин... — протестует Бобби.
— Давай так и сделаем, — Дин кивает Кастиэлю, и упрямый изгиб его рта должен быть успокаивающим, но Дин, похоже, не осознает опасности, в которой находится. Его друзья не должны смотреть на него так, словно не могут доверять ни одному его слову.
Виктор остается с Кастиэлем, пока остальные уходят, чтобы выполнить его условие. Дина все еще переполняет разочарование, а Бобби сердито смотрит на него. Виктор садится за стол, и через мгновение Кастиэль присоединяется к нему, но тот достаточно умен, чтобы не пытаться нарушить тишину комнаты.
Дверь не заперта, но Кастиэль пока не хочет рисковать.
Время подходящее, чтобы рассмотреть ситуацию с точки зрения союзников Дина. Кастиэль думает о раздражении Дина, читающего письма от родителей, которые сомневались в его безопасности и нормальной жизни в доме. Он думает о его натянутой улыбке во время их фотосессий и записанных интервью, и о том, чем это могло казаться людям, которые знают Дина.
Он думает о том, как Дин описал его: «Ты... такой, какой есть». Когда он сказал это, больно не было, но лишь потому, что отношение Дина заставило Кастиэля поверить, будто с ним все в порядке. Если Дин может быть таким замечательным, теплым и дружелюбным с ним, то, конечно, его недостатки не так уж и велики.
Возможно, это просто Дин.
Кастиэль не боится Майкла, но знает о влиянии, которое тот оказывает на людей одной своей репутацией. Рупорами Майкла являются Наоми, Захария, Уриэль и им подобные; они по-своему могущественны и пугающи. Кастиэль знает, к какой семье он принадлежит и какую репутацию создают ему эти связи.
Образование Сэма могло подготовить его к роли мужа-дипломата. Дин — это замена в последнюю минуту, брошенная в омут с головой, чтобы сохранить лицо, неподготовленная и одинокая. Пиар Наоми о предполагаемом романе века, возможно, сработал на публику, но, должно быть, это стало ужасной историей для других.
— Вы сказали, — тихо произносит Кастиэль, заставляя Виктора вздрогнуть от неожиданности, — что приехали в Илчестер не похитить, а спасти. Вы имели в виду спасение Дина от меня, не так ли?
Выражение лица Виктора непроницаемо, но Кастиэлю этого достаточно.
— Лучше молчите, Ваша Светлость, — нейтрально говорит Виктор.
— Если я хочу говорить, буду говорить, — говорит Кастиэль. Это друзья Дина, и они защищают его. Майкл, возможно, заставил их действовать с опережением графика, отправив свои корабли, но их план вытащить Дина из дома был на готов до того, как это произошло.
— Правда в том, что я вас не знаю, — тихо произносит Виктор, и Кастиэль понимает, что это сказано не для протокола. — Все, что я знаю, услышано мною из телевизора — мой друг внезапно женится, да еще и на муд... Не поймите меня неправильно, но мы с Дином знакомы много лет, и он не поклонник вас всех. Я имею в виду королевскую семью.
— Я в курсе. «Мудаки в коронах», так он нас называет. Не смотрите так потрясенно. Дин был со мной совершенно откровенен. Я знаю его отношение к монархии.
— Ладно... — медленно произносит Виктор. — Ну, тогда, думаю, вы понимаете, почему... почему для нас это так странно. Он планировал свой побег из вашего дома для новобрачных. Но когда пришло время, он не пошел с нами. Поставил нашему человеку синяк под глазом, когда отбивался от него. У нас были люди, которые наблюдали за вами в ресторане... и в театре.
Лицо Кастиэля вспыхивает при воспоминании о поведении Дина той ночью.
— Думаете, я соблазнил его? И я изменил его так, чтобы он оставался рядом со мной для Майкла?
Виктор вздыхает.
— Я не знаю, что и думать. Но мне известно, что у Дина есть комплекс героя. Он думает, что сможет спасти всех, если сильно постарается. Может, он вбил себе в голову спасти вас.
— Вы смотрите свысока на великодушие Дина?
— Умный человек может использовать это против него, — замечает Виктор.
Это... правда, и Кастиэль не может возражать, независимо от того, какой угол он принимает. Если бы Дин был женат на ком-то другом, скажем, на Наоми или Бартоломью, они бы достаточно быстро нашли эту сторону Дина и использовали, чтобы управлять им. Лично Кастиэлю трудно представить, что Дин — упрямый, своевольный, осуждающий — когда-нибудь попадется на такой трюк, но Виктор знает его гораздо дольше.
— Вы заботитесь о Дине, — говорит Кастиэль.
— Чертовски верно. Если мы ошибаемся, я буду должен вам самые большие в мире извинения. Но если правы, и вы дурачите его, я буду первым, кто надерет вам задницу.
Кастиэль улыбается — Виктор даже говорит так же, как Дин. Это может быть общим для всех, кто живет на континенте или является охотником, но самое главное — подача.
К моменту возвращения Дина и Бобби Кастиэль становится более подавленным. К счастью, с ними приходит и Рэйчел — взъерошенная, но невредимая, и она вздыхает с облегчением при виде него.
— Ваша Светлость, — говорит Рэйчел, прежде чем повернуться к Дину и добавить: — Спасибо. Я останусь с ним.
— Я же сказал, — говорит Дин, — Кас хочет, чтобы тебя освободили.
— Я останусь, — упрямо повторяет Рэйчел. — Его нельзя оставлять одного под вашей опекой.
— Рэйчел, — зовет ее Кастиэль. — Ты знала, что Майкл собирается прислать свои корабли?
— Нет, — Рэйчел не удивлена вопросом, значит, ей уже его задавали. — До нашего запланированного отъезда еще целая неделя. Честно говоря, все, что у нас есть — это их слова о том, что флот появился у побережья, не так ли?
— Я хочу, чтобы ты ушла, — говорит Кастиэль. — И выяснила, что происходит, учитывая мои интересы. Если это недоразумение, мне нужно знать, есть ли у меня союзники и может ли кто-то помочь утрясти все. Рэйчел, ты в состоянии сделать это для меня?
На лице Рэйчел появляется нерешительность. Она боится за него, и ее преданность трогательна.
— Они не причинят мне вреда, — успокаивает Кастиэль. — Дин об этом позаботится.
— Дин, — шипит Рэйчел. Она искоса смотрит на него, и тот вздрагивает от ее взгляда. — Муж, который сбегает из супружеского ложа, вовсе не муж.
— А как насчет мужа, который дурит голову своему супругу посредством этого семейного ложа? — фыркает Бобби.
Лицо Рэйчел краснеет, но Кастиэль резко бросает:
— Пожалуйста. Твоя роль очень важна. Сделай это для меня.
— Хорошо, — говорит она после долгой паузы. — Я сделаю это для вас. Возможно, все это просто огромное недоразумение.
— И мы посмеемся над этим завтра за ужином, — говорит Кастиэль, и Рэйчел слегка улыбается.
— Кас, — мягко говорит Дин. — Я сам отвезу ее в ближайший город. Этого достаточно?
— Да, — соглашается он.
Рэйчел внезапно бросается вперед, обнимая его. Кастиэль вздрагивает, но принимает объятия.
— По-моему, все слишком остро реагируют, — чопорно говорит Рэйчел, отступая назад. — Этот брак должен был сблизить нас, а не заставлять прыгать по теням друг друга.
— Разве это не забавно? — снисходительно говорит Кастиэль.
Если это недоразумение, то Кастиэль не в состоянии раскрыть суть ситуации. Все, что он может — это сидеть взаперти и ждать, что достаточно знакомо и настолько банально, чтобы Кастиэль мог почти считать себя экспертом.
Но все уже не так, как раньше. Все повороты судьбы в прошлом Кастиэля происходили в его собственном королевстве. Здесь другие правила. Люди многогранны. Кастиэль женат на одном из них и начинает подозревать, что область, которой он не знает в Дине, обширнее, чем он когда-либо думал.
Это многое в ретроспективе объясняет в поведении Дина во время их медового месяца. Перепады настроения могли быть результатом его контрабандных писем — он, вероятно, узнал о подозрениях своих союзников относительно намерений Короны. Это же, конечно, объясняет странное поведение Дина в последние дни, то, как он наконец прикоснулся к Кастиэлю, словно это был его последний шанс и ему лучше воспользоваться им, прежде чем он покинет Дом.
После захода солнца и ужина, когда Кастиэль лежит в постели в ожидании сна, который все не приходит, Дин возвращается.
— Кас, — тихо зовет он. С ним Кевин и Виктор, оба остаются позади, когда Дин входит в комнату. — Кас, мне нужно спешить.
Кастиэль садится.
— В чем дело? С Рэйчел все хорошо?
— Да, она в порядке, у меня есть для нее машина, она возвращается в город. — Дин опускается на корточки рядом с Кастиэлем, сидящим на кровати, и сжимает его колено. — Возможно, я не смогу увидеться с тобой какое-то время, поэтому хотел... Я должен воспользоваться этим шансом, чтобы извиниться. За то, что не рассказал тебе о своих планах уйти...
— Это не имеет значения, — говорит Кастиэль.
Дин морщится.
— Кас...
— Я прекрасно понимаю, как важно прибегать к уловкам, — Кастиэль также знает о присутствии Кевина и Виктора в другом конце комнаты, поэтому говорит тише. — Ты защищаешь свою семью и свой народ. Это не личное.
Большая часть освещения в комнате Кастиэля погашена, оставив единственный источник лучик, идущий из коридора за дверью. Лицо Дина в основном в тени, но Кастиэль видит, как он вздрагивает и пытается подобрать слова. Однако есть кое-что, что он мог бы добавить, чтобы сделать как лучше.
— Дин, — говорит Кастиэль, еще сильнее понижая голос. — Вытащи меня отсюда.
Дин откашливается.
— Я не могу.
— Можешь, — говорит Кастиэль. — Если твои друзья не могут доверять тебе, найди другой способ. Уведи меня отсюда.
— Сюда едут представители Совета, — шепчет Дин. — Разверзнется ад, если ты сбежишь. Ты не очень-то с нами сотрудничал.
Кастиэль хмурится.
— Я не обязан любезничать со своими похитителями.
— Им не пришлось бы похищать тебя, согласись ты просто отправиться со мной, — возражает Дин.
— Значит, это моя вина?
— Нет, нет, это... — Дин качает головой. — У меня должно было остаться еще несколько дней, чтобы убедить тебя.
— Ты сделал все, что мог, чтобы убедить меня, — говорит Кастиэль. — Что еще оставалось после того, как ты переспал со мной?
Дин таращится на него и отшатывается.
— Я не... не поэтому, я... Господи, Кас.
Кастиэль не сказал это, чтобы специально ужалить Дина, но, возможно, подсознательно желал этого, поскольку ощущает прилив мелкого удовлетворения при виде боли на лице Дина. Кастиэль устал и расстроен, и боится, что его чувства к Дину мешают ему ясно оценивать ситуацию. Он хочет верить в убеждения Дина, но эта ситуация выше его, выше их, выше того, чем должен быть их брак.
— Значит, это было прощание? — спрашивает он. Когда Дин отводит взгляд, Кастиэль кивает сам себе. — А что, логично. Это было хорошо, мне очень понравилось. Вполне компенсирует рассказ Бобби обо мне.
— Я рассказал ему о... об этом, потому что пытался убедить их, что ты не близок с Майклом, — шипит Дин. — Ты не такой, как он.
— Это не имеет значения.
В каком-то смысле так даже лучше. У них никогда не будет ничего, кроме поверхностного брака, и не важно, что на краткий миг Кастиэль чуть не потерял голову, задаваясь вопросом «А вдруг?». Даже если все это закончится завтра, Кастиэль будет помнить, что они всего лишь фигуры в игре, и их договоренность важнее, чем они оба, вместе взятые. Они, как люди, никогда не имели значения.
— Дин, — зовет Виктор, заставляя их обоих вздрогнуть. Он прижимает рацию к уху и хмурится. — Они захватили город.
— Захватили город? — эхом отзывается Дин, поднимаясь на ноги. — Что значит «захватили город»?
— Илчестер потемнел, — отвечает Виктор. — Люди Майкла высадились и закрыли город.
— Черт возьми, — бормочет Дин. — Кас, если ты что-нибудь знаешь...
— Не знаю, — говорит Кастиэль. — Перестань спрашивать.
— Другие будут спрашивать, — указывает Дин.
— И я скажу им правду, как сказал тебе.
— Нам нужно идти, Дин, — настаивает Виктор. — Сейчас же.
Кастиэль больше ничего не говорит, потому что это было бы пустой тратой сил и дыхания. Дин и Виктор уходят, чтобы оценить ситуацию, а потом, скорее всего, будут разговоры и переговоры, и тонко завуалированные угрозы, и ностальгия по тому времени, когда Стена еще стояла, сохраняя отношения между двумя странами прохладными и безличными. Кастиэль хочет домой.
— Ваша Светлость, — говорит Кевин. Он застыл в дверном проеме, закрывая дверь. — Я... я не знаю, в курсе ли вы, но мы знаем всю историю. Не выдуманную, а настоящую. Как вы... познакомились с Дином незадолго до встречи с Сэмом.
— Так что теперь? Иллюзия разрушена?
— Только среди избранных, — говорит Кевин. — Ваш брак на самом деле очень популярен. По-настоящему популярен, он глобально поразил воображение всей страны. Люди хотят верить в счастливый конец, понимаете? Положение Совета в глазах общественности уже давно не достигало таких высот. Поэтому и хотят держать правду в секрете так долго, как только смогут. Все желают это спасти.
— Ваша сторона утверждает, что Майкл выступил первым, послав свой флот, — говорит Кастиэль. — Держу пари, что сторона Майкла скажет, что это вы переступили черту, похитив меня и Дина из нашего дома для молодоженов.
— Да, это проблема, — мрачно говорит Кевин. — Но дело в том, что именно из-за вас Дин оказался втянут в эту историю, верно? Вы нашли Дина той ночью в баре. Некоторые считают это огромным совпадением. Из всех людей, с которым вы могли бы... переспать, это оказался брат вашего жениха?
— Они думают, что я это подстроил? Специально искал именно Дина?
Кевин нервно смеется и потирает затылок.
— Совпадения заставляют людей нервничать.
— Какой мне от этого прок? — спрашивает Кастиэль.
Кевин бросает быстрый взгляд через плечо, а когда оборачивается, его губы сжимаются от сочувствия.
— Именно это некоторые и пытаются выяснить. Я действительно сожалею обо всем этом, Ваша Светлость.
— Мой король только что захватил ваш город, — говорит Кастиэль. — Вы делаете то, что должны. Спокойной ночи, Кевин.
— Доброй ночи, Ваша Светлость.
Кевин был почти добр, думает Кастиэль. Как мило с его стороны быть таким заботливым и в некотором смысле открытым в плане информации, когда все остальные ведут себя, как антагонисты.
Хорошая стратегия, и жаль, что Кастиэль не может доверять ему больше, чем остальным. Или, если уж на то пошло, вообще кому-то.
Глава 2
Кевин приходит на следующее утро с охапкой прессы, которую кладет на стол Кастиэля.
— Я подумал, вы захотите наверстать упущенное, — говорит он и оставляет Кастиэля одного.
В стопке в основном местные газеты — подборка, начиная со дня их свадьбы. Есть и цветные журналы, у некоторых на обложках их с Дином лица.
Просматривая их, Кастиэль ощущает странное несоответствие. Логически он понимает, что на фото они с Дином, но кажется, будто изображения не их — эти сфотографированные люди — безупречны, уверены в себе и контролируют свою жизнь. Дин ужасно фотогеничен, силен и красив, с блеском в глазах, отражающим его доступность. В отличие от него Кастиэль — отстраненный и таинственный принц из далекой страны, но располагает к себе широкая белозубая улыбка его мужа — конечно, если Дину Винчестеру дорог этот человек, то в нем должно быть что-то стоящее.
Легко попасть под влияние этой истории, когда ее сопровождают такими визуальными эффектами. Фотографии с помолвки имеют преимущество, они не отредактированы — специально, чтобы смягчить поспешное объявление о «замене» в помолвке. Затем идут фото свадебного приема — «откровенные» и немного менее формальные, очеловечивая богатых и знаменитых с обеих сторон моря, когда те общаются, едят и пьют. Благодаря этому «урожаю» для СМИ публика может гордиться и радоваться, ведь они обеспечили любовное воссоединение. Огромный прогресс по сравнению с тем, что изначально подразумевалось.
Фотографий самой свадьбы нет, поскольку в храме съемку запретили. Тем не менее, есть несколько рисунков, и Кастиэлю они кажутся достаточно точными — он изображен босым, в соответствующем облачении, рядом с причесанным Дином в парадной форме, их руки вытянуты вперед, когда жрец наматывает на них связующую ткань. Рисунок кажется интимнее фотографии, ловкий взгляд на личный момент.
Технически рисунок впечатляет, если рассматривать его просто как демонстрацию таланта художника. Их с Дином сходство передано точно, но дело не только в этом — светотень и цвета весьма искусны. Кастиэль смутно ужасается пришедшей в голову идее, но ему действительно нужно тщательно изучить его, чтобы улучшить свои собственные навыки, поэтому он осторожно вырывает рисунок и кладет к себе.
Кастиэль компенсирует свое неблагоразумие тщательным просмотром остальных материалов в поисках полезной информации. Он читает последнюю сводку новостей, изучает активные проекты, следующие за их договоренностью, и прогнозы на будущее. Намеков на нагнетание, которое должно было привести к нынешней ситуации, крайне мало, за исключением пары сообщений о том, что охотники больше не обороняют внутренние границы.
Особенно полезна карта, которую Кастиэль находит в одной из газет — она достаточно подробно описывает побережье, чтобы можно было определить местоположение этой крепости. Он почти уверен, что это крепость или укрепленный дом, потому что где еще они могли бы разместить штаб и держать ценного пленника? В комнате Кастиэля, может, и тихо, но он слышит, как где-то внизу и за стенами что-то происходит — шаги и голоса, движение машин и случайные возгласы внизу. Они наверняка в стороне от Илчестера, достаточно далеко, чтобы чувствовать себя в безопасности, но достаточно близко, чтобы вернуться к границам города для разведки и других целей.
В перерывах между чтением Кастиэль думает и планирует.
К моменту прибытия Эллен Харвелл Кастиэль уже подготовился. Эллен входит в его комнату одна и жестом заставляет остальных ждать снаружи, закрыв за собой дверь. Она официально пожимает Кастиэлю руку, но за стол не садится.
— Не при таких обстоятельствах я надеялась снова встретиться, — Эллен контролирует себя, но заметно устала, и, вероятно, ей пришлось отказаться от сна, чтобы справиться с этим маленьким кризисом.
— Тут я с вами согласен, — отвечает Кастиэль.
— Это для вас, — Эллен протягивает письмо, и роскошная бумага, которую использует Майкл, бросается в глаза, едва она достает конверт из кармана куртки. — Я только что прибыла из Илчестера, где говорила с Захарией, который взял на себя управление городом. Он просил передать это вам. Возможно, вы захотите немедленно прочесть его.
Майкл решил не рисковать, и письмо зачаровано — только для глаз Кастиэля. Оно открывается под пальцами Кастиэля, и он читает.
Приветствия кратки, Майкл сразу перешел к сути: единственное, о чем он сожалеет — невозможность быть уверенным в безопасности Кастиэля. Это письмо обеспокоенного короля, в нем говорится о его тревоге в связи с возникшей ситуацией. В конце Майкл обещает сделать все, что в его силах, чтобы все наладить, и Кастиэль должен верить и довериться ему.
В целом, там очень мало того, что Кастиэль находит полезным или утешительным.
— Ладно, — Кастиэль кладет письмо на стол. — Что вы хотите сказать?
— Захария сообщил, что он и его люди не покинут Илчестер, пока вас с Дином не передадут ему. Его Величество желает быть уверенным в вашей безопасности. Вы хотите этого?
— Дин и я — единое целое в ваших глазах, так же как и в глазах Майкла, поскольку наша ценность в нашем браке. Даже если я скажу, что хочу уехать, Дина вы не отпустите.
— Я все равно должна спросить.
— Мой ответ не имеет значения, поэтому не спрашивайте просто так, чтобы сказать себе, что дали мне выбор.
Улыбка Эллен слабая и печальная.
— Если все рухнет, вы ведь знаете, кого Его Величество обвинит, верно?
— Дина, — отвечает Кастиэль. — Его обвинят в том, что он соблазнил меня и увел от предполагаемого жениха, а затем убедил своего брата бежать.
— Значит, вы понимаете, почему я не могу отправить его к Захарии.
— Потому что боитесь, что Захария будет обращаться с Дином так же, как вы обращаетесь со мной. Да, я понимаю.
Эллен вздыхает.
— Доверие — это роскошь, и меня считают дурой за то, что я его предлагаю.
На мгновение она кажется старше, хотя вспышка сожаления быстро гаснет. Эллен была одной из главных движущих сил альянса между их странами, и его успех должен был стать жемчужиной ее пребывания на посту спикера и главного должностного лица Республики. Она произнесла речь на их свадьбе и танцевала с ними обоими. Дин очень много раз говорил о ней.
— Пойдемте со мной, — предлагает Эллен. — Прогуляемся.
Сначала Кастиэлю кажется, что это метафора, однако Эллен открывает дверь и что-то говорит людям снаружи. Когда она жестом приглашает Кастиэля следовать за ней, он идет, а за ними идут Кевин и их двухметровый телохранитель.
Снаружи находится каменный коридор с чередующимися дверями и лестницей в дальнем конце.
— Я не удивлена, что при дворе нашлись люди, оспаривающие законность вашего брака, — говорит Эллен. — Несогласные есть везде, и, честно говоря, я бы заподозрила неладное, если бы их не оказалось. Они просто нашли точку давления, и Майкл решил ответить в своем стиле.
— Думаете, что Майкл взял город, чтобы доказать свою точку зрения? — спрашивает Кастиэль. — Чтобы утвердить свою власть?
— Своему народу и нам тоже. Как далеко он готов зайти, остается загадкой, которую я предпочла бы не разгадывать. Вопрос здесь в том, каков ваш уровень вовлеченности во все это, — Эллен проводит Кастиэля в комнату чуть дальше по коридору, ее большая дверь широко распахнута, чтобы не мешать движению. Похоже, это какая-то комната для совещаний или работы, потому что, хотя в углу и есть кровать, повсюду расставлены столы, папки и коробки. Тут имеется даже небольшая кладовка в укромном уголке, откуда идет запах кофе.
Кастиэль старается не выглядеть так, будто изучает комнату и ее возможные точки выхода.
— Что вы имеете в виду?
— Я была уверена, что кандидат Майкла выразит готовность, — многозначительно говорит Эллен.
Кастиэль смотрит на нее.
— Ваш кандидат сбежал.
— Да, это наше упущение, — говорит Эллен, хотя ее тихий гнев звучит так, словно направлен внутрь. — А вы знали, что Дин протестовал громче Сэма? Не хотел, чтобы его брата «продали», выражаясь его же словами. Все следили за Дином, чтобы он не напортачил, поэтому Сэм и ускользнул.
— Дин сделает все, чтобы спасти свою семью.
— Это я знаю. Будь я лучше, не давила бы так сильно, чтобы это произошло. Но я надавила, и вот к чему мы пришли. Я сделаю все возможное, чтобы исправить это. Но не смогу ничего при отсутствии всей информации.
А вот и суть.
— Что вам нужно?
Эллен на мгновение отворачивается, принимая чашку кофе, которую предлагает ей Кевин. Он предлагает и Кастиэлю — простой, домашний напиток почти неуместен в этом безличном каменно-деревянном здании, но от этого он кажется Кастиэлю еще более ценным.
— Почему Майкл выбрал вас? — спрашивает Эллен.
— Я расходный материал, — отвечает Кастиэль. — У меня нет причин, и не я раскачиваю эту лодку.
— Нет, именно вы, — говорит Эллен. — Ваша... случайная неосторожность дала повод тем, кто против этого брака и, косвенно, против самого Майкла.
— Я сделал это не нарочно. И не знаю, как еще объяснить вам это.
Эллен кивает, обменявшись быстрым взглядом с Кевином. Верит она ему или нет, Кастиэль не знает, хотя спикер, кажется, из тех, кто использует более извилистые способы узнать желаемое. Она по-человечески говорила с ним и еще ни в чем не обвиняла, но должна же она его в чем-то подозревать.
— Поле изменилось, и игроки вместе с ним, — говорит Эллен. — Общественность верит в вас или по крайней мере в то, что вы с Дином представляете. Независимо от того, на чьей вы стороне и каковы ваши истинные мотивы, власть имущие внешне обязаны поддерживать ваш брак. Майкл использовал это, чтобы высадить свой королевский легион на территории Республики за... сколько, двести лет?
— Примерно, — говорит Кастиэль.
— В качестве акта доброй воли, вот, держите, — Эллен достает из папки небольшую стопку писем. Кастиэль сразу же узнает в них свои собственные и тут же выхватывает. — Команда Бобби сумела сохранить их, прежде чем покинуть Илчестер.
— Сохранить? Украсть.
— Так же, как ваш король украл наш город, — парирует Эллен. — Вот к чему мы пришли. Нам нужно найти способ двинуться вперед.
— Это не моя вина, — письма Кастиэля пахнут до боли знакомо, и ему приходится заставлять свои пальцы не сжимать их слишком сильно. — Единственное, что я пытался сделать, — быть достойным мужем Дину. Понятия не имею, удалось ли мне это, но знаю, что я намного лучше, чем то, что он мог бы получить.
Это звучит высокопарно, но Кастиэль именно так и думает. Он знает, что это правда, ведь кто-то другой был бы менее добрым, терпимым и открытым для обсуждений. Дин мог бы жениться на ком-то, кто его подставит, воспользовался бы его недостатками, а потом взял их на карандаш, и тогда у Майкла был бы гораздо более управляемый двоюродный зять.
— Думаю, я тоже в это верю, — говорит Эллен. — Моя работа — работа Совета — определить наилучший следующий шаг. А пока я хотела бы попросить вас написать письмо Майклу.
— Я не буду ради вас лгать своему королю.
— Я и не прошу об этом, — беззлобно отвечает Эллен. — Просто хочу, чтобы вы подумали о Дине и обо всем том хорошем, что должен принести ваш брак. Помогите нам спасти это.
Желания Кастиэля просты и эгоистичны. Все, чего он хочет, — уйти отсюда, продолжать свою работу, быть полезным в более тонких отношениях. Тем не менее, Эллен звучит серьезно, и из ее осторожной формулировки Кастиэль понимает, что она недовольна последними решениями Бобби и Виктора. Она также признала инакомыслие и на стороне Республики, что требует контроля за ущербом со всех сторон.
— Дайте мне бумагу, — говорит Кастиэль. — И все необходимое, чтобы запечатать письмо.
— Конечно.
Пока Эллен заставляет Кевина раскладывать вещи на столе, Кастиэль подходит к ближайшему окну. Стекло закалено, и вид с пятого этажа ведет во двор того, что кажется укрепленным каменным домом.
В этом дворе движутся с какой-то целью около дюжины человек, и Кастиэлю кажется, будто среди них он видит Дина. Да, это определенно Дин в кожаной куртке, возможно, даже в той самой, что была на нем, когда они впервые встретились. Он стоит с группой людей вокруг стола, изучая какую-то карту. Он оживлен, но не так, как раньше, когда говорил о своих любимых фильмах. Тут его движения тверды и деловиты, решительны. Слушая, он скрещивает руки на груди. Указывает на людей, и те кивают.
— Дин хороший человек, — внезапно говорит Эллен, хотя со своего места никак не может знать что Кастиэль наблюдает за своим мужем. Может, ей удалось прочесть выражение его лица. — У него добрые намерения, хотя он имеет тенденцию быть близоруким.
— Я знаю, — отвечает Кастиэль.
— Вы ведь не станете обвинять его в недавних действиях? Он не был создан для этой задачи, и все это не его вина. Мальчик хорошо убирается, но скорее стреляет, чем танцует.
Кастиэль хмурится, наблюдая, как крошечная фигурка Дина пересекает двор и исчезает из виду.
— Дин умеет танцевать.
— Ну да, но только потому, что должен, это не значит, что ему нравится...
— Дин многое умеет, — Кастиэль отворачивается от окна, и Эллен смотрит на него в легком замешательстве. — Он — открытый сосуд и обрабатывает информацию так же быстро, как определяет, насколько эта информация актуальна. Он может не соответствовать типичному представлению о том, какой должна быть его роль, но если вы так плохо думаете о нем, неудивительно, что не верите в его способности позаботиться о себе.
— Я знаю, что Дин умен, — говорит Эллен, начиная раздражаться, — вопрос не в этом.
— Но должен быть именно в этом. Или же ваш страх передо мной — перед нами — перекрывает вашу веру в способность Дина выполнять свою работу.
— Это была не его работа, — говорит Эллен. — В том-то и дело.
Очередная попытка Эллен минимизировать урон. Кастиэль задается вопросом, действительно ли они могут сгладить все это, заставить Майкла и охотников отступить, чтобы потом посмеяться над этим за чаем и тортом. Они вернутся к светской беседе, пожиманию рук и идеальным улыбкам, в то время как механизм альянса, громко поскрипывая, вернется к работе.
Это, конечно, возможно. Кастиэль позволяет этой мысли булькать на медленном огне и садится за стол Эллен, чтобы начать писать. Но под этой мыслью скрывается еще одна — если всем так легко шарахаться от теней и начать тыкать пальцами, то для начала фундамент, на котором построили альянс, никогда не был достаточно прочным.
Кастиэль пишет и чувствует себя предателем — не перед Короной, а перед самим собой. Тон его письма официальный, но не обвиняющий — он болезненно осознает опасность гнева Майкла. Благодарит за заботу, уверяет его, что с ним все в порядке, сообщает о приезде Эллен и выражает надежду, что новые переговоры будут более плодотворными.
Все остальное Кастиэль проглатывает. Для него более продуктивно сохранить это для письма, которое он однажды напишет Анне. В нем он расскажет ей, что узнал совершенно новые способы ненавидеть этот брак; что он и прежде ошибался в людях, но, по-видимому, не усвоил свой урок; что он не знает, есть ли у него мужество продолжать быть женатым на Дине.
— Я закончил, — Кастиэль запечатывает письмо и передает его Эллен. Это движение напоминает наложение пластыря на зияющую рану.
— Спасибо. Мне очень жаль, что так сложились обстоятельства...
— Нет, — говорит Кастиэль. — Я понимаю ваши чувства, но извинения не изменят того, что вы собираетесь вернуть меня в ту комнату.
Эллен медленно выдыхает.
— Да.
Позже, в уединении своей временной квартиры, Кастиэль развязывает свою личную пачку писем и тщательно сортирует их. Они в том же порядке, в каком он оставил их в своем ящике в Доме Джошуа, и ни на одном нет видимых следов чтения кем-то чужим, но Кастиэль не может с легкостью отбросить гнев их-за нарушения конфиденциальности. Это письма Анны и Бальтазара, и Бог свидетель, у Кастиэля мало вещей, которые принадлежат только ему.
Он даже не может заставить себя прочесть их. Кастиэль убирает их в сумку и ложится.
Вместо того, чтобы думать о них, он думает о письме Майкла. Письмо короля было настолько стандартным, что Кастиэль гадает, а нет ли у того под рукой набора шаблонов, заранее подготовленных для каждого возможного случая, тогда ему всего лишь нужно вписать имена и события и поставить в конце подпись.
В тишине комнаты, лишь изредка прерываемой шумами из других частей дома, слова Эллен продолжают звучать.
Он остается наедине со своими мыслями, и они гноятся. Сбиваются и бродят, превращаясь в другие. У Кастиэля в качестве компании только письма и журналы с газетами, с короткими перерывами, когда Кевин или другой мальчик — очевидно, проинструктированный не разговаривать с ним — приносит ему еду. Кастиэлю грех жаловаться на качество пищи. Он медитирует, дремлет и делает упражнения. Внимательно читает, а не просто просматривает периодику.
А где-то в мире важные люди разговаривают и, вероятно, принимают ответственные решения.
Следующий раз, когда кто-то считает нужным сообщить Кастиэлю о ситуации, наступает следующим утром, и Кевин доставляет свежую газету вместе с завтраком Кастиэля.
Заголовок объявляет о прибытии Королевского флота, но сопроводительный отчет имеет крайне непонятный тон. Это почти как новинка — разве не странно, что король настолько защищает своего кузена, что отправился в такую даль, чтобы убедиться, что с влюбленными все в порядке?
К статье в качестве дополнения прилагается недавняя фотография: они с Дином в театре вместе с труппой, которая тогда играла спектакль. Их лица мягкие и довольные, рука Дина обнимает Кастиэля за талию, голова Кастиэля слегка наклонена к голове Дина. Конечно, они довольны — они влюблены, и у них медовый месяц. Все в порядке. Все идеально.
— Мне нужно мыло, — говорит Кастиэль. Кевин слегка вздрагивает, продолжая накрывать на стол. — Для моей одежды.
— О, — отвечает Кевин, быстро моргая. — Черт, неужели та, которую мы вам дали, не подходит или...
— Я бы предпочел носить свою и сам за ней ухаживать. Просто дайте мне мыло.
Кевин закрывает рот и кивает.
— Да. Хорошо. Я займусь этим.
Кастиэль долго изучает Кевина, гадая, считает ли тот ниже своего достоинства расставлять Кастиэлю столовые приборы и еду. Отчитывается ли он непосредственно перед Эллен? Его кабинет дальше по коридору, значит, он всегда рядом? Кастиэль видел, как Дин неформально разговаривал с ним, но он не фигурировал ни в одной из рассказанных Дином историй.
— Вы хорошо знаете Дина? — спрашивает Кастиэль.
— Ну... так себе, наверное, — признается Кевин. — Я познакомился с Сэмом, когда проходил стажировку у Хранителей Знаний. А с Дином через него, хотя, наверное, не совсем хорошо? Будучи охотником, он приходил и уходил, и все такое. Думаю, по-настоящему я узнал его, только когда меня пригласили помогать в проекте альянса.
— Вам нравится Дин? Как человек?
Кевину, вероятно, вопрос кажется сложным, но он тщательно обдумывает его.
— Да, он мне нравится, я считаю его хорошим парнем, — он изучает лицо Кастиэля, словно прикидывает, как много может сказать. — Было время, когда он мне не очень нравился, поскольку всем мешал из-за помолвки, когда Сэм собирался жениться. Он, конечно, никогда ничего не говорил Сэму, но я всегда... — он несколько нервно смеется. — Я всегда был начеку рядом с ним. Просто чтобы убедиться, что он не собирается, ну, знаете, что-то устроить.
Кастиэль принимает этот ответ.
— Однажды вы застали нас целующимися.
— Мои худшие опасения прямо перед глазами.
— И что вы подумали? — интересуется Кастиэль. — Какие мысли были у вас в тот момент?
— В основном я паниковал. Мы вложили столько труда, что я испугался, как бы все так просто не развалилось. Поэтому решил поверить Дину, когда он сказал, что это была всего лишь разовая ошибка. Я не мог себе этого позволить, понимаете? — Кевин почти защищается. — И мне показалось, что Дин не солгал, ведь после этого он не вел себя по-другому ни с вами, ни с Сэмом.
— Он умеет играть, да? — говорит Кастиэль.
На мгновение лицо Кевина становится забавным.
— Наверное?
— Быть женатым — это огромная перемена для него.
— О, да, — соглашается Кевин, почти смеясь от облегчения. — Да, Дин — дикое существо, совсем не домашнее, но я думаю, он использует это ради общей картины? Дин хороший парень, он очень старается.
— Да уж, — Кастиэль не знает, что хочет этим сказать. Возможно, фотографии Дина, играющего свою роль так эффективно, теперь раздражают, а не удовлетворяют. Вероятно, до него, наконец, доходит, как много он упустил или неправильно понял за время своего пребывания с Дином, и если он так сильно ошибся, то сколько же еще всего? Он думал, что совершенно точно знает, каким человеком является Дин со всеми своими страхами, силой и легкой щедростью.
Не сказать, что у Кастиэля большой опыт в таких чувствах к кому-то еще. Возможно, это затуманило его рассудок, заставив почувствовать себя более знающим, чем есть на самом деле. Может быть, он влюбился даже не в Дина, а в того, кого тот изображал.
Кастиэль думал, что Дин любит танцевать и расцветает в домашней обстановке, но эти люди знали его лучше, не так ли?
— С вами все в порядке? — спрашивает Кевин.
— Вас можно попросить? Мне бы хотелось выпить. За ужином.
— Гм. Пива?
Кастиэль смеряет его взглядом.
— Что-нибудь покрепче.
— Ладно, — Кевин сочувственно улыбается. — Думаю, я смогу что-нибудь устроить.
Предполагалось, что брак по договоренности должен был стать проявлением добросовестности и приверженности альянсу, но его валюта поднялась в цене благодаря участию Наоми в истории Кастиэля и Дина. Вместо того, чтобы жениться для дела, они женились на эмоциях, поэтому теперь другие люди имели право отвечать на это эмоциями. Майкл мог послать корабли, чтобы показать свою заботу и преданность защите брака. Эллен и остальные члены Совета могли оставить Кастиэля и Дина здесь под тем же предлогом.
Это только начало. Они с Дином еще даже не подали на утверждение свой герб, и вот они уже здесь. Можно утверждать, будто это всего лишь послесвадебный мандраж, что брачные союзы происходят внутри страны все время, и только масштабность вызвала эти временные неудобства.
Но они не уменьшатся. Только не с Майклом, который ради своих идей пойдет до конца, несмотря на последствия. Кастиэль не очень хорошо знает Совет, но Эллен почти признала, что там тоже идёт конфликт, и Дин сказал, что они держат свои истинные намерения при себе. Люди везде одни и те же.
Свет уже давно погас к тому моменту, когда Кастиэль выскальзывает из постели и идет в ванную. Он садится на пол, держа свечу в подсвечнике на расстоянии вытянутой руки. Кастиэль принес с собой браслет Дина — маленькую серебряную вещицу, которую тот якобы использовал в качестве подарка. Также у Кастиэля есть ведро, носовой платок, вилка, которую он взял со своего подноса, и маленькая фляжка с виски, принесенная Кевином к ужину.
У него был целый день, чтобы обдумать это. Долгие часы были потрачены на размышления о том, что он должен быть храбрее, как Анна или Сэм Винчестер.
Этот брак может принести и что-то хорошее. Он позволил людям разного происхождения сплотиться вокруг общего дела. Но ценно ли что-то, если построено на лжи? Более того, есть ли предел самоотверженности Кастиэля? Кастиэль думает, да, есть.
Пусть Майкл найдет другую валюту для торговли.
Кастиэль осторожно продевает браслет сквозь зубцы вилки. Он сделан довольно грубо, и серебро браслета слишком низкого качества, чтобы результат был эффективным, но стоит попробовать.
Раны недостаточно, чтобы разрушить брачную татуировку, иначе обычные травмы стали бы проблемой. Он принимает правильные ингредиенты при правильных условиях, для эффективности подкрепляя свои действия волей. Самый верный способ — это жрец, который полностью удаляет связь, но Кастиэль импровизирует, как и многие люди до и после него.
Большинство не знает, что сила брачной татуировки в именах. Татуировка возникает, когда речь связывания на древнем енохианском языке перемежается с именами связывающихся. Кастиэль почти час внимательно изучал свою татуировку, определяя точки, где написаны его и Дина имена, и обвел эти точки ручкой.
Теперь, под покровом темноты, он погружает левое предплечье в ведро с холодной водой, заставляя его максимально онеметь. Он наматывает полотенце на правую руку и держит вилку и браслет над пламенем свечи, активируя серебро. Виски наготове, когда нужно будет продезинфицировать.
Это рискованно, но для Кастиэля самое важное то, что Дин это почувствует. Чем ближе партнер, тем сильнее магический откат, хотя Кастиэль не уверен в диапазоне. Он смутно помнит, что читал о людях, бежавших за двадцать три километра до прохождения этой процедуры, но является ли это расстояние произвольным или оно ради физической безопасности, или чтобы убедиться, что партнер не заметит последствий, пока все не закончится? Тут знания Кастиэля ограничены.
Но, как и другие риски, оно того стоит.
Кастиэль вынимает левую руку из воды и насухо вытирает ее. Заталкивает носовой платок в рот и прикусывает его, когда подносит раскаленный край вилки к своей татуировке. Его движения уверенны: твердый нажим внутрь, а затем резкий рывок вбок и наружу.
Боль — это временно. Главное — цель. Кастиэль смаргивает слезы и поворачивает руку, перемещаясь к другой части. Следующие две точки более сложные, кожа внутри предплечья более нежная. Кастиэль подавляет крик платком, сжимая его зубами, а затем давится от следующей волны боли.
Перед глазами плывет, но впереди еще пять точек, если первые три он нейтрализовал правильно.
@темы: переводы, АУ, Дин, рейтинг: G-PG, Кастиэль
воскресенье, 15 декабря 2019
если что-то несовершенно, это не значит, что оно не прекрасно (с)
суббота, 02 ноября 2019
если что-то несовершенно, это не значит, что оно не прекрасно (с)
пятница, 01 ноября 2019
если что-то несовершенно, это не значит, что оно не прекрасно (с)
Да, нас осталось мало, но серия стоит того, чтобы хотя бы запилить голосовалку. Ну и вдруг кто захочет обсудить.
Краткий обзор можно почитать у меня в дневнике (если вдруг вы смотреть не хотите, но интересно, что там произошло
Х
Многовариантная голосовалка
Краткий обзор можно почитать у меня в дневнике (если вдруг вы смотреть не хотите, но интересно, что там произошло
Х
Многовариантная голосовалка
Вопрос: По итогам финала эпизода 15.03
| 1. Сердечко сжималось за Каса | 20 | (35.71%) | |
| 2. Сердечко сжималось за Дина | 4 | (7.14%) | |
| 3. Горжусь Касом | 13 | (23.21%) | |
| 4. Горжусь Дином | 3 | (5.36%) | |
| 5. Горжусь Ровеной | 9 | (16.07%) | |
| 6. Ждал поцелуя Ровены и Сэма | 7 | (12.5%) | |
| Всего: | 56 Всего проголосовало: 28 |
||
среда, 30 октября 2019
Мне дано все, чтобы жить возвышенной жизнью. А я гибну в лени, разврате и мечтании.
Название: Слон в комнате создает трио
Переводчик: hirasava
Бета: хочется жить
Оригинал: Elephant in the Room Makes Three by Annie D (scaramouche)
Серия: Not Part of the Plan
Размер: макси
Пейринг/Персонажи: Кастиэль/Дин Винчестер, Рэйчел, Лиза Брэйден
Категория: слэш
Жанр: юмор, приключения, AU, UST, брак по договоренности
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Как и во всех королевских договорных браках, Кастиэль и его новоиспеченный муж должны использовать медовый месяц, чтобы узнать друг друга.
Примечание: Третья часть серии "Не по плану".
читать дальше
Кастиэль никогда раньше не ходил в дом для персонала, но все бывает в первый раз. Он ураганом слетает по лестнице за дверь, Дин тащится следом и бессвязно пытается донести до него свое мнение.
— Чувак, Кас, это не так уж и важно, правда, не стоит...
О, еще как стоит. Кастиэль лелеет это чувство в своей груди, пересекая поляну между главным домом и соседним, выразительно глядя на Дина, когда тот безуспешно пытается встать на его пути. Существуют условия, на которых они находятся здесь. Дин и Кастиэль выполнили практически все, что от них требовалось, и если Рэйчел так непреклонна в букве закона, то лицемерие по этому поводу здесь неуместно.
Кастиэль стучит и ждет. Дин мечется позади него — словно не может решить, остаться ему или уйти, а затем открывается дверь, и он неохотно прижимается к стене.
— Кастиэль? — удивляется Рэйчел, когда тот входит в дом, заставляя уступить ему дорогу.
Дверь ведет в общую гостиную — простую, уютную и функциональную. Вирджил сидит в кресле, ближайшем к камину, а их садовница — Кастиэль не помнит ее имени — сидит в углу у окна, замерев с недоеденным бутербродом в руке. Через мгновение Вирджил вскакивает на ноги и кладет на стол кроссворд, который разгадывал.
— Ваша Светлость, — говорит он.
— Наше радио пропало, — сообщает Кастиэль. — Если преступник здесь, пусть немедленно признает свою вину, — он осматривает комнату. Рэйчел выглядит виноватой, но не делает шага вперед, а садовница жадно наблюдает за ними, вежливо опустив свой бутерброд на колени. Вирджил кашляет.
— Это был я, господин, — признается он.
— Ты посмел зайти в наш дом, — Кастиэль поворачивается к нему лицом. — Какие у тебя оправдания?
— Приказ Его Высочества, — отвечает Вирджил. — Все средства массовой информации должны быть...
— Ты проник в наши личные покои, — продолжает Кастиэль. — Откуда ты вообще узнал, что у нас есть это радио? Патрулируешь наши коридоры, также, как и остальную территорию?
— Горничные, — объясняет Рэйчел. — Они упоминали об этом.
— Значит, вот что для вас важнее, — Кастиэль смотрит на их лица — у Рэйчел, по крайней мере, хватает совести опустить взгляд. — Наша изоляция в большем приоритете, чем сохранение нашей частной жизни как молодоженов. Отличная новость.
Он поворачивается и почти сталкивается с Дином, который, быстро сориентировавшись, следует за ним к двери. Кастиэль не может сказать, будто это такая уж неожиданность, но он надеялся. Вот в чем проблема, не так ли? Он надеялся.
— Кастиэль, — быстро говорит Рэйчел, выбегая за ним, — Ваша Светлость, я могу попытаться поговорить с...
— Это уже не важно, — перебивает он. — Я все сказал. Вы свободны, — Рэйчел отстраняется, неохотно принимая приказ.
Только когда они с Дином возвращаются в главный дом, Кастиэль позволяет себе остановиться и глубоко вздохнуть. Дин мнется рядом, и когда Кастиэль ловит его взгляд — тот, кажется, разрывается между удивлением и смущением.
— Ну и что это было? — спрашивает Дин. — Естественно, я раздражен, потому что потратил несколько часов, чтобы заставить эту штуку снова работать, но с тобой-то что? Ты действительно так печешься о нашем уединении?
— Помнишь механизм, который ты описал — буфер, существующий между Советом, отдающим приказы, и людьми — вами — которые их выполняют?
— Да?
— Я предполагаю, что они рассказывают вам далеко не все, и вы тоже отчитываетесь не обо всем.
Дин хмурит брови.
— Ну да.
— Тут то же самое. Это ограничение информации, введенной для управления нами.
— Чувак, — Дин следует за Кастиэлем через весь дом, вверх по лестнице и в кабинет, где несколько минут назад они обнаружили пропажу. — Разве это новость? Так было с тех пор, как мы сюда приехали.
Кастиэль садится в свое кресло, вытягивая перед собой ноги. Дин же, напротив, пристраивается на краешке стула, внимательно изучая Кастиэля. Тот вздыхает.
— Одно дело обустроить дом до нашего приезда — отрезав телеканалы и телефон. И совсем другое — активно вмешиваться при обнаружении, что мы обошли их запрет.
Дин хмурится еще сильнее.
— Думаешь, они намеренно держат нас в неведении?
— Мы знаем о проблеме признания нашего брака, — говорит Кастиэль. — Каков статус этого вопроса? Он муссируется только при дворе или уже просочился дальше? Ваши люди уже в курсе?
— Нет, — отвечает Дин. — Во всяком случае, это все, что я могу сказать из полученных писем. Но, слушай, даже если они и правда скрывают от нас некое дерьмо, — а, вероятно, так и есть, — этого следовало ожидать? В чем сюрприз?
— Это не значит, что я не могу быть недоволен этим.
— Конечно, нет.
— Я просто устал находиться в неведении, — говорит Кастиэль. — Полагаю, это была последняя капля. И я разозлился за тебя. Теперь тебя лишили музыки.
— На самом деле это не так уж и важно. Главное, верно подобрать свои битвы, — Дин хмурится, глядя на Кастиэля. — Что?
— Я жду шутки в конце этого заявления, — говорит Кастиэль. — Возможно, простой, но забавный пример достойной битвы.
Дин скрещивает руки на груди.
— Кас, в последний раз, когда они поделились с тобой информацией, ты уперся рогом. Будь я на их месте, тоже ничего бы тебе не сказал. Просто, к слову.
— Ты уже думал об этом, — озаряет Кастиэля.
— Ну да, — Дин пожимает плечами. — Нужно учитывать все.
Отрадно слышать, что Дин мысленно изучает все возможности. Его скептицизм отличается от скептицизма Кастиэля, и тот вдруг оживляется.
— Поделись со мной своими выводами.
Дин поднимает брови.
— Это не важно...
— Пожалуйста. Побалуй меня.
— Да ладно тебе, Кас, — Дин на мгновение задерживает взгляд на Кастиэле, а затем медленно выдыхает. — Что ж, хорошо. Дело в том, что я не хочу появлаться при дворе.
— Понятно.
— Нет, не в смысле «от этой идеи мне хочется блевать, потому что я снова испугаюсь публичного внимания». Я имею в виду, что когда, наконец, переступлю эти райские врата, первой моей мыслью будет бежать на вокзал за обратным билетом.
— О, — Кастиэль смотрит на дверь, потом на окна. Их совершенно точно не подслушивают — существуют пределы хамства, и подозрительность Дина раскрыла бы любые скрытые сюрпризы в первые же нескольких дней их пребывания. Тем не менее, такие разговоры заставляют Кастиэля насторожиться. — Понимаю.
— Я не чувствую себя в безопасности, — продолжает Дин. — В смысле, здесь не так уж и плохо. Конечно, немного тихо, но город рядом, и иногда, когда небо действительно чистое, я вижу огни на побережье, так что все в порядке, понимаешь? Но все будет по-другому, как только мы снимемся с якоря.
— Ты не чувствуешь себя в безопасности, — понимает Кастиэль. — Разве Совет не посылает с тобой свиту?
— Да, папа это организует, но... Теперь я член семьи Майкла.
Кастиэль кивает на печальную улыбку Дина.
— И благодаря мне ты знаешь, что это значит.
— Кас, ты же знаешь, что я бы не... — Дин подается вперед, и на мгновение Кастиэлю кажется, что он собирается дотянуться до него, но тот этого не делает. — Это не трусость.
— Ты ни в коем случае не трус, Дин. Я понимаю твои сомнения. Ты делаешь выводы, основываясь на том, как Майкл относился к нам до сих пор.
— Я знаю, что нас ждет привилегированное положение, — быстро говорит Дин. — Особое отношение во всем. И знаю, что ты будешь следить за мной на каждом шагу. Но чем все это ближе, тем хуже я себя чувствую, и думаю... Я начинаю задаваться вопросом, не следует ли мне игнорировать мое внутреннее чувство.
Кастиэль понимает, что означает то, что у Дина возникли подобные сомнения. Разумный страх, несмотря на — или из-за? — весь достигнутый ими прогресс. Несмотря — или из-за! — на все успехи, которые они сделали. У них впереди еще больше недели, и теперь, когда Дин заговорил об этом, Кастиэль чувствует, как предчувствие оседает у него в животе свинцовой тяжестью. Что еще им нужно втиснуть в оставшееся время?
— Ты же понимаешь, что на самом деле не можешь этого сделать, — говорит он.
Дин смотрит на Кастиэля, будто оправдываясь.
— Конечно. И не собираюсь рисковать миссией из-за какого-то предчувствия. Я просто хочу иметь что-то большее в своем арсенале, только и всего.
— Чего бы ты хотел?
— Узнать, кто входит в мое окружение. Я хочу, чтобы доверенные люди прикрывали мне спину. Но люди, которым я доверяю, не могут отправиться со мной.
— Ты имеешь в виду своих охотников. — Кастиэль задумывается. — Могут ли они быть твоими личными телохранителями?
Дин морщится.
— Немного унизительно, тебе не кажется?
— Помогать тебе считается унижением?
Дин раздраженно качает головой.
— Охота — это мощная работа. Дипломатия — же... ладно, она тоже мощная, но по-другому, понимаешь? Чтобы понимать, когда действовать, а когда нет, требуется другой вид квалификации. Те люди, которых мне хотелось бы видеть прикрывающими мою задницу от стаи оборотней, не обязательно те, кто будут наблюдать за моей борьбой с десертной вилкой.
— Но тебе следует подумать об этом. У тебя есть преимущество в количестве людей, пекущихся о твоем благополучии. Не как о вещи, как о личности. Ты недавно рассказывал мне о... как их зовут? Виктор и Бобби? Джо?
— Ты познакомился с Джо и Бобби на свадьбе. Мама Джо — Эллен Харвелл, — Кастиэль вздрагивает от удивления при упоминании спикера Республики, весьма выдающейся личности, — и она не отпустит Джо на север одну. Бобби всегда чертовски занят, у него нет времени нянчиться. Виктор? Последнее, что я слышал — он все еще ищет Сэма.
— Ты собираешься оправдывать всех, кого только можешь придумать? Предложи им, Дин.
— Мы просто абстрактно рассуждаем, Кас! — Дин резко поднимается на ноги, напугав Кастиэля. — Потому что это все, что мы можем сделать.
Кастиэль удивленно смотрит, как Дин вылетает из комнаты. Это было неожиданно.
Ну, Дин, конечно, имеет на это право, и Кастиэль не собирается на него злиться. На этом этаже нет холодного пива, значит, Дину придется пройти весь путь до кухни и обратно, что довольно далеко и прояснит мысли. Кастиэль поворачивается к окну — небо голубое, но вдалеке сереет, возможно, снова пойдет дождь.
Кастиэль пытается представить себя на месте Майкла, если тот внимательно следит за общественным мнением о браке и измеряет плюсы и минусы его сохранения — против того, чтобы позволить ему развалиться под махинациями Уриэля. Несомненно, Вирджил и Рэйчел держат его в курсе состояния его отношений с Дином. Майкл будет знать, что они неплохо ладят, но не спят вместе. К каким выводам он может прийти из этого?
Возвращающиеся шаги отвлекают внимание Кастиэля от вида. Дин входит в кабинет и молча подходит к Кастиэлю, вручая ему маленькую красочную карточку.
— Что это? — спрашивает Кастиэль.
— Приглашение, — отвечает Дин. — Рэйчел оставила его на кухне вместе с запиской.
— Обязательное появление на публике? — Кастиэль читает карточку. Обычное приглашение, сообщающее о премьере спектакля через несколько дней, и театральная труппа Илчестера будет очень признательна, если они почтят своим присутствием... — Полагаю, пришла пора снова показаться на люди.
— Это будет отличаться от поездки по городу за апельсинами, — нерешительно говорит Дин. — Похоже на ужин и шоу.
Кастиэль смотрит на Дина.
— Ты готов принять вызов?
Это может быть пробный забег. А также шанс получить некое представление о том, какое складывается общественное мнение о них — это будет лишним рычагом при переговорах с Майклом позже. Если повезет, они также смогут стащить несколько газет из какого-нибудь киоска.
— Да, хорошо, — говорит Дин. — Это может быть интересно.
***
За то время, что они провели здесь, Кастиэль не испытывал ни малейшего желания ехать в город. Он ничего не имеет против, и будь он здесь простым туристом, определенно получил бы удовольствие, исследуя старую крепость. Кастиэль, в отличие от Дина, просто не жаждет ни с кем общаться, хотя ему понравилась пара вылазок, которые затребовал Дин — всегда с Вирджилом, конечно, — и он наблюдал, как люди реагируют на Дина. Дин неотразим и общителен, когда ему позволяют немного расслабиться, и иногда Кастиэлю хочется, чтобы они с ним вообще не знали друг друга — тогда он мог бы свободно наблюдать за Дином в его естественной стихии.
Ехать в город с официальным визитом — совсем другое дело. Рэйчел одобряет их согласие присутствовать на спектакле и обещает сделать все необходимые приготовления. Все, что от Дина с Кастиэлем требуется — одеться и спуститься к выходу.
— Надо было сначала сводить тебя в кино, — с сожалением говорит Дин.
Кастиэль бросает на него взгляд, а затем делает вид, что медленно оглядывает комнату. Сегодня они завтракают в телевизионном зале — окна широко открыты, шторы раздвинуты, благодаря неудачному кулинарному эксперименту Дина с вафлями. Фильм с прошлого вечера все еще лежит на столе.
— Это совсем другое дело! — восклицает Дин.
— У нас был попкорн, молния за окном и аудиовизуальная продукция для просмотра, — указывает Кастиэль. — Минус необходимость бороться за место и мириться с незнакомцами, говорящими всякий раз, когда им хочется.
— Зато экран больше.
— И больше шансов испортить зрение.
— Это как разница между едой дома и вне его, — настаивает Дин. — Есть же еще особые приготовления к выходу в свет...
— На которые ты только что жаловался.
— Считаешь себя самым умным? — Дин бросает в Кастиэля помидор черри, который тот легко ловит. — Неформальные общественные собрания — это совершенно другое. И ты это знаешь.
— Я помню, что ты рассказывал мне о своих неформальных встречах, — отвечает Кастиэль. — Пиво и сомнительные игры.
— В бильярде нет ничего сомнительного. Это... геометрия. И физика. Не смотри на меня так — ты осуждаешь, потому что не играешь.
— О, но я видел, как в него играют. Это может быть очень сексуальным.
— Все игры сексуальны, — быстро говорит Дин. — При определенном подходе.
Кастиэль кивает.
— Да, это многое говорит о тебе. Пожалуйста, перестань швыряться в меня едой, если не хочешь потом сам убирать ее.
На самом деле, Дин может болтать все, что пожелает о достоинствах неформальных встреч, но это не имеет отношения к их сегодняшней задаче. Официальное появление на публике, по мнению Кастиэля, не имеет большого значения — конечно, ему не сравниться с их цирковой женитьбой — но Дин, похоже, беспокоится, поэтому сейчас они разговаривают о том, что должны были сделать с самого начала.
— Слушай, ты уже пригласил меня попробовать твою уличную еду, — говорит Кастиэль. — А теперь приглашаешь на изысканный ужин. Это просто расширение нашего совместного опыта.
— Я приглашаю тебя? — эхом откликается Дин. — Чувак, это ты везешь меня.
— Нет, — настаивает Кастиэль. — Я изучаю твои кулинарные традиции.
— Это совсем не то, парниша, — усмехается Дин. — В последний раз я ходил на ужин в модных штанах лет в... Блин, наверное, шестнадцать? Семнадцать? Какой-то дурацкий возраст.
— А, — доходит до Кастиэля. — Ты хотел произвести впечатление на девушку.
— Черт, да нет, — говорит Дин, хотя то, как он смущенно опускает голову — достаточное доказательство его нелепых попыток произвести впечатление. — Это был день рождения моей мамы. Папа тогда уехал, так что мне пришла в голову дурацкая идея нарваться на ужин, который, как мне казалось, она хотела. Просто я всегда знал, как живут Кэмпбеллы. А у мамы давно не было чего-то в этом роде, и я подумал, это будет классным подарком. Но не знал, что не цена определяет ценность чего-то.
Кастиэль не отрываясь смотрит на Дина.
— Это самая очаровательная вещь, которую я когда-либо слышал.
— Что?! — выпаливает Дин.
— Ты хотел сделать матери подарок, несмотря на то, что происходящее было тебе не по душе.
— Нет-нет, ты упускаешь главное! Дело в том, что это вообще не моя стихия и мне обидно, что ты думаешь иначе, — Дин плюхается на спинку стула и сникает. — Заткнись.
— Ладно. Я приглашаю тебя на ужин, — говорит Кастиэль. — Но ты ведешь меня на спектакль.
— О, — Дин кивает, хотя все еще хмурится. — Ладно, договорились.
***
Едва пришло время готовиться к ужину, Кастиэль обнаружил, что стоит перед своим гардеробом, совершенно сбитый с толку — в нем находится огромный, неисследованный пласт парадной одежды, у которых нет ни единого шанса быть надетой в этом доме. За обедом Рэйчел оставила им инструкции дресс-кода на вечер — Кастиэль сначала не понял, о каких нарядах речь, пока Дин не кашлянул и не сказал ему, что в их комнатах действительно есть смокинги, честное слово.
И вот доказательство — Кастиэль снимает один и расстилает его на кровати, надеясь, что выбрал правильный, поскольку большинство из них выглядят одинаково. Надев его, он с удивлением обнаруживает, что тот сидит удобно — не такой жесткий и тесный, как то, что он уже носил. Дин, возможно, и был в парадном костюме на их свадьбе и приеме, но Кастиэль был достаточно удачлив, чтобы иметь возможность надеть свои традиционные свободные одежды. Тем не менее, он, вероятно, не откажется носить пиджаки чаще, если они все такие.
Кастиэль застегивает пиджак на три пуговицы и встает перед зеркалом, чтобы рассмотреть себя. Одежда хороша и делает его более подтянутым, но это не помогает его глазам или лицу. Он никогда не мог убрать это классическое королевское выражение непоколебимости и самоуверенности. В большинстве случаев Анне это удавалось. Кастиэль всегда выглядит недовольным или так, будто хочет кого-то задушить.
Стук в дверь заставляет Кастиэля вздрогнуть от неожиданности, потому что раздался он не от обычной двери. Кастиэль медленно поворачивается к двери, которая соединяет его и Дина комнаты.
— Да? — отзывается он.
Из-за двери доносится приглушенный голос Дина:
— Мне нужна помощь.
— Заходи, — Кастиэль открывает дверь и впускает полуодетого Дина — в рубашке и брюках, но без носков и пиджака. — В чем проблема?
— Проблема в том, что я не могу... — Дин останавливается и медленно оглядывает Кастиэля с головы до ног.
— Он хорошо подходит, — Кастиэль смущенно похлопывает себя по талии. — Удобнее, чем я думал.
— Да, — отстраненно говорит Дин и качает головой. — Я знаю, что мы уже обсуждали это, но я забыл, запонки должны указывать на запястье или локоть? Сначала я решил, что на запястье, ведь дерево стоит вертикально, верно? Но потом засомневался.
— Ты правильно решил, но запонки легче надевать прежде рубашки. Ничего, позволь, я помогу, — Кастиэль берет запястья Дина одно за другим, закрепляя запонки, а затем поглаживает их. — Ну вот и все.
— Спасибо, — говорит Дин. — Эй, а что с твоим галстуком?
Кастиэль смотрит на него сверху вниз.
— Мне нравится этот цвет. Он не подходит?
— Нет, но ты вообще умеешь завязывать галстук?
— Как ты там выражаешься?
— Авария? Иди сюда, ты выглядишь нелепо.
Кастиэль закатывает глаза, но откидывает голову назад, позволяя Дину развязать узел и вытащить концы. Дин раздраженно бурчит, словно лично оскорблен этим пробелом знаний Кастиэля, и ловко завязывает новый узел — его пальцы быстрые и уверенные.
— Ты не брился, — замечает Дин.
— Я побрился сегодня утром, — Кастиэль, все еще задрав подбородок, смотрит на Дина сверху вниз. Подбородок самого Дина гладкий, при этом освещении линии вокруг рта более заметны на расстоянии. — Только не говори, что тебя это оскорбило.
— Думаю, юношеский пушок — это про тебя, — говорит Дин. Кастиэль замирает от прикосновения пальцев к его подбородку, почти игриво поглаживающих его легкую небритость. Небольшое ощущение тепла остается даже после того, как Дин отступает назад, удовлетворенно улыбаясь. — Намного лучше.
Кастиэль дотрагивается до узла своего галстука, который стал более тугим.
— Спасибо.
— Я вернусь за галстуком и пиджаком, — говорит Дин. — Увидимся внизу?
— Да, хорошо.
***
Естественно получать приглашения, и не менее естественно беззлобно пикироваться с Дином о целях поездки. Естественно выглядит даже помочь друг другу одеться нормально.
И все же, когда Кастиэль, ожидающий у входной двери, поднимает глаза и видит Дина, спускающегося по лестнице при полном параде, какая-то коварная часть его мозга трезвонит: это чрезвычайно красивый мужчина. Кастиэль живет под одной крышей с этим необыкновенно красивым и добрым человеком. Кастиэль женат на этом чрезвычайно красивом, добром и веселом человеке. Они собираются отправиться на фактическое свидание.
Дин шагает бодрым шагом и щелкает большими пальцами по лацканам пиджака.
— Этот галстук — не слишком? Я нашел галстук-бабочку, но решил, что это чересчур.
— Он весьма мил, — говорит Кастиэль. — Ты выглядишь очень хорошо.
Дин ухмыляется.
— Я всегда хорошо выгляжу.
— Это тоже верно, — Кастиэль хмурится, чувствуя себя неуютно. Он не должен говорить такое, но контекст теперь другой, ведь так? Это безобидная часть представления, и Дин, кажется, отлично это понимает — он подмигивает Кастиэлю, а потом поворачивается, чтобы поправить волосы в зеркале фойе. Кастиэль ждет, пока он закончит, прежде чем направиться к двери. — Машина уже ждет.
— Эй, — говорит Дин, хватая его за руку. — Ты и сам чертовски хорошо выглядишь.
Кастиэль чувствует, как краснеет, и хмурится, защищаясь.
— Ты не должен... — он замолкает, когда Дин касается пальцем между его бровями.
— Просто прими комплимент, ладно? — тихо говорит Дин. — Потому что это правда, даже если целая куча всего остального — нет.
Кастиэль чувствует, что расслабляется, пристальный взгляд Дина успокаивает зуд под кожей.
— Хорошо.
Сегодня о вождении не может быть и речи, поэтому Дин с Кастиэлем садятся на заднее сиденье «Фэллона», а Вирджил — за руль, с Рэйчел на страже. Вирджил одет в костюм с галстуком, а на Рэйчел элегантный брючный костюм, ее клатч лежит на коленях, как щит.
— С шести до семи тридцати вы будете ужинать в ресторане, — объявляет она. — А потом я провожу вас к вашим местам в ложе.
— У нас есть места в ложе? — удивляется Дин. — Здесь вообще есть ложа?
— Ты будешь сидеть с нами? — спрашивает Кастиэль.
— Да, здесь есть ложа, — отвечает Рэйчел. — И нет, мы не будем сидеть с вами. У меня есть свое место в зале, а Вирджил будет стоять за дверями вашей ложи, на страже вашего уединения.
— Ох, но Вирджил пропустит спектакль, — говорит Дин.
— Я переживу это, господин, — уверяет Вирджил.
— Персонал ресторана и театра, вероятно, попросит сфотографироваться с вами — соглашайтесь. С остальными мы с Вирджилом справимся, а вы следуйте нашему примеру. Судя по другим нашим выходам, здешние весьма уважительно относятся к вашему пространству и не будут вас беспокоить, но если возникнут какие-то инциденты, сохраняйте спокойствие и следуйте инструкциям Вирджила. Если вам понадобятся напитки или что-то другое, просто дайте нам знать. — Рэйчел смотрит на контрольный список. — В остальном, желаю хорошо провести время, Ваши Светлости.
— Я все еще не лорд, Рэйч, — говорит Дин.
Рэйчел поворачивается и смотрит ему прямо в глаза.
— Желаю хорошо провести время, Ваша Светлость и его муж.
Дин морщится.
— Так лучше?
Кастиэль качает головой и похлопывает Дина по руке. Тот бросает на него косой взгляд, но руку не стряхивает.
В машине трудно общаться при Вирджиле и Рэйчел, поэтому они этого не делают. Дин наблюдает за пейзажем, Кастиэль пытается сделать то же самое, но, по большей части, все заканчивается максимально незаметным наблюдением за Дином. Его нервозность под контролем и в основном ограничивается быстрым постукиванием пальцев по коленям. Все хорошо.
Когда Рэйчел объявляет, что они прибыли, Дин скрывается под плащом невозмутимости, — это удивительно наблюдать. Он выпрямляется, поправляет галстук и неторопливо поворачивается к двери, ожидая, когда кто-нибудь откроет ее для них.
Ресторан — небольшое, но элегантное заведение, расположенное в тихом уголке недалеко от главной дороги, около театра. Дин берет Кастиэля под руку, когда хозяйка ведет их внутрь, через главный зал с его немногочисленными посетителями, на первый этаж, где для них приготовлен отдельный столик. Их провожают несколько взглядов, но лишь мимолетно. Столик частично скрыт бумажным экраном, а значит, они на виду у любого, кто проходит мимо зазора, хотя у Рэйчел и Вирджила есть свой стол рядом, чтобы защитить их уединение.
У них круглый, а не квадратный стол, поэтому Кастиэль и Дин сидят рядом, спиной к матовому окну позади них. Кастиэль заказывает для обоих — это несложно, ведь он знаком с предпочтениями Дина в еде. Для себя в качестве эксперимента он добавляет несколько блюд, а затем старшая официантка делает реверанс и уходит.
— Полтора часа, да? — спрашивает Дин, устраиваясь поудобнее в кресле. — Ты засек время?
— Пусть Рэйчел отрабатывает свой хлеб, — говорит Кастиэль. — Не думаю, что мои часы подходят к этому наряду.
— Что? У меня в выдвижном ящике есть часы для выхода «в свет». Разве ты не изучил нормально свою комнату?
— Зачем?
Дин фыркает.
— Зачем. А вдруг зомби-апокалипсис? Ты должен знать, где и какие ресурсы у тебя есть.
— Твои взгляды на выживание отличаются от моих, — отвечает Кастиэль. — Я знаю, где находится все необходимое, и не собираюсь тратить мозговое пространство на что-то еще.
— Но откуда ты знаешь, что самое необходимое? — с вызовом интересуется Дин. — А вдруг на дне твоего гардероба лежит какой-нибудь аварийный набор для выживания, который ты так и не удосужился осмотреть?
— А зачем туда класть аварийный набор для выживания? Более логичным было бы оставить его в легкодоступном месте, например, под кроватью. Собственно, он там и лежит.
Дин закатывает глаза.
— С тобой невозможно спорить, ты в курсе?
— Спасибо.
Принесенная еда превосходна. Она отличается от их более неформальной кухни, но достаточно похожа насыщенным глубоким вкусом, который, кажется, предпочитают местные. Комбинации интригуют, и Кастиэль даже ловит Дина на том, что тот с любопытством пробует овощной гарнир.
— Как тебе еда? — спрашивает Кастиэль.
— Нормально, — отвечает Дин
Кастиэль пристально смотрит на него.
— Тебе нравится. Не ври.
— Я не вру, — смеется Дин. — Я же сказал, что она нормальная.
— Ладно, звучит нейтрально.
— Нормально — значит съедобно, — твердо говорит Дин. — И ты же знаешь, что я не беру в рот то, чего не одобряю.
Кастиэль фыркает себе под нос.
— От эпикурейца Дина Винчестера трудно услышать заслуженную похвалу.
— Я готов быть эпикурейцем для тебя.
Это вполне может напоминать любой другой выход в свет или ужин, разве что Дин разодет в пух и прах и чрезвычайно осторожен со столовыми приборами. Кастиэль чувствует какое-то странное блаженство: то ли от компании, то ли то этой еды, то ли от возможности лицезреть, как Дин остервенело терзает своего жареного ягненка. Кастиэль даже не смущается, когда Дин чувствует его взгляд и поднимает глаза, ожидая комментария, который так и не звучит.
— Оставь немного места для закусок, — говорит Дин. — Мне-то все равно, я ем во время представлений.
— Если ты собираешься есть, зачем мне освобождать место?
— Я не собираюсь есть в одиночестве, Господи, за кого ты меня принимаешь? — Дин берет свой бокал и, будто в порыве вдохновения, протягивает его Кастиэлю. — За ложу?
Кастиэль легонько чокается с бокалом Дина:
— За перекус в ложе.
— Да будет так.
Они как раз доедают, когда Кастиэль замечает, что Дин снова напрягся. Это не сразу бросается в глаза, и едва заметно за их непринужденным разговором, но Дин опять замер, и только руки нервно подрагивают. Он то и дело бросает на Кастиэля взгляды, словно чего-то ждет.
— Хочешь еще бокал вина? — спрашивает Кастиэль.
— Что? Нет, эм, — Дин прочищает горло. — В общем, не придавай этому слишком большого значения, ладно? Я копался в гараже — как ты уже знаешь, именно этим я и занимаюсь, короче, тыры-пыры, я нашел какую-то старую, бесхозную серебряную штуку, которая валялась там. Я уточнил у Рэйчел, и она сказала, что это — часть защитного дизайна дома?
— Да, вполне может быть.
— И еще сказала, что я, конечно, могу ее продать, но серебро потускнело, так что никто мне за нее много не даст, даже если я захочу ее заложить. А я и не хочу, и, знаешь, последние несколько недель мы только и делали, что искали способы развлечься, верно? Вот я... — Дин резко замолкает, словно у него закончились заготовленные реплики, и кладет на стол маленькую деревянную коробочку. — Это тебе.
Кастиэлю требуется момент, чтобы понять, что только что сказал Дин. Коробка маленькая и старая, явно приспособленная Дином под новую цель. Кастиэль открывает ее и видит небольшой тонкий браслет с оберегом, прикрепленным рядом с застежкой.
— Ты же не мастер художественной ковки, — слышит он свой голос.
— Я и не механик, — Дин пожимает плечами. — Но все равно люблю работать руками. Если ты думаешь, что это безвкусица, ничего страшного.
Кастиэль ощущает, как румянец опаляет щеки. Он смотрит на браслет, потом снова на Дина и протягивает руку.
— Надень его на меня.
— О, — Дин прочищает горло. — Ладно, конечно, — точно так же, как совсем недавно Дин поправлял ему галстук, он надежно закрепляет браслет. Его пальцы оставляют невидимые следы везде, где касаются.
Кастиэль полюбовался бы браслетом в свете люстр, но, похоже, кровь отхлынула от его пальцев, оставив их онемевшими и деревянными.
— У твоей матери есть что-то подобное.
Улыбка Дина внезапная и взволнованная.
— Да, это я для нее сделал! То есть, мы с папой, он меня и научил основам. Это... ладно, не слишком сложный экземпляр, что-то вроде базовой комплектации? Предполагается, что можно добавить защитные амулеты, но серебро выглядит просто, да? Я отполировал его, но, возможно, тебе не стоит его тестировать.
В качестве защиты браслет не очень полезен, но ведь защита — не главное? Дин сделал его специально для него, он думал о нем.
— Не делай из мухи слона, — почти лепечет Дин. — Просто, знаешь, я хотел сделать что-нибудь своими руками, а ты был таким классным, Кас, в отличие от меня — я вел себя, как мудак, и тебе пришлось нянчиться с моей жалкой задницей...
— Неправда, — тихо говорит Кастиэль.
— ...И я очень, очень благодарен, — Дин быстро кивает. — Как бы то ни было, я хочу, чтобы ты знал: я благодарен тебе за все.
Кастиэль почти уверен, что должен что-то сказать. Выразить одобрение или взаимность, но в его словаре отсутствуют слова, которые могли бы охватить то, что Дин заслуживает услышать. С острым ощущением собственной глупости Кастиэль говорит:
— Если бы наши официальные отношения были подлинными, я бы поцеловал тебя в знак благодарности.
— Ты можешь, — выпаливает Дин. — Ну, то есть я не возражаю. Публичное выступление и все такое. Мы ведь должны быть без ума друг от друга, верно?
— Да. Будь я от тебя без ума, точно поцеловал бы тебя сейчас.
— Хорошо, — Дина это, кажется, совсем не волнует. — Я совсем не против.
Кастиэль ни за что не рискнет обернуться, чтобы проверить, есть ли у них зрители — все, что происходит в этот момент, нельзя рассматривать как постановку. Поэтому все его внимание привлекают предвкушающий взгляд Дина и легкая улыбка на его губах. Это ожидание? Надежда? В ней определенно есть оттенок нервозности, но, похоже, не в плохом смысле.
Кастиэль смотрит на браслет — фактическое доказательство доброй воли Дина.
— Спасибо тебе за него, — говорит Кастиэль и наклоняется вперед.
Он прижимает свои губы к губам Дина на одну, может, две секунды, и собирается отстраниться, а потом думает, а не слишком ли это быстро для молодоженов? Но тут Дин мягко отвечает на этот поцелуй с сомкнутыми губами, а затем Кастиэль слегка поворачивает голову, чтобы отрегулировать угол, и пальцы Дина обхватывают его лицо для следующего поцелуя.
Это не разнузданные ласки. Кастиэль знает, каково это — жар, давление языка — значит, сейчас что-то другое. К пятому, шестому поцелую их рты слегка приоткрываются, когда они прижимаются друг к другу, но дальше этого дело не идет. Просто нежность в их устах, и если здесь есть цель, она неуловима и не обозначена. Они просто целуются, просто дышат, просто находят новые способы выразить нежность губами.
Кастиэлю кажется, что это длится немного дольше необходимого. И ему, вероятно, не следует хвататься за лацкан пиджака Дина.
Они не целовались с первой брачной ночи. И не обсуждали правила для поцелуев на публике. Кастиэль понятия не имеет, что творит, но останавливаться совсем не хочет. Первое движение языка Дина по сомкнутым губам Кастиэля заставляет его вздохнуть. Дин не отстраняется.
Плохие идеи не должны заставлять пальцы Кастиэля сжиматься, не так ли? Это не может быть плохой идеей. Нос Дина касается носа Кастиэля, когда он меняет угол. Пальцы дразняще теребят его волосы, словно изучая их текстуру и прочность. От тепла, исходящего от тела Дина, яйца Кастиэля покалывает.
Звон стекла выводит Кастиэля из оцепенения. Он поворачивается на звук — о, точно, они же в ресторане — и губы Дина касаются его щеки, прежде чем отстраниться. Кастиэль вовремя опускает взгляд и замечает, как Дин убирает пальцы с края стола, его костяшки почти побелели. Кожа Кастиэля зудит.
— Рад, что тебе понравилось, Кас, — голос Дина немного хриплый, но глаза ясные, а улыбка легкая. Кастиэль должен чувствовать больше гордости и меньше расстройства от почти идеального выступления Дина.
***
Владелец ресторана и шеф-повар выходят, чтобы лично поприветствовать их. Дин безупречен со своим очарованием, он улыбается всем вокруг и хвалит персонал ресторана и обслуживание. Кастиэль позволяет Дину положить руку ему на талию, когда они все вместе фотографируются, а Рэйчел их снимает. Кастиэль перекидывается парой слов с администратором — да, еда замечательная, да, город невероятно гостеприимный, нет, они успели посмотреть меньше, чем хотелось бы. Затем пришло время для спектакля, и Вирджил с Рэйчел сопровождают их к боковому входу в театр.
Сегодня, кажется, полный зал. Дин ворчит, что они чересчур вырядились — все остальные, кажется, одеты стильно, но повседневно, однако Рэйчел цокает языком и гонит их вверх по узкой лестнице к выделенной им личной ложе, где на стульях приготовлены программки.
— У нас ужасные места, — шепчет Дин Кастиэлю. — Все услышат, если я начну храпеть.
— Я прослежу, чтобы ты не уронил свою честь, — обещает Кастиэль. Позади них Вирджил задергивает занавеску их ложи, и Кастиэль начинает стаскивать с себя пиджак.
— Что ты делаешь? — удивляется Дин.
— Здесь жарко, — отвечает Кастиэль. — И Рэйчел ушла на свое место, так что она не сможет запретить мне раздеваться.
— Логично, — Дин тоже снимает пиджак и вешает его поверх пиджака Кастиэля на спинку свободного кресла. Через мгновение он снимает и галстук, расстегивает воротничок и облегченно вздыхает. — Твои идеи всегда самые лучшие.
— Я запомню твои слова, — отзывается Кастиэль. — Ты будешь есть?
— Нет, я все еще сыт, — Дин наклоняется вперед, опершись руками о балюстраду, и смотрит на сцену и места в темном театре. — Может, во время антракта. О черт, они начинают.
Пьеса интересная. Полуисторическая комедия-фарс, над которым даже Дин смеется, несмотря на использование формального языка и латыни в диалогах. Кастиэль не улавливает смысла особо тонких шуток, но ему удается понять суть истории — двое слуг влюблены в одного и того же человека и пытаются ухватить удачу за хвост и поухаживать за ним. Там также есть говорящая лошадь, хотя Кастиэль понятия не имеет, как это относится к истории.
Дин трясется всем телом, когда смеется. Иногда он дергает Кастиэля за руку и шепчет о том, как блестяще что-то, и Кастиэль кивает.
Почти мгновенно наступает антракт, и включается свет. Дин потягивается, откидывается назад и разминает шею.
— Неплохо. Что думаешь?
— Забавная комедия, — отвечает Кастиэль.
— Им стоит ее экранизировать, это же потрясающе, — говорит Дин. — Я схожу в туалет. Вероятно, на обратном пути заскочу в буфет. Тебе что-нибудь взять?
— Нет, спасибо.
— Ты уверен? — Дин косится на него. — Майкл за все платит.
— Не сомневаюсь. Не нужно.
Дин задерживается на мгновение, хотя Кастиэль уверен, что его ответа достаточно.
— Ты в порядке?
Кастиэль слегка вздрагивает, виновато глядя на Дина.
— Что?
— Даже не знаю, — Дин пожимает плечами. — Просто спрашиваю.
Кастиэль понимает, что теребит свой браслет, и заставляет себя остановиться.
— Ничего, просто... все очень хорошо. Я не знал, что это может быть так приятно, — он не стал уточнять, о чем конкретно идет речь — о пьесе, ужине и или проведенном с Дином времени, — поскольку в этом не было бы никакого смысла.
На мгновение выражение лица Дина становится непроницаемым, но Кастиэлю кажется, он понимает.
— Да уж. Действительно. Кас, я сейчас вернусь, — он исчезает за занавеской.
По правде говоря, Кастиэль хорошо проводит время. Они действительно на свидании и отлично проводят время, и эта мысль забивает новое понимание под ребра Кастиэля: а если бы они сходили на настоящее свидание? Что, если бы всего этого сценария никогда не существовало, и они просто встретились в том баре? Ведь между ними тогда вспыхнула искра потенциала? Смогли ли бы они дойти до этого момента и сходить на ужин, а потом и на спектакль?
Наверное, нет, думает Кастиэль. Он бы не отважился на опыты без внешней мотивации. Вероятно, у него даже не хватило бы терпения завязать разговор с Дином или ответить, если бы тот первым с ним заговорил. Кастиэль вообще бы не оказался в этой стране и не узнал о существовании Дина.
Это пугающая мысль.
Еще более пугающим является то, как это смещает чашу весов в сознании Кастиэля — манипуляции Майкла должны оставаться манипуляциями. Кастиэль не может быть благодарен за это.
Он выныривает из своих мыслей, когда свет тускнеет. Уже прошло двадцать минут? Дин еще отсутствует, и теперь Кастиэлю придется внимательно следить за событиями, чтобы рассказать Дину, когда тот вернется.
На сцене главная пара оплакивает положение своих дел. Они уже почти поссорились, когда шуршат занавески и Дин наконец возвращается в ложу. Он, тяжело дыша, опускается на свое место.
— Ты ничего не пропустил, — говорит Кастиэль. — Мне кажется, она решила уступить...
Дин обнимает Кастиэля за талию, притягивая его ближе. Кастиэль так потрясен, что позволяет это, волосы на затылке встают дыбом, когда Дин прижимается лбом к его лбу и тепло его дыхания овевает щеку.
— Что случилось? — шепчет Кастиэль.
— Ничего, — шепчет Дин в ответ. — Просто позволь мне всего один момент?
Кастиэль может это сделать. Он замирает, пока Дин переводит дух, и мелкая дрожь его тела ослабевает. Дин слегка сдвигается, прижимаясь носом к лицу Кастиэля — это очень странное, хотя и не совсем неприятное ощущение. Неплохо бы напомнить себе, что Дин — кинестетик, которому нужно прикосновение, чтобы успокоиться. Одна из рук Дина крепко сжимает талию Кастиэля — он накрывает его руку своей, успокаивающе проводя большим пальцем по запястью.
Кастиэля сжигает любопытство, за которым следует решимость не отпускать больше Дина одного никуда. За ужином он справился неплохо, но кто знает, кого он встретил в мужском туалете или что за вопросы могли задать ему какие-нибудь доброжелательные горожане. Возможно, люди более осторожны, когда Кастиэль рядом — в конце концов, Дин — один из них и более доступен.
Ближе к финалу Дин достаточно оправился, чтобы пробормотать: «Вот, черт, я болел за другого парня», хотя Кастиэля он выпускает только когда они встают на вызов актеров на «бис», придвигаясь к краю ложи, чтобы актеры и зрители могли их видеть.
Со включенным светом Кастиэль может более четко видеть лицо Дина. Он вопросительно наклоняет голову, но Дин только устало качает головой.
***
На обратном пути они не могут поговорить в машине, но, судя по тому, как устало опустились плечи Дина, он все равно не в настроении общаться. Выражение его лица становится почти меланхоличным, когда свет от проходящих мимо уличных фонарей мелькает на его лице.
Кастиэль неуверенно протягивает руку и кладет ладонь на предплечье Дина. Тот слегка вздрагивает, но не отстраняется.
Они проехали центр города, когда Вирджил тихо ругается. Кастиэль сначала не реагирует, но тихий разговор между Рэйчел и Вирджилом затягивается, и он спрашивает:
— Что-то случилось?
— Двигатель перегревается, Ваша Светлость, — отвечает Вирджил. — Но мы сможем добираться до дома.
— Перегревается? — эхом откликается Дин. — Вирджил, ты что, в ней девушек с ветерком возил?
— Я бы никогда не позволил себе подобного, господин, — говорит Вирджил.
Теперь, когда Вирджил упомянул о проблеме, Кастиэль слышит, как двигатель стонет — сначала мягко, а когда они наполовину поднялись на холм, уже громко. По мере того, как Вирджил гонит машину дальше, лицо Дина все больше морщится, а затем раздается последний, яростный вопль, и двигатель, выдав струю пара, резко глохнет.
Все выходят из машины, Вирджил направляется прямо к багажнику за каким-то оборудованием. Кастиэль стоит на безопасном расстоянии от исходящего паром двигателя, и Дин вскоре присоединяется к нему, недоверчиво смеясь.
— Далеко мы от дома? — спрашивает Кастиэль. — Можно оставить машину и вернуться за ней завтра.
— Это очень дорогая машина, Ваша Светлость, — говорит Вирджил.
— Для того и существуют ключи, — напоминает Кастиэль. — Закрой ее, и пойдем пешком.
Рэйчел вздыхает.
— Где запасная вода, Вирджил? Только не говори, что переложил ее в другую машину.
— Она далеко не уйдет на этих каблуках, — замечает Дин.
— Я могу понести ее на спине, — предлагает Кастиэль.
— Черта с два, — тут же отвечает Рэйчел. — Ваша Светлость.
Какое-то время они ходят туда-сюда — Кастиэль хочет отправиться домой, а Вирджил настаивает, что сможет починить автомобиль в самое ближайшее время. Дин, видимо, так устал, что решил не участвовать в этой гонке и садится на бордюр, почти уронив голову на колени.
— Я следила за дорожными указателями, до парка при доме меньше полумили, — говорит Рэйчел. — Как только мы окажемся внутри, все будет в порядке.
— Дин, — говорит Кастиэль. — Что предпочтешь?
Дин пожимает плечами.
— Наверное, пешком до дома.
— Рэйчел?
— Если Вирджил настаивает на том, чтобы остаться, я пойду с вами, — говорит она.
Вот так все трое двигаются вверх по дороге к главным воротам, оставляя Вирджила чинить машину.
На холме нет уличных фонарей, поэтому Рэйчел и Дин взяли два фонаря из машины, которыми и освещают дорогу. Кастиэль идет между ними, и спустя пятнадцать минут ходьбы вверх по склону он радуется, что они с Дином оставили пиджаки в машине. Помимо легкого физического дискомфорта прогулка на самом деле довольно приятная, деревья и дикая местность по обе стороны дороги создают иллюзию паломничества к еще невидимому на расстоянии дому.
— Слушай, Рэйчел, — внезапно говорит Дин, нарушая тишину. — Как продвигается подготовка к нашему дебюту при дворе?
— Все идет по расписанию, — отвечает та. — Не стоит беспокоиться.
— Приятно слышать.
Тон ответа Дина — ну, не грубый или агрессивный, но довольно напряженный, что привлекает внимание Кастиэля. Дина бросает из крайности в крайность, и, вообще-то, в этом есть и вина Кастиэля. Что-то в театре побеспокоило Дина, но не настолько, чтобы он не смог закончить свое выступление и остаться на публике любящим мужем Кастиэля.
Они облегченно вздыхают, как только они проходят через ворота и за ними закрываются защитные барьеры.
И тут темное небо над ними решает разверзнуться и обрушить на них головы дождь.
— Да еб твою мать! — кричит Дин.
Ни у кого зонта нет, поэтому они бегут. Кастиэль поднимает руку, чтобы защитить глаза — капли холодного ночного дождя, словно пули, бьют по голове и плечам.
До дома всего сотня ярдов, так что они определенно смогут добраться — Рэйчел сдается и сбрасывает туфли, после чего бежит за ними. В конце концов она отделяется и направляется к зданию для персонала, махнув им рукой. Кастиэль же игнорирует входную дверь и бежит к задней, а Дин кричит ему:
— Куда ты, черт возьми, идешь?
Кастиэль практически таранит заднюю дверь и глубоко вдыхает, заваливаясь в неиспользуемую прачечную. За дверью есть отдельная кухня, ведущая в остальную часть дома, и Кастиэль на мгновение представил себе маршрут, по которому они должны будут добраться до лестницы.
— Чувак, — с Дина капает, и он похож на разъяренного мокрого пса. — Входная дверь тебе уже не подходит?
— Здесь в основном плитка и бетон, — говорит Кастиэль. — Не хотел портить ковер. Почему ты не пошел ко входной двери?
— Я следил за тобой! Нашей одежде дорога только в химчистку?
— Пиджакам бы — да, так что, слава богу, мы их оставили. Не могу сказать то же о наших штанах, — Кастиэль расстегивает ремень и сбрасывает ботинки, чтобы снять штаны. — Ты можешь залить весь дом, если хочешь. А я собираюсь снять это с себя, пока не простудился.
— Почему этот дом такой громадный? — Дин стоит, раскинув руки, вода стекает с него на бетонный пол. — Вот дерьмо, — он начинает стаскивать с себя рубашку.
— Можем положить рубашки в раковину на кухне, — Кастиэль успешно комкает в руках рубашку и брюки и осторожно снимает мокрые носки. — Тьфу.
— Раковина недостаточно большая для всего нашего барахла, — Дин снимает рубашку и выжимает ее. — Нам надо подняться наверх. Дай мне свои штаны. Да ладно, ты же сам сказал, что они для химчистки, я их понесу, а ты бери остальное. Давай, я замерзаю!
Ну, почему бы еще немного не побегать? Дин впереди, Кастиэль следует за ним. Учитывая планировку дома, они пробираются через коридоры и двери, пока не оказываются в ближайшей ванной комнате — Дина, на первом этаже. Он направляется прямо к душевой кабинке, расстилает их брюки и отчаянно машет рукой в сторону ванны, чтобы Кастиэль бросил туда рубашки.
— О боже, Кас, не так, — говорит Дин. — Сначала разверни их. Плесни немного теплой воды.
— Дай мне запонки, — отвечает Кастиэль. — Не урони их в канализацию.
Они перемещаются по ванной комнате, которая, по-видимому, превратилась сейчас в аварийную прачечную. Как только Кастиэль тщательно промокнул запонки и положил их на полку, он заметил первозданную опрятность ванной комнаты Дина. Все его вещи аккуратно разложены, а под раковиной лежит пачка с порошком, которую Дин вынимает — для штанов.
— Где-то должны быть чистые халаты, — говорит Дин.
В маленьком закутке над ванной действительно лежат два халата и куча запасных полотенец. Кастиэль берет несколько, окуная одно из маленьких полотенец для рук в теплую воду в раковине, а затем хлопает Дина по плечу.
— Нужно держать голову в тепле.
Дин корчит ему рожу, но стоит спокойно, пока Кастиэль осторожно оборачивает теплое полотенце вокруг его головы, аккуратно заправляя складки, чтобы оно не упало. Майка Кастиэля очень неприятно липнет к телу, и он стягивает ее, бросая в ванну, а затем надевает пушистый и потрясающе сухой халат.
— Надень, — Кастиэль держит второй халат открытым для него, помогая ему одеться, затем отступает. — Зачем тебе порошок в ванной?
— Подай в суд на парня за то, что он хочет сам постирать свое нижнее белье, — ворчит Дин.
— Ты настолько не доверяешь нашим домработницам?
— Когда дело касается моего нижнего белья? Угу, — Дин осторожно садится на край ванны, окуная одну руку в воду. Его кожа уже выглядит лучше благодаря пару, заполняющему ванную. — Чувак, тут не угадаешь. Я принесу свое белье, а они его выбросят, посчитав старым или каким-то еще, и что мне тогда делать?
— Я уверен, что они сначала спросят. Или, если это произойдет, ты сможешь обрушить возмездие на их головы.
— Да, хорошо, — фыркает Дин. — Господи, ну и дождь.
— Ну да, — кивает Кастиэль. — Вирджил должен быть счастлив, ведь это поможет охладить машину.
Дин пристально смотрит на Кастиэля, а потом разражается смехом.
— О боже, я совсем забыл о нем. Возможно, ему придется остаться там на ночь. Надеюсь, он получит от Майкла премию или что-то в этом роде.
— Вирджил может счесть это оскорблением. Он довольно старомоден.
— Неужели? — Дин усмехается. — В жизни бы не догадался.
На мгновение они замолкают. Кастиэлю, вероятно, стоит уйти, но его пугает мысль, что придется оставить эту импровизированную сауну и отправиться наверх, в несомненно холодную комнату.
— Как ты думаешь, штаны не спасти?
— Завтра узнаем, — говорит Дин. — Я повешу их сегодня.
— А, понятно.
— Эй, Кас. Ты когда-нибудь говорил себе, что собираешься что-то сделать, но когда наступает момент, вдруг обнаруживаешь, что не можешь?
— Да. Иногда подготовка может зайти слишком далеко, — Кастиэль некоторое время наблюдает за Дином, но больше ничего не добавляет. — Дин, ты сегодня очень хорошо поработал. Мне придраться не к чему, уверен, Рэйчел тоже.
Губы Дина слегка подрагивают, но это не улучшает его настроения.
— Извини, что приставал к тебе в ложе.
— Не извиняйся, — твердо говорит Кастиэль.
— Почему, потому что это было притворство?
— Мне без разницы, было это притворством или нет, — Кастиэль пожимает плечами в ответ на смущенное выражение лица Дина. — Если это было притворство, то ты делал то, что должен был. Если нет, значит то, что тебе действительно было нужно.
— И тебя это устраивает? Второй вариант?
— Да, — это слово переполняет Кастиэля, но так легко слетает с губ. — Потому что это для тебя.
— Потому что я твой муж.
— Нет, — Кастиэль делает шаг вперед, прижимая ладонь к ключице Дина, чтобы подчеркнуть свои слова. — Потому что это ты. Я живу с тобой не первый день. И у меня сложилось свое мнение.
Дин выглядит так, будто не знает, что с этим делать. Кастиэль, с другой стороны, охвачен слегка паническим чувством удовлетворения, наряду с удивлением самим собой. Это кажется правильным. Основательным, как железо, серебро и земля. Такое чувство, что это нужно произнести прямо сейчас.
— Сегодня мне пришла в голову одна мысль, — говорит Кастиэль. — Это соглашение — соглашение Майкла и Совета — то, чего я никогда не хотел бы ни для себя, ни для кого-то другого. Это правда, согласен? Но потом я подумал, что если бы этого не случилось, я бы никогда не встретил тебя. И даже не узнал, что ты существуешь в этом мире. Эта мысль... расстраивает.
Сказать это вслух — нужно, хотя, черт его возьми, если Кастиэль знает, какова его цель, кроме того, чтобы убрать этот ужасное грустное ввыражение лица Дина. Кастиэль не очень-то хорош в этом, и никогда не был, но и проблемы такой никогда прежде не возникало. Кастиэль — неспособный и ненавидит это.
— Дин, ты... выдающийся, — слабо произносит Кастиэль.
Через несколько долгих секунд Дин поднимается на ноги. Внезапная дикая бесшабашность освещает его глаза, как будто вся его осторожность была брошена на ветер, и плевать он хотел на последствия, терять уже нечего. Руки Дина находят талию Кастиэля; прикосновение приглушено сквозь толстый слой халата, хотя поцелуй, который Дин дарит ему сейчас, совсем не приглушен.
В отличие от ужина, Кастиэль принимает поцелуй, но не отвечает на него. Как только губы Дина отрываются от его губ, Кастиэль отстраняет лицо, скользит руками по Дину и обнимает его. Тело Дина сначала деревенеет и не реагирует — Кастиэль все равно сжимает его в объятиях. Затем Дин прерывисто вздыхает и вздрагивает, уткнувшись лицом ему в шею.
— Я не знаю, что тебе нужно от меня и могу ли я дать тебе это, — тихо говорит Кастиэль. — Может, не могу, а может, просто не способен. Но все остальное — я свободно отдаю тебе. Мне кажется, что немного я уже знаю тебя, и это то, что я выбираю для нас обоих.
Может быть, Дин чувствует себя одиноким или тоскует по дому, или испытывает отвращение к самому себе за то представление, которое ему пришлось дать. Возможно, в голове его крутится что-то еще, о чем он не хочет говорить Кастиэлю. Может, ему нужно признание себя человеком, а не товаром. Или нужно теплое тело, которое напомнит ему, что он жив. Честно говоря, Кастиэлю не важна причина.
Крошечная мысль не дает покоя — однажды они решили, что то была плохая идея, с учетом вопросов о границах, эмоциях и разных ожиданиях, но прямо сейчас эти проблемы кажутся такими незначительными и далекими. Дин несчастлив, и это самое главное. Остальное — нахрен.
Кастиэль отстраняется и смотрит Дину в глаза, надеясь, что тот прочтет в них правдивость его слов.
— Я пойду наверх и приму душ. Как только я закончу, ты хочешь, чтобы я вернулся?
Дину не удается скрыть удивление. И трепет, вместе со своеобразным сдерживанием, таким знакомым Кастиэлю, когда хотеть чего-то — значит проявлять слабость. Дин может даже не довериться себе, чтобы ответить.
— Хорошо, — говорит Кастиэль. — Я собираюсь принять душ и лечь спать. И оставлю свою дверь открытой. Ты можешь присоединиться ко мне, если захочешь. Ты понимаешь, Дин?
Дин слабо кивает.
Кастиэль прижимает ладонь к щеке Дина, и у него перехватывает дыхание, когда от этого прикосновения глаза Дина закрываются. Кастиэлю требуется вся сила воли, чтобы отойти и вернуться к двери — не для того, чтобы убежать, а дать Дину время подумать.
— Я пошел, — говорит Кастиэль.
***
Кастиэль действительно принимает душ, а потом заползает под одеяло. Один.
Лишь спустя некоторое время он просыпается от звука шагов. Свет в комнате выключен, поэтому на Дина падает лунный свет, искаженный дождем, все еще бьющимся в окна. Дин застывает в нескольких футах от кровати, испуганный его пробуждением.
Кастиэль немного приподнимается с подушки. Дин в спальной одежде — шортах и выцветшей футболке. Его волосы взъерошены, словно он водил по ним руками. Он выглядит испуганным, готовым к возможному отказу.
Существуют некие опасности, но в данный момент они далеки и не имеют значения. «Завтра», — сонно думает Кастиэль. Завтра он все хорошенько обдумает. А сейчас Кастиэль протягивает руку, подзывая к себе. Через мгновение Дин даже берет ее, позволяя притянуть себя.
Кастиэль перекатывается под одеялом, ложась на все еще прохладную сторону постели, чтобы Дин мог лечь на нагретое место. Дин ложится на спину, лицом к балдахину, практически по стойке «смирно». В тишине комнаты Кастиэль слышит, как Дин сглатывает.
Сон снова начинает затягивать Кастиэля. Он прижимается лицом к подушке, одна рука лежит между ним и Дином. Как только Кастиэль собирается снова уснуть, он чувствует, как рука Дина осторожно накрывает его руку, словно пытаясь успокоиться от ровного ритма его пульса.
Пробуждение — странно. Первая полубессознательная мысль Кастиэля — левое плечо раздражающе холодное, что вдвойне неприемлемо, поскольку с другой стороны есть достаточный источник тепла. Кастиэль перекатывается, кряхтя, когда этот источник оказывается неким жестким комом, и начинает шевелиться, устраиваясь поудобнее.
Проходит некоторое время, прежде чем Кастиэль осознает — что-то не так. Он медленно открывает глаза и сквозь сонную дымку замечает поношенную футболку. Кастиэль щурится, пока футболка не обретает формы своего хозяина, которым оказывается Дин.
Дин — стена тепла, успокаивающая и твердая рядом с Кастиэлем. Одна из его рук, кажется, находится в удачном месте, и он поднимает ее, поглаживая большим пальцем щетину на подбородке Дина. С одной стороны — небольшой бугорок, возможно, шрам. Интересно. Не менее интересно то, что Дин, видимо, проснулся и наблюдает за ним сквозь полуприкрытые веки.
— Который час? — хриплым ото сна голосом интересуется Кастиэль.
— Понятия не имею. Кажется, мы проспали, — Дин немного сдвигается. — Эй, мне вроде как нужно пописать.
Форма горла Дина завораживает, маленькая впадинка вибрирует, когда Кастиэль касается ее кончиками пальцев. Затем проявляется его кадык, усыпанный веснушками, которые Кастиэль видит только потому, что лежит рядом.
— Мне действительно нужно в туалет, — повторяет Дин.
Кастиэль не понимает, при чем тут он. Дину приходится жалобно застонать, чтобы он понял, что забросил ногу на бедро Дина и не дает тому пошевелиться. С огромным усилием Кастиэль отлепляет свои конечности от Дина и, как только тот выскальзывает из кровати, Кастиэль перекатывается на освободившееся теплое место.
Если удовлетворенность можно потрогать, то вот она какая. Кастиэль прижимает подушку Дина к груди, обнимая ее в надежде впитать тепло.
Лишь постепенно Кастиэль вспоминает вчерашний день, череду событий, которые привели к Дину в его постели. Было приятно, что он здесь. Нет ничего постыдного в признании этого, как и того, что Кастиэль хотел бы, чтобы Дин вернулся, поскольку кровать остывает.
Кастиэль снова случайно задремывает, резко просыпаясь, когда свет за шторами уже намного ярче. Он садится, потирая глаза. В ванной тихо, а личная дверь слегка приоткрыта. Дин, вероятно, вернулся в свою комнату, и это раздражает.
Было бы неплохо снова лечь, но время идет и об этом нельзя забывать. У них осталась неделя, и Кастиэль должен начать думать о более серьезных этапах и вещах, которые он, возможно, пропустил и больше не может себе позволить такого. Вчерашний день был... другим, и Кастиэль не совсем уверен, что именно произошло, но у них все еще есть работа.
Он встает, потягивается и идет в ванную, чтобы привести себя в порядок.
Вдохновленный, он спускается по лестнице в комнату Дина. Теперь ведь точно можно, да?
Он останавливается у двери, сбитый с толку звуками голосов. Слова звучат приглушенно, но там определенно разговаривают несколько человек, что невозможно, если только Дин не нашел в доме еще одно работающее радио.
Когда Кастиэль осторожно толкает дверь, он видит Дина в дальнем конце комнаты, рядом с другой дверью, и он разговаривает с... поваром?
— ...Просто дай мне шанс, — сердито говорит Дин. — Ты не можешь мне этого сказать...
Кастиэль, вероятно, издал какой-то звук, потому что Дин и Элизабет резко поворачиваются в его сторону. Их удивление вполне ожидаемо, но у Кастиэля перехватывает дыхание от безошибочного чувства вины, которое округляет глаза Дина. Элизабет быстро отступает, склоняя голову в поклоне.
Лучше всего отступить, что Кастиэль и делает. Он отходит от двери и поднимается по лестнице в свою комнату, его сердце гремит в ушах. Теперь он точно проснулся.
Кастиэлю нужно что-то сделать. Он должен одеться. Правильно, да, должен одеться для грядущего дня, у него много работы, ему нужно пересмотреть деятельность последних недель и попытаться найти пробелы.
Личная дверь распахивается, и входит Дин.
— Кас, — он бросается к Кастиэлю, который совсем не в настроении. — Кас, я могу объяснить.
— Все нормально, — Кастиэль пытается не обращать внимания на желчь в своих словах. — Я понимаю. С кем ты спишь — твое личное дело.
— Что? — Дин удивленно таращится на него. — Что ты... ой. О. Боже, Кас, нет, все не так. Она принесла нам завтрак.
— В твою комнату? — недоверчиво спрашивает Кастиэль.
— Мы проспали! Она слышала... Рэйчел рассказала ей, как мы попали под дождь, и просто проверяла, все ли в порядке. Кас, клянусь, мы с Лиз... просто друзья.
Кастиэль чувствует, как его лицо искажается, он не в силах решить, какое выражение лучше использовать. Элизабет не должна была подниматься наверх, чтобы доставить завтрак, даже по приказу Рэйчел — для этого и нужен домофон. И «просто друзья»? Что это значит? Они с Дином тоже «просто друзья», если уж на то пошло, так какая разница?
— Черт, — говорит Дин, взгляд у него дикий. — Черт возьми.
Такое ощущение, что они ведут два разных разговора. Кастиэль в своем признает, что Дин — сам себе хозяин, а вот Дин, видимо, считает уместным броситься вперед и обхватить лицо Кастиэля ладонями, а затем яростно соединить их губы.
Целоваться — это хорошо. Поцелуй Дина — это толчок в позвоночник Кастиэля, последний поворот на вершине американских горок, отчего у него так кружится голова, что он почти пропускает торопливые слова Дина:
— С Лиз все не так, понимаешь? Этого я с ней не делаю, — в том, как он настаивает, есть почти неприкрытое отчаяние, — ты ведь веришь мне, да, Кас?
Кастиэль замечает выражение лица Дина. Без разницы, верит он Дину или нет, но для него это удивительно важно.
В тот момент, когда Кастиэль кивает, Дин снова наклоняется, но Кастиэль тут же поднимает руки, удерживая его на расстоянии. У Дина был свой момент, а теперь очередь Кастиэля.
— Если ты делаешь это из жалости, — говорит он, — или из чувства вины, ложного чувства долга, то я так не хочу. Ты слышишь меня, Дин? Я не хочу так.
Глаза Дина закрываются. Его плечи по-настоящему расслабляются, и Кастиэль настолько поражен, что ослабляет хватку, и Дин подается вперед, его лоб прижимается ко лбу Кастиэля.
— Хорошо, — говорит он. — Я тоже так не хочу.
У Кастиэля перехватывает дыхание, облегчение накатывает внезапно и ошеломляюще. Проходит секунда, и они тянутся друг к другу, а дальше поцелуи — глубокие, голодные и отчаянные, совсем не такие, как накануне вечером. Кастиэль уже бывал в такой ситуации с тем же самым мужчиной, но он все еще в шоке от возбуждения, которое прошивает его в ответ на прикосновение Дина, заставляя его дрожать и неуклюже пытаться взобраться на него, словно на дерево.
Переводчик: hirasava
Бета: хочется жить
Оригинал: Elephant in the Room Makes Three by Annie D (scaramouche)
Серия: Not Part of the Plan
Размер: макси
Пейринг/Персонажи: Кастиэль/Дин Винчестер, Рэйчел, Лиза Брэйден
Категория: слэш
Жанр: юмор, приключения, AU, UST, брак по договоренности
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Как и во всех королевских договорных браках, Кастиэль и его новоиспеченный муж должны использовать медовый месяц, чтобы узнать друг друга.
Примечание: Третья часть серии "Не по плану".
читать дальше
Глава 5
Кастиэль никогда раньше не ходил в дом для персонала, но все бывает в первый раз. Он ураганом слетает по лестнице за дверь, Дин тащится следом и бессвязно пытается донести до него свое мнение.
— Чувак, Кас, это не так уж и важно, правда, не стоит...
О, еще как стоит. Кастиэль лелеет это чувство в своей груди, пересекая поляну между главным домом и соседним, выразительно глядя на Дина, когда тот безуспешно пытается встать на его пути. Существуют условия, на которых они находятся здесь. Дин и Кастиэль выполнили практически все, что от них требовалось, и если Рэйчел так непреклонна в букве закона, то лицемерие по этому поводу здесь неуместно.
Кастиэль стучит и ждет. Дин мечется позади него — словно не может решить, остаться ему или уйти, а затем открывается дверь, и он неохотно прижимается к стене.
— Кастиэль? — удивляется Рэйчел, когда тот входит в дом, заставляя уступить ему дорогу.
Дверь ведет в общую гостиную — простую, уютную и функциональную. Вирджил сидит в кресле, ближайшем к камину, а их садовница — Кастиэль не помнит ее имени — сидит в углу у окна, замерев с недоеденным бутербродом в руке. Через мгновение Вирджил вскакивает на ноги и кладет на стол кроссворд, который разгадывал.
— Ваша Светлость, — говорит он.
— Наше радио пропало, — сообщает Кастиэль. — Если преступник здесь, пусть немедленно признает свою вину, — он осматривает комнату. Рэйчел выглядит виноватой, но не делает шага вперед, а садовница жадно наблюдает за ними, вежливо опустив свой бутерброд на колени. Вирджил кашляет.
— Это был я, господин, — признается он.
— Ты посмел зайти в наш дом, — Кастиэль поворачивается к нему лицом. — Какие у тебя оправдания?
— Приказ Его Высочества, — отвечает Вирджил. — Все средства массовой информации должны быть...
— Ты проник в наши личные покои, — продолжает Кастиэль. — Откуда ты вообще узнал, что у нас есть это радио? Патрулируешь наши коридоры, также, как и остальную территорию?
— Горничные, — объясняет Рэйчел. — Они упоминали об этом.
— Значит, вот что для вас важнее, — Кастиэль смотрит на их лица — у Рэйчел, по крайней мере, хватает совести опустить взгляд. — Наша изоляция в большем приоритете, чем сохранение нашей частной жизни как молодоженов. Отличная новость.
Он поворачивается и почти сталкивается с Дином, который, быстро сориентировавшись, следует за ним к двери. Кастиэль не может сказать, будто это такая уж неожиданность, но он надеялся. Вот в чем проблема, не так ли? Он надеялся.
— Кастиэль, — быстро говорит Рэйчел, выбегая за ним, — Ваша Светлость, я могу попытаться поговорить с...
— Это уже не важно, — перебивает он. — Я все сказал. Вы свободны, — Рэйчел отстраняется, неохотно принимая приказ.
Только когда они с Дином возвращаются в главный дом, Кастиэль позволяет себе остановиться и глубоко вздохнуть. Дин мнется рядом, и когда Кастиэль ловит его взгляд — тот, кажется, разрывается между удивлением и смущением.
— Ну и что это было? — спрашивает Дин. — Естественно, я раздражен, потому что потратил несколько часов, чтобы заставить эту штуку снова работать, но с тобой-то что? Ты действительно так печешься о нашем уединении?
— Помнишь механизм, который ты описал — буфер, существующий между Советом, отдающим приказы, и людьми — вами — которые их выполняют?
— Да?
— Я предполагаю, что они рассказывают вам далеко не все, и вы тоже отчитываетесь не обо всем.
Дин хмурит брови.
— Ну да.
— Тут то же самое. Это ограничение информации, введенной для управления нами.
— Чувак, — Дин следует за Кастиэлем через весь дом, вверх по лестнице и в кабинет, где несколько минут назад они обнаружили пропажу. — Разве это новость? Так было с тех пор, как мы сюда приехали.
Кастиэль садится в свое кресло, вытягивая перед собой ноги. Дин же, напротив, пристраивается на краешке стула, внимательно изучая Кастиэля. Тот вздыхает.
— Одно дело обустроить дом до нашего приезда — отрезав телеканалы и телефон. И совсем другое — активно вмешиваться при обнаружении, что мы обошли их запрет.
Дин хмурится еще сильнее.
— Думаешь, они намеренно держат нас в неведении?
— Мы знаем о проблеме признания нашего брака, — говорит Кастиэль. — Каков статус этого вопроса? Он муссируется только при дворе или уже просочился дальше? Ваши люди уже в курсе?
— Нет, — отвечает Дин. — Во всяком случае, это все, что я могу сказать из полученных писем. Но, слушай, даже если они и правда скрывают от нас некое дерьмо, — а, вероятно, так и есть, — этого следовало ожидать? В чем сюрприз?
— Это не значит, что я не могу быть недоволен этим.
— Конечно, нет.
— Я просто устал находиться в неведении, — говорит Кастиэль. — Полагаю, это была последняя капля. И я разозлился за тебя. Теперь тебя лишили музыки.
— На самом деле это не так уж и важно. Главное, верно подобрать свои битвы, — Дин хмурится, глядя на Кастиэля. — Что?
— Я жду шутки в конце этого заявления, — говорит Кастиэль. — Возможно, простой, но забавный пример достойной битвы.
Дин скрещивает руки на груди.
— Кас, в последний раз, когда они поделились с тобой информацией, ты уперся рогом. Будь я на их месте, тоже ничего бы тебе не сказал. Просто, к слову.
— Ты уже думал об этом, — озаряет Кастиэля.
— Ну да, — Дин пожимает плечами. — Нужно учитывать все.
Отрадно слышать, что Дин мысленно изучает все возможности. Его скептицизм отличается от скептицизма Кастиэля, и тот вдруг оживляется.
— Поделись со мной своими выводами.
Дин поднимает брови.
— Это не важно...
— Пожалуйста. Побалуй меня.
— Да ладно тебе, Кас, — Дин на мгновение задерживает взгляд на Кастиэле, а затем медленно выдыхает. — Что ж, хорошо. Дело в том, что я не хочу появлаться при дворе.
— Понятно.
— Нет, не в смысле «от этой идеи мне хочется блевать, потому что я снова испугаюсь публичного внимания». Я имею в виду, что когда, наконец, переступлю эти райские врата, первой моей мыслью будет бежать на вокзал за обратным билетом.
— О, — Кастиэль смотрит на дверь, потом на окна. Их совершенно точно не подслушивают — существуют пределы хамства, и подозрительность Дина раскрыла бы любые скрытые сюрпризы в первые же нескольких дней их пребывания. Тем не менее, такие разговоры заставляют Кастиэля насторожиться. — Понимаю.
— Я не чувствую себя в безопасности, — продолжает Дин. — В смысле, здесь не так уж и плохо. Конечно, немного тихо, но город рядом, и иногда, когда небо действительно чистое, я вижу огни на побережье, так что все в порядке, понимаешь? Но все будет по-другому, как только мы снимемся с якоря.
— Ты не чувствуешь себя в безопасности, — понимает Кастиэль. — Разве Совет не посылает с тобой свиту?
— Да, папа это организует, но... Теперь я член семьи Майкла.
Кастиэль кивает на печальную улыбку Дина.
— И благодаря мне ты знаешь, что это значит.
— Кас, ты же знаешь, что я бы не... — Дин подается вперед, и на мгновение Кастиэлю кажется, что он собирается дотянуться до него, но тот этого не делает. — Это не трусость.
— Ты ни в коем случае не трус, Дин. Я понимаю твои сомнения. Ты делаешь выводы, основываясь на том, как Майкл относился к нам до сих пор.
— Я знаю, что нас ждет привилегированное положение, — быстро говорит Дин. — Особое отношение во всем. И знаю, что ты будешь следить за мной на каждом шагу. Но чем все это ближе, тем хуже я себя чувствую, и думаю... Я начинаю задаваться вопросом, не следует ли мне игнорировать мое внутреннее чувство.
Кастиэль понимает, что означает то, что у Дина возникли подобные сомнения. Разумный страх, несмотря на — или из-за? — весь достигнутый ими прогресс. Несмотря — или из-за! — на все успехи, которые они сделали. У них впереди еще больше недели, и теперь, когда Дин заговорил об этом, Кастиэль чувствует, как предчувствие оседает у него в животе свинцовой тяжестью. Что еще им нужно втиснуть в оставшееся время?
— Ты же понимаешь, что на самом деле не можешь этого сделать, — говорит он.
Дин смотрит на Кастиэля, будто оправдываясь.
— Конечно. И не собираюсь рисковать миссией из-за какого-то предчувствия. Я просто хочу иметь что-то большее в своем арсенале, только и всего.
— Чего бы ты хотел?
— Узнать, кто входит в мое окружение. Я хочу, чтобы доверенные люди прикрывали мне спину. Но люди, которым я доверяю, не могут отправиться со мной.
— Ты имеешь в виду своих охотников. — Кастиэль задумывается. — Могут ли они быть твоими личными телохранителями?
Дин морщится.
— Немного унизительно, тебе не кажется?
— Помогать тебе считается унижением?
Дин раздраженно качает головой.
— Охота — это мощная работа. Дипломатия — же... ладно, она тоже мощная, но по-другому, понимаешь? Чтобы понимать, когда действовать, а когда нет, требуется другой вид квалификации. Те люди, которых мне хотелось бы видеть прикрывающими мою задницу от стаи оборотней, не обязательно те, кто будут наблюдать за моей борьбой с десертной вилкой.
— Но тебе следует подумать об этом. У тебя есть преимущество в количестве людей, пекущихся о твоем благополучии. Не как о вещи, как о личности. Ты недавно рассказывал мне о... как их зовут? Виктор и Бобби? Джо?
— Ты познакомился с Джо и Бобби на свадьбе. Мама Джо — Эллен Харвелл, — Кастиэль вздрагивает от удивления при упоминании спикера Республики, весьма выдающейся личности, — и она не отпустит Джо на север одну. Бобби всегда чертовски занят, у него нет времени нянчиться. Виктор? Последнее, что я слышал — он все еще ищет Сэма.
— Ты собираешься оправдывать всех, кого только можешь придумать? Предложи им, Дин.
— Мы просто абстрактно рассуждаем, Кас! — Дин резко поднимается на ноги, напугав Кастиэля. — Потому что это все, что мы можем сделать.
Кастиэль удивленно смотрит, как Дин вылетает из комнаты. Это было неожиданно.
Ну, Дин, конечно, имеет на это право, и Кастиэль не собирается на него злиться. На этом этаже нет холодного пива, значит, Дину придется пройти весь путь до кухни и обратно, что довольно далеко и прояснит мысли. Кастиэль поворачивается к окну — небо голубое, но вдалеке сереет, возможно, снова пойдет дождь.
Кастиэль пытается представить себя на месте Майкла, если тот внимательно следит за общественным мнением о браке и измеряет плюсы и минусы его сохранения — против того, чтобы позволить ему развалиться под махинациями Уриэля. Несомненно, Вирджил и Рэйчел держат его в курсе состояния его отношений с Дином. Майкл будет знать, что они неплохо ладят, но не спят вместе. К каким выводам он может прийти из этого?
Возвращающиеся шаги отвлекают внимание Кастиэля от вида. Дин входит в кабинет и молча подходит к Кастиэлю, вручая ему маленькую красочную карточку.
— Что это? — спрашивает Кастиэль.
— Приглашение, — отвечает Дин. — Рэйчел оставила его на кухне вместе с запиской.
— Обязательное появление на публике? — Кастиэль читает карточку. Обычное приглашение, сообщающее о премьере спектакля через несколько дней, и театральная труппа Илчестера будет очень признательна, если они почтят своим присутствием... — Полагаю, пришла пора снова показаться на люди.
— Это будет отличаться от поездки по городу за апельсинами, — нерешительно говорит Дин. — Похоже на ужин и шоу.
Кастиэль смотрит на Дина.
— Ты готов принять вызов?
Это может быть пробный забег. А также шанс получить некое представление о том, какое складывается общественное мнение о них — это будет лишним рычагом при переговорах с Майклом позже. Если повезет, они также смогут стащить несколько газет из какого-нибудь киоска.
— Да, хорошо, — говорит Дин. — Это может быть интересно.
За то время, что они провели здесь, Кастиэль не испытывал ни малейшего желания ехать в город. Он ничего не имеет против, и будь он здесь простым туристом, определенно получил бы удовольствие, исследуя старую крепость. Кастиэль, в отличие от Дина, просто не жаждет ни с кем общаться, хотя ему понравилась пара вылазок, которые затребовал Дин — всегда с Вирджилом, конечно, — и он наблюдал, как люди реагируют на Дина. Дин неотразим и общителен, когда ему позволяют немного расслабиться, и иногда Кастиэлю хочется, чтобы они с ним вообще не знали друг друга — тогда он мог бы свободно наблюдать за Дином в его естественной стихии.
Ехать в город с официальным визитом — совсем другое дело. Рэйчел одобряет их согласие присутствовать на спектакле и обещает сделать все необходимые приготовления. Все, что от Дина с Кастиэлем требуется — одеться и спуститься к выходу.
— Надо было сначала сводить тебя в кино, — с сожалением говорит Дин.
Кастиэль бросает на него взгляд, а затем делает вид, что медленно оглядывает комнату. Сегодня они завтракают в телевизионном зале — окна широко открыты, шторы раздвинуты, благодаря неудачному кулинарному эксперименту Дина с вафлями. Фильм с прошлого вечера все еще лежит на столе.
— Это совсем другое дело! — восклицает Дин.
— У нас был попкорн, молния за окном и аудиовизуальная продукция для просмотра, — указывает Кастиэль. — Минус необходимость бороться за место и мириться с незнакомцами, говорящими всякий раз, когда им хочется.
— Зато экран больше.
— И больше шансов испортить зрение.
— Это как разница между едой дома и вне его, — настаивает Дин. — Есть же еще особые приготовления к выходу в свет...
— На которые ты только что жаловался.
— Считаешь себя самым умным? — Дин бросает в Кастиэля помидор черри, который тот легко ловит. — Неформальные общественные собрания — это совершенно другое. И ты это знаешь.
— Я помню, что ты рассказывал мне о своих неформальных встречах, — отвечает Кастиэль. — Пиво и сомнительные игры.
— В бильярде нет ничего сомнительного. Это... геометрия. И физика. Не смотри на меня так — ты осуждаешь, потому что не играешь.
— О, но я видел, как в него играют. Это может быть очень сексуальным.
— Все игры сексуальны, — быстро говорит Дин. — При определенном подходе.
Кастиэль кивает.
— Да, это многое говорит о тебе. Пожалуйста, перестань швыряться в меня едой, если не хочешь потом сам убирать ее.
На самом деле, Дин может болтать все, что пожелает о достоинствах неформальных встреч, но это не имеет отношения к их сегодняшней задаче. Официальное появление на публике, по мнению Кастиэля, не имеет большого значения — конечно, ему не сравниться с их цирковой женитьбой — но Дин, похоже, беспокоится, поэтому сейчас они разговаривают о том, что должны были сделать с самого начала.
— Слушай, ты уже пригласил меня попробовать твою уличную еду, — говорит Кастиэль. — А теперь приглашаешь на изысканный ужин. Это просто расширение нашего совместного опыта.
— Я приглашаю тебя? — эхом откликается Дин. — Чувак, это ты везешь меня.
— Нет, — настаивает Кастиэль. — Я изучаю твои кулинарные традиции.
— Это совсем не то, парниша, — усмехается Дин. — В последний раз я ходил на ужин в модных штанах лет в... Блин, наверное, шестнадцать? Семнадцать? Какой-то дурацкий возраст.
— А, — доходит до Кастиэля. — Ты хотел произвести впечатление на девушку.
— Черт, да нет, — говорит Дин, хотя то, как он смущенно опускает голову — достаточное доказательство его нелепых попыток произвести впечатление. — Это был день рождения моей мамы. Папа тогда уехал, так что мне пришла в голову дурацкая идея нарваться на ужин, который, как мне казалось, она хотела. Просто я всегда знал, как живут Кэмпбеллы. А у мамы давно не было чего-то в этом роде, и я подумал, это будет классным подарком. Но не знал, что не цена определяет ценность чего-то.
Кастиэль не отрываясь смотрит на Дина.
— Это самая очаровательная вещь, которую я когда-либо слышал.
— Что?! — выпаливает Дин.
— Ты хотел сделать матери подарок, несмотря на то, что происходящее было тебе не по душе.
— Нет-нет, ты упускаешь главное! Дело в том, что это вообще не моя стихия и мне обидно, что ты думаешь иначе, — Дин плюхается на спинку стула и сникает. — Заткнись.
— Ладно. Я приглашаю тебя на ужин, — говорит Кастиэль. — Но ты ведешь меня на спектакль.
— О, — Дин кивает, хотя все еще хмурится. — Ладно, договорились.
Едва пришло время готовиться к ужину, Кастиэль обнаружил, что стоит перед своим гардеробом, совершенно сбитый с толку — в нем находится огромный, неисследованный пласт парадной одежды, у которых нет ни единого шанса быть надетой в этом доме. За обедом Рэйчел оставила им инструкции дресс-кода на вечер — Кастиэль сначала не понял, о каких нарядах речь, пока Дин не кашлянул и не сказал ему, что в их комнатах действительно есть смокинги, честное слово.
И вот доказательство — Кастиэль снимает один и расстилает его на кровати, надеясь, что выбрал правильный, поскольку большинство из них выглядят одинаково. Надев его, он с удивлением обнаруживает, что тот сидит удобно — не такой жесткий и тесный, как то, что он уже носил. Дин, возможно, и был в парадном костюме на их свадьбе и приеме, но Кастиэль был достаточно удачлив, чтобы иметь возможность надеть свои традиционные свободные одежды. Тем не менее, он, вероятно, не откажется носить пиджаки чаще, если они все такие.
Кастиэль застегивает пиджак на три пуговицы и встает перед зеркалом, чтобы рассмотреть себя. Одежда хороша и делает его более подтянутым, но это не помогает его глазам или лицу. Он никогда не мог убрать это классическое королевское выражение непоколебимости и самоуверенности. В большинстве случаев Анне это удавалось. Кастиэль всегда выглядит недовольным или так, будто хочет кого-то задушить.
Стук в дверь заставляет Кастиэля вздрогнуть от неожиданности, потому что раздался он не от обычной двери. Кастиэль медленно поворачивается к двери, которая соединяет его и Дина комнаты.
— Да? — отзывается он.
Из-за двери доносится приглушенный голос Дина:
— Мне нужна помощь.
— Заходи, — Кастиэль открывает дверь и впускает полуодетого Дина — в рубашке и брюках, но без носков и пиджака. — В чем проблема?
— Проблема в том, что я не могу... — Дин останавливается и медленно оглядывает Кастиэля с головы до ног.
— Он хорошо подходит, — Кастиэль смущенно похлопывает себя по талии. — Удобнее, чем я думал.
— Да, — отстраненно говорит Дин и качает головой. — Я знаю, что мы уже обсуждали это, но я забыл, запонки должны указывать на запястье или локоть? Сначала я решил, что на запястье, ведь дерево стоит вертикально, верно? Но потом засомневался.
— Ты правильно решил, но запонки легче надевать прежде рубашки. Ничего, позволь, я помогу, — Кастиэль берет запястья Дина одно за другим, закрепляя запонки, а затем поглаживает их. — Ну вот и все.
— Спасибо, — говорит Дин. — Эй, а что с твоим галстуком?
Кастиэль смотрит на него сверху вниз.
— Мне нравится этот цвет. Он не подходит?
— Нет, но ты вообще умеешь завязывать галстук?
— Как ты там выражаешься?
— Авария? Иди сюда, ты выглядишь нелепо.
Кастиэль закатывает глаза, но откидывает голову назад, позволяя Дину развязать узел и вытащить концы. Дин раздраженно бурчит, словно лично оскорблен этим пробелом знаний Кастиэля, и ловко завязывает новый узел — его пальцы быстрые и уверенные.
— Ты не брился, — замечает Дин.
— Я побрился сегодня утром, — Кастиэль, все еще задрав подбородок, смотрит на Дина сверху вниз. Подбородок самого Дина гладкий, при этом освещении линии вокруг рта более заметны на расстоянии. — Только не говори, что тебя это оскорбило.
— Думаю, юношеский пушок — это про тебя, — говорит Дин. Кастиэль замирает от прикосновения пальцев к его подбородку, почти игриво поглаживающих его легкую небритость. Небольшое ощущение тепла остается даже после того, как Дин отступает назад, удовлетворенно улыбаясь. — Намного лучше.
Кастиэль дотрагивается до узла своего галстука, который стал более тугим.
— Спасибо.
— Я вернусь за галстуком и пиджаком, — говорит Дин. — Увидимся внизу?
— Да, хорошо.
Естественно получать приглашения, и не менее естественно беззлобно пикироваться с Дином о целях поездки. Естественно выглядит даже помочь друг другу одеться нормально.
И все же, когда Кастиэль, ожидающий у входной двери, поднимает глаза и видит Дина, спускающегося по лестнице при полном параде, какая-то коварная часть его мозга трезвонит: это чрезвычайно красивый мужчина. Кастиэль живет под одной крышей с этим необыкновенно красивым и добрым человеком. Кастиэль женат на этом чрезвычайно красивом, добром и веселом человеке. Они собираются отправиться на фактическое свидание.
Дин шагает бодрым шагом и щелкает большими пальцами по лацканам пиджака.
— Этот галстук — не слишком? Я нашел галстук-бабочку, но решил, что это чересчур.
— Он весьма мил, — говорит Кастиэль. — Ты выглядишь очень хорошо.
Дин ухмыляется.
— Я всегда хорошо выгляжу.
— Это тоже верно, — Кастиэль хмурится, чувствуя себя неуютно. Он не должен говорить такое, но контекст теперь другой, ведь так? Это безобидная часть представления, и Дин, кажется, отлично это понимает — он подмигивает Кастиэлю, а потом поворачивается, чтобы поправить волосы в зеркале фойе. Кастиэль ждет, пока он закончит, прежде чем направиться к двери. — Машина уже ждет.
— Эй, — говорит Дин, хватая его за руку. — Ты и сам чертовски хорошо выглядишь.
Кастиэль чувствует, как краснеет, и хмурится, защищаясь.
— Ты не должен... — он замолкает, когда Дин касается пальцем между его бровями.
— Просто прими комплимент, ладно? — тихо говорит Дин. — Потому что это правда, даже если целая куча всего остального — нет.
Кастиэль чувствует, что расслабляется, пристальный взгляд Дина успокаивает зуд под кожей.
— Хорошо.
Сегодня о вождении не может быть и речи, поэтому Дин с Кастиэлем садятся на заднее сиденье «Фэллона», а Вирджил — за руль, с Рэйчел на страже. Вирджил одет в костюм с галстуком, а на Рэйчел элегантный брючный костюм, ее клатч лежит на коленях, как щит.
— С шести до семи тридцати вы будете ужинать в ресторане, — объявляет она. — А потом я провожу вас к вашим местам в ложе.
— У нас есть места в ложе? — удивляется Дин. — Здесь вообще есть ложа?
— Ты будешь сидеть с нами? — спрашивает Кастиэль.
— Да, здесь есть ложа, — отвечает Рэйчел. — И нет, мы не будем сидеть с вами. У меня есть свое место в зале, а Вирджил будет стоять за дверями вашей ложи, на страже вашего уединения.
— Ох, но Вирджил пропустит спектакль, — говорит Дин.
— Я переживу это, господин, — уверяет Вирджил.
— Персонал ресторана и театра, вероятно, попросит сфотографироваться с вами — соглашайтесь. С остальными мы с Вирджилом справимся, а вы следуйте нашему примеру. Судя по другим нашим выходам, здешние весьма уважительно относятся к вашему пространству и не будут вас беспокоить, но если возникнут какие-то инциденты, сохраняйте спокойствие и следуйте инструкциям Вирджила. Если вам понадобятся напитки или что-то другое, просто дайте нам знать. — Рэйчел смотрит на контрольный список. — В остальном, желаю хорошо провести время, Ваши Светлости.
— Я все еще не лорд, Рэйч, — говорит Дин.
Рэйчел поворачивается и смотрит ему прямо в глаза.
— Желаю хорошо провести время, Ваша Светлость и его муж.
Дин морщится.
— Так лучше?
Кастиэль качает головой и похлопывает Дина по руке. Тот бросает на него косой взгляд, но руку не стряхивает.
В машине трудно общаться при Вирджиле и Рэйчел, поэтому они этого не делают. Дин наблюдает за пейзажем, Кастиэль пытается сделать то же самое, но, по большей части, все заканчивается максимально незаметным наблюдением за Дином. Его нервозность под контролем и в основном ограничивается быстрым постукиванием пальцев по коленям. Все хорошо.
Когда Рэйчел объявляет, что они прибыли, Дин скрывается под плащом невозмутимости, — это удивительно наблюдать. Он выпрямляется, поправляет галстук и неторопливо поворачивается к двери, ожидая, когда кто-нибудь откроет ее для них.
Ресторан — небольшое, но элегантное заведение, расположенное в тихом уголке недалеко от главной дороги, около театра. Дин берет Кастиэля под руку, когда хозяйка ведет их внутрь, через главный зал с его немногочисленными посетителями, на первый этаж, где для них приготовлен отдельный столик. Их провожают несколько взглядов, но лишь мимолетно. Столик частично скрыт бумажным экраном, а значит, они на виду у любого, кто проходит мимо зазора, хотя у Рэйчел и Вирджила есть свой стол рядом, чтобы защитить их уединение.
У них круглый, а не квадратный стол, поэтому Кастиэль и Дин сидят рядом, спиной к матовому окну позади них. Кастиэль заказывает для обоих — это несложно, ведь он знаком с предпочтениями Дина в еде. Для себя в качестве эксперимента он добавляет несколько блюд, а затем старшая официантка делает реверанс и уходит.
— Полтора часа, да? — спрашивает Дин, устраиваясь поудобнее в кресле. — Ты засек время?
— Пусть Рэйчел отрабатывает свой хлеб, — говорит Кастиэль. — Не думаю, что мои часы подходят к этому наряду.
— Что? У меня в выдвижном ящике есть часы для выхода «в свет». Разве ты не изучил нормально свою комнату?
— Зачем?
Дин фыркает.
— Зачем. А вдруг зомби-апокалипсис? Ты должен знать, где и какие ресурсы у тебя есть.
— Твои взгляды на выживание отличаются от моих, — отвечает Кастиэль. — Я знаю, где находится все необходимое, и не собираюсь тратить мозговое пространство на что-то еще.
— Но откуда ты знаешь, что самое необходимое? — с вызовом интересуется Дин. — А вдруг на дне твоего гардероба лежит какой-нибудь аварийный набор для выживания, который ты так и не удосужился осмотреть?
— А зачем туда класть аварийный набор для выживания? Более логичным было бы оставить его в легкодоступном месте, например, под кроватью. Собственно, он там и лежит.
Дин закатывает глаза.
— С тобой невозможно спорить, ты в курсе?
— Спасибо.
Принесенная еда превосходна. Она отличается от их более неформальной кухни, но достаточно похожа насыщенным глубоким вкусом, который, кажется, предпочитают местные. Комбинации интригуют, и Кастиэль даже ловит Дина на том, что тот с любопытством пробует овощной гарнир.
— Как тебе еда? — спрашивает Кастиэль.
— Нормально, — отвечает Дин
Кастиэль пристально смотрит на него.
— Тебе нравится. Не ври.
— Я не вру, — смеется Дин. — Я же сказал, что она нормальная.
— Ладно, звучит нейтрально.
— Нормально — значит съедобно, — твердо говорит Дин. — И ты же знаешь, что я не беру в рот то, чего не одобряю.
Кастиэль фыркает себе под нос.
— От эпикурейца Дина Винчестера трудно услышать заслуженную похвалу.
— Я готов быть эпикурейцем для тебя.
Это вполне может напоминать любой другой выход в свет или ужин, разве что Дин разодет в пух и прах и чрезвычайно осторожен со столовыми приборами. Кастиэль чувствует какое-то странное блаженство: то ли от компании, то ли то этой еды, то ли от возможности лицезреть, как Дин остервенело терзает своего жареного ягненка. Кастиэль даже не смущается, когда Дин чувствует его взгляд и поднимает глаза, ожидая комментария, который так и не звучит.
— Оставь немного места для закусок, — говорит Дин. — Мне-то все равно, я ем во время представлений.
— Если ты собираешься есть, зачем мне освобождать место?
— Я не собираюсь есть в одиночестве, Господи, за кого ты меня принимаешь? — Дин берет свой бокал и, будто в порыве вдохновения, протягивает его Кастиэлю. — За ложу?
Кастиэль легонько чокается с бокалом Дина:
— За перекус в ложе.
— Да будет так.
Они как раз доедают, когда Кастиэль замечает, что Дин снова напрягся. Это не сразу бросается в глаза, и едва заметно за их непринужденным разговором, но Дин опять замер, и только руки нервно подрагивают. Он то и дело бросает на Кастиэля взгляды, словно чего-то ждет.
— Хочешь еще бокал вина? — спрашивает Кастиэль.
— Что? Нет, эм, — Дин прочищает горло. — В общем, не придавай этому слишком большого значения, ладно? Я копался в гараже — как ты уже знаешь, именно этим я и занимаюсь, короче, тыры-пыры, я нашел какую-то старую, бесхозную серебряную штуку, которая валялась там. Я уточнил у Рэйчел, и она сказала, что это — часть защитного дизайна дома?
— Да, вполне может быть.
— И еще сказала, что я, конечно, могу ее продать, но серебро потускнело, так что никто мне за нее много не даст, даже если я захочу ее заложить. А я и не хочу, и, знаешь, последние несколько недель мы только и делали, что искали способы развлечься, верно? Вот я... — Дин резко замолкает, словно у него закончились заготовленные реплики, и кладет на стол маленькую деревянную коробочку. — Это тебе.
Кастиэлю требуется момент, чтобы понять, что только что сказал Дин. Коробка маленькая и старая, явно приспособленная Дином под новую цель. Кастиэль открывает ее и видит небольшой тонкий браслет с оберегом, прикрепленным рядом с застежкой.
— Ты же не мастер художественной ковки, — слышит он свой голос.
— Я и не механик, — Дин пожимает плечами. — Но все равно люблю работать руками. Если ты думаешь, что это безвкусица, ничего страшного.
Кастиэль ощущает, как румянец опаляет щеки. Он смотрит на браслет, потом снова на Дина и протягивает руку.
— Надень его на меня.
— О, — Дин прочищает горло. — Ладно, конечно, — точно так же, как совсем недавно Дин поправлял ему галстук, он надежно закрепляет браслет. Его пальцы оставляют невидимые следы везде, где касаются.
Кастиэль полюбовался бы браслетом в свете люстр, но, похоже, кровь отхлынула от его пальцев, оставив их онемевшими и деревянными.
— У твоей матери есть что-то подобное.
Улыбка Дина внезапная и взволнованная.
— Да, это я для нее сделал! То есть, мы с папой, он меня и научил основам. Это... ладно, не слишком сложный экземпляр, что-то вроде базовой комплектации? Предполагается, что можно добавить защитные амулеты, но серебро выглядит просто, да? Я отполировал его, но, возможно, тебе не стоит его тестировать.
В качестве защиты браслет не очень полезен, но ведь защита — не главное? Дин сделал его специально для него, он думал о нем.
— Не делай из мухи слона, — почти лепечет Дин. — Просто, знаешь, я хотел сделать что-нибудь своими руками, а ты был таким классным, Кас, в отличие от меня — я вел себя, как мудак, и тебе пришлось нянчиться с моей жалкой задницей...
— Неправда, — тихо говорит Кастиэль.
— ...И я очень, очень благодарен, — Дин быстро кивает. — Как бы то ни было, я хочу, чтобы ты знал: я благодарен тебе за все.
Кастиэль почти уверен, что должен что-то сказать. Выразить одобрение или взаимность, но в его словаре отсутствуют слова, которые могли бы охватить то, что Дин заслуживает услышать. С острым ощущением собственной глупости Кастиэль говорит:
— Если бы наши официальные отношения были подлинными, я бы поцеловал тебя в знак благодарности.
— Ты можешь, — выпаливает Дин. — Ну, то есть я не возражаю. Публичное выступление и все такое. Мы ведь должны быть без ума друг от друга, верно?
— Да. Будь я от тебя без ума, точно поцеловал бы тебя сейчас.
— Хорошо, — Дина это, кажется, совсем не волнует. — Я совсем не против.
Кастиэль ни за что не рискнет обернуться, чтобы проверить, есть ли у них зрители — все, что происходит в этот момент, нельзя рассматривать как постановку. Поэтому все его внимание привлекают предвкушающий взгляд Дина и легкая улыбка на его губах. Это ожидание? Надежда? В ней определенно есть оттенок нервозности, но, похоже, не в плохом смысле.
Кастиэль смотрит на браслет — фактическое доказательство доброй воли Дина.
— Спасибо тебе за него, — говорит Кастиэль и наклоняется вперед.
Он прижимает свои губы к губам Дина на одну, может, две секунды, и собирается отстраниться, а потом думает, а не слишком ли это быстро для молодоженов? Но тут Дин мягко отвечает на этот поцелуй с сомкнутыми губами, а затем Кастиэль слегка поворачивает голову, чтобы отрегулировать угол, и пальцы Дина обхватывают его лицо для следующего поцелуя.
Это не разнузданные ласки. Кастиэль знает, каково это — жар, давление языка — значит, сейчас что-то другое. К пятому, шестому поцелую их рты слегка приоткрываются, когда они прижимаются друг к другу, но дальше этого дело не идет. Просто нежность в их устах, и если здесь есть цель, она неуловима и не обозначена. Они просто целуются, просто дышат, просто находят новые способы выразить нежность губами.
Кастиэлю кажется, что это длится немного дольше необходимого. И ему, вероятно, не следует хвататься за лацкан пиджака Дина.
Они не целовались с первой брачной ночи. И не обсуждали правила для поцелуев на публике. Кастиэль понятия не имеет, что творит, но останавливаться совсем не хочет. Первое движение языка Дина по сомкнутым губам Кастиэля заставляет его вздохнуть. Дин не отстраняется.
Плохие идеи не должны заставлять пальцы Кастиэля сжиматься, не так ли? Это не может быть плохой идеей. Нос Дина касается носа Кастиэля, когда он меняет угол. Пальцы дразняще теребят его волосы, словно изучая их текстуру и прочность. От тепла, исходящего от тела Дина, яйца Кастиэля покалывает.
Звон стекла выводит Кастиэля из оцепенения. Он поворачивается на звук — о, точно, они же в ресторане — и губы Дина касаются его щеки, прежде чем отстраниться. Кастиэль вовремя опускает взгляд и замечает, как Дин убирает пальцы с края стола, его костяшки почти побелели. Кожа Кастиэля зудит.
— Рад, что тебе понравилось, Кас, — голос Дина немного хриплый, но глаза ясные, а улыбка легкая. Кастиэль должен чувствовать больше гордости и меньше расстройства от почти идеального выступления Дина.
Владелец ресторана и шеф-повар выходят, чтобы лично поприветствовать их. Дин безупречен со своим очарованием, он улыбается всем вокруг и хвалит персонал ресторана и обслуживание. Кастиэль позволяет Дину положить руку ему на талию, когда они все вместе фотографируются, а Рэйчел их снимает. Кастиэль перекидывается парой слов с администратором — да, еда замечательная, да, город невероятно гостеприимный, нет, они успели посмотреть меньше, чем хотелось бы. Затем пришло время для спектакля, и Вирджил с Рэйчел сопровождают их к боковому входу в театр.
Сегодня, кажется, полный зал. Дин ворчит, что они чересчур вырядились — все остальные, кажется, одеты стильно, но повседневно, однако Рэйчел цокает языком и гонит их вверх по узкой лестнице к выделенной им личной ложе, где на стульях приготовлены программки.
— У нас ужасные места, — шепчет Дин Кастиэлю. — Все услышат, если я начну храпеть.
— Я прослежу, чтобы ты не уронил свою честь, — обещает Кастиэль. Позади них Вирджил задергивает занавеску их ложи, и Кастиэль начинает стаскивать с себя пиджак.
— Что ты делаешь? — удивляется Дин.
— Здесь жарко, — отвечает Кастиэль. — И Рэйчел ушла на свое место, так что она не сможет запретить мне раздеваться.
— Логично, — Дин тоже снимает пиджак и вешает его поверх пиджака Кастиэля на спинку свободного кресла. Через мгновение он снимает и галстук, расстегивает воротничок и облегченно вздыхает. — Твои идеи всегда самые лучшие.
— Я запомню твои слова, — отзывается Кастиэль. — Ты будешь есть?
— Нет, я все еще сыт, — Дин наклоняется вперед, опершись руками о балюстраду, и смотрит на сцену и места в темном театре. — Может, во время антракта. О черт, они начинают.
Пьеса интересная. Полуисторическая комедия-фарс, над которым даже Дин смеется, несмотря на использование формального языка и латыни в диалогах. Кастиэль не улавливает смысла особо тонких шуток, но ему удается понять суть истории — двое слуг влюблены в одного и того же человека и пытаются ухватить удачу за хвост и поухаживать за ним. Там также есть говорящая лошадь, хотя Кастиэль понятия не имеет, как это относится к истории.
Дин трясется всем телом, когда смеется. Иногда он дергает Кастиэля за руку и шепчет о том, как блестяще что-то, и Кастиэль кивает.
Почти мгновенно наступает антракт, и включается свет. Дин потягивается, откидывается назад и разминает шею.
— Неплохо. Что думаешь?
— Забавная комедия, — отвечает Кастиэль.
— Им стоит ее экранизировать, это же потрясающе, — говорит Дин. — Я схожу в туалет. Вероятно, на обратном пути заскочу в буфет. Тебе что-нибудь взять?
— Нет, спасибо.
— Ты уверен? — Дин косится на него. — Майкл за все платит.
— Не сомневаюсь. Не нужно.
Дин задерживается на мгновение, хотя Кастиэль уверен, что его ответа достаточно.
— Ты в порядке?
Кастиэль слегка вздрагивает, виновато глядя на Дина.
— Что?
— Даже не знаю, — Дин пожимает плечами. — Просто спрашиваю.
Кастиэль понимает, что теребит свой браслет, и заставляет себя остановиться.
— Ничего, просто... все очень хорошо. Я не знал, что это может быть так приятно, — он не стал уточнять, о чем конкретно идет речь — о пьесе, ужине и или проведенном с Дином времени, — поскольку в этом не было бы никакого смысла.
На мгновение выражение лица Дина становится непроницаемым, но Кастиэлю кажется, он понимает.
— Да уж. Действительно. Кас, я сейчас вернусь, — он исчезает за занавеской.
По правде говоря, Кастиэль хорошо проводит время. Они действительно на свидании и отлично проводят время, и эта мысль забивает новое понимание под ребра Кастиэля: а если бы они сходили на настоящее свидание? Что, если бы всего этого сценария никогда не существовало, и они просто встретились в том баре? Ведь между ними тогда вспыхнула искра потенциала? Смогли ли бы они дойти до этого момента и сходить на ужин, а потом и на спектакль?
Наверное, нет, думает Кастиэль. Он бы не отважился на опыты без внешней мотивации. Вероятно, у него даже не хватило бы терпения завязать разговор с Дином или ответить, если бы тот первым с ним заговорил. Кастиэль вообще бы не оказался в этой стране и не узнал о существовании Дина.
Это пугающая мысль.
Еще более пугающим является то, как это смещает чашу весов в сознании Кастиэля — манипуляции Майкла должны оставаться манипуляциями. Кастиэль не может быть благодарен за это.
Он выныривает из своих мыслей, когда свет тускнеет. Уже прошло двадцать минут? Дин еще отсутствует, и теперь Кастиэлю придется внимательно следить за событиями, чтобы рассказать Дину, когда тот вернется.
На сцене главная пара оплакивает положение своих дел. Они уже почти поссорились, когда шуршат занавески и Дин наконец возвращается в ложу. Он, тяжело дыша, опускается на свое место.
— Ты ничего не пропустил, — говорит Кастиэль. — Мне кажется, она решила уступить...
Дин обнимает Кастиэля за талию, притягивая его ближе. Кастиэль так потрясен, что позволяет это, волосы на затылке встают дыбом, когда Дин прижимается лбом к его лбу и тепло его дыхания овевает щеку.
— Что случилось? — шепчет Кастиэль.
— Ничего, — шепчет Дин в ответ. — Просто позволь мне всего один момент?
Кастиэль может это сделать. Он замирает, пока Дин переводит дух, и мелкая дрожь его тела ослабевает. Дин слегка сдвигается, прижимаясь носом к лицу Кастиэля — это очень странное, хотя и не совсем неприятное ощущение. Неплохо бы напомнить себе, что Дин — кинестетик, которому нужно прикосновение, чтобы успокоиться. Одна из рук Дина крепко сжимает талию Кастиэля — он накрывает его руку своей, успокаивающе проводя большим пальцем по запястью.
Кастиэля сжигает любопытство, за которым следует решимость не отпускать больше Дина одного никуда. За ужином он справился неплохо, но кто знает, кого он встретил в мужском туалете или что за вопросы могли задать ему какие-нибудь доброжелательные горожане. Возможно, люди более осторожны, когда Кастиэль рядом — в конце концов, Дин — один из них и более доступен.
Ближе к финалу Дин достаточно оправился, чтобы пробормотать: «Вот, черт, я болел за другого парня», хотя Кастиэля он выпускает только когда они встают на вызов актеров на «бис», придвигаясь к краю ложи, чтобы актеры и зрители могли их видеть.
Со включенным светом Кастиэль может более четко видеть лицо Дина. Он вопросительно наклоняет голову, но Дин только устало качает головой.
На обратном пути они не могут поговорить в машине, но, судя по тому, как устало опустились плечи Дина, он все равно не в настроении общаться. Выражение его лица становится почти меланхоличным, когда свет от проходящих мимо уличных фонарей мелькает на его лице.
Кастиэль неуверенно протягивает руку и кладет ладонь на предплечье Дина. Тот слегка вздрагивает, но не отстраняется.
Они проехали центр города, когда Вирджил тихо ругается. Кастиэль сначала не реагирует, но тихий разговор между Рэйчел и Вирджилом затягивается, и он спрашивает:
— Что-то случилось?
— Двигатель перегревается, Ваша Светлость, — отвечает Вирджил. — Но мы сможем добираться до дома.
— Перегревается? — эхом откликается Дин. — Вирджил, ты что, в ней девушек с ветерком возил?
— Я бы никогда не позволил себе подобного, господин, — говорит Вирджил.
Теперь, когда Вирджил упомянул о проблеме, Кастиэль слышит, как двигатель стонет — сначала мягко, а когда они наполовину поднялись на холм, уже громко. По мере того, как Вирджил гонит машину дальше, лицо Дина все больше морщится, а затем раздается последний, яростный вопль, и двигатель, выдав струю пара, резко глохнет.
Все выходят из машины, Вирджил направляется прямо к багажнику за каким-то оборудованием. Кастиэль стоит на безопасном расстоянии от исходящего паром двигателя, и Дин вскоре присоединяется к нему, недоверчиво смеясь.
— Далеко мы от дома? — спрашивает Кастиэль. — Можно оставить машину и вернуться за ней завтра.
— Это очень дорогая машина, Ваша Светлость, — говорит Вирджил.
— Для того и существуют ключи, — напоминает Кастиэль. — Закрой ее, и пойдем пешком.
Рэйчел вздыхает.
— Где запасная вода, Вирджил? Только не говори, что переложил ее в другую машину.
— Она далеко не уйдет на этих каблуках, — замечает Дин.
— Я могу понести ее на спине, — предлагает Кастиэль.
— Черта с два, — тут же отвечает Рэйчел. — Ваша Светлость.
Какое-то время они ходят туда-сюда — Кастиэль хочет отправиться домой, а Вирджил настаивает, что сможет починить автомобиль в самое ближайшее время. Дин, видимо, так устал, что решил не участвовать в этой гонке и садится на бордюр, почти уронив голову на колени.
— Я следила за дорожными указателями, до парка при доме меньше полумили, — говорит Рэйчел. — Как только мы окажемся внутри, все будет в порядке.
— Дин, — говорит Кастиэль. — Что предпочтешь?
Дин пожимает плечами.
— Наверное, пешком до дома.
— Рэйчел?
— Если Вирджил настаивает на том, чтобы остаться, я пойду с вами, — говорит она.
Вот так все трое двигаются вверх по дороге к главным воротам, оставляя Вирджила чинить машину.
На холме нет уличных фонарей, поэтому Рэйчел и Дин взяли два фонаря из машины, которыми и освещают дорогу. Кастиэль идет между ними, и спустя пятнадцать минут ходьбы вверх по склону он радуется, что они с Дином оставили пиджаки в машине. Помимо легкого физического дискомфорта прогулка на самом деле довольно приятная, деревья и дикая местность по обе стороны дороги создают иллюзию паломничества к еще невидимому на расстоянии дому.
— Слушай, Рэйчел, — внезапно говорит Дин, нарушая тишину. — Как продвигается подготовка к нашему дебюту при дворе?
— Все идет по расписанию, — отвечает та. — Не стоит беспокоиться.
— Приятно слышать.
Тон ответа Дина — ну, не грубый или агрессивный, но довольно напряженный, что привлекает внимание Кастиэля. Дина бросает из крайности в крайность, и, вообще-то, в этом есть и вина Кастиэля. Что-то в театре побеспокоило Дина, но не настолько, чтобы он не смог закончить свое выступление и остаться на публике любящим мужем Кастиэля.
Они облегченно вздыхают, как только они проходят через ворота и за ними закрываются защитные барьеры.
И тут темное небо над ними решает разверзнуться и обрушить на них головы дождь.
— Да еб твою мать! — кричит Дин.
Ни у кого зонта нет, поэтому они бегут. Кастиэль поднимает руку, чтобы защитить глаза — капли холодного ночного дождя, словно пули, бьют по голове и плечам.
До дома всего сотня ярдов, так что они определенно смогут добраться — Рэйчел сдается и сбрасывает туфли, после чего бежит за ними. В конце концов она отделяется и направляется к зданию для персонала, махнув им рукой. Кастиэль же игнорирует входную дверь и бежит к задней, а Дин кричит ему:
— Куда ты, черт возьми, идешь?
Кастиэль практически таранит заднюю дверь и глубоко вдыхает, заваливаясь в неиспользуемую прачечную. За дверью есть отдельная кухня, ведущая в остальную часть дома, и Кастиэль на мгновение представил себе маршрут, по которому они должны будут добраться до лестницы.
— Чувак, — с Дина капает, и он похож на разъяренного мокрого пса. — Входная дверь тебе уже не подходит?
— Здесь в основном плитка и бетон, — говорит Кастиэль. — Не хотел портить ковер. Почему ты не пошел ко входной двери?
— Я следил за тобой! Нашей одежде дорога только в химчистку?
— Пиджакам бы — да, так что, слава богу, мы их оставили. Не могу сказать то же о наших штанах, — Кастиэль расстегивает ремень и сбрасывает ботинки, чтобы снять штаны. — Ты можешь залить весь дом, если хочешь. А я собираюсь снять это с себя, пока не простудился.
— Почему этот дом такой громадный? — Дин стоит, раскинув руки, вода стекает с него на бетонный пол. — Вот дерьмо, — он начинает стаскивать с себя рубашку.
— Можем положить рубашки в раковину на кухне, — Кастиэль успешно комкает в руках рубашку и брюки и осторожно снимает мокрые носки. — Тьфу.
— Раковина недостаточно большая для всего нашего барахла, — Дин снимает рубашку и выжимает ее. — Нам надо подняться наверх. Дай мне свои штаны. Да ладно, ты же сам сказал, что они для химчистки, я их понесу, а ты бери остальное. Давай, я замерзаю!
Ну, почему бы еще немного не побегать? Дин впереди, Кастиэль следует за ним. Учитывая планировку дома, они пробираются через коридоры и двери, пока не оказываются в ближайшей ванной комнате — Дина, на первом этаже. Он направляется прямо к душевой кабинке, расстилает их брюки и отчаянно машет рукой в сторону ванны, чтобы Кастиэль бросил туда рубашки.
— О боже, Кас, не так, — говорит Дин. — Сначала разверни их. Плесни немного теплой воды.
— Дай мне запонки, — отвечает Кастиэль. — Не урони их в канализацию.
Они перемещаются по ванной комнате, которая, по-видимому, превратилась сейчас в аварийную прачечную. Как только Кастиэль тщательно промокнул запонки и положил их на полку, он заметил первозданную опрятность ванной комнаты Дина. Все его вещи аккуратно разложены, а под раковиной лежит пачка с порошком, которую Дин вынимает — для штанов.
— Где-то должны быть чистые халаты, — говорит Дин.
В маленьком закутке над ванной действительно лежат два халата и куча запасных полотенец. Кастиэль берет несколько, окуная одно из маленьких полотенец для рук в теплую воду в раковине, а затем хлопает Дина по плечу.
— Нужно держать голову в тепле.
Дин корчит ему рожу, но стоит спокойно, пока Кастиэль осторожно оборачивает теплое полотенце вокруг его головы, аккуратно заправляя складки, чтобы оно не упало. Майка Кастиэля очень неприятно липнет к телу, и он стягивает ее, бросая в ванну, а затем надевает пушистый и потрясающе сухой халат.
— Надень, — Кастиэль держит второй халат открытым для него, помогая ему одеться, затем отступает. — Зачем тебе порошок в ванной?
— Подай в суд на парня за то, что он хочет сам постирать свое нижнее белье, — ворчит Дин.
— Ты настолько не доверяешь нашим домработницам?
— Когда дело касается моего нижнего белья? Угу, — Дин осторожно садится на край ванны, окуная одну руку в воду. Его кожа уже выглядит лучше благодаря пару, заполняющему ванную. — Чувак, тут не угадаешь. Я принесу свое белье, а они его выбросят, посчитав старым или каким-то еще, и что мне тогда делать?
— Я уверен, что они сначала спросят. Или, если это произойдет, ты сможешь обрушить возмездие на их головы.
— Да, хорошо, — фыркает Дин. — Господи, ну и дождь.
— Ну да, — кивает Кастиэль. — Вирджил должен быть счастлив, ведь это поможет охладить машину.
Дин пристально смотрит на Кастиэля, а потом разражается смехом.
— О боже, я совсем забыл о нем. Возможно, ему придется остаться там на ночь. Надеюсь, он получит от Майкла премию или что-то в этом роде.
— Вирджил может счесть это оскорблением. Он довольно старомоден.
— Неужели? — Дин усмехается. — В жизни бы не догадался.
На мгновение они замолкают. Кастиэлю, вероятно, стоит уйти, но его пугает мысль, что придется оставить эту импровизированную сауну и отправиться наверх, в несомненно холодную комнату.
— Как ты думаешь, штаны не спасти?
— Завтра узнаем, — говорит Дин. — Я повешу их сегодня.
— А, понятно.
— Эй, Кас. Ты когда-нибудь говорил себе, что собираешься что-то сделать, но когда наступает момент, вдруг обнаруживаешь, что не можешь?
— Да. Иногда подготовка может зайти слишком далеко, — Кастиэль некоторое время наблюдает за Дином, но больше ничего не добавляет. — Дин, ты сегодня очень хорошо поработал. Мне придраться не к чему, уверен, Рэйчел тоже.
Губы Дина слегка подрагивают, но это не улучшает его настроения.
— Извини, что приставал к тебе в ложе.
— Не извиняйся, — твердо говорит Кастиэль.
— Почему, потому что это было притворство?
— Мне без разницы, было это притворством или нет, — Кастиэль пожимает плечами в ответ на смущенное выражение лица Дина. — Если это было притворство, то ты делал то, что должен был. Если нет, значит то, что тебе действительно было нужно.
— И тебя это устраивает? Второй вариант?
— Да, — это слово переполняет Кастиэля, но так легко слетает с губ. — Потому что это для тебя.
— Потому что я твой муж.
— Нет, — Кастиэль делает шаг вперед, прижимая ладонь к ключице Дина, чтобы подчеркнуть свои слова. — Потому что это ты. Я живу с тобой не первый день. И у меня сложилось свое мнение.
Дин выглядит так, будто не знает, что с этим делать. Кастиэль, с другой стороны, охвачен слегка паническим чувством удовлетворения, наряду с удивлением самим собой. Это кажется правильным. Основательным, как железо, серебро и земля. Такое чувство, что это нужно произнести прямо сейчас.
— Сегодня мне пришла в голову одна мысль, — говорит Кастиэль. — Это соглашение — соглашение Майкла и Совета — то, чего я никогда не хотел бы ни для себя, ни для кого-то другого. Это правда, согласен? Но потом я подумал, что если бы этого не случилось, я бы никогда не встретил тебя. И даже не узнал, что ты существуешь в этом мире. Эта мысль... расстраивает.
Сказать это вслух — нужно, хотя, черт его возьми, если Кастиэль знает, какова его цель, кроме того, чтобы убрать этот ужасное грустное ввыражение лица Дина. Кастиэль не очень-то хорош в этом, и никогда не был, но и проблемы такой никогда прежде не возникало. Кастиэль — неспособный и ненавидит это.
— Дин, ты... выдающийся, — слабо произносит Кастиэль.
Через несколько долгих секунд Дин поднимается на ноги. Внезапная дикая бесшабашность освещает его глаза, как будто вся его осторожность была брошена на ветер, и плевать он хотел на последствия, терять уже нечего. Руки Дина находят талию Кастиэля; прикосновение приглушено сквозь толстый слой халата, хотя поцелуй, который Дин дарит ему сейчас, совсем не приглушен.
В отличие от ужина, Кастиэль принимает поцелуй, но не отвечает на него. Как только губы Дина отрываются от его губ, Кастиэль отстраняет лицо, скользит руками по Дину и обнимает его. Тело Дина сначала деревенеет и не реагирует — Кастиэль все равно сжимает его в объятиях. Затем Дин прерывисто вздыхает и вздрагивает, уткнувшись лицом ему в шею.
— Я не знаю, что тебе нужно от меня и могу ли я дать тебе это, — тихо говорит Кастиэль. — Может, не могу, а может, просто не способен. Но все остальное — я свободно отдаю тебе. Мне кажется, что немного я уже знаю тебя, и это то, что я выбираю для нас обоих.
Может быть, Дин чувствует себя одиноким или тоскует по дому, или испытывает отвращение к самому себе за то представление, которое ему пришлось дать. Возможно, в голове его крутится что-то еще, о чем он не хочет говорить Кастиэлю. Может, ему нужно признание себя человеком, а не товаром. Или нужно теплое тело, которое напомнит ему, что он жив. Честно говоря, Кастиэлю не важна причина.
Крошечная мысль не дает покоя — однажды они решили, что то была плохая идея, с учетом вопросов о границах, эмоциях и разных ожиданиях, но прямо сейчас эти проблемы кажутся такими незначительными и далекими. Дин несчастлив, и это самое главное. Остальное — нахрен.
Кастиэль отстраняется и смотрит Дину в глаза, надеясь, что тот прочтет в них правдивость его слов.
— Я пойду наверх и приму душ. Как только я закончу, ты хочешь, чтобы я вернулся?
Дину не удается скрыть удивление. И трепет, вместе со своеобразным сдерживанием, таким знакомым Кастиэлю, когда хотеть чего-то — значит проявлять слабость. Дин может даже не довериться себе, чтобы ответить.
— Хорошо, — говорит Кастиэль. — Я собираюсь принять душ и лечь спать. И оставлю свою дверь открытой. Ты можешь присоединиться ко мне, если захочешь. Ты понимаешь, Дин?
Дин слабо кивает.
Кастиэль прижимает ладонь к щеке Дина, и у него перехватывает дыхание, когда от этого прикосновения глаза Дина закрываются. Кастиэлю требуется вся сила воли, чтобы отойти и вернуться к двери — не для того, чтобы убежать, а дать Дину время подумать.
— Я пошел, — говорит Кастиэль.
Кастиэль действительно принимает душ, а потом заползает под одеяло. Один.
Лишь спустя некоторое время он просыпается от звука шагов. Свет в комнате выключен, поэтому на Дина падает лунный свет, искаженный дождем, все еще бьющимся в окна. Дин застывает в нескольких футах от кровати, испуганный его пробуждением.
Кастиэль немного приподнимается с подушки. Дин в спальной одежде — шортах и выцветшей футболке. Его волосы взъерошены, словно он водил по ним руками. Он выглядит испуганным, готовым к возможному отказу.
Существуют некие опасности, но в данный момент они далеки и не имеют значения. «Завтра», — сонно думает Кастиэль. Завтра он все хорошенько обдумает. А сейчас Кастиэль протягивает руку, подзывая к себе. Через мгновение Дин даже берет ее, позволяя притянуть себя.
Кастиэль перекатывается под одеялом, ложась на все еще прохладную сторону постели, чтобы Дин мог лечь на нагретое место. Дин ложится на спину, лицом к балдахину, практически по стойке «смирно». В тишине комнаты Кастиэль слышит, как Дин сглатывает.
Сон снова начинает затягивать Кастиэля. Он прижимается лицом к подушке, одна рука лежит между ним и Дином. Как только Кастиэль собирается снова уснуть, он чувствует, как рука Дина осторожно накрывает его руку, словно пытаясь успокоиться от ровного ритма его пульса.
Глава 6
Пробуждение — странно. Первая полубессознательная мысль Кастиэля — левое плечо раздражающе холодное, что вдвойне неприемлемо, поскольку с другой стороны есть достаточный источник тепла. Кастиэль перекатывается, кряхтя, когда этот источник оказывается неким жестким комом, и начинает шевелиться, устраиваясь поудобнее.
Проходит некоторое время, прежде чем Кастиэль осознает — что-то не так. Он медленно открывает глаза и сквозь сонную дымку замечает поношенную футболку. Кастиэль щурится, пока футболка не обретает формы своего хозяина, которым оказывается Дин.
Дин — стена тепла, успокаивающая и твердая рядом с Кастиэлем. Одна из его рук, кажется, находится в удачном месте, и он поднимает ее, поглаживая большим пальцем щетину на подбородке Дина. С одной стороны — небольшой бугорок, возможно, шрам. Интересно. Не менее интересно то, что Дин, видимо, проснулся и наблюдает за ним сквозь полуприкрытые веки.
— Который час? — хриплым ото сна голосом интересуется Кастиэль.
— Понятия не имею. Кажется, мы проспали, — Дин немного сдвигается. — Эй, мне вроде как нужно пописать.
Форма горла Дина завораживает, маленькая впадинка вибрирует, когда Кастиэль касается ее кончиками пальцев. Затем проявляется его кадык, усыпанный веснушками, которые Кастиэль видит только потому, что лежит рядом.
— Мне действительно нужно в туалет, — повторяет Дин.
Кастиэль не понимает, при чем тут он. Дину приходится жалобно застонать, чтобы он понял, что забросил ногу на бедро Дина и не дает тому пошевелиться. С огромным усилием Кастиэль отлепляет свои конечности от Дина и, как только тот выскальзывает из кровати, Кастиэль перекатывается на освободившееся теплое место.
Если удовлетворенность можно потрогать, то вот она какая. Кастиэль прижимает подушку Дина к груди, обнимая ее в надежде впитать тепло.
Лишь постепенно Кастиэль вспоминает вчерашний день, череду событий, которые привели к Дину в его постели. Было приятно, что он здесь. Нет ничего постыдного в признании этого, как и того, что Кастиэль хотел бы, чтобы Дин вернулся, поскольку кровать остывает.
Кастиэль снова случайно задремывает, резко просыпаясь, когда свет за шторами уже намного ярче. Он садится, потирая глаза. В ванной тихо, а личная дверь слегка приоткрыта. Дин, вероятно, вернулся в свою комнату, и это раздражает.
Было бы неплохо снова лечь, но время идет и об этом нельзя забывать. У них осталась неделя, и Кастиэль должен начать думать о более серьезных этапах и вещах, которые он, возможно, пропустил и больше не может себе позволить такого. Вчерашний день был... другим, и Кастиэль не совсем уверен, что именно произошло, но у них все еще есть работа.
Он встает, потягивается и идет в ванную, чтобы привести себя в порядок.
Вдохновленный, он спускается по лестнице в комнату Дина. Теперь ведь точно можно, да?
Он останавливается у двери, сбитый с толку звуками голосов. Слова звучат приглушенно, но там определенно разговаривают несколько человек, что невозможно, если только Дин не нашел в доме еще одно работающее радио.
Когда Кастиэль осторожно толкает дверь, он видит Дина в дальнем конце комнаты, рядом с другой дверью, и он разговаривает с... поваром?
— ...Просто дай мне шанс, — сердито говорит Дин. — Ты не можешь мне этого сказать...
Кастиэль, вероятно, издал какой-то звук, потому что Дин и Элизабет резко поворачиваются в его сторону. Их удивление вполне ожидаемо, но у Кастиэля перехватывает дыхание от безошибочного чувства вины, которое округляет глаза Дина. Элизабет быстро отступает, склоняя голову в поклоне.
Лучше всего отступить, что Кастиэль и делает. Он отходит от двери и поднимается по лестнице в свою комнату, его сердце гремит в ушах. Теперь он точно проснулся.
Кастиэлю нужно что-то сделать. Он должен одеться. Правильно, да, должен одеться для грядущего дня, у него много работы, ему нужно пересмотреть деятельность последних недель и попытаться найти пробелы.
Личная дверь распахивается, и входит Дин.
— Кас, — он бросается к Кастиэлю, который совсем не в настроении. — Кас, я могу объяснить.
— Все нормально, — Кастиэль пытается не обращать внимания на желчь в своих словах. — Я понимаю. С кем ты спишь — твое личное дело.
— Что? — Дин удивленно таращится на него. — Что ты... ой. О. Боже, Кас, нет, все не так. Она принесла нам завтрак.
— В твою комнату? — недоверчиво спрашивает Кастиэль.
— Мы проспали! Она слышала... Рэйчел рассказала ей, как мы попали под дождь, и просто проверяла, все ли в порядке. Кас, клянусь, мы с Лиз... просто друзья.
Кастиэль чувствует, как его лицо искажается, он не в силах решить, какое выражение лучше использовать. Элизабет не должна была подниматься наверх, чтобы доставить завтрак, даже по приказу Рэйчел — для этого и нужен домофон. И «просто друзья»? Что это значит? Они с Дином тоже «просто друзья», если уж на то пошло, так какая разница?
— Черт, — говорит Дин, взгляд у него дикий. — Черт возьми.
Такое ощущение, что они ведут два разных разговора. Кастиэль в своем признает, что Дин — сам себе хозяин, а вот Дин, видимо, считает уместным броситься вперед и обхватить лицо Кастиэля ладонями, а затем яростно соединить их губы.
Целоваться — это хорошо. Поцелуй Дина — это толчок в позвоночник Кастиэля, последний поворот на вершине американских горок, отчего у него так кружится голова, что он почти пропускает торопливые слова Дина:
— С Лиз все не так, понимаешь? Этого я с ней не делаю, — в том, как он настаивает, есть почти неприкрытое отчаяние, — ты ведь веришь мне, да, Кас?
Кастиэль замечает выражение лица Дина. Без разницы, верит он Дину или нет, но для него это удивительно важно.
В тот момент, когда Кастиэль кивает, Дин снова наклоняется, но Кастиэль тут же поднимает руки, удерживая его на расстоянии. У Дина был свой момент, а теперь очередь Кастиэля.
— Если ты делаешь это из жалости, — говорит он, — или из чувства вины, ложного чувства долга, то я так не хочу. Ты слышишь меня, Дин? Я не хочу так.
Глаза Дина закрываются. Его плечи по-настоящему расслабляются, и Кастиэль настолько поражен, что ослабляет хватку, и Дин подается вперед, его лоб прижимается ко лбу Кастиэля.
— Хорошо, — говорит он. — Я тоже так не хочу.
У Кастиэля перехватывает дыхание, облегчение накатывает внезапно и ошеломляюще. Проходит секунда, и они тянутся друг к другу, а дальше поцелуи — глубокие, голодные и отчаянные, совсем не такие, как накануне вечером. Кастиэль уже бывал в такой ситуации с тем же самым мужчиной, но он все еще в шоке от возбуждения, которое прошивает его в ответ на прикосновение Дина, заставляя его дрожать и неуклюже пытаться взобраться на него, словно на дерево.
@темы: переводы, АУ, Дин, другие персонажи, рейтинг: R-NC-17, Кастиэль
Мне дано все, чтобы жить возвышенной жизнью. А я гибну в лени, разврате и мечтании.
Название: Слон в комнате создает трио
Переводчик: hirasava
Бета: хочется жить
Оригинал: Elephant in the Room Makes Three by Annie D (scaramouche)
Серия: Not Part of the Plan
Размер: макси
Пейринг/Персонажи: Кастиэль/Дин Винчестер, Рэйчел, Лиза Брэйден
Категория: слэш
Жанр: юмор, приключения, AU, UST, брак по договоренности
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Как и во всех королевских договорных браках, Кастиэль и его новоиспеченный муж должны использовать медовый месяц, чтобы узнать друг друга.
Примечание: Третья часть серии "Не по плану".
читать дальше
Кастиэль подумывает дать Дину еще пять минут, но потом решает: не стоит.
— Дин, — он осторожно протягивает руку и касается его плеча. — Дин?
Тот фыркает и резко просыпается, ошеломленно моргая, пока не приходит в себя и не вспоминает, что они в личном автобусе, который с ветерком везет их в место обязательного медового месяца. Новизна комфортабельного автобуса с его встроенной мебелью и мини-баром длилась недолго, и Кастиэль решил, что лучше позволить Дину в полной мере воспользоваться кожаными сиденьями, которые тот ранее благоговейно поглаживал.
Раздается слабый скрип, когда Дин поднимает голову от сиденья и косится на Кастиэля.
— Что?
— Мы почти приехали, — Кастиэль указывает на тонированные окна, за которыми приближается арка, ведущая в поместье. — Мне показалось, ты захочешь посмотреть.
— Мы уже проехали город? Проклятие.
— О, так я думал...
— Да ничего, просто я давно тут не был, только и всего, — Дин трет глаза и садится, невнятно поблагодарив, когда Кастиэль протягивает ему бутылку воды. — Так где же этот твой шикарный Дом Джошуа?
— Разве не ты должен мне сказать? — Кастиэль качает головой, когда Дин от него отмахивается. — Вообще-то ты уже бывал в этом округе.
— Только не на холме. Дорога была закрыта даже для нас, — Дин вытягивает шею, тихонько присвистнув, когда перед ними открывается вид. Кастиэль согласен с такой реакцией, он подходит к Дину, оба смотрят, как арка проплывает над их головами, а затем упиваются видами холмистго рельефа Илчестер-Хилл, с ее живописными склонами и зеленью вплоть до зарослей, которые отмечают границы поместья. За ним до самого горизонта простирается синева океана; Кастиэль слышал, что в ясный день можно разглядеть даже южные острова Королевства.
— Этот округ был назван в честь ваших предков? — спрашивает он.
— Правда? О, я не знаю, никогда не слышал об этом, — рассеянно отвечает Дин, — ясное дело, он отвлекся на прекрасный вид. — Весь район столько раз переходил из рук в руки, что в любом случае трудно сказать наверняка. О боже, это тот самый дом?
— Выглядит пугающе? — Кастиэль уже заметил главный дом с темными стенами и впечатляющей мансардной крышей. Три этажа делают его вполне уютным по меркам Майкла. — Слишком старомодно?
— Нет, он, эм... как в фильмах ужасов, — Дин смеется, когда замечает непонимающее выражение лица Кастиэля. — Большой тихий дом на вершине холма? Может вызвать у кого-нибудь мандраж.
— В стародавние времена королевские супружеские пары проводили свой медовый месяц на корабле, — объясняет ему Кастиэль. — Его оставляли недалеко от берега, но предполагалось, что они буквально будут оторваны от земли, чтобы не отвлекаться... друг от друга.
Дин фыркает.
— И вы еще спрашиваете, почему ваш народ славится своей антисоциальностью.
— Я и не удивляюсь. Но по сравнению с этим я бы сказал, что «дом из фильма ужасов» — это прогресс.
— Да, наверное.
Рэйчел, вероятно, знала историю Дома Джошуа — когда он был построен, реконструирован, как Короне удалось сохранить его за собой, даже когда Майкл много лет назад потерял все побережье в пользу Республики. Илчестер — одно из тех стратегических мест, которые во время войны постоянно переходило из рук в руки, и Кастиэль считает, что именно по этой причине Майкл выбрал Дом Джошуа местом для их медового месяца. Он — одно из последних королевских владений, оставшихся на земле Республики — даже Дин рассмеялся, когда узнал об этом.
— Думаю, Совет решил таким образом сэкономить, — усмехнулся Дин. — Нет смысла тратиться на старого доброго меня.
Вблизи возраст дома очевиден. Были предприняты некоторые усилия, чтобы привести его в порядок и сделать презентабельным, но краска на этой старинной реликвии отсутствует. Дин бормочет что-то о ночи в музее, и Кастиэль молча соглашается.
Когда они выходят из автобуса, их встречают Рэйчел и Вирджил — оба все еще щеголяют в своих элегантных костюмах, заставляя Кастиэля чувствовать себя более взъерошенным, чем обычно.
— Добро пожаловать в Дом Джошуа, — приветствует Рэйчел. — Желаете прогуляться или хотите освежиться?
Кастиэль поворачивается к Дину.
— Освежимся? — Дин не отзывается, слишком занятый разглядыванием окон, а может, еще не совсем проснулся, поэтому Кастиэль отвечает сам: — Мы с Дином сами осмотрим дом. Наши вещи доставлены?
— Да, они в ваших комнатах, — сообщает Рэйчел. — Все еще в чемоданах, как вы и просили.
— Хорошо, спасибо, вы свободны, — Кастиэль кивает, когда Рэйчел и Вирджил кланяются и отступают назад. — Дин?
— Что? О. Гм, — Дин посмеивается, чувствуя, как Рэйчел с Вирджилом наблюдают за ними, а затем протягивает Кастиэлю руку. — Эй.
— Привет, — тот вкладывает руку в ладонь Дина. У них всего два зрителя, однако символично вот так войти в свой первый дом, пускай и временный. Они вместе ступают вперед, Дин отодвигает дверную щеколду и толкает дверь.
Дверные петли смазаны маслом, так что зловещего скрипа не слышно, зато их встречает спертый и нежилой воздух давно опустевшего дома. Над фойе нависает двойная винтовая лестница, на стене во всем цветовом великолепии красуется герб Майкла.
— Это вестник Майкла, — объясняет Кастиэль Дину, когда они заходят. В конце концов, он может начать прямо сейчас. — Дерево в левом верхнем углу — символ его матери, моей троюродной сестры, дважды удаленной с фамильного древа, поэтому у меня тоже есть этот символ в моем гербе. Дом Джошуа, кстати, наверняка назван в честь одного из королей Джошуа, хотя я не уверен, какого именно. Тут должно быть приемная, а это гостиная... идем, посмотрим.
Дин следует за Кастиэлем из комнаты в комнату, кивая или бормоча что-то в знак согласия, пока Кастиэль продолжает свою экскурсию. Достаточно легко определить более поздние дополнения к древнему дому — большая столовая и гостиные совершенно не похожи на обособленную современную кухню, которая соединяется с уютным маленьким телевизионным залом.
— У нас есть повар, но она не будет использовать эту кухню — та предназначена только для нас, — говорит Кастиэль. На их кухне установлены различные шкафы и ящики, а на дверце холодильника — блокнот для запросов. — Я не знаком с ней, но Рэйчел сказала, что она из местных, поэтому можешь заказать еду на свой вкус. Рэйчел будет заниматься заготовками и покупками — просто оставь ей записку, если захочешь, чтобы она что-нибудь купила. Мне придется свериться с расписанием, но, думаю, уборщики будут приходить дважды в день, если мы не распорядимся иначе.
— И все они будут...
— Да, в соседнем здании. Если нам что-то понадобится, мы сможем воспользоваться домофоном из любой точки дома.
Кастиэль, конечно, не был здесь раньше, но такие дома, как правило, стандартная планировка. Осмотрев первый этаж, они поднимаются на второй, где обнаруживают кабинет, маленькую гостиную, спальню, которая еще не убрана, и в дальнем конце коридора — парадную спальню, предназначенную для почетного гостя.
— Вот и пришли, — объявляет Кастиэль, широко распахивая дверь перед Дином. — Это твоя комната.
— Классно, — Дин проходит мимо Кастиэля в комнату, издавая звук облегчения при виде своих сумок, стоящих в ногах кровати — знакомые вещи в незнакомом месте. — А как насчет тебя?
— Моя комната должна быть прямо над твоей, — Кастиэль указывает на маленькую, немного скрытую дверь в дальнем углу. — Это личная лестница, соединяющая наши комнаты. Не волнуйся, Дин, это твое пространство, и я не посягну на него.
— Вот как, — отзывается Дин.
— Если хочешь, можешь запереть обе двери, — здесь все как надо — от удобной на вид кровати до большого платяного шкафа и уголка для чтения у окна с прекрасным видом на сад. Телевизора, правда, нет, а значит, Дину придется пользоваться телевизионным залом внизу. — Что бы ты хотел на ужин?
Дин плетется к кровати. Он стоит спиной к Кастиэлю, поэтому выражение его лица скрыто, хотя Кастиэлю кажется, что он может прочитать что-то в изгибе его плеч и в том, как он дергает край простыни.
— Дин, — осторожно говорит Кастиэль. — Ужин?
— Я... — Дин потирает виски. — Я не могу сейчас думать нормально.
— Хорошо, я сам организую ужин. Может, мне также составить план наших занятий?
— Занятий?
— Подготовка твоего визита ко двору. Я могу охватить основы культуры, протоколы, историю моей семьи. Конечно, не стоит слишком напрягаться, мы будем двигаться в удобном для тебя темпе, — Дин все еще стоит, не двигаясь и уставившись в стену. — Дин, этот месяц — наше время, прежде чем нас потащут в свет. Я уверен, что здесь найдется парочка мелких способов развлечения.
— Как думаешь, тут есть кабельное? — уходит от прямого ответа Дин.
— Я могу узнать. Не хочешь распаковать вещи и принять душ?
— Хорошо.
— Ты знаешь, как меня найти, если тебе что-нибудь понадобится?
— Домофон, ага, да.
Кастиэль на мгновение замирает, не зная, является ли неподвижность Дина приглашением отвлечь его или намеком уйти. Дин должен быть измотан — Кастиэль тоже ощущает усталость и очень хочет поваляться часок или около того. Такое чувство, будто они все еще на виду, и энергичные пляски, ставшие их свадьбой, приемом и фотосессиями, на самом деле не прекратились. Благодарение Богу хотя бы за этот месяц передышки.
— Я иду к себе, — сообщает Кастиэль. — И позвоню, когда ужин будет готов.
Дин кивает.
— Хорошо.
Кастиэль знал, что как только они выберутся из города, подальше от шума и суеты, где Наоми внимательно следила за каждым их шагом, все изменится. График теперь принадлежит им, пусть даже ненадолго, и они должны воспользоваться этим, пока могут. Кастиэлю также понятно, что его приоритеты не являются приоритетами Дина, поэтому, если во время ужина тот по-прежнему притихший и рассеянный, пока Кастиэль оглашает повестку дня на неделю, он не возражает.
На самом деле он абсолютно готов к тому, что Дин проспит все следующее утро. Кастиэль встает на рассвете — ведь существуют привычки, которые отказываются исчезать, — и поэтому удивляется, когда, приступив ко второй порции блинов, видит неторопливо входящего в кухню Дина. Тот одет в халат, голые икры мелькают под подолом, но волосы зачесаны, лишая Кастиэля удовольствия лицезреть всклоченного со сна Дина.
Вчера вечером они решили, что нет смысла пользоваться столовой — та чересчур официальна, а длинный стол слишком нелеп. На их собственной кухне есть совершенно пригодный для употребления стол, который прекрасно послужил им за ужином и, вероятно, подойдет для всего срока пребывания здесь.
— Охренеть, как далеко топать от спальни до завтрака, — Дин опускается на стул напротив Кастиэля. — Я просто так, к слову.
— В традиционных домах спальня членов королевской семьи соединена с небольшой комнатой для личной трапезы, — объясняет Кастиэль, — хотя, полагаю, это усложнило бы задачу слуг по доставке еды по стольким лестничным пролетам. Хорошо ли тебе спалось? Комната приемлема?
— Да, — Дин смотрит на тарелку Кастиэля. — Майкл постарался на славу.
— Я тебя разбудил? Это большой дом, я и не думал, что звук до тебя долетит.
— Нет, просто... Ты же знаешь, каково это — спать в чужой постели.
— Да, — Кастиэль наблюдает, как Дин встает и начинает шарить по кухне, обнаруживая в духовке бекон и сосиски, у плиты — яйца, а хлеб рядом с тостером. Дин, наполняя тарелку, торжественно кивает сам себе, очевидно, довольный тем, что еда соответствует его стандартам.
Возможно, они просто не должны ничего делать в течение первой недели или около того. Дин может расслабиться и насладиться королевской роскошью, а Кастиэль поисследует окрестности. Он почти может представить это, как давно заслуженный отдых. Не то чтобы он когда-либо нуждался в отпуске в университете.
— У меня есть мысль, — говорит Кастиэль. — Возможно, нам стоит расслабиться первые несколько дней. Нет нужды спешить.
— Нет, давай сразу перейдем к делу, — Дин одобрительно хмыкает, откусывая свой бутерброд. — Я начинаю нервничать, когда мне нечего делать.
— О, — удивленно произносит Кастиэль. — Ты уверен?
— Да, лучше сосредоточиться на работе, верно? Как мне следует одеваться? Я точно не знал... — Дин немного застенчиво улыбается, и Кастиэль внезапно понимает, почему его волосы так аккуратно причесаны.
— Ох, — Кастиэль не в силах подавить приступ смеха, и Дин настороженно смотрит на него. — Ну, здесь только ты и я. Сомневаюсь, что персоналу важно, как ты одеваешься, — он показывает на свою собственную одежду — свитер и брюки, — которые все еще пахнут его квартирой. — Это моя повседневная одежда.
Дин поднимает бровь.
— Ты так одеваешься для развлечения?
— Это удобно, — защищается Кастиэль. — И если я не одеваюсь для собственного удобства, когда могу, то какой в этом смысл?
— Вполне справедливо.
— Не всем же дано быть такими красивыми, не прилагая при этом усилий, как тебе, — Кастиэль качает головой, держа в руках чашку с кофе, и потягивает теплую жидкость. Дин быстро моргает, глядя на свою тарелку с завтраком. — Кстати, у тебя не было возможности посмотреть — если интересно, на втором этаже расположен спортзал. Я сам не пробовал, но, кажется, инвентарь исправный.
Дин рассеянно кивает, глядя на свой бутерброд. Он не хмурится, но Кастиэля все еще гложет чувство, будто он что-то упустил. Ему стоит быть внимательнее.
— Итак, — говорит Дин. — Чем займемся сегодня?
В течение дня Кастиэль обнаруживает, что Дин — способный студент. Кастиэль не знает, почему так удивлен, но так оно и есть, Дин не ноет и не ворчит, как перед свадьбой. Кастиэль полагает: разница в том, что дело уже сделано и Дин максимально вжился в свою новую роль. Кроме того, их «группа поддержки» больше не помыкает ими, и Дин знает, что нет смысла вымещать свою досаду на единственном человеке, который понимает его ситуацию не понаслышке.
Но они не торопятся. После того, как Дин переодевается, они начинают еще один обход дома — на этот раз в ритме лекции, пускай профессор и женат на своем единственном студенте.
В каждом углу и каждой комнате дома есть что-то, полезное для обучения. Они изучают карты в приемной, Кастиэль показывает ему военные базы Королевства, графство Хортус, которое Майкл отдал Кастиэлю в качестве приданого, маршрут, по которому Кастиэль путешествовал с Анной, когда они покинули двор и двинулись навстречу приключениям.
Они исследуют небольшую библиотеку, Кастиэль указывает на несколько классических произведений их известных писателей. Дин демонстрирует свои рудиментарные знания латыни и енохианского языка, и разделяет его строгие убеждения насчет пары томов беллетристики, которой Рэйчел — или кто-то еще — решил заполнить полки.
Они обедают в беседке в саду и общаются со своим поваром Элизабет, которая выходит обслужить их. Дин горячо хвалит ее кулинарные навыки.
Они гуляют по длинной галерее, изучая висящие там портреты. Портрет Михаила — разумеется, самый большой — изображает короля, стоящего в центре, обрамленного образами замка Акридж, стены и грозы над бушующим морем. Дин и Кастиэль на мгновение замолкают, глядя на картину, потому что это действительно слишком для мгновенного осмысления.
— Хороший подбородок, — наконец произносит Дин.
— Разве это важно?
— Не очень, но благодаря ему, на ваши деньги приятно взглянуть.
— Твое лицо лучше бы смотрелось на валюте, — говорит Кастиэль.
— Что... не... нет, — в длинной галерее нет окон, но даже в тусклом свете старых ламп Кастиэль может разглядеть румянец, ползущий по шее Дина. — Ты говорил, где-то здесь твое семейное древо?
— Ах, да, — под картиной есть маленький столик, в который встроен не сразу бросающийся в глаза ящик. Кастиэль открывает его — внутри набор тонких свечей. — Может, это и клише, но Майклу нравится.
— Изображение, — Дин наблюдает, как Кастиэль вставляет свечу в держатель. — Это свеча единорога?
— Да, — Кастиэль щелкает большим пальцем по фитилю, и от его прикосновения вспыхивает пламя. Мягкий голубой свет заполняет галерею, освещая темно-красные обои длинных стен. Все портреты висят только на одной стороне галереи, и не зря.
На другой — чистой — стене бумага мерцает и медленно вспыхивает серебряными линиями и буквами.
— Чувак, — Дин медленно шагает вперед. — Прямо гребаный греческий пантеон.
— Дин, — упрекает Кастиэль.
Дело не в том, что его генеалогическое древо имеет огромное количество имен; а в том, что связи между его членами сложны. Практически все связаны друг с другом, иногда двумя или тремя линиями, и визуальный образ этого нанесли на стены длинной галереи. Кастиэль передает свечу Дину, и тот медленно поворачивает ее, наблюдая, как изгибаются ветви, открывая новые углы и связи.
— Эй, а вот и ты, — у Дина хороший глаз, он заметил имя Кастиэля на восточной ветке. Следуя за линией пальцем, он замирает, и вглядывается внимательнее, отследив петлю. — Погоди, ты связан с Майклом через обоих своих родителей?
— Да.
— У вас что, в Королевстве не хватает нормальных людей, раз вы женитесь друг на друге?
— Не думай об этом как о родственном браке, — говорит Кастиэль. — Это способ держать своих врагов возле себя.
— Вон оно как, — рот Дина приоткрывается, и он уже другим взглядом рассматривает это впечатляющее семейное древо. — Черт, сынок.
— Таким образом, Корона гарантирует, что власть имущие делают все, чтобы Королевство продолжало работать по-старому. Каждый раз, когда кто-то близкий к трону женился на постороннем, все заканчивалось... Ну, есть очень веские причины, по которым мы известны своей ксенофобией.
— И все же вот он ты, — смеется Дин, качая головой. — Вышел за такого придурка, как я.
— Я женат на представителе благородного Дома, — твердо говорит Кастиэль. — В рамках соглашения, которое открыло новые торговые пути и договоренности между нашими странами, потому что — следуя тому же принципу, что и родственные браки — мы теперь семья. Теперь мы инвестируем в благополучие друг друга.
— Могу тебе сказать, что с нашей стороны это выглядит совсем не так, — Дин придвигается ближе, обводя линии пальцем, — Речь идет о торговых путях и получении помощи в вытеснении рейдеров назад вдоль границы. Это просто деловое предприятие.
— Неужели между этим такая большая разница?
Дин поворачивается, одаривая Кастиэля не слишком различимым в мерцающем голубом свете взглядом.
— Должна быть... — начинает он и вдруг в ужасе отдергивает руку.
— Кас, Кас, кажется, я что-то натворил.
— Что? — Кастиэль смотрит на то место, к которому только что прикоснулся Дин. — Сомневаюсь, что ты мог испортить гобелен ногтем.
— Просто проверь, ладно?
Кастиэль поглаживает рукой бумагу, но, кажется, все в порядке, имя Уриэля, написанное совершенной каллиграфией, сплетено над веткой, которая ведет к Кастиэлю и Анне. Дин все еще ерзает, наблюдая за Кастиэлем с нервным ожиданием мальчика, застигнутого перед разбитым окном. Это так странно видеть, особенно когда Дин тычет в него пальцем и почти в панике говорит:
— Чувак, скажи что-нибудь.
— Дин, все в порядке, — отвечает Кастиэль. — Даже если бы ты его порвал, это легко исправить.
Дин засовывает руки в карманы, все еще несчастный, несмотря на заверения Кастиэля.
— Весь этот чертов дом, братан, говорю тебе.
— Ты что, смущаешься? Из-за дома? Дин, я могу гарантировать тебе, что Майкл поставил на это место крест, ему все равно, что мы нарочно или случайно с ним сделаем. Откровенно говоря, я бы сказал, что он готов к худшему.
Дин фыркает.
— Должно быть, приятно, когда тебя так нагружают.
— Смотри, — Кастиэль берет Дина за предплечье, мягко сжимая, чтобы тот перестал ерзать. Он показывает на семейное древо. — Это семья Майкла. Внутренняя борьба так же укоренилась в нашей истории, как и родственные браки. Вполне нормально, что замки, поместья и усадьбы переходят из рук в руки один, два, или три раза в поколение, когда власть меняется. Крайне мило с твоей стороны попытаться уважать эту собственность, но Майкл этого уважения не заслуживает.
— Я думаю не о Майкле, — говорит Дин. — Я здесь гость, Кас. Может, ты и привык к шикарным хоромам, но я — нет. Мне все равно, кто владелец. Это хорошее место, и здесь такая история... Я просто не хочу ничего ломать, лады?
Кастиэль поймал себя на том, что улыбается.
— Очень предусмотрительно с твоей стороны.
— Заткнись, — бормочет Дин.
— Знаешь, ты так шикарно выглядел в своей парадной форме, что я почти забыл — ты ведь совсем не такой, — Кастиэль качает головой, удивляясь самому себе. — Конечно, всякий раз, когда ты открываешь рот, я снова вспоминаю.
— Что я никто?
— Что ты — темная лошадка, с которой Майкл, вероятно, не знает, как справиться, и я благодарен за это.
Дин замолкает, отворачиваясь, чтобы снова изучить семейное древо. Он всматривается в имя Кастиэля, буква «К» драматично извивается над остальными буквами. Рядом с ним наготове пустое место, еще не заполненное именем Дина.
— Ну а ты, Дин? — говорит Кастиэль. — Как насчет твоей семьи?
Дин пожимает плечами.
— Ты же знаешь о моей семье. У нас определенно нет всего этого, — он машет на дерево, на этот раз осторожно, чтобы не коснуться бумаги. — То есть, Кэмпбеллы довольно эпичны, но мы с ними не близки. То же самое относится и к другим Винчестерам, не припомню, чтобы встречал их больше нескольких раз.
— Значит, ваши ближайшие родичи... на островах?
— Да, думаю, можно сказать и так.
— Ну а ты?
— А что я? — Дин, ухмыляясь, искоса смотрит на него. — Ты же знаешь, каковы охотники. Боюсь, все эти истории — правда.
— Понятно... — Кастиэль замолкает, но Дин уже возвращается к изучению древа, хотя теперь держит руки за спиной. Он кивает, когда находит знакомые имена, и приходит в замешательство, обнаруживая некоторые из особо близкородственных браков.
Кастиэль снова поражен тем, как сильно Дин старается. Ему это не нужно, и, видит Бог, Кастиэль знает множество людей, которые не стали бы беспокоиться, окажись они на его месте. Но Дин сосредоточен, понятлив и выкладывается на полную, и если бы Кастиэль знал какой-нибудь способ заставить его, по крайней мере, чувствовать себя здесь лучше и непринужденнее, то он немедленно им воспользовался бы.
На самом деле, кое-что есть.
— Давай прогуляемся, — говорит Кастиэль.
Дин хмурится.
— Что?
— Съездим в город. Я никогда там не был, в отличие от тебя. Ты можешь показать его мне.
— В город? — эхом откликается Дин. — Это... разве нам можно это сделать?
— Да.
Уголки рта Дина ползут вверх.
— Кас, ты только что это придумал?
— Нет, — отвечает он. — Да.
Рэйчел не в восторге, но это ее работа — страдать всякий раз, когда у кого-то из них в голове появляется идея, не санкционированная Короной. Кастиэль и Дин находят ее в доме для персонала и передают свою просьбу, на что она вздыхает, проверяет свой органайзер, а затем неохотно говорит:
— Можете поехать, но мы с Вирджилом отправимся с вами.
— Зачем... — начинает Дин, но тут же захлопывает рот, когда Кастиэль кладет руку ему на плечо.
— Можете наблюдать, — говорит Кастиэль Рэйчел, — но это все.
— У нас будет сопровождающий? — возмущается Дин. — Серьезно?
Вирджил, слушавший весь разговор с вежливого расстояния, подхватывает:
— Телохранитель, господин.
Дин ворчит, но это ворчание длится только до тех пор, пока он не обнаруживает, что Корона снабдила их личным транспортом, ожидающим в гараже. Когда Дин видит машину, он издает звук, похожий на хрип астматика на грани утопления, хотя на дилетантский взгляд Кастиэля это — всего лишь машина.
— Что значит «просто машина»? — недоверчиво повторяет Дин. — Это «Фэллон» пятьдесят четвертого года, их таких выпустили всего дюжину, и вообще, откуда он у Майкла? Я думал, вам не нравятся наши вещи.
— О нет, — возражает Кастиэль и через плечо Дина видит, как Вирджил слегка нахмурился, услышав замечание Дина о своем короле. — Думаю, ты поймешь, что Майкл высоко ценит изобретательность и инженерные таланты Республики, — затем не удержался и добавляет: — Это всего лишь машина, Дин.
— Ага, а я просто симпатичный сукин сын. Садись, Кас. Я поведу.
— Нет, господин, я должен отвезти вас, — возражает Вирджил. — В противном случае, это было бы неуместно.
— Дин поведет, — твердо говорит Кастиэль. — Вирджил, ты сядешь сзади с Рэйчел.
— Что? — Вирджил в поисках поддержки смотрит на Рэйчел, но та лишь равнодушно пожимает плечами.
— Пожалуйста, отдай ключи Дину, — Кастиэль кивает, когда тот неохотно передает ключи, и Дин радостно вскрикивает. — Хорошо.
Дин проходит мимо Кастиэля к водительской двери, по пути толкая Кастиэля в плечо и шепча:
— Ну ты и сволочь, Кас.
Может, он и прав, но сволочной муж Дина успешно организовал для них поездку в город Илчестер. Рано или поздно им пришлось бы спуститься туда, чтобы появиться на публике, и это вполне может произойти раньше, а не позже. День выдался прекрасный, и небо чистое и голубое, когда они выезжают из гаража, оставляя дом позади.
У Дина ужасная позиция для водителя — руки лежат на руле асимметрично, а плечо почти прижато к двери в какой-то позе «а-ля кинозвезда», по-видимому, естественной для него. Через открытые окна радостно дует ветер и наполняет машину ароматом сосен и листьев горного леса. Дин широко улыбается, значит, ему нравится.
— Кас, ты водишь машину? — спрашивает он.
— У меня есть права, — Кастиэль закрывает глаза и делает глубокий вдох. Ему почти кажется, что он вернулся в Королевство, хотя деревья здесь гуще и воздух влажнее. — Но я давно не ездил. У меня нет своего автомобиля.
— А у меня... — Дин коротко качает головой, словно отвлекся, но это вряд ли, поскольку дорога свободна и ворота широко открыты, чтобы выпустить их с холма. — У меня «Импала» шестьдесят седьмого года, в Сент-Ливане. Меньше «Фэллона», но двигатель круче — ревет, как зверюга.
— Звучит опасно.
— Черт возьми, да, — смеется Дин. Здесь нет очевидной шутки, но Кастиэль тоже улыбается — волнение Дина заразительно. — Господи, какая милая машина, не надо держать ее взаперти.
— Можешь брать ее, когда пожелаешь, — Кастиэль оглядывается на заднее сиденье, где Вирджил поджимает губы и старается не смотреть с осуждением, но Рэйчел согласно кивает. — Уверен, ты окажешь ей услугу.
Дин не колеблется, когда они достигают первого перекрестка, по-видимому, он достаточно хорошо знаком с этой областью, и знает повороты, которые приведут их к цивилизации. Довольно скоро деревья уступают место открытым полям, усеянным редкими домами и сараями, а через несколько минут показывается сам город.
— Эй, — взволнованно говорит Дин, — он все еще здесь! — ему не требуется много усилий, чтобы объяснить: несколько лет назад его отправил сюда Совет с одним из многочисленных поручений по поддержанию мира. Комментарии Дина — не столько естественный поток объяснений, сколько скачки от темы к теме, представляющей для него интерес — тут забавный указатель, там — переулок с памятной дракой в баре, в которую он однажды ввязался. Ему просто повезло, что Кастиэль поспевает за его мыслью.
— Отсюда вы можете видеть крепость, — Дин дергает головой на восток, туда, где над крышами зданий, на переднем плане видны верхушки старого оборонительного сооружения. — Идеальный вид для наблюдения за морской линией во время сезона миграции кракена.
— Должно быть, это было захватывающе, — говорит Кастиэль.
— Не совсем. Предпочитаю твердую почву под ногами.
Кастиэль вздрагивает от удивления.
— Тебе пришлось плыть, чтобы добраться до кракена? Лично?
— Я практичный парень, что тут скажешь? — похоже, это вопрос чести для Дина, который самоуверенно ухмыляется Кастиэлю. — Это лучше, чем торчать целый день в библиотеке.
— Откуда мне знать, я слишком занят взрывами.
Дин удивленно таращится на него.
— Подожди, что?
— Я — профессиональный алхимик, Дин, — Кастиэль закатывает глаза, увидев выражение его лица. — Как ты думаешь, кто создает заклинания и зелья, которые ты используешь в своей работе?
— Хранители Знаний.
— Всего лишь континентальное подразделение нашей Гильдии Алхимиков. Это практически одно и то же.
— Ну, — бормочет Дин, — у нас более крутое название.
— Нет, оно претенциозно и непонятно с какой стати гендерно специфично.
— О боже, ты говоришь, как Сэм.
— Это должно тебя беспокоить, поскольку ты все-таки женился на мне.
Дин смотрит на него широко раскрытыми испуганными глазами, а потом разражается смехом. Кастиэль держится целых две секунды, а потом тоже смеется, хотя и не так громко и от души, как гогот, заполняющий их машину.
Иногда идеи Кастиэля — очень хороши.
— Эй, — говорит Дин, отсмеявшись. — Там готовят потрясающие чизбургеры. Пускай не в пятерке лучших, но чертовски близко.
Кастиэль следует в направлении, указанном Дином, к ряду магазинов, которые, по-видимому, знаменуют центр города. Тем не менее, это тихая часть Илчестера, поскольку более оживленные порты и рыбные промыслы находятся дальше на восток, и это напоминает Кастиэлю его собственный тихий университетский городок. Никаких небоскребов и оживленных улиц, и будь все иначе, Кастиэль, возможно, даже решил бы приехать сюда ради собственного досуга.
— Можешь остановиться и взять парочку, — говорит Кастиэль. — Я бы хотел попробовать.
— Правда? — удивляется Дин, как будто Кастиэль собирается отказать ему в чем-то, от чего он весь светится. — Ладно, только дай мне найти место для парковки.
— Можешь припарковаться на обочине, — Кастиэль оглядывается назад. — Рэйчел?
— Да, вы можете парковаться в неположенном месте, — сухо отзывается та. — Я разберусь. Идите и покупайте свои... что бы там ни было.
В это время дня здесь не слишком много людей, поэтому их роскошный автомобиль не привлекает немедленного внимания. В любом случае, это интересная контрольная проверка, и Рэйчел добровольно остается в машине, пока Вирджил следит за ними с корректного расстояния, когда они идут к ларьку с гамбургерами.
За прилавком стоит молодая женщина, с другой стороны — молодой человек, готовящий заказы. Когда они приближаются, молодая женщина останавливается, и Кастиэль с удовольствием наблюдает, как Дин включает очарование — представляется и спрашивает о блюде дня.
Это стихия Дина. Может, и не совсем родной город, но достаточно близко — Илчестер был в руках Республики достаточно долго, чтобы следы Королевства, некогда владевшего им, были похоронены или закрашены. Кастиэль знает, что такое гамбургеры, но варианты и стили, перечисленные на доске за спиной их официантки, для него практически иностранный язык — и зачем так много различных видов кетчупа?
— Я возьму специальное блюдо — все, что в нем есть, и побольше горчицы, — говорит Дин. — А он будет «Крутого Медвежонка» без солений. Стойте, Кас, ты любишь соленые огурцы?
— Я не против.
— Хорошо, зачеркните, пусть будут и соленья.
— Купи что-нибудь для Вирджила и Рэйчел, — говорит Кастиэль.
— Ладушки.
Как только их заказы готовы, официантка приступает к работе, и Дин слегка подпрыгивает от нетерпения. Кастиэль вполне уверен, что Элизабет могла бы приготовить приличный бургер, если бы он попросил. Возможно, Дин слишком застенчив для просьбы, поэтому Кастиэль мысленно отмечает позаботиться об этом, когда они вернутся в дом.
За спиной их официантки на них смотрит второй сотрудник. По сути, его лицо — воплощение контролируемой паники. Кастиэль вежливо улыбается и наклоняет голову.
— Здесь раньше был газетный киоск, — рассеянно говорит Дин. — О, таксофон.
— Да, я знаю, что такое таксофон, — отвечает Кастиэль.
— Я имею в виду... — Дин виновато кашляет и шепчет: — Насколько плохой была бы идея воспользовался им прямо сейчас? Ты знаешь, что в доме я не нашел ни одного телефона?
— О, — удивленно произносит Кастиэль. — Думаю, это часть изоляции нашего традиционного медового месяца. Теоретически мы должны, не отвлекаясь, использовать это время, чтобы узнать друг друга. Хочешь, я спрошу у Рэйчел? Где-то должен быть телефон.
— Нет, я не хочу создавать проблем.
— Не глупи, — настаивает Кастиэль. — Ты не должен быть ограничен нашими традициями. Я поговорю с Рэйчел.
— Здорово. Спасибо, Кас, — Дин засовывает большие пальцы за пояс и медленно поворачивается, осматривая улицу. Достаточно легко определить точный момент, когда Дин замечает горстку людей на противоположной стороне дороги, которые пытаются сделать вид, будто они просто бродят вокруг. — Э-э.
Кастиэль прислоняется к плечу Дина — достаточно близко, чтобы прошептать:
— Ты только что участвовал в свадьбе знаменитостей.
— Конечно, — отвечает Дин, — но на мне обычная одежда. И на тебе. Как они узнали?
— Твое лицо нелегко забыть.
— Что, — Дин пытается найти подходящую реплику, открывая и закрывая рот, пока что-то не ловит его взгляд, и он с облегчением не отворачивается, отвлекаясь. Из-за угла кабинки выглядывает ребенок — кажется, девчушка, — и смотрит на них снизу вверх. Кастиэль предпочел бы улыбнуться и двинуться дальше, но Дин — не Кастиэль.
— Мэм, я закончу через секунду, и придет ваша очередь.
Ребенок что-то говорит, слишком тихо, чтобы Кастиэль мог разобрать. Дин немного наклоняется.
— Простите, не расслышал, — она повторяет, и Дин вздрагивает, а потом хихикает.
— Что она сказала? — интересуется Кастиэль.
Дин что-то говорит девочке, ожидая, пока та кивнет, а потом поворачивается к Кастиэлю.
— Она сказала, что хочет когда-нибудь найти своего собственного принца.
Девчушке явно не больше шести лет.
— Принцев переоценивают, — говорит Кастиэль.
Дин цыкает на него и хлопает по руке.
— Кас хочет сказать, что принцы бывают в самых разных упаковках, и иногда это совсем не то, что ты думаешь. Тебе стоит смотреть внимательно. Это понятно, детка?
Она кивает, а затем ускользает, и бежит вверх по дороге к слегка испуганному взрослому. Дин машет им рукой, и Кастиэль тоже улыбается — не стоит нервировать людей своим присутствием.
— Хватит делать такое лицо, Кас, — предупреждает Дин. — Малышка просто хотела поздороваться.
— Мне неудобно общаться с детьми.
— Дети — просто маленькие люди.
— Ты исходишь из того, что мне комфортно с людьми.
Дин фыркает.
— Ты меня подловил, — он оживляется, когда официантка подходит с готовым заказом, упакованным в здоровенный бумажный пакет. По-видимому, она также в курсе ситуации, если судить по деревянной улыбке, исказившей ее черты.
— Ваш заказ, — говорит она. Затем пристально смотрит на них и делает реверанс. — Ваша Светлость.
— Эй, ничего подобного, — возражает Дин.
— Спасибо за быстрое обслуживание, — мягко говорит Кастиэль, передавая деньги. — Пожалуйста, сдачу оставьте себе.
Дин берет их пакеты, ждет, пока они отойдут на приличное расстояние от ларька, а потом шепчет Касу:
— И что, теперь всегда будет так? Как я смогу что-то сделать, когда вернусь на работу?
— Это новизна, — объясняет Кастиэль. — Новизна проходит. Кроме того, думаю, нервничают они из-за меня. В конце концов, ты один из них.
— Еще одна причина, чтобы ты откусил большой кусок от своего бургера у всех на виду, — Дин опускает руку в пакет, вытаскивая один из огромных завернутых гамбургеров и кладет в руки Кастиэля. — Вот. Наслаждайся. Теперь ты один из нас, поздравляю.
— Поедание гамбургера, делает меня одним из вас?
— Не подвергай сомнению наши пути, — говорит Дин. — Ешь.
Кастиэль драматично вздыхает, но открывает упаковку и приступает к раннему ужину.
Гамбургеры были ужасной идеей. Еще хуже была картошка фри, которую Дин заказал в качестве гарнира: «Ты должен попробовать картошку фри, чтобы запить ее, Кас» — так что ко времени окончания поездки и возвращения в дом Кастиэль находится на грани того, что Дин радостно определяет, как «пищевая кома».
— Вот что происходит, когда не меняешь свою диету, — говорит Дин, направляя Кастиэля в дом и отмахиваясь от Вирджила и Рэйчел, которые возвращаются в свои комнаты. Вирджил даже не притронулся к гамбургеру, однако Рэйчел храбро прикончила свой и признала, что было неплохо. — Тебя уносит.
— Это бессмысленно, — протестует Кастиэль, снимая куртку и передавая ее Дину, чтобы тот повесил его. — Порция ведь даже не была большой.
— Не была большой... — присвистнул Дин. — Мама будет рада пригласить тебя на День Благодарения. Ты уничтожил эту штуку как чемпион.
Слова звучат, как похвала, поэтому Кастиэль вежливо отвечает:
— Спасибо.
Каким-то образом они оказываются в телевизионном зале, где Кастиэль садится на диван и впадает в смутную отрешенность, замечая краем сознания, как Дин ходит по комнате, открывая шкафы и разговаривая сам с собой, пока громко не восклицает: «Ага!», и затем экран телевизора оживает.
— Кас, смотри, — Дин машет чем-то перед его лицом. — Нашел на полке. У кого-то здесь должно быть чувство юмора.
Это видеозаписи, кажется фильмы, некоторые даже выглядят знакомыми. Дин выложил несколько кассет на стол, и Кастиэль в конце концов признает их общность: это исторические фильмы, многие из которых — кричащие, чрезмерно драматические постановки, и по крайней мере один из них, насколько ему известно, запрещен в Королевстве.
— Это кажется зловещим, — говорит Кастиэль.
Дин вставляет одну из кассет в проигрыватель, а затем практически плюхается на диван, заставляя Кастиэля подпрыгивать, когда подушки сдвигаются.
— Мы должны идти в ногу, да? Как насчет фильма в день? Я многому научусь за короткое время.
— Сомневаюсь, что эти «хроники» точны.
— Но именно для этого ты здесь. Скажешь мне, когда они облажаются. Я начну с этого фильма про Рафаэля. Эй, напомни мне попросить Рэйчел купить нам попкорн, ладно?
— Какой это Рафаэль? — спрашивает Кастиэль. — Первый, второй или третий?
— Не знаю, чувак, я просто работаю на пульте.
Есть менее продуктивные способы завершить день, это точно. Кастиэлю нравится диван, еда, которую он съел, тепло, исходящее от Дина со стороны дивана. Кажется, уместно закончить все фильмом, имеющим отношение к их интересам, даже если Кастиэль едва может держать глаза открытыми.
— Это должно быть так странно для тебя, — говорит Дин. — Твоя семейная история тоже экранизирована?
— Ты же понимаешь, что сейчас они, наверное, снимают фильм о нас.
Дин давится.
— О, нет.
В ходе просмотра фильма Кастиэль то отключается, то вновь просыпается, но в конечном итоге понимает, что это рассказ о короле Рафаэле II, чья эпоха была около двухсот с лишним лет назад во время второго расширения Королевства. Дин не кажется любителем таких хроник, но, похоже, он искренне увлечен, иногда смеется или стонет, или комментирует глупость того, что происходит на экране. Порой Кастиэль даже может обратить внимание на то, что там происходит, указывая на раздражающие недочеты или удивительную точность в том, как разворачивается история.
— Значит, ты не ее потомок? — интересуется Дин.
— М-м, нет, — отвечает Кастиэль, подавляя зевок. — Ни я, ни Майкл не принадлежим к ее роду. Мы происходим от ее младшего брата.
— Герцога? Того жуткого усача?
Кастиэль прижимает подушку к груди, веки тяжелеют.
— Да.
— Значит, не повезло.
— Это всего лишь кино. Слушай, они даже Тулбот показали неправильно. Он никогда не был крепостью, это — город. У них даже нет башни, в которой я родился, а она была возведена в начале, — может, Кастиэлю стоит на этом закончить? Он может заснуть в любой момент, и его спина возненавидит его за это, каким бы удобным ни был диван.
— Кас, — тихо говорит Дин. — Ты родился в тюрьме?
— М-м-м, нет, все не так просто. Моя мать находилась под домашним арестом, когда я родился. Будучи двоюродной сестрой короля, она была обеспечена всеми удобствами и атрибутами, подобающими ее рангу, поэтому жила в королевских апартаментах.
— Да, королевских апартаментах в тюрьме.
Кастиэль откидывает голову на спинку дивана, отворачивается и сонно моргает, глядя на Дина. Между ними не так много пространства, и даже в тусклом свете Кастиэль может сказать — Дин снова потрясен, и он не может понять, почему. Можно подумать, Дин постоянно забывает, насколько они разные, пережили разные обстоятельства и им было позволено принимать разные вещи как должное.
Не то чтобы Кастиэль много знал о том, что пережил Дин. Он не хочет грустить, поэтому подавлял это чувство весь день, но прямо сейчас, в непринужденной интимности телевизионного зала, он поражается тому, как мало знает о Дине, как редко тот делился информацией о своей жизни. Не похоже, что он имеет право требовать от Дина рассказать ему хотя бы половину того, чем сам Кастиэль свободно с ним делится, но он хочет — жаждет этого — и понятия не имеет, как выразить эту жажду, не заставляя Дина закрыться или сбежать.
— Значит, твою маму казнили после твоего рождения?
Кастиэль кивает.
— А отец погиб в битве при Бриджмене, за несколько месяцев до этого.
— То есть ты никогда не знал своих родителей?
— Дин, ничего страшного. Я не скучаю по тому, чего не знаю, — Кастиэль зевает. — Моя сестра, возможно, помнит их, но она не слишком много говорила об этом — думаю, этот период слишком болезненный для нее. Мне повезло, что она была в моей жизни.
— Твоя сестра, Анна? — спрашивает Дин. — А где она сейчас?
— Наверное, где-то здесь. Она покинула государство Майкла несколько лет назад, но мы до сих пор иногда переписываемся.
— Иисусе.
— Хороший он писатель. Мне нравится его книга.
— Это не смешно, Кас.
Если бы Кастиэль был более бодр, он, возможно, смог бы расшифровать мрачный взгляд, которым Дин смотрит на него. Снова ведется еще один разговор поверх того, что вслух, и Кастиэль ощущает тепло, не имеющее ничего общего с откровенно коварной местной горчицей Илчестера.
Этот диван хорош, и момент хорош, и то, что Дин смотрит на Кастиэля, словно он важен, тоже хорошо. Чувственная память решает поднять голову, напоминая ему, что Дин также очень приятно пахнет, и было бы неплохо, если бы Кастиэль мог добавить это ко многим другим приятным вещам, которые принес им этот вечер.
— Ты настроен очень серьезно, — замечает Кастиэль.
— Эй, не меняй тему.
— Мне нравится это в тебе, — Кастиэль наклоняется, позволяя силе тяжести сделать большую часть работы, приближая их плечи достаточно, чтобы коснуться. Дин хмурится, и хотя Кастиэлю не всегда это нравится, его лицо так интересно меняется, становясь вблизи еще интереснее.
Можно ли чувствовать себя как на иголках, находясь в чьем-то присутствии? Вероятно, возможно, поскольку Кастиэль чувствует это сейчас, приближаясь, и старательно наблюдая за тем, как движется бровь Дина и меняется его рот, который настолько интересен, что Кастиэль должен взять и поцеловать его.
Дин резко отшатывается, широко раскрыв глаза.
— Э-эй.
Кастиэль замирает, внезапно проснувшись. Жар заливает лицо, когда до него доходит, что он сделал, что предполагал, и о чем забыл.
— Прости, — выпаливает Кастиэль, резко садясь. — Я не... я бы никогда не воспользовался тобой, Дин.
— Чувак, да все нормально, — вечер испорчен, Дин неловко кашляет и пытается незаметно отодвинуться от него. Кастиэль — дурак. — Ты устал, я понимаю.
— Я бы никогда не позволил себе вольностей с тобой, — настаивает Кастиэль. — Я плохо соображал.
— Конечно, да, эй, кажется, тут сейчас интересный момент, — Дин больше не смотрит на него, слишком занятый возней с пультом.
Это был такой хороший день. Кастиэль не понимал, насколько ему было хорошо, пока он не взял и не испортил все. Теперь от усталости не осталось и следа, руки слишком холодные, а живот неприятно скрутило. О чем он только думал?
— Кас, все в порядке, — повторяет Дин, на этот раз мягче. — Как насчет того, чтобы забыть об этом, а?
— Хорошая идея, — говорит Кастиэль. — Я согласен, спасибо.
— Здорово.
Разве что забыть о произошедшем пять минут назад легко лишь в теории, если только нет в запасе какой-нибудь способности перемещаться во времени — навык, находящийся за пределами даже Кастиэля. Шум телевизора помогает, но ненамного — тикают секунды с минутами, и он почти воочию видит свой шанс спасти ситуацию, уползая куда подальше с глаз долой.
— Я устал, — объявляет Кастиэль. — Пожалуй, пойду спать.
— Ты уверен? Думаю, что кому-то здесь скоро надерут задницу.
— Я вполне уверен, что знаю, чем все закончится, — Кастиэль медленно встает. — Ты справишься тут один?
— Да, тогда увидимся завтра.
— Спокойной ночи, Дин.
— Спокойной ночи, Кас.
Кастиэль пытается хотя бы порадоваться тому, что, выходя из комнаты, он не спотыкается. Все не так уж плохо, говорит он себе. Все еще можно спасти, Дин, кажется, достаточно зрел, чтобы простить нарушение границ и двигаться дальше.
Тем не менее, Кастиэль ждет, пока не окажется в уединении своих покоев, а потом падает лицом вниз на кровать и разочарованно стонет.
Кастиэль может не до конца понимать Дина, но он думает — или, по крайней мере, ему так хочется, — что тот не будет прибегать к двуличию. Кастиэль первым признал бы, что сам порой бывает двуличным — это распространенная манера общения при дворе: говорить полуправду, сквозь нее или вовсе дико выворачивая ее ради своих целей, а вот Дин освежает своей открытой эмоциональностью. Когда он расстроен, то ясно дает это понять словом или действием.
Точно так же Кастиэль надеется, что когда Дин не расстроен, то ведет себя соответственно. По сути, он надеется, что тот предпочтет честность вежливости.
Когда на следующее утро Кастиэль, наконец, направляется на кухню, чтобы позавтракать, он встает напротив Дина и говорит:
— Я хочу исправить свою ошибку.
Волосы Дина взъерошены, хлопковая рубашка измята, но он смотрит Кастиэлю прямо в глаза. Полусонный, но не смущенный.
— Лиз испекла блины. Можешь подать мне тарелку? С куском масла, да, побольше сверху? И медом, ага, здорово.
Кастиэль выполняет просьбы и ставит тарелку перед Дином. Тот кивает.
— Как насчет кофе? Черный, с двумя кусочками сахара.
После получения указанного кофе плюс фиксации фильтра — Дин говорит, что его нужно заменить, хотя, на взгляд Кастиэля, тот выглядит совершенно новым, — он просит яичницу, и Кастиэль наконец понимает, что именно делает Дин. Затем Дин замечает, что до Кастиэля дошло, и усмешка, которую тот, по-видимому, подавлял, пока Кастиэль возился на кухне, сияет в полной мере.
Кастиэль смотрит на кофейные кружки, которые все еще держит в руках, и ставит их на стол.
— Эй, чувак, — говорит Дин с такой улыбкой до ушей, что Кастиэль от удивления падает на свое место, — ты же сам хотел.
На мгновение Кастиэль теряет дар речи, наблюдая, как Дин поглощает свой обильный завтрак.
— Так вот как ты управляешься со своим братом?
— Не знаю, но мне кажется, к тебе я лучше отношусь.
— Есть такая мысль.
— Послушай, Кас, — ласково говорит Дин. — Мы связаны друг с другом, так что давай не будем плодить неловкость, ладно? Итак, границы — важны. Договорились?
— Договорились.
— И ты оставишь эту тему, идет?— когда Дин не сразу получает ответ, он тычет вилкой в сторону Кастиэля. — Договорились?
— Да, — Кастиэль вздыхает. — Договорились.
Дин лучезарно улыбается. Кастиэль занят своим кофе, расстроенный, но довольный тем, как Дин справляется с ситуацией. Это не та техника, которую Кастиэль использовал бы или вообще придумал, но Дин демонстрирует свою зрелость и умение идти на компромисс необычными способами. Кастиэль не может решить, сделает ли это его силой, с которой нужно считаться, или безнадежной беспомощностью, как только он прибудет ко двору Майкла.
Великодушие. Майкл и знать не будет, что делать с Дином. Эта мысль заставляет Кастиэля улыбнуться.
— Понравился кофе? — говорит Дин. — Ты только попробуй эти чертовы блины. Нужно спросить Лиз, как она делает их такими пышными.
— Она наверняка рада, что у нее есть такой благодарный едок.
— Ага, тебе просто повезло, что я оставил для тебя пару пустых мест в списке планирования еды, — Дин машет за плечо и, конечно, блокнот на дверце холодильника уже заполнен просьбами Дина о еде. По-видимому, его комплексы в отношении просьб существуют только до тех пор, пока он не узнает людей, которых наняли, чтобы сделать их пребывание комфортным.
— Я с нетерпением жду возможности попробовать больше ваших блюд. Ой, чуть не забыл, — Кастиэль быстро выбегает из комнаты и возвращается на кухню, заложив руки за спину. — У меня есть хорошие и плохие новости. С чего начать?
Дин косится на Кастиэля.
— С плохих.
— Я только что говорил с Рэйчел. Она сказала, что телефон есть в другом здании, но запретила нам использовать его без особой необходимости. По ее словам, это добровольно-принудительная просьба Майкла.
Дин сникает.
— Ладно, так и думал, что шансов мало. А хорошие новости?
— У нас есть письма! — Кастиэль протягивает руки, радостно размахивая небольшой стопочкой, которую получил от Рэйчел. Дин так же оживляется и пытается схватить письма, пока Кастиэль не отдает ему его часть.
Они неспешно завтракают, оба увлеченные нечаянной радостью.
Кастиэлю пришло письмо от Бальтазара, в котором говорится о волнениях и приготовлениях при дворе к приезду Кастиэля и Дина. Хотя Майкл послал эмиссаров присутствовать на свадьбе от его имени, второй большой прием будет проведен для них, как только они прибудут — без сомнения, чтобы продемонстрировать щедрость короля для эмиссаров Республики.
Есть письмо от Анны, которое прибыло в квартиру Кастиэля на территории кампуса несколько недель назад и было перенаправлено сюда. Оно короче и менее яркое, но более личное — из-за описании работы, сделанной в ее доме, и высказанной надежды, что в один прекрасный день она сможет принять его у себя. Письмо достаточно старое, чтобы в нем не было упоминания о свадьбе Кастиэля, о которой она наверняка услышала уже после отправки.
Остальные — открытки и письменные поздравления от лордов и студентов по поводу его свадьбы. Большинство отправителей Кастиэль даже не знает. Он поднимает глаза, чтобы поделиться этим с Дином, но колеблется, замечая мрачное выражение его лица.
— Все в порядке?
Дин колеблется, и Кастиэль замечает, что за то время, что он прочитал почти все, у Дина открыто всего одно письмо, остальные еще нетронутые.
— Это от Сэма. Мама переслала его мне. Судя по дате, он прислал его сразу после того, как объявили, что мы поженимся.
— О, — говорит Кастиэль.
— Ага, — Дин хмурится, глядя на письмо. — Ему и в голову не пришло, что я могу занять его место.
Кастиэль кивает. С точки зрения Сэма это вполне разумное предположение. В конце концов, Совет уже выбрал для контракта младшего Винчестера — значит, старшего, видимо, сочли слишком неконтролируемым или совсем неподходящим для их целей. Сэм предположил бы, что из-за его отъезда свадьбу просто отложили или сразу отменили бы. Судя по хмурому взгляду Дина, реакция Сэма на неожиданный поворот событий вызывала тревогу.
— Мне нужно ответить на него, но как? — говорит Дин. — Малыш прислал его с заставы, сейчас он может быть где угодно. Этому болвану лучше не приближаться к границам. Там меньше властей, значит, теоретически ему будет легче скрываться, но это просто... Ох, черт, он бы точно сделал это.
— Ты мог бы написать что-нибудь и отправить родителям, чтобы те переслали ему, когда смогут, — предлагает Кастиэль. — Или у тебя есть способ подать сигнал брату? Он знает какое-то знаковое место, куда он может пойти и забрать твое письмо?
— Сэм слишком умен, он знает, что они могут использовать это, чтобы поймать его, — Дин откидывается на спинку стула, потирая виски. — Я просто хочу, чтобы он понял, что я в порядке. Он не поверит, если это не будет исходить от меня.
— Точно так же, как ты не поверил бы, что с Сэмом все в порядке, если бы это не исходило от него?
Дин удивленно фыркает, улыбаясь.
— Да. Я просто надеюсь, что он не сделает какую-нибудь глупость, вот и все.
— Ты сам только что сказал, что веришь в его интеллект.
— Ум бывает разным, — говорит Дин. — Ускользнуть от властей — это одно. Эта его цыпочка, Руби, надеюсь, ценит то, что у нее есть.
— Даже если и нет, Сэм самодостаточен, — говорит Кастиэль. — Если он похож на тебя, наверняка переживает из-за того, как все обернулось.
Дин фыркает.
— Да уж.
— Тебе все равно надо написать ему. Возможно, сейчас и нет возможности связаться с ним, но это поможет тебе собраться с мыслями. Может, поймешь, как доставить ему это послание.
— Ты правда так думаешь?
— Да, — это, кажется воодушевляет Дина, и он кивает с новой решимостью. — Я видел в библиотеке письменные принадлежности и пишущую машинку, — добавляет Кастиэль. — Может, проведешь сегодняшний день, отвечая на письма?
— Ты не против?
— Конечно, нет. Я займусь тем же самым. Встретимся потом за обедом?
Дин благодарно улыбается.
— Мне подходит.
Помимо кратковременного промаха Кастиэля, их первый день в доме в значительной степени задает тон для последующих. Они снижают интенсивность обучения Дина, оба молчаливо соглашаясь по ходу дела действовать по обстоятельствам.
Однако едят они всегда вместе — это определенность в установившейся рутине. Личная кухня превращается в конференц-зал, ее стены становятся самыми привычными в доме.
Дни начинаются с общего завтрака. Дин иногда капризен, иногда болтлив и взволнован, он всегда носит одну из своих футболок с изображением поп-культуры или символики рок-н-ролла. Как только они заканчивают, кто-то — обычно Кастиэль — предлагает чем-нибудь заняться до конца утра, и они это и делают. До сих пор они изучали кое-какие книги в библиотеке, исследовали дальние территории и посетили старый храм, а также засели в галерее, чтобы более подробно и в контексте изучить портреты.
Вместе же они и обедают, после чего Дин уходит — иногда вздремнуть в своей комнате, а иногда позаниматься чем-то в доме; Кастиэль однажды нашел его в гараже, сидящим на капоте «Фэллона» и читающим книгу. По непонятной причине тот был крайне смущен, когда его поймали. Собственные ежедневные занятия Кастиэля на самом деле столь же обыденны — он пишет в гостиной, проводит время с боксерской грушей в спортзале, пропалывает сорняки в саду — к ужасу Рэйчел — и так далее.
Ужинают вместе, а затем, как и в первый день, Кастиэль присоединяется к Дину, чтобы посмотреть фильм в телевизионном зале. Теперь он следит за тем, чтобы сидеть в своем кресле и внимательно смотрит любой фильм, который выбирает Дин.
Эти дни обыденны, и Кастиэль — он думает, что, возможно, и Дин тоже, — благодарен за это. Кастиэлю практически кажется, что они — просто новые соседи по комнате, пытающиеся найти способ сосуществовать. Это почти удобно. Пару раз они портят друг другу нервы — это нормально, даже ожидаемо — Кастиэлю не нравятся легкомысленные оскорбления Дином Королевства — «Ты должен признать, Кас, это странно». «Я ничего не должен признавать», — и Дин иногда бывает нетерпелив, когда Кастиэль не понимает то, что ему кажется очевидным.
Несмотря на все это, Кастиэль следит за границами личного пространства Дина, гарантируя, что больше не будет никаких попыток поцелуев вообще.
Конечно, этот медовый месяц не только для образования Дина. Кастиэль тоже учится — изучает Дина, его жизнь, его народ, те части света, которые не имел привилегии узнать вне книг. В некоторых отношениях Дин — живой представитель Республики, избегающий или пренебрегающий старыми традициями и не видящий смысла во многих собственных. Но в других отношениях он так же консервативен, когда дело доходит до приличий: кричит на Кастиэля: «Надень эту проклятую рубашку!» в тренажерном зале, когда нет никого вокруг, кого интересовало бы поддержание приличий.
Дин может стесняться делиться подробностями личного характера, но более чем счастлив говорить о своих симпатиях и антипатиях, вещах, которые находит нормальными или странными, о явной трагедии, что граммофон в приемной был заброшен много лет. Дин возится с ним целый день, но заставляет его снова работать, а потом скачет по всему дому, чтобы найти Кастиэля, притащить его в приемную и продемонстрировать плоды своих рук.
— Вам нужен кто-то, знающий, как ухаживать за этими малышами, — Дин очень осторожно вытаскивает пластинку. Он устанавливает ее на граммофонный диск и издает победный крик, когда все работает. — Неплохо, да?
Комнату наполняют звуки скрипок. Дин стоит, уперев руки в бока, и по праву гордится своей работой.
— Впечатляет, — Кастиэлю приходит в голову, что, кроме того времени, когда включен телевизор или пылесосят горничные, в доме тихо. В тишине, как таковой, нет ничего особенного, но в сочетании с размером и пустотой здания, плюс территории вокруг... Это вакуум, который может привести в замешательство.
Музыка, наполняющая комнату, рассеивает вакуум, делая дом меньше и уютнее. Это оркестровая пьеса, незнакомая Кастиэлю, но легкая и восхитительная, навевающая мысли о весне и обновлении, о празднике и голубом небе. Какие бы образы она ни вызывал в Дине, они должны быть похожи — он раскидывает руки, чтобы погреться на солнце, или, возможно, обнять старого друга.
— Ты умеешь танцевать? — спрашивает Кастиэль.
— Немного, — Дин на миг встречается взглядом с Кастиэлем, а затем опускает голову. — Я имею в виду, что знаю основы.
— Вальсы? Как насчет галиардов? Степа? — когда Дин признается в своей невежественности, Кастиэль спрашивает:
— Научить?
— Хочешь сказать, вы все еще так танцуете? Как в кино?
— Это — особая гордость Майкла. Куда он, туда и двор с тенденциями.
— Ладно, хорошо, — Дин пожимает плечами. — Почему бы и нет.
Они вместе просматривают записи, находят то, что Кастиэль считает подходящим, и запускают на проигрывателе. Эта музыка пробуждает давнишние воспоминания Кастиэля о детстве при дворе: он сидел в кресле и наблюдал, как его родственники танцуют, устраивая шоу друг для друга и своего короля.
— Давай сначала попробуем то, что ты знаешь, — Кастиэль смеется, когда Дин делает вид, будто зачесывает волосы назад, а затем ловко застегивает рубашку, надетую поверх футболки с поп-культурой. Удовлетворившись своим видом, он предлагает Кастиэлю руку.
Они вальсируют вместе, Дин кружит Кастиэля по комнате, откровенно следя за ритмом музыки. Он технически опытен, но не расслаблен, и Кастиэлю кажется, что он почти видит, как Дин мысленно считает, когда делает шаги.
— Мы не танцевали на нашем приеме, — говорит Кастиэль.
— Возможно, меня забыли спросить, умею ли я. Это не в списке приоритетов, — движения Дина жесткие, но руки осторожные, та, что на талии Кастиэля, не давит слишком сильно. Его другая ладонь немного влажная, и Дин съеживается, поправляя хватку на руке Кастиэля.
— Прости.
— Все в порядке, ничего не поделаешь, — говорит Кастиэль. — Во любом случае, при дворе надевают перчатки, когда танцуют. Ты только ведешь?
— Нет, я могу переключаться, — Дин останавливается на шаг, сверкнув улыбкой, а потом увлекает Кастиэля в водоворот, с которым они справляются только из-за их роста. Когда Кастиэль возвращается в свое положение, он меняет их руки, направляя Дина на первые несколько шагов его поворота, чтобы быть ведомым.
Дину требуется мгновение, чтобы восстановить ритм, но затем они снова следуют за очередным фрагментом музыки. Дин поднимает подбородок, несколько удивленный своими способностями, и его улыбка заразительна. Кастиэлю редко нравится танцевать, но, очевидно, у Дина особый талант заставлять его осознавать те части себя, которые прежде ему были неизвестны.
Продолжение в комментариях
Переводчик: hirasava
Бета: хочется жить
Оригинал: Elephant in the Room Makes Three by Annie D (scaramouche)
Серия: Not Part of the Plan
Размер: макси
Пейринг/Персонажи: Кастиэль/Дин Винчестер, Рэйчел, Лиза Брэйден
Категория: слэш
Жанр: юмор, приключения, AU, UST, брак по договоренности
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Как и во всех королевских договорных браках, Кастиэль и его новоиспеченный муж должны использовать медовый месяц, чтобы узнать друг друга.
Примечание: Третья часть серии "Не по плану".
читать дальше
Глава 1
Кастиэль подумывает дать Дину еще пять минут, но потом решает: не стоит.
— Дин, — он осторожно протягивает руку и касается его плеча. — Дин?
Тот фыркает и резко просыпается, ошеломленно моргая, пока не приходит в себя и не вспоминает, что они в личном автобусе, который с ветерком везет их в место обязательного медового месяца. Новизна комфортабельного автобуса с его встроенной мебелью и мини-баром длилась недолго, и Кастиэль решил, что лучше позволить Дину в полной мере воспользоваться кожаными сиденьями, которые тот ранее благоговейно поглаживал.
Раздается слабый скрип, когда Дин поднимает голову от сиденья и косится на Кастиэля.
— Что?
— Мы почти приехали, — Кастиэль указывает на тонированные окна, за которыми приближается арка, ведущая в поместье. — Мне показалось, ты захочешь посмотреть.
— Мы уже проехали город? Проклятие.
— О, так я думал...
— Да ничего, просто я давно тут не был, только и всего, — Дин трет глаза и садится, невнятно поблагодарив, когда Кастиэль протягивает ему бутылку воды. — Так где же этот твой шикарный Дом Джошуа?
— Разве не ты должен мне сказать? — Кастиэль качает головой, когда Дин от него отмахивается. — Вообще-то ты уже бывал в этом округе.
— Только не на холме. Дорога была закрыта даже для нас, — Дин вытягивает шею, тихонько присвистнув, когда перед ними открывается вид. Кастиэль согласен с такой реакцией, он подходит к Дину, оба смотрят, как арка проплывает над их головами, а затем упиваются видами холмистго рельефа Илчестер-Хилл, с ее живописными склонами и зеленью вплоть до зарослей, которые отмечают границы поместья. За ним до самого горизонта простирается синева океана; Кастиэль слышал, что в ясный день можно разглядеть даже южные острова Королевства.
— Этот округ был назван в честь ваших предков? — спрашивает он.
— Правда? О, я не знаю, никогда не слышал об этом, — рассеянно отвечает Дин, — ясное дело, он отвлекся на прекрасный вид. — Весь район столько раз переходил из рук в руки, что в любом случае трудно сказать наверняка. О боже, это тот самый дом?
— Выглядит пугающе? — Кастиэль уже заметил главный дом с темными стенами и впечатляющей мансардной крышей. Три этажа делают его вполне уютным по меркам Майкла. — Слишком старомодно?
— Нет, он, эм... как в фильмах ужасов, — Дин смеется, когда замечает непонимающее выражение лица Кастиэля. — Большой тихий дом на вершине холма? Может вызвать у кого-нибудь мандраж.
— В стародавние времена королевские супружеские пары проводили свой медовый месяц на корабле, — объясняет ему Кастиэль. — Его оставляли недалеко от берега, но предполагалось, что они буквально будут оторваны от земли, чтобы не отвлекаться... друг от друга.
Дин фыркает.
— И вы еще спрашиваете, почему ваш народ славится своей антисоциальностью.
— Я и не удивляюсь. Но по сравнению с этим я бы сказал, что «дом из фильма ужасов» — это прогресс.
— Да, наверное.
Рэйчел, вероятно, знала историю Дома Джошуа — когда он был построен, реконструирован, как Короне удалось сохранить его за собой, даже когда Майкл много лет назад потерял все побережье в пользу Республики. Илчестер — одно из тех стратегических мест, которые во время войны постоянно переходило из рук в руки, и Кастиэль считает, что именно по этой причине Майкл выбрал Дом Джошуа местом для их медового месяца. Он — одно из последних королевских владений, оставшихся на земле Республики — даже Дин рассмеялся, когда узнал об этом.
— Думаю, Совет решил таким образом сэкономить, — усмехнулся Дин. — Нет смысла тратиться на старого доброго меня.
Вблизи возраст дома очевиден. Были предприняты некоторые усилия, чтобы привести его в порядок и сделать презентабельным, но краска на этой старинной реликвии отсутствует. Дин бормочет что-то о ночи в музее, и Кастиэль молча соглашается.
Когда они выходят из автобуса, их встречают Рэйчел и Вирджил — оба все еще щеголяют в своих элегантных костюмах, заставляя Кастиэля чувствовать себя более взъерошенным, чем обычно.
— Добро пожаловать в Дом Джошуа, — приветствует Рэйчел. — Желаете прогуляться или хотите освежиться?
Кастиэль поворачивается к Дину.
— Освежимся? — Дин не отзывается, слишком занятый разглядыванием окон, а может, еще не совсем проснулся, поэтому Кастиэль отвечает сам: — Мы с Дином сами осмотрим дом. Наши вещи доставлены?
— Да, они в ваших комнатах, — сообщает Рэйчел. — Все еще в чемоданах, как вы и просили.
— Хорошо, спасибо, вы свободны, — Кастиэль кивает, когда Рэйчел и Вирджил кланяются и отступают назад. — Дин?
— Что? О. Гм, — Дин посмеивается, чувствуя, как Рэйчел с Вирджилом наблюдают за ними, а затем протягивает Кастиэлю руку. — Эй.
— Привет, — тот вкладывает руку в ладонь Дина. У них всего два зрителя, однако символично вот так войти в свой первый дом, пускай и временный. Они вместе ступают вперед, Дин отодвигает дверную щеколду и толкает дверь.
Дверные петли смазаны маслом, так что зловещего скрипа не слышно, зато их встречает спертый и нежилой воздух давно опустевшего дома. Над фойе нависает двойная винтовая лестница, на стене во всем цветовом великолепии красуется герб Майкла.
— Это вестник Майкла, — объясняет Кастиэль Дину, когда они заходят. В конце концов, он может начать прямо сейчас. — Дерево в левом верхнем углу — символ его матери, моей троюродной сестры, дважды удаленной с фамильного древа, поэтому у меня тоже есть этот символ в моем гербе. Дом Джошуа, кстати, наверняка назван в честь одного из королей Джошуа, хотя я не уверен, какого именно. Тут должно быть приемная, а это гостиная... идем, посмотрим.
Дин следует за Кастиэлем из комнаты в комнату, кивая или бормоча что-то в знак согласия, пока Кастиэль продолжает свою экскурсию. Достаточно легко определить более поздние дополнения к древнему дому — большая столовая и гостиные совершенно не похожи на обособленную современную кухню, которая соединяется с уютным маленьким телевизионным залом.
— У нас есть повар, но она не будет использовать эту кухню — та предназначена только для нас, — говорит Кастиэль. На их кухне установлены различные шкафы и ящики, а на дверце холодильника — блокнот для запросов. — Я не знаком с ней, но Рэйчел сказала, что она из местных, поэтому можешь заказать еду на свой вкус. Рэйчел будет заниматься заготовками и покупками — просто оставь ей записку, если захочешь, чтобы она что-нибудь купила. Мне придется свериться с расписанием, но, думаю, уборщики будут приходить дважды в день, если мы не распорядимся иначе.
— И все они будут...
— Да, в соседнем здании. Если нам что-то понадобится, мы сможем воспользоваться домофоном из любой точки дома.
Кастиэль, конечно, не был здесь раньше, но такие дома, как правило, стандартная планировка. Осмотрев первый этаж, они поднимаются на второй, где обнаруживают кабинет, маленькую гостиную, спальню, которая еще не убрана, и в дальнем конце коридора — парадную спальню, предназначенную для почетного гостя.
— Вот и пришли, — объявляет Кастиэль, широко распахивая дверь перед Дином. — Это твоя комната.
— Классно, — Дин проходит мимо Кастиэля в комнату, издавая звук облегчения при виде своих сумок, стоящих в ногах кровати — знакомые вещи в незнакомом месте. — А как насчет тебя?
— Моя комната должна быть прямо над твоей, — Кастиэль указывает на маленькую, немного скрытую дверь в дальнем углу. — Это личная лестница, соединяющая наши комнаты. Не волнуйся, Дин, это твое пространство, и я не посягну на него.
— Вот как, — отзывается Дин.
— Если хочешь, можешь запереть обе двери, — здесь все как надо — от удобной на вид кровати до большого платяного шкафа и уголка для чтения у окна с прекрасным видом на сад. Телевизора, правда, нет, а значит, Дину придется пользоваться телевизионным залом внизу. — Что бы ты хотел на ужин?
Дин плетется к кровати. Он стоит спиной к Кастиэлю, поэтому выражение его лица скрыто, хотя Кастиэлю кажется, что он может прочитать что-то в изгибе его плеч и в том, как он дергает край простыни.
— Дин, — осторожно говорит Кастиэль. — Ужин?
— Я... — Дин потирает виски. — Я не могу сейчас думать нормально.
— Хорошо, я сам организую ужин. Может, мне также составить план наших занятий?
— Занятий?
— Подготовка твоего визита ко двору. Я могу охватить основы культуры, протоколы, историю моей семьи. Конечно, не стоит слишком напрягаться, мы будем двигаться в удобном для тебя темпе, — Дин все еще стоит, не двигаясь и уставившись в стену. — Дин, этот месяц — наше время, прежде чем нас потащут в свет. Я уверен, что здесь найдется парочка мелких способов развлечения.
— Как думаешь, тут есть кабельное? — уходит от прямого ответа Дин.
— Я могу узнать. Не хочешь распаковать вещи и принять душ?
— Хорошо.
— Ты знаешь, как меня найти, если тебе что-нибудь понадобится?
— Домофон, ага, да.
Кастиэль на мгновение замирает, не зная, является ли неподвижность Дина приглашением отвлечь его или намеком уйти. Дин должен быть измотан — Кастиэль тоже ощущает усталость и очень хочет поваляться часок или около того. Такое чувство, будто они все еще на виду, и энергичные пляски, ставшие их свадьбой, приемом и фотосессиями, на самом деле не прекратились. Благодарение Богу хотя бы за этот месяц передышки.
— Я иду к себе, — сообщает Кастиэль. — И позвоню, когда ужин будет готов.
Дин кивает.
— Хорошо.
***
Кастиэль знал, что как только они выберутся из города, подальше от шума и суеты, где Наоми внимательно следила за каждым их шагом, все изменится. График теперь принадлежит им, пусть даже ненадолго, и они должны воспользоваться этим, пока могут. Кастиэлю также понятно, что его приоритеты не являются приоритетами Дина, поэтому, если во время ужина тот по-прежнему притихший и рассеянный, пока Кастиэль оглашает повестку дня на неделю, он не возражает.
На самом деле он абсолютно готов к тому, что Дин проспит все следующее утро. Кастиэль встает на рассвете — ведь существуют привычки, которые отказываются исчезать, — и поэтому удивляется, когда, приступив ко второй порции блинов, видит неторопливо входящего в кухню Дина. Тот одет в халат, голые икры мелькают под подолом, но волосы зачесаны, лишая Кастиэля удовольствия лицезреть всклоченного со сна Дина.
Вчера вечером они решили, что нет смысла пользоваться столовой — та чересчур официальна, а длинный стол слишком нелеп. На их собственной кухне есть совершенно пригодный для употребления стол, который прекрасно послужил им за ужином и, вероятно, подойдет для всего срока пребывания здесь.
— Охренеть, как далеко топать от спальни до завтрака, — Дин опускается на стул напротив Кастиэля. — Я просто так, к слову.
— В традиционных домах спальня членов королевской семьи соединена с небольшой комнатой для личной трапезы, — объясняет Кастиэль, — хотя, полагаю, это усложнило бы задачу слуг по доставке еды по стольким лестничным пролетам. Хорошо ли тебе спалось? Комната приемлема?
— Да, — Дин смотрит на тарелку Кастиэля. — Майкл постарался на славу.
— Я тебя разбудил? Это большой дом, я и не думал, что звук до тебя долетит.
— Нет, просто... Ты же знаешь, каково это — спать в чужой постели.
— Да, — Кастиэль наблюдает, как Дин встает и начинает шарить по кухне, обнаруживая в духовке бекон и сосиски, у плиты — яйца, а хлеб рядом с тостером. Дин, наполняя тарелку, торжественно кивает сам себе, очевидно, довольный тем, что еда соответствует его стандартам.
Возможно, они просто не должны ничего делать в течение первой недели или около того. Дин может расслабиться и насладиться королевской роскошью, а Кастиэль поисследует окрестности. Он почти может представить это, как давно заслуженный отдых. Не то чтобы он когда-либо нуждался в отпуске в университете.
— У меня есть мысль, — говорит Кастиэль. — Возможно, нам стоит расслабиться первые несколько дней. Нет нужды спешить.
— Нет, давай сразу перейдем к делу, — Дин одобрительно хмыкает, откусывая свой бутерброд. — Я начинаю нервничать, когда мне нечего делать.
— О, — удивленно произносит Кастиэль. — Ты уверен?
— Да, лучше сосредоточиться на работе, верно? Как мне следует одеваться? Я точно не знал... — Дин немного застенчиво улыбается, и Кастиэль внезапно понимает, почему его волосы так аккуратно причесаны.
— Ох, — Кастиэль не в силах подавить приступ смеха, и Дин настороженно смотрит на него. — Ну, здесь только ты и я. Сомневаюсь, что персоналу важно, как ты одеваешься, — он показывает на свою собственную одежду — свитер и брюки, — которые все еще пахнут его квартирой. — Это моя повседневная одежда.
Дин поднимает бровь.
— Ты так одеваешься для развлечения?
— Это удобно, — защищается Кастиэль. — И если я не одеваюсь для собственного удобства, когда могу, то какой в этом смысл?
— Вполне справедливо.
— Не всем же дано быть такими красивыми, не прилагая при этом усилий, как тебе, — Кастиэль качает головой, держа в руках чашку с кофе, и потягивает теплую жидкость. Дин быстро моргает, глядя на свою тарелку с завтраком. — Кстати, у тебя не было возможности посмотреть — если интересно, на втором этаже расположен спортзал. Я сам не пробовал, но, кажется, инвентарь исправный.
Дин рассеянно кивает, глядя на свой бутерброд. Он не хмурится, но Кастиэля все еще гложет чувство, будто он что-то упустил. Ему стоит быть внимательнее.
— Итак, — говорит Дин. — Чем займемся сегодня?
***
В течение дня Кастиэль обнаруживает, что Дин — способный студент. Кастиэль не знает, почему так удивлен, но так оно и есть, Дин не ноет и не ворчит, как перед свадьбой. Кастиэль полагает: разница в том, что дело уже сделано и Дин максимально вжился в свою новую роль. Кроме того, их «группа поддержки» больше не помыкает ими, и Дин знает, что нет смысла вымещать свою досаду на единственном человеке, который понимает его ситуацию не понаслышке.
Но они не торопятся. После того, как Дин переодевается, они начинают еще один обход дома — на этот раз в ритме лекции, пускай профессор и женат на своем единственном студенте.
В каждом углу и каждой комнате дома есть что-то, полезное для обучения. Они изучают карты в приемной, Кастиэль показывает ему военные базы Королевства, графство Хортус, которое Майкл отдал Кастиэлю в качестве приданого, маршрут, по которому Кастиэль путешествовал с Анной, когда они покинули двор и двинулись навстречу приключениям.
Они исследуют небольшую библиотеку, Кастиэль указывает на несколько классических произведений их известных писателей. Дин демонстрирует свои рудиментарные знания латыни и енохианского языка, и разделяет его строгие убеждения насчет пары томов беллетристики, которой Рэйчел — или кто-то еще — решил заполнить полки.
Они обедают в беседке в саду и общаются со своим поваром Элизабет, которая выходит обслужить их. Дин горячо хвалит ее кулинарные навыки.
Они гуляют по длинной галерее, изучая висящие там портреты. Портрет Михаила — разумеется, самый большой — изображает короля, стоящего в центре, обрамленного образами замка Акридж, стены и грозы над бушующим морем. Дин и Кастиэль на мгновение замолкают, глядя на картину, потому что это действительно слишком для мгновенного осмысления.
— Хороший подбородок, — наконец произносит Дин.
— Разве это важно?
— Не очень, но благодаря ему, на ваши деньги приятно взглянуть.
— Твое лицо лучше бы смотрелось на валюте, — говорит Кастиэль.
— Что... не... нет, — в длинной галерее нет окон, но даже в тусклом свете старых ламп Кастиэль может разглядеть румянец, ползущий по шее Дина. — Ты говорил, где-то здесь твое семейное древо?
— Ах, да, — под картиной есть маленький столик, в который встроен не сразу бросающийся в глаза ящик. Кастиэль открывает его — внутри набор тонких свечей. — Может, это и клише, но Майклу нравится.
— Изображение, — Дин наблюдает, как Кастиэль вставляет свечу в держатель. — Это свеча единорога?
— Да, — Кастиэль щелкает большим пальцем по фитилю, и от его прикосновения вспыхивает пламя. Мягкий голубой свет заполняет галерею, освещая темно-красные обои длинных стен. Все портреты висят только на одной стороне галереи, и не зря.
На другой — чистой — стене бумага мерцает и медленно вспыхивает серебряными линиями и буквами.
— Чувак, — Дин медленно шагает вперед. — Прямо гребаный греческий пантеон.
— Дин, — упрекает Кастиэль.
Дело не в том, что его генеалогическое древо имеет огромное количество имен; а в том, что связи между его членами сложны. Практически все связаны друг с другом, иногда двумя или тремя линиями, и визуальный образ этого нанесли на стены длинной галереи. Кастиэль передает свечу Дину, и тот медленно поворачивает ее, наблюдая, как изгибаются ветви, открывая новые углы и связи.
— Эй, а вот и ты, — у Дина хороший глаз, он заметил имя Кастиэля на восточной ветке. Следуя за линией пальцем, он замирает, и вглядывается внимательнее, отследив петлю. — Погоди, ты связан с Майклом через обоих своих родителей?
— Да.
— У вас что, в Королевстве не хватает нормальных людей, раз вы женитесь друг на друге?
— Не думай об этом как о родственном браке, — говорит Кастиэль. — Это способ держать своих врагов возле себя.
— Вон оно как, — рот Дина приоткрывается, и он уже другим взглядом рассматривает это впечатляющее семейное древо. — Черт, сынок.
— Таким образом, Корона гарантирует, что власть имущие делают все, чтобы Королевство продолжало работать по-старому. Каждый раз, когда кто-то близкий к трону женился на постороннем, все заканчивалось... Ну, есть очень веские причины, по которым мы известны своей ксенофобией.
— И все же вот он ты, — смеется Дин, качая головой. — Вышел за такого придурка, как я.
— Я женат на представителе благородного Дома, — твердо говорит Кастиэль. — В рамках соглашения, которое открыло новые торговые пути и договоренности между нашими странами, потому что — следуя тому же принципу, что и родственные браки — мы теперь семья. Теперь мы инвестируем в благополучие друг друга.
— Могу тебе сказать, что с нашей стороны это выглядит совсем не так, — Дин придвигается ближе, обводя линии пальцем, — Речь идет о торговых путях и получении помощи в вытеснении рейдеров назад вдоль границы. Это просто деловое предприятие.
— Неужели между этим такая большая разница?
Дин поворачивается, одаривая Кастиэля не слишком различимым в мерцающем голубом свете взглядом.
— Должна быть... — начинает он и вдруг в ужасе отдергивает руку.
— Кас, Кас, кажется, я что-то натворил.
— Что? — Кастиэль смотрит на то место, к которому только что прикоснулся Дин. — Сомневаюсь, что ты мог испортить гобелен ногтем.
— Просто проверь, ладно?
Кастиэль поглаживает рукой бумагу, но, кажется, все в порядке, имя Уриэля, написанное совершенной каллиграфией, сплетено над веткой, которая ведет к Кастиэлю и Анне. Дин все еще ерзает, наблюдая за Кастиэлем с нервным ожиданием мальчика, застигнутого перед разбитым окном. Это так странно видеть, особенно когда Дин тычет в него пальцем и почти в панике говорит:
— Чувак, скажи что-нибудь.
— Дин, все в порядке, — отвечает Кастиэль. — Даже если бы ты его порвал, это легко исправить.
Дин засовывает руки в карманы, все еще несчастный, несмотря на заверения Кастиэля.
— Весь этот чертов дом, братан, говорю тебе.
— Ты что, смущаешься? Из-за дома? Дин, я могу гарантировать тебе, что Майкл поставил на это место крест, ему все равно, что мы нарочно или случайно с ним сделаем. Откровенно говоря, я бы сказал, что он готов к худшему.
Дин фыркает.
— Должно быть, приятно, когда тебя так нагружают.
— Смотри, — Кастиэль берет Дина за предплечье, мягко сжимая, чтобы тот перестал ерзать. Он показывает на семейное древо. — Это семья Майкла. Внутренняя борьба так же укоренилась в нашей истории, как и родственные браки. Вполне нормально, что замки, поместья и усадьбы переходят из рук в руки один, два, или три раза в поколение, когда власть меняется. Крайне мило с твоей стороны попытаться уважать эту собственность, но Майкл этого уважения не заслуживает.
— Я думаю не о Майкле, — говорит Дин. — Я здесь гость, Кас. Может, ты и привык к шикарным хоромам, но я — нет. Мне все равно, кто владелец. Это хорошее место, и здесь такая история... Я просто не хочу ничего ломать, лады?
Кастиэль поймал себя на том, что улыбается.
— Очень предусмотрительно с твоей стороны.
— Заткнись, — бормочет Дин.
— Знаешь, ты так шикарно выглядел в своей парадной форме, что я почти забыл — ты ведь совсем не такой, — Кастиэль качает головой, удивляясь самому себе. — Конечно, всякий раз, когда ты открываешь рот, я снова вспоминаю.
— Что я никто?
— Что ты — темная лошадка, с которой Майкл, вероятно, не знает, как справиться, и я благодарен за это.
Дин замолкает, отворачиваясь, чтобы снова изучить семейное древо. Он всматривается в имя Кастиэля, буква «К» драматично извивается над остальными буквами. Рядом с ним наготове пустое место, еще не заполненное именем Дина.
— Ну а ты, Дин? — говорит Кастиэль. — Как насчет твоей семьи?
Дин пожимает плечами.
— Ты же знаешь о моей семье. У нас определенно нет всего этого, — он машет на дерево, на этот раз осторожно, чтобы не коснуться бумаги. — То есть, Кэмпбеллы довольно эпичны, но мы с ними не близки. То же самое относится и к другим Винчестерам, не припомню, чтобы встречал их больше нескольких раз.
— Значит, ваши ближайшие родичи... на островах?
— Да, думаю, можно сказать и так.
— Ну а ты?
— А что я? — Дин, ухмыляясь, искоса смотрит на него. — Ты же знаешь, каковы охотники. Боюсь, все эти истории — правда.
— Понятно... — Кастиэль замолкает, но Дин уже возвращается к изучению древа, хотя теперь держит руки за спиной. Он кивает, когда находит знакомые имена, и приходит в замешательство, обнаруживая некоторые из особо близкородственных браков.
Кастиэль снова поражен тем, как сильно Дин старается. Ему это не нужно, и, видит Бог, Кастиэль знает множество людей, которые не стали бы беспокоиться, окажись они на его месте. Но Дин сосредоточен, понятлив и выкладывается на полную, и если бы Кастиэль знал какой-нибудь способ заставить его, по крайней мере, чувствовать себя здесь лучше и непринужденнее, то он немедленно им воспользовался бы.
На самом деле, кое-что есть.
— Давай прогуляемся, — говорит Кастиэль.
Дин хмурится.
— Что?
— Съездим в город. Я никогда там не был, в отличие от тебя. Ты можешь показать его мне.
— В город? — эхом откликается Дин. — Это... разве нам можно это сделать?
— Да.
Уголки рта Дина ползут вверх.
— Кас, ты только что это придумал?
— Нет, — отвечает он. — Да.
***
Рэйчел не в восторге, но это ее работа — страдать всякий раз, когда у кого-то из них в голове появляется идея, не санкционированная Короной. Кастиэль и Дин находят ее в доме для персонала и передают свою просьбу, на что она вздыхает, проверяет свой органайзер, а затем неохотно говорит:
— Можете поехать, но мы с Вирджилом отправимся с вами.
— Зачем... — начинает Дин, но тут же захлопывает рот, когда Кастиэль кладет руку ему на плечо.
— Можете наблюдать, — говорит Кастиэль Рэйчел, — но это все.
— У нас будет сопровождающий? — возмущается Дин. — Серьезно?
Вирджил, слушавший весь разговор с вежливого расстояния, подхватывает:
— Телохранитель, господин.
Дин ворчит, но это ворчание длится только до тех пор, пока он не обнаруживает, что Корона снабдила их личным транспортом, ожидающим в гараже. Когда Дин видит машину, он издает звук, похожий на хрип астматика на грани утопления, хотя на дилетантский взгляд Кастиэля это — всего лишь машина.
— Что значит «просто машина»? — недоверчиво повторяет Дин. — Это «Фэллон» пятьдесят четвертого года, их таких выпустили всего дюжину, и вообще, откуда он у Майкла? Я думал, вам не нравятся наши вещи.
— О нет, — возражает Кастиэль и через плечо Дина видит, как Вирджил слегка нахмурился, услышав замечание Дина о своем короле. — Думаю, ты поймешь, что Майкл высоко ценит изобретательность и инженерные таланты Республики, — затем не удержался и добавляет: — Это всего лишь машина, Дин.
— Ага, а я просто симпатичный сукин сын. Садись, Кас. Я поведу.
— Нет, господин, я должен отвезти вас, — возражает Вирджил. — В противном случае, это было бы неуместно.
— Дин поведет, — твердо говорит Кастиэль. — Вирджил, ты сядешь сзади с Рэйчел.
— Что? — Вирджил в поисках поддержки смотрит на Рэйчел, но та лишь равнодушно пожимает плечами.
— Пожалуйста, отдай ключи Дину, — Кастиэль кивает, когда тот неохотно передает ключи, и Дин радостно вскрикивает. — Хорошо.
Дин проходит мимо Кастиэля к водительской двери, по пути толкая Кастиэля в плечо и шепча:
— Ну ты и сволочь, Кас.
Может, он и прав, но сволочной муж Дина успешно организовал для них поездку в город Илчестер. Рано или поздно им пришлось бы спуститься туда, чтобы появиться на публике, и это вполне может произойти раньше, а не позже. День выдался прекрасный, и небо чистое и голубое, когда они выезжают из гаража, оставляя дом позади.
У Дина ужасная позиция для водителя — руки лежат на руле асимметрично, а плечо почти прижато к двери в какой-то позе «а-ля кинозвезда», по-видимому, естественной для него. Через открытые окна радостно дует ветер и наполняет машину ароматом сосен и листьев горного леса. Дин широко улыбается, значит, ему нравится.
— Кас, ты водишь машину? — спрашивает он.
— У меня есть права, — Кастиэль закрывает глаза и делает глубокий вдох. Ему почти кажется, что он вернулся в Королевство, хотя деревья здесь гуще и воздух влажнее. — Но я давно не ездил. У меня нет своего автомобиля.
— А у меня... — Дин коротко качает головой, словно отвлекся, но это вряд ли, поскольку дорога свободна и ворота широко открыты, чтобы выпустить их с холма. — У меня «Импала» шестьдесят седьмого года, в Сент-Ливане. Меньше «Фэллона», но двигатель круче — ревет, как зверюга.
— Звучит опасно.
— Черт возьми, да, — смеется Дин. Здесь нет очевидной шутки, но Кастиэль тоже улыбается — волнение Дина заразительно. — Господи, какая милая машина, не надо держать ее взаперти.
— Можешь брать ее, когда пожелаешь, — Кастиэль оглядывается на заднее сиденье, где Вирджил поджимает губы и старается не смотреть с осуждением, но Рэйчел согласно кивает. — Уверен, ты окажешь ей услугу.
Дин не колеблется, когда они достигают первого перекрестка, по-видимому, он достаточно хорошо знаком с этой областью, и знает повороты, которые приведут их к цивилизации. Довольно скоро деревья уступают место открытым полям, усеянным редкими домами и сараями, а через несколько минут показывается сам город.
— Эй, — взволнованно говорит Дин, — он все еще здесь! — ему не требуется много усилий, чтобы объяснить: несколько лет назад его отправил сюда Совет с одним из многочисленных поручений по поддержанию мира. Комментарии Дина — не столько естественный поток объяснений, сколько скачки от темы к теме, представляющей для него интерес — тут забавный указатель, там — переулок с памятной дракой в баре, в которую он однажды ввязался. Ему просто повезло, что Кастиэль поспевает за его мыслью.
— Отсюда вы можете видеть крепость, — Дин дергает головой на восток, туда, где над крышами зданий, на переднем плане видны верхушки старого оборонительного сооружения. — Идеальный вид для наблюдения за морской линией во время сезона миграции кракена.
— Должно быть, это было захватывающе, — говорит Кастиэль.
— Не совсем. Предпочитаю твердую почву под ногами.
Кастиэль вздрагивает от удивления.
— Тебе пришлось плыть, чтобы добраться до кракена? Лично?
— Я практичный парень, что тут скажешь? — похоже, это вопрос чести для Дина, который самоуверенно ухмыляется Кастиэлю. — Это лучше, чем торчать целый день в библиотеке.
— Откуда мне знать, я слишком занят взрывами.
Дин удивленно таращится на него.
— Подожди, что?
— Я — профессиональный алхимик, Дин, — Кастиэль закатывает глаза, увидев выражение его лица. — Как ты думаешь, кто создает заклинания и зелья, которые ты используешь в своей работе?
— Хранители Знаний.
— Всего лишь континентальное подразделение нашей Гильдии Алхимиков. Это практически одно и то же.
— Ну, — бормочет Дин, — у нас более крутое название.
— Нет, оно претенциозно и непонятно с какой стати гендерно специфично.
— О боже, ты говоришь, как Сэм.
— Это должно тебя беспокоить, поскольку ты все-таки женился на мне.
Дин смотрит на него широко раскрытыми испуганными глазами, а потом разражается смехом. Кастиэль держится целых две секунды, а потом тоже смеется, хотя и не так громко и от души, как гогот, заполняющий их машину.
Иногда идеи Кастиэля — очень хороши.
— Эй, — говорит Дин, отсмеявшись. — Там готовят потрясающие чизбургеры. Пускай не в пятерке лучших, но чертовски близко.
Кастиэль следует в направлении, указанном Дином, к ряду магазинов, которые, по-видимому, знаменуют центр города. Тем не менее, это тихая часть Илчестера, поскольку более оживленные порты и рыбные промыслы находятся дальше на восток, и это напоминает Кастиэлю его собственный тихий университетский городок. Никаких небоскребов и оживленных улиц, и будь все иначе, Кастиэль, возможно, даже решил бы приехать сюда ради собственного досуга.
— Можешь остановиться и взять парочку, — говорит Кастиэль. — Я бы хотел попробовать.
— Правда? — удивляется Дин, как будто Кастиэль собирается отказать ему в чем-то, от чего он весь светится. — Ладно, только дай мне найти место для парковки.
— Можешь припарковаться на обочине, — Кастиэль оглядывается назад. — Рэйчел?
— Да, вы можете парковаться в неположенном месте, — сухо отзывается та. — Я разберусь. Идите и покупайте свои... что бы там ни было.
В это время дня здесь не слишком много людей, поэтому их роскошный автомобиль не привлекает немедленного внимания. В любом случае, это интересная контрольная проверка, и Рэйчел добровольно остается в машине, пока Вирджил следит за ними с корректного расстояния, когда они идут к ларьку с гамбургерами.
За прилавком стоит молодая женщина, с другой стороны — молодой человек, готовящий заказы. Когда они приближаются, молодая женщина останавливается, и Кастиэль с удовольствием наблюдает, как Дин включает очарование — представляется и спрашивает о блюде дня.
Это стихия Дина. Может, и не совсем родной город, но достаточно близко — Илчестер был в руках Республики достаточно долго, чтобы следы Королевства, некогда владевшего им, были похоронены или закрашены. Кастиэль знает, что такое гамбургеры, но варианты и стили, перечисленные на доске за спиной их официантки, для него практически иностранный язык — и зачем так много различных видов кетчупа?
— Я возьму специальное блюдо — все, что в нем есть, и побольше горчицы, — говорит Дин. — А он будет «Крутого Медвежонка» без солений. Стойте, Кас, ты любишь соленые огурцы?
— Я не против.
— Хорошо, зачеркните, пусть будут и соленья.
— Купи что-нибудь для Вирджила и Рэйчел, — говорит Кастиэль.
— Ладушки.
Как только их заказы готовы, официантка приступает к работе, и Дин слегка подпрыгивает от нетерпения. Кастиэль вполне уверен, что Элизабет могла бы приготовить приличный бургер, если бы он попросил. Возможно, Дин слишком застенчив для просьбы, поэтому Кастиэль мысленно отмечает позаботиться об этом, когда они вернутся в дом.
За спиной их официантки на них смотрит второй сотрудник. По сути, его лицо — воплощение контролируемой паники. Кастиэль вежливо улыбается и наклоняет голову.
— Здесь раньше был газетный киоск, — рассеянно говорит Дин. — О, таксофон.
— Да, я знаю, что такое таксофон, — отвечает Кастиэль.
— Я имею в виду... — Дин виновато кашляет и шепчет: — Насколько плохой была бы идея воспользовался им прямо сейчас? Ты знаешь, что в доме я не нашел ни одного телефона?
— О, — удивленно произносит Кастиэль. — Думаю, это часть изоляции нашего традиционного медового месяца. Теоретически мы должны, не отвлекаясь, использовать это время, чтобы узнать друг друга. Хочешь, я спрошу у Рэйчел? Где-то должен быть телефон.
— Нет, я не хочу создавать проблем.
— Не глупи, — настаивает Кастиэль. — Ты не должен быть ограничен нашими традициями. Я поговорю с Рэйчел.
— Здорово. Спасибо, Кас, — Дин засовывает большие пальцы за пояс и медленно поворачивается, осматривая улицу. Достаточно легко определить точный момент, когда Дин замечает горстку людей на противоположной стороне дороги, которые пытаются сделать вид, будто они просто бродят вокруг. — Э-э.
Кастиэль прислоняется к плечу Дина — достаточно близко, чтобы прошептать:
— Ты только что участвовал в свадьбе знаменитостей.
— Конечно, — отвечает Дин, — но на мне обычная одежда. И на тебе. Как они узнали?
— Твое лицо нелегко забыть.
— Что, — Дин пытается найти подходящую реплику, открывая и закрывая рот, пока что-то не ловит его взгляд, и он с облегчением не отворачивается, отвлекаясь. Из-за угла кабинки выглядывает ребенок — кажется, девчушка, — и смотрит на них снизу вверх. Кастиэль предпочел бы улыбнуться и двинуться дальше, но Дин — не Кастиэль.
— Мэм, я закончу через секунду, и придет ваша очередь.
Ребенок что-то говорит, слишком тихо, чтобы Кастиэль мог разобрать. Дин немного наклоняется.
— Простите, не расслышал, — она повторяет, и Дин вздрагивает, а потом хихикает.
— Что она сказала? — интересуется Кастиэль.
Дин что-то говорит девочке, ожидая, пока та кивнет, а потом поворачивается к Кастиэлю.
— Она сказала, что хочет когда-нибудь найти своего собственного принца.
Девчушке явно не больше шести лет.
— Принцев переоценивают, — говорит Кастиэль.
Дин цыкает на него и хлопает по руке.
— Кас хочет сказать, что принцы бывают в самых разных упаковках, и иногда это совсем не то, что ты думаешь. Тебе стоит смотреть внимательно. Это понятно, детка?
Она кивает, а затем ускользает, и бежит вверх по дороге к слегка испуганному взрослому. Дин машет им рукой, и Кастиэль тоже улыбается — не стоит нервировать людей своим присутствием.
— Хватит делать такое лицо, Кас, — предупреждает Дин. — Малышка просто хотела поздороваться.
— Мне неудобно общаться с детьми.
— Дети — просто маленькие люди.
— Ты исходишь из того, что мне комфортно с людьми.
Дин фыркает.
— Ты меня подловил, — он оживляется, когда официантка подходит с готовым заказом, упакованным в здоровенный бумажный пакет. По-видимому, она также в курсе ситуации, если судить по деревянной улыбке, исказившей ее черты.
— Ваш заказ, — говорит она. Затем пристально смотрит на них и делает реверанс. — Ваша Светлость.
— Эй, ничего подобного, — возражает Дин.
— Спасибо за быстрое обслуживание, — мягко говорит Кастиэль, передавая деньги. — Пожалуйста, сдачу оставьте себе.
Дин берет их пакеты, ждет, пока они отойдут на приличное расстояние от ларька, а потом шепчет Касу:
— И что, теперь всегда будет так? Как я смогу что-то сделать, когда вернусь на работу?
— Это новизна, — объясняет Кастиэль. — Новизна проходит. Кроме того, думаю, нервничают они из-за меня. В конце концов, ты один из них.
— Еще одна причина, чтобы ты откусил большой кусок от своего бургера у всех на виду, — Дин опускает руку в пакет, вытаскивая один из огромных завернутых гамбургеров и кладет в руки Кастиэля. — Вот. Наслаждайся. Теперь ты один из нас, поздравляю.
— Поедание гамбургера, делает меня одним из вас?
— Не подвергай сомнению наши пути, — говорит Дин. — Ешь.
Кастиэль драматично вздыхает, но открывает упаковку и приступает к раннему ужину.
***
Гамбургеры были ужасной идеей. Еще хуже была картошка фри, которую Дин заказал в качестве гарнира: «Ты должен попробовать картошку фри, чтобы запить ее, Кас» — так что ко времени окончания поездки и возвращения в дом Кастиэль находится на грани того, что Дин радостно определяет, как «пищевая кома».
— Вот что происходит, когда не меняешь свою диету, — говорит Дин, направляя Кастиэля в дом и отмахиваясь от Вирджила и Рэйчел, которые возвращаются в свои комнаты. Вирджил даже не притронулся к гамбургеру, однако Рэйчел храбро прикончила свой и признала, что было неплохо. — Тебя уносит.
— Это бессмысленно, — протестует Кастиэль, снимая куртку и передавая ее Дину, чтобы тот повесил его. — Порция ведь даже не была большой.
— Не была большой... — присвистнул Дин. — Мама будет рада пригласить тебя на День Благодарения. Ты уничтожил эту штуку как чемпион.
Слова звучат, как похвала, поэтому Кастиэль вежливо отвечает:
— Спасибо.
Каким-то образом они оказываются в телевизионном зале, где Кастиэль садится на диван и впадает в смутную отрешенность, замечая краем сознания, как Дин ходит по комнате, открывая шкафы и разговаривая сам с собой, пока громко не восклицает: «Ага!», и затем экран телевизора оживает.
— Кас, смотри, — Дин машет чем-то перед его лицом. — Нашел на полке. У кого-то здесь должно быть чувство юмора.
Это видеозаписи, кажется фильмы, некоторые даже выглядят знакомыми. Дин выложил несколько кассет на стол, и Кастиэль в конце концов признает их общность: это исторические фильмы, многие из которых — кричащие, чрезмерно драматические постановки, и по крайней мере один из них, насколько ему известно, запрещен в Королевстве.
— Это кажется зловещим, — говорит Кастиэль.
Дин вставляет одну из кассет в проигрыватель, а затем практически плюхается на диван, заставляя Кастиэля подпрыгивать, когда подушки сдвигаются.
— Мы должны идти в ногу, да? Как насчет фильма в день? Я многому научусь за короткое время.
— Сомневаюсь, что эти «хроники» точны.
— Но именно для этого ты здесь. Скажешь мне, когда они облажаются. Я начну с этого фильма про Рафаэля. Эй, напомни мне попросить Рэйчел купить нам попкорн, ладно?
— Какой это Рафаэль? — спрашивает Кастиэль. — Первый, второй или третий?
— Не знаю, чувак, я просто работаю на пульте.
Есть менее продуктивные способы завершить день, это точно. Кастиэлю нравится диван, еда, которую он съел, тепло, исходящее от Дина со стороны дивана. Кажется, уместно закончить все фильмом, имеющим отношение к их интересам, даже если Кастиэль едва может держать глаза открытыми.
— Это должно быть так странно для тебя, — говорит Дин. — Твоя семейная история тоже экранизирована?
— Ты же понимаешь, что сейчас они, наверное, снимают фильм о нас.
Дин давится.
— О, нет.
В ходе просмотра фильма Кастиэль то отключается, то вновь просыпается, но в конечном итоге понимает, что это рассказ о короле Рафаэле II, чья эпоха была около двухсот с лишним лет назад во время второго расширения Королевства. Дин не кажется любителем таких хроник, но, похоже, он искренне увлечен, иногда смеется или стонет, или комментирует глупость того, что происходит на экране. Порой Кастиэль даже может обратить внимание на то, что там происходит, указывая на раздражающие недочеты или удивительную точность в том, как разворачивается история.
— Значит, ты не ее потомок? — интересуется Дин.
— М-м, нет, — отвечает Кастиэль, подавляя зевок. — Ни я, ни Майкл не принадлежим к ее роду. Мы происходим от ее младшего брата.
— Герцога? Того жуткого усача?
Кастиэль прижимает подушку к груди, веки тяжелеют.
— Да.
— Значит, не повезло.
— Это всего лишь кино. Слушай, они даже Тулбот показали неправильно. Он никогда не был крепостью, это — город. У них даже нет башни, в которой я родился, а она была возведена в начале, — может, Кастиэлю стоит на этом закончить? Он может заснуть в любой момент, и его спина возненавидит его за это, каким бы удобным ни был диван.
— Кас, — тихо говорит Дин. — Ты родился в тюрьме?
— М-м-м, нет, все не так просто. Моя мать находилась под домашним арестом, когда я родился. Будучи двоюродной сестрой короля, она была обеспечена всеми удобствами и атрибутами, подобающими ее рангу, поэтому жила в королевских апартаментах.
— Да, королевских апартаментах в тюрьме.
Кастиэль откидывает голову на спинку дивана, отворачивается и сонно моргает, глядя на Дина. Между ними не так много пространства, и даже в тусклом свете Кастиэль может сказать — Дин снова потрясен, и он не может понять, почему. Можно подумать, Дин постоянно забывает, насколько они разные, пережили разные обстоятельства и им было позволено принимать разные вещи как должное.
Не то чтобы Кастиэль много знал о том, что пережил Дин. Он не хочет грустить, поэтому подавлял это чувство весь день, но прямо сейчас, в непринужденной интимности телевизионного зала, он поражается тому, как мало знает о Дине, как редко тот делился информацией о своей жизни. Не похоже, что он имеет право требовать от Дина рассказать ему хотя бы половину того, чем сам Кастиэль свободно с ним делится, но он хочет — жаждет этого — и понятия не имеет, как выразить эту жажду, не заставляя Дина закрыться или сбежать.
— Значит, твою маму казнили после твоего рождения?
Кастиэль кивает.
— А отец погиб в битве при Бриджмене, за несколько месяцев до этого.
— То есть ты никогда не знал своих родителей?
— Дин, ничего страшного. Я не скучаю по тому, чего не знаю, — Кастиэль зевает. — Моя сестра, возможно, помнит их, но она не слишком много говорила об этом — думаю, этот период слишком болезненный для нее. Мне повезло, что она была в моей жизни.
— Твоя сестра, Анна? — спрашивает Дин. — А где она сейчас?
— Наверное, где-то здесь. Она покинула государство Майкла несколько лет назад, но мы до сих пор иногда переписываемся.
— Иисусе.
— Хороший он писатель. Мне нравится его книга.
— Это не смешно, Кас.
Если бы Кастиэль был более бодр, он, возможно, смог бы расшифровать мрачный взгляд, которым Дин смотрит на него. Снова ведется еще один разговор поверх того, что вслух, и Кастиэль ощущает тепло, не имеющее ничего общего с откровенно коварной местной горчицей Илчестера.
Этот диван хорош, и момент хорош, и то, что Дин смотрит на Кастиэля, словно он важен, тоже хорошо. Чувственная память решает поднять голову, напоминая ему, что Дин также очень приятно пахнет, и было бы неплохо, если бы Кастиэль мог добавить это ко многим другим приятным вещам, которые принес им этот вечер.
— Ты настроен очень серьезно, — замечает Кастиэль.
— Эй, не меняй тему.
— Мне нравится это в тебе, — Кастиэль наклоняется, позволяя силе тяжести сделать большую часть работы, приближая их плечи достаточно, чтобы коснуться. Дин хмурится, и хотя Кастиэлю не всегда это нравится, его лицо так интересно меняется, становясь вблизи еще интереснее.
Можно ли чувствовать себя как на иголках, находясь в чьем-то присутствии? Вероятно, возможно, поскольку Кастиэль чувствует это сейчас, приближаясь, и старательно наблюдая за тем, как движется бровь Дина и меняется его рот, который настолько интересен, что Кастиэль должен взять и поцеловать его.
Дин резко отшатывается, широко раскрыв глаза.
— Э-эй.
Кастиэль замирает, внезапно проснувшись. Жар заливает лицо, когда до него доходит, что он сделал, что предполагал, и о чем забыл.
— Прости, — выпаливает Кастиэль, резко садясь. — Я не... я бы никогда не воспользовался тобой, Дин.
— Чувак, да все нормально, — вечер испорчен, Дин неловко кашляет и пытается незаметно отодвинуться от него. Кастиэль — дурак. — Ты устал, я понимаю.
— Я бы никогда не позволил себе вольностей с тобой, — настаивает Кастиэль. — Я плохо соображал.
— Конечно, да, эй, кажется, тут сейчас интересный момент, — Дин больше не смотрит на него, слишком занятый возней с пультом.
Это был такой хороший день. Кастиэль не понимал, насколько ему было хорошо, пока он не взял и не испортил все. Теперь от усталости не осталось и следа, руки слишком холодные, а живот неприятно скрутило. О чем он только думал?
— Кас, все в порядке, — повторяет Дин, на этот раз мягче. — Как насчет того, чтобы забыть об этом, а?
— Хорошая идея, — говорит Кастиэль. — Я согласен, спасибо.
— Здорово.
Разве что забыть о произошедшем пять минут назад легко лишь в теории, если только нет в запасе какой-нибудь способности перемещаться во времени — навык, находящийся за пределами даже Кастиэля. Шум телевизора помогает, но ненамного — тикают секунды с минутами, и он почти воочию видит свой шанс спасти ситуацию, уползая куда подальше с глаз долой.
— Я устал, — объявляет Кастиэль. — Пожалуй, пойду спать.
— Ты уверен? Думаю, что кому-то здесь скоро надерут задницу.
— Я вполне уверен, что знаю, чем все закончится, — Кастиэль медленно встает. — Ты справишься тут один?
— Да, тогда увидимся завтра.
— Спокойной ночи, Дин.
— Спокойной ночи, Кас.
Кастиэль пытается хотя бы порадоваться тому, что, выходя из комнаты, он не спотыкается. Все не так уж плохо, говорит он себе. Все еще можно спасти, Дин, кажется, достаточно зрел, чтобы простить нарушение границ и двигаться дальше.
Тем не менее, Кастиэль ждет, пока не окажется в уединении своих покоев, а потом падает лицом вниз на кровать и разочарованно стонет.
Глава 2
Кастиэль может не до конца понимать Дина, но он думает — или, по крайней мере, ему так хочется, — что тот не будет прибегать к двуличию. Кастиэль первым признал бы, что сам порой бывает двуличным — это распространенная манера общения при дворе: говорить полуправду, сквозь нее или вовсе дико выворачивая ее ради своих целей, а вот Дин освежает своей открытой эмоциональностью. Когда он расстроен, то ясно дает это понять словом или действием.
Точно так же Кастиэль надеется, что когда Дин не расстроен, то ведет себя соответственно. По сути, он надеется, что тот предпочтет честность вежливости.
Когда на следующее утро Кастиэль, наконец, направляется на кухню, чтобы позавтракать, он встает напротив Дина и говорит:
— Я хочу исправить свою ошибку.
Волосы Дина взъерошены, хлопковая рубашка измята, но он смотрит Кастиэлю прямо в глаза. Полусонный, но не смущенный.
— Лиз испекла блины. Можешь подать мне тарелку? С куском масла, да, побольше сверху? И медом, ага, здорово.
Кастиэль выполняет просьбы и ставит тарелку перед Дином. Тот кивает.
— Как насчет кофе? Черный, с двумя кусочками сахара.
После получения указанного кофе плюс фиксации фильтра — Дин говорит, что его нужно заменить, хотя, на взгляд Кастиэля, тот выглядит совершенно новым, — он просит яичницу, и Кастиэль наконец понимает, что именно делает Дин. Затем Дин замечает, что до Кастиэля дошло, и усмешка, которую тот, по-видимому, подавлял, пока Кастиэль возился на кухне, сияет в полной мере.
Кастиэль смотрит на кофейные кружки, которые все еще держит в руках, и ставит их на стол.
— Эй, чувак, — говорит Дин с такой улыбкой до ушей, что Кастиэль от удивления падает на свое место, — ты же сам хотел.
На мгновение Кастиэль теряет дар речи, наблюдая, как Дин поглощает свой обильный завтрак.
— Так вот как ты управляешься со своим братом?
— Не знаю, но мне кажется, к тебе я лучше отношусь.
— Есть такая мысль.
— Послушай, Кас, — ласково говорит Дин. — Мы связаны друг с другом, так что давай не будем плодить неловкость, ладно? Итак, границы — важны. Договорились?
— Договорились.
— И ты оставишь эту тему, идет?— когда Дин не сразу получает ответ, он тычет вилкой в сторону Кастиэля. — Договорились?
— Да, — Кастиэль вздыхает. — Договорились.
Дин лучезарно улыбается. Кастиэль занят своим кофе, расстроенный, но довольный тем, как Дин справляется с ситуацией. Это не та техника, которую Кастиэль использовал бы или вообще придумал, но Дин демонстрирует свою зрелость и умение идти на компромисс необычными способами. Кастиэль не может решить, сделает ли это его силой, с которой нужно считаться, или безнадежной беспомощностью, как только он прибудет ко двору Майкла.
Великодушие. Майкл и знать не будет, что делать с Дином. Эта мысль заставляет Кастиэля улыбнуться.
— Понравился кофе? — говорит Дин. — Ты только попробуй эти чертовы блины. Нужно спросить Лиз, как она делает их такими пышными.
— Она наверняка рада, что у нее есть такой благодарный едок.
— Ага, тебе просто повезло, что я оставил для тебя пару пустых мест в списке планирования еды, — Дин машет за плечо и, конечно, блокнот на дверце холодильника уже заполнен просьбами Дина о еде. По-видимому, его комплексы в отношении просьб существуют только до тех пор, пока он не узнает людей, которых наняли, чтобы сделать их пребывание комфортным.
— Я с нетерпением жду возможности попробовать больше ваших блюд. Ой, чуть не забыл, — Кастиэль быстро выбегает из комнаты и возвращается на кухню, заложив руки за спину. — У меня есть хорошие и плохие новости. С чего начать?
Дин косится на Кастиэля.
— С плохих.
— Я только что говорил с Рэйчел. Она сказала, что телефон есть в другом здании, но запретила нам использовать его без особой необходимости. По ее словам, это добровольно-принудительная просьба Майкла.
Дин сникает.
— Ладно, так и думал, что шансов мало. А хорошие новости?
— У нас есть письма! — Кастиэль протягивает руки, радостно размахивая небольшой стопочкой, которую получил от Рэйчел. Дин так же оживляется и пытается схватить письма, пока Кастиэль не отдает ему его часть.
Они неспешно завтракают, оба увлеченные нечаянной радостью.
Кастиэлю пришло письмо от Бальтазара, в котором говорится о волнениях и приготовлениях при дворе к приезду Кастиэля и Дина. Хотя Майкл послал эмиссаров присутствовать на свадьбе от его имени, второй большой прием будет проведен для них, как только они прибудут — без сомнения, чтобы продемонстрировать щедрость короля для эмиссаров Республики.
Есть письмо от Анны, которое прибыло в квартиру Кастиэля на территории кампуса несколько недель назад и было перенаправлено сюда. Оно короче и менее яркое, но более личное — из-за описании работы, сделанной в ее доме, и высказанной надежды, что в один прекрасный день она сможет принять его у себя. Письмо достаточно старое, чтобы в нем не было упоминания о свадьбе Кастиэля, о которой она наверняка услышала уже после отправки.
Остальные — открытки и письменные поздравления от лордов и студентов по поводу его свадьбы. Большинство отправителей Кастиэль даже не знает. Он поднимает глаза, чтобы поделиться этим с Дином, но колеблется, замечая мрачное выражение его лица.
— Все в порядке?
Дин колеблется, и Кастиэль замечает, что за то время, что он прочитал почти все, у Дина открыто всего одно письмо, остальные еще нетронутые.
— Это от Сэма. Мама переслала его мне. Судя по дате, он прислал его сразу после того, как объявили, что мы поженимся.
— О, — говорит Кастиэль.
— Ага, — Дин хмурится, глядя на письмо. — Ему и в голову не пришло, что я могу занять его место.
Кастиэль кивает. С точки зрения Сэма это вполне разумное предположение. В конце концов, Совет уже выбрал для контракта младшего Винчестера — значит, старшего, видимо, сочли слишком неконтролируемым или совсем неподходящим для их целей. Сэм предположил бы, что из-за его отъезда свадьбу просто отложили или сразу отменили бы. Судя по хмурому взгляду Дина, реакция Сэма на неожиданный поворот событий вызывала тревогу.
— Мне нужно ответить на него, но как? — говорит Дин. — Малыш прислал его с заставы, сейчас он может быть где угодно. Этому болвану лучше не приближаться к границам. Там меньше властей, значит, теоретически ему будет легче скрываться, но это просто... Ох, черт, он бы точно сделал это.
— Ты мог бы написать что-нибудь и отправить родителям, чтобы те переслали ему, когда смогут, — предлагает Кастиэль. — Или у тебя есть способ подать сигнал брату? Он знает какое-то знаковое место, куда он может пойти и забрать твое письмо?
— Сэм слишком умен, он знает, что они могут использовать это, чтобы поймать его, — Дин откидывается на спинку стула, потирая виски. — Я просто хочу, чтобы он понял, что я в порядке. Он не поверит, если это не будет исходить от меня.
— Точно так же, как ты не поверил бы, что с Сэмом все в порядке, если бы это не исходило от него?
Дин удивленно фыркает, улыбаясь.
— Да. Я просто надеюсь, что он не сделает какую-нибудь глупость, вот и все.
— Ты сам только что сказал, что веришь в его интеллект.
— Ум бывает разным, — говорит Дин. — Ускользнуть от властей — это одно. Эта его цыпочка, Руби, надеюсь, ценит то, что у нее есть.
— Даже если и нет, Сэм самодостаточен, — говорит Кастиэль. — Если он похож на тебя, наверняка переживает из-за того, как все обернулось.
Дин фыркает.
— Да уж.
— Тебе все равно надо написать ему. Возможно, сейчас и нет возможности связаться с ним, но это поможет тебе собраться с мыслями. Может, поймешь, как доставить ему это послание.
— Ты правда так думаешь?
— Да, — это, кажется воодушевляет Дина, и он кивает с новой решимостью. — Я видел в библиотеке письменные принадлежности и пишущую машинку, — добавляет Кастиэль. — Может, проведешь сегодняшний день, отвечая на письма?
— Ты не против?
— Конечно, нет. Я займусь тем же самым. Встретимся потом за обедом?
Дин благодарно улыбается.
— Мне подходит.
***
Помимо кратковременного промаха Кастиэля, их первый день в доме в значительной степени задает тон для последующих. Они снижают интенсивность обучения Дина, оба молчаливо соглашаясь по ходу дела действовать по обстоятельствам.
Однако едят они всегда вместе — это определенность в установившейся рутине. Личная кухня превращается в конференц-зал, ее стены становятся самыми привычными в доме.
Дни начинаются с общего завтрака. Дин иногда капризен, иногда болтлив и взволнован, он всегда носит одну из своих футболок с изображением поп-культуры или символики рок-н-ролла. Как только они заканчивают, кто-то — обычно Кастиэль — предлагает чем-нибудь заняться до конца утра, и они это и делают. До сих пор они изучали кое-какие книги в библиотеке, исследовали дальние территории и посетили старый храм, а также засели в галерее, чтобы более подробно и в контексте изучить портреты.
Вместе же они и обедают, после чего Дин уходит — иногда вздремнуть в своей комнате, а иногда позаниматься чем-то в доме; Кастиэль однажды нашел его в гараже, сидящим на капоте «Фэллона» и читающим книгу. По непонятной причине тот был крайне смущен, когда его поймали. Собственные ежедневные занятия Кастиэля на самом деле столь же обыденны — он пишет в гостиной, проводит время с боксерской грушей в спортзале, пропалывает сорняки в саду — к ужасу Рэйчел — и так далее.
Ужинают вместе, а затем, как и в первый день, Кастиэль присоединяется к Дину, чтобы посмотреть фильм в телевизионном зале. Теперь он следит за тем, чтобы сидеть в своем кресле и внимательно смотрит любой фильм, который выбирает Дин.
Эти дни обыденны, и Кастиэль — он думает, что, возможно, и Дин тоже, — благодарен за это. Кастиэлю практически кажется, что они — просто новые соседи по комнате, пытающиеся найти способ сосуществовать. Это почти удобно. Пару раз они портят друг другу нервы — это нормально, даже ожидаемо — Кастиэлю не нравятся легкомысленные оскорбления Дином Королевства — «Ты должен признать, Кас, это странно». «Я ничего не должен признавать», — и Дин иногда бывает нетерпелив, когда Кастиэль не понимает то, что ему кажется очевидным.
Несмотря на все это, Кастиэль следит за границами личного пространства Дина, гарантируя, что больше не будет никаких попыток поцелуев вообще.
Конечно, этот медовый месяц не только для образования Дина. Кастиэль тоже учится — изучает Дина, его жизнь, его народ, те части света, которые не имел привилегии узнать вне книг. В некоторых отношениях Дин — живой представитель Республики, избегающий или пренебрегающий старыми традициями и не видящий смысла во многих собственных. Но в других отношениях он так же консервативен, когда дело доходит до приличий: кричит на Кастиэля: «Надень эту проклятую рубашку!» в тренажерном зале, когда нет никого вокруг, кого интересовало бы поддержание приличий.
Дин может стесняться делиться подробностями личного характера, но более чем счастлив говорить о своих симпатиях и антипатиях, вещах, которые находит нормальными или странными, о явной трагедии, что граммофон в приемной был заброшен много лет. Дин возится с ним целый день, но заставляет его снова работать, а потом скачет по всему дому, чтобы найти Кастиэля, притащить его в приемную и продемонстрировать плоды своих рук.
— Вам нужен кто-то, знающий, как ухаживать за этими малышами, — Дин очень осторожно вытаскивает пластинку. Он устанавливает ее на граммофонный диск и издает победный крик, когда все работает. — Неплохо, да?
Комнату наполняют звуки скрипок. Дин стоит, уперев руки в бока, и по праву гордится своей работой.
— Впечатляет, — Кастиэлю приходит в голову, что, кроме того времени, когда включен телевизор или пылесосят горничные, в доме тихо. В тишине, как таковой, нет ничего особенного, но в сочетании с размером и пустотой здания, плюс территории вокруг... Это вакуум, который может привести в замешательство.
Музыка, наполняющая комнату, рассеивает вакуум, делая дом меньше и уютнее. Это оркестровая пьеса, незнакомая Кастиэлю, но легкая и восхитительная, навевающая мысли о весне и обновлении, о празднике и голубом небе. Какие бы образы она ни вызывал в Дине, они должны быть похожи — он раскидывает руки, чтобы погреться на солнце, или, возможно, обнять старого друга.
— Ты умеешь танцевать? — спрашивает Кастиэль.
— Немного, — Дин на миг встречается взглядом с Кастиэлем, а затем опускает голову. — Я имею в виду, что знаю основы.
— Вальсы? Как насчет галиардов? Степа? — когда Дин признается в своей невежественности, Кастиэль спрашивает:
— Научить?
— Хочешь сказать, вы все еще так танцуете? Как в кино?
— Это — особая гордость Майкла. Куда он, туда и двор с тенденциями.
— Ладно, хорошо, — Дин пожимает плечами. — Почему бы и нет.
Они вместе просматривают записи, находят то, что Кастиэль считает подходящим, и запускают на проигрывателе. Эта музыка пробуждает давнишние воспоминания Кастиэля о детстве при дворе: он сидел в кресле и наблюдал, как его родственники танцуют, устраивая шоу друг для друга и своего короля.
— Давай сначала попробуем то, что ты знаешь, — Кастиэль смеется, когда Дин делает вид, будто зачесывает волосы назад, а затем ловко застегивает рубашку, надетую поверх футболки с поп-культурой. Удовлетворившись своим видом, он предлагает Кастиэлю руку.
Они вальсируют вместе, Дин кружит Кастиэля по комнате, откровенно следя за ритмом музыки. Он технически опытен, но не расслаблен, и Кастиэлю кажется, что он почти видит, как Дин мысленно считает, когда делает шаги.
— Мы не танцевали на нашем приеме, — говорит Кастиэль.
— Возможно, меня забыли спросить, умею ли я. Это не в списке приоритетов, — движения Дина жесткие, но руки осторожные, та, что на талии Кастиэля, не давит слишком сильно. Его другая ладонь немного влажная, и Дин съеживается, поправляя хватку на руке Кастиэля.
— Прости.
— Все в порядке, ничего не поделаешь, — говорит Кастиэль. — Во любом случае, при дворе надевают перчатки, когда танцуют. Ты только ведешь?
— Нет, я могу переключаться, — Дин останавливается на шаг, сверкнув улыбкой, а потом увлекает Кастиэля в водоворот, с которым они справляются только из-за их роста. Когда Кастиэль возвращается в свое положение, он меняет их руки, направляя Дина на первые несколько шагов его поворота, чтобы быть ведомым.
Дину требуется мгновение, чтобы восстановить ритм, но затем они снова следуют за очередным фрагментом музыки. Дин поднимает подбородок, несколько удивленный своими способностями, и его улыбка заразительна. Кастиэлю редко нравится танцевать, но, очевидно, у Дина особый талант заставлять его осознавать те части себя, которые прежде ему были неизвестны.
Продолжение в комментариях
@темы: переводы, АУ, Дин, другие персонажи, рейтинг: R-NC-17, Кастиэль
суббота, 14 сентября 2019
Мне дано все, чтобы жить возвышенной жизнью. А я гибну в лени, разврате и мечтании.
Название: Для пары требуются двое
Переводчик: hirasava
Бета: хочется жить
Оригинал: Takes Two to Make a Pair by Annie D (scaramouche)
Серия: Not Part of the Plan
Размер: макси
Пейринг/Персонажи: Кастиэль/Дин Винчестер, Сэм Винчестер, Наоми, Джон Винчестер/Мэри Винчестер, Рэйчел, Кевин Трэн.
Категория: слэш
Жанр: романс, приключения, AU
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Настало время Кастиэлю познакомиться со своим будущим мужем Сэмом Винчестером. Вопреки дурному предчувствию, он решает вести себя хорошо, однако выяснить, что человек, с которым он провел ночь, - его будущий деверь, в список ожидаемых трудностей не входило.
Примечание: Вторая часть серии "Не по плану".
читать дальше
Кастиэль был воспитан в королевстве, где традиции и правила пронизывают практически каждый аспект повседневной жизни. Во многих отношениях этот мир — единственный известный ему, несмотря на прочитанные книги и просмотренные фильмы.
Первое, что делает леди Винчестер, когда Кастиэль встречает ее, — протягивает руку. Именно это, больше, чем еда или широкие дороги Сент-Ливана, или отсутствие династических статуй в архитектуре Республики, заставляет Кастиэля понять, насколько далеко он забрался на чужую территорию.
— Приятно познакомиться, Кастиэль из Хортуса, — говорит леди Винчестер.
Кастиэль быстро приходит в себя и отвечает на рукопожатие.
— Это мне приятно, леди Винчестер.
— Мэри, — поправляет она, улыбаясь хорошо отработанной, но теплой улыбкой. — Давайте сразу положим верное начало?
По дороге сюда Кастиэлю было приказано прочитать подробное досье Наоми. Он даже пролистывает пару страниц, прежде чем ему это надоедает, и ясно помнит, что должен, очевидно, придерживаться определенных тем, терминов и уровней близости, как и подобает рангу Кастиэля и Дому Винчестеров.
— Я не должен звать вас по имени, — произносит Кастиэль. — И абсолютно уверен в конкретности условий на сей счет.
— Ну, если вы придаете этому такое значение, то я не хозяйка этого Дома, — говорит она. — Леди Винчестер — это ныне здравствующая София Винчестер, которую я пока не собираюсь смещать. По титулу лучше обращаться ко мне «дама Кэмпбелл».
— Но... — Кастиэль игнорирует тихий кашель позади себя — Наоми, без сомнения. — Разве вы не отказались от наследства, когда вышли замуж за мастера Джона?
— Думаю, обращение «Мэри» вполне подойдет, — говорит госпожа Винчестер, слегка подмигивая, что по какой-то странной причине кажется знакомым. — Это Канзас.
— Да, — слабо отвечает Кастиэль. Он разглядывает лицо Мэри, ее одежду, цепочку серебряных амулетов, свисающих с запястий. Госпожа Винчестер — светловолосая и эффектная, ее волосы уложены в свободную прическу, которую Наоми в жизни не одобрила бы при дворе Майкла. — Здесь все по-другому.
— Действительно, — взгляд Мэри скользит вбок, за правое плечо Кастиэля. Он предназначен Наоми, и Кастиэль поражен внезапным и пугающим осознанием того, скольких дискуссий стоила эта уступка.
Это была первая частная встреча между свитой Кастиэля и Винчестерами, которые и выбрали эту роскошную гостиничную виллу — разумеется, охраняемую снаружи, — где обе стороны должны оставаться, пока обсуждают свадебный контракт и, в случае Кастиэля, знакомятся с будущим мужем.
Импровизированная приемная, в которой они расположились, невыразительна и скорее напоминает библиотеку — что обычно подбодрило бы Кастиэля, но вместо этого навевает яркие воспоминания о молодых годах при дворе Майкла. Обе стороны в основном придерживаются своих концов комнаты, пытаясь притвориться, будто они этого не делают, и Кастиэль чувствует себя несчастным, ведь очевидно, его долг — преодолеть разрыв.
— Где ваш сын? — интересуется он. Мэри пристально смотрит на него, быстро оценивая, и Кастиэль продолжает: — Если мы сможем официально оформить эту первую встречу, Наоми сможет отправить депешу Его Высочеству. Для первого раза этого более чем достаточно.
— Дайте нам полчаса, — отзывается Мэри. — Кое-кто из обязательных гостей еще не прибыл.
Наоми делает шаг вперед, появляясь у локтя Кастиэля.
— Жениха до сих пор нет?
— Сэм наверху, — отвечает Мэри так резко, что теперь Кастиэль уверен — она точно скрестила шпаги с Наоми. — Как мы и обещали. Но для него это большой шаг, и я думаю, он заслуживает немного времени, чтобы собраться с мыслями.
— Мы не контролировали время, которое ваше правительство потратило на выбор вашего Дома для этого соглашения. — Наоми слишком профессиональна, чтобы продемонстрировать что-то, кроме улыбки, и Кастиэль сопротивляется желанию отступить от нее. — Так как мы поступим?
— Я бы хотел кофе, — говорит Кастиэль. — И, кажется, вижу его вон на том столе.
— Прошу вас, — предлагает Мэри. — Сэндвичи очень вкусные.
Кастиэль делает перерыв на угощение, одобрительно кивая, когда замечает, что принесли качественные бобы. Одна из привилегий богатства, думает он. У стола стоит молодой человек, поедающий фрукты, и когда Кастиэль приближается, он формально привлекает к себе внимание.
— А вы из какой сферы? — интересуется Кастиэль. — Мне можно с вами разговаривать?
— О, я... я из Совета, — отвечает молодой человек. — Кевин Тран.
— Вы слишком молоды, чтобы управлять страной, — хмурится Кастиэль. — Но лучше мне попридержать язык. Не стоит возбуждать международный инцидент до обеда.
— Я не один управляю правительством. Я... — Кевин делает паузу, возможно, пытаясь свести описание своей работы к чему-то понятному Кастиэлю. — Я помогаю министрам. Вроде того, как вы помогаете Его Высочеству?
— Вот, значит, что вам сказали?
Кевин хмурится.
— Это не так?
— Невероятно, — Кастиэль смотрит на крошечные, непрактичные чашки, из которых они должны пить. Набор, вероятно, стоит больше, чем весь его грант на проект в университете. Сам этот фарфоровый сервиз, может, ни в чем и не виноват, но сейчас он олицетворение всего, ненавистного Кастиэлю.
На нем жесткая и неудобная одежда, сшитая личным портным Майкла. Кастиэля обменивают на соглашение, в которое он не верит. Он никогда раньше не задумывался о женитьбе, а приди ему в голову такая идея, пришлось бы прыгать через обручи, чтобы получить разрешение Майкла, поэтому он всегда думал, что если когда-нибудь и захочет быть с кем-то, то будет прекрасно довольствоваться жизнью во грехе.
— Видите, Кастиэль, вот почему лучше, чтобы это оказались именно вы, — сказала Наоми. — У вас нет никаких обязательств.
— Университет — это обязательство...
— У вас нет эмоциональных обязательств. Вступая в брак, который принесет пользу королевству, вы никого не предаете.
По-видимому, предательство себя в расчет не бралось.
Хотя сейчас не время и не место расстраиваться. В конце концов, у Кастиэля было несколько недель для досады, в течение которых он закончил свою работу и занялся изучением международных отношений, а также начал свое давно отложенное исследование о сексе, которое, несомненно, предстоит воплотить после своей свадьбы.
Странно, но Кастиэлю кажется, будто он чувствует отпечаток ладоней Дина на своих бедрах. Это призрачное прикосновение, но даже если оно чисто психологическое, все равно утешает. Кастиэль был прав, попросив Дина не оставлять физических следов, но какая-то меньшая и более эгоистичная часть Кастиэля хотела бы позволить Дину их нанести. Тогда сегодня у него хотя бы осталось что-то действительно свое.
Неправильно грезить о другом мужчине в ожидании своего будущего мужа. Кастиэль размышляет об этом, а затем думает, насколько относительно неправильно было бы использовать одну из чаш для пунша в качестве подставки для кофе. Меньшее из двух зол?
Фоновое бормотание становится громче, проникая в мысли Кастиэля. Он смотрит вверх.
С одной стороны приемной расположена винтовая лестница, ведущая на верхний этаж. По ней спускается высокий молодой человек, одетый в черные с серебром одежды Дома Винчестеров. Местные исподтишка наблюдают, как Кастиэль выпрямляется.
Вот и тот самый мальчик.
Сэм Винчестер — согласно «отредактированному» досье Наоми, молодой ученый — недавно пошел по стопам своего деда и присоединился к Хранителям Знаний, хотя полного посвящения пока не прошел. Сэм, кажется, сразу узнал Кастиэля и приближается уверенными, широкими шагами.
Уже не такой юный, как на фотографии, и это большое облегчение. Однако разница в возрасте между ними очевидна, как и то, что облачение Сэма плохо на нем сидит — слишком короткое в штанинах и тугое в плечах. Он причесан, но волосы спадают на уши и брови — еще один признак молодости.
После долгих недель беспокойства, разочарования и гнева Кастиэль чувствует, как что-то внутри него тихо смиряется.
— Привет, Сэм, — произносит Кастиэль. Он знает: все, что они сейчас говорят, будет записано. — Я Кастиэль из Хортуса, и рад познакомиться с тобой.
Сэм кланяется. Так как он довольно высокий, поклон занимает время, и когда он выпрямляется, его горло заметно нервно подергивается, и от этого Кастиэль чувствует себя мерзавцем.
— Я тоже рад, сэр, — тихо говорит Сэм. — Как вы... Гм. Надеюсь, ваше путешествие прошло хорошо?
— Да, спасибо. В вашей стране так много прекрасных достопримечательностей. Возможно, в будущем у меня будет больше шансов рассмотреть их поближе, — Сэм напрягается, и Кастиэль внутренне проклинает себя за формулировку. — Я собираюсь выпить чаю, не желаешь присоединиться ко мне?
Сэм смотрит на крошечные чашки. Его руки даже больше, чем у Кастиэля, и он рассмеялся бы над абсурдностью ситуации, если бы не подозревал, что это заставит Наоми метафорически чем-нибудь запустить ему в голову.
— Хорошо, — тихо отвечает Сэм.
— Хорошо, — эхом отзывается Кастиэль. Они поворачиваются к столу с закусками.
Это неловко. Конечно, неловкость будет всегда, вопрос только в том, как она проявится. Кастиэлю стоит быть честным — когда ему только сообщили об этом предложении, он ожидал, что на другом конце сделки окажется развратный старик.
Обидно узнать, что развратный старик в этом обмене — он сам.
— Как вам кофе? — вежливо интересуется Сэм.
— Неплохо, спасибо, — отвечает Кастиэль. — А у тебя?
— Да, хорошо, — Сэм кашляет себе под нос.
Молодой человек несчастен. До боли очевидно, как сильно, а еще предельно ясно, насколько он полон решимости вести себя прилично. Добровольно ли вызвался Сэм? А его родители? Они боролись за это или стали последним выбором? Их умаслили принять его, когда ни один из Домов не предложил свою кандидатуру? Согласно досье Наоми Дом Винчестеров — не самая известная семья Республики. У них есть доступ ко многим ресурсам из-за связи с Хранителями Знаний, но Сэм принадлежит к отчужденной младшей ветви Дома, главным образом, по причине предположительно спорного брака его родителей.
Должно быть что-то, что этот Дом предлагает Майклу.
Однако Винчестерам важнее, что Майкл предлагает им.
Кастиэль не знает ответа ни на один из вопросов, ведь он недостаточно важен, чтобы знать.
Он вздыхает и делает еще один медленный глоток. Время от времени он бросает взгляд на Сэма, который изо всех сил старается сохранить невозмутимое выражение лица, но до успеха в этом ему еще очень далеко.
— Я профессор, — говорит Кастиэль. — В университете Хортуса.
Взгляд Сэма на Кастиэля немного испуганный, но он медленно кивает.
— Да, я знаю о вашем титуле пэра, сэр.
— Нет, я не об этом. Я не владею Хортусом, а в прямом смысле профессор. Преподаю и занимаюсь исследованиями в области расширенной алхимии. Я имел честь читать записки твоего деда, а также многие публикации Хранителей Знаний до того, как рухнула Стена.
Лицо Сэма меняется. Его озаряет любопытство, но он сдерживается, чтобы не сказать больше осторожного:
— О, понятно.
— До этого я путешествовал по островам, — продолжает Кастиэль. — В основном, чтобы собирать образцы и наблюдать за работой моих коллег. Мне всегда хотелось посетить и Хранителей Знаний, чтобы лично увидеть их работу и задать несколько вопросов. Преимущественно сложных.
Сэм улыбается, но затем быстро опускает взгляд в пол.
— Не называй меня «сэр». Пожалуйста, просто «Кастиэль» вполне подойдет.
— Хорошо.
— Могу я звать тебя Сэмом?
Тот слегка нервно пожимает плечами.
— Конечно, спасибо.
«Почему, — Кастиэлю хочется кричать, — почему они выбрали именно этого мальчика?!» Кастиэль хотя бы вырос в семье, которая тысячелетиями использовала друг друга. Республика по определению должна быть лучше — разве не поэтому они отделились от Королевства? Кастиэль, может, и закоренелый холостяк, но Сэм молод и у него вся жизнь впереди. Еще ужаснее то, что тот не может смотреть ему в глаза, словно его обучили этому или — еще хуже, — понарассказывали совершенно оправданные ужасы о том, чего ожидать от своего нового мужа.
Кастиэль настроился на роль местного мудака, но судьба решила отказать ему даже в этом. Теперь он должен позаботиться об этом мальчике, потому что Наоми и Майкл точно этого не сделают.
— Можно нам сейчас сфотографироваться? — громко произносит Кастиэль, поворачиваясь к Наоми. — Или хотя бы закончить официоз? Сэм устал и хочет удалиться к себе.
— Мастер Винчестер уже едет, — сообщает Наоми. Мэри немного в стороне, с кем-то разговаривает. — Сейчас.
— Твой отец сегодня работает? — спрашивает Кастиэль, поворачиваясь к Сэму.
— Да, — слишком быстро отвечает тот. — Его внезапно вызвали, вы же знаете, как это бывает. Мой... мой брат поехал за ним.
— Да, конечно.
Кастиэль обязан как можно скорее сказать Сэму, что он не ждет от него исполнения супружеского долга. Ему также стоит четко указать в контракте, что ни о какой моногамии не может быть и речи — Бог свидетель, такой молодой парень, как Сэм, не должен быть привязан к тому, чей сексуальный опыт — чистый лист. Действительно, до самого недавнего времени Кастиэль думал, что не очень любит секс; встреча с Дином доказала ошибочность этого мнения, а значит, возможно, могут быть и другие не связанные с сексом вещи, которыми он мог бы научиться наслаждаться.
Брак может быть и таким. Или, в конце концов, платоническим. Опыт Кастиэля ограничен, но он знаком с дружбой, и было легко — фантастически легко — впасть во нечто плотское и теплое с Дином. Возможно, Кастиэль найдет с Сэмом нечто среднее. Этот юноша мог бы многое сказать, имей на это разрешение. Кастиэль может предложить ему прошептать желаемое на ухо, и посмотрим, что будет дальше.
— Они приехали, сэр, — говорит Сэм. — Гм. Кастиэль.
Кастиэль дергает лацкан пиджака, расправляя ткань. Он автоматически становится рядом с Сэмом, когда поворачивается, чтобы познакомиться со своим будущим тестем.
Одно понятно сразу — Джон Винчестер не дипломат в семье. Он может надеть свои цвета и ступать степенным шагом, но его выражение лица не имеет ничего общего с нейтральной сдержанностью Мэри. И еще более вероятно — тащить его сюда пришлось насильно, вот этому молодому человеку, который не отходит от него ни на шаг. Мэри заняла позицию с другой стороны, словно оба готовятся схватить Джона, вздумай тот сбежать.
Наверняка в этой семье должен быть кто-то, желающий этого брака?
— Мастер Винчестер, — говорит Кастиэль. Сэм поклонился ему, поэтому Кастиэль, отвечая традиции, теперь кланяется Джону. — Я благодарен вам за ваше присутствие, сэр.
— Не сомневаюсь, — сообщает Джон. Его хмурый взгляд впечатляет, но на Кастиэля еще и не так смотрели. — Мы приветствуем вас, Кастиэль из...
— Хортуса, — подсказывает Мэри.
— Хортуса, — эхом повторяет Джон, намеренно выделяя букву «С», что, как ни странно, заставляет Кастиэля вспомнить о Захарии.
Ну, Кастиэль неплохо жил. Более десяти лет независимости — все помнят изгнание из двора? — в течение которых он мог делать все, что пожелает, если это не приводило к скандалу, затрагивающему Майкла. Кастиэль учился, учил, путешествовал, голодал и работал до кровавых мозолей, и был рад каждому мгновению. Воспоминания Кастиэля — калейдоскоп, и еще он испытывает глубокое удовлетворение, что венцом всего стала его ночь с континентальным незнакомцем.
Кастиэль знает, что не должен думать об этом прямо сейчас, но это логично. Он стоит рядом со своим будущим мужем перед лицом будущего тестя и должен бороться за привилегию занимать свое место. Смешно, но многое в жизни Кастиэля таково; и что с того, что он находит утешение в ярких воспоминаниях об этом тайном акте неповиновения. Это напоминание о его собственной человечности, и о том, что радость можно найти в самых неожиданных местах, и даже в его возрасте по-прежнему есть потенциал открытия новых впечатлений.
Но Кастиэлю действительно стоит перестать думать об этом, поскольку это затуманивает его мозг и влияет на глаза — настолько, что человек, стоящий рядом с Джоном, кажется жутко похожим на Дина.
Однако забавно, что брата Сэма тоже зовут Дин; Кастиэля повеселило это совпадение, когда он прочитал досье Наоми. Но стоящий перед ним человек немного выше его Дина, он причесан и чисто выбрит. Тем не менее, ширина плеч — схожа, как и то, насколько впечатляюще сидит на нем черный с серебром мундир и полосы охотника прорезают драматические линии на манжетах.
— Мой второй сын, — представляет Джон. — Дин Винчестер.
Дин Винчестер смотрит на Кастиэля. Если Кастиэль правильно понимает выражение его лица, на нем читается легкий ужас.
Иллюзия не исчезает. Это лицо Дина.
Кастиэль чувствует, как его собственное лицо застывает.
Что?
Дин кланяется. Это быстрое и небрежное движение отличается от церемониального глубокого поклона Сэма. Затем кивает и облизывает губы — Кастиэль знает это движение — а затем отводит взгляд и смотрит на что-то за его плечом.
— Итак, теперь все в сборе, — говорит Мэри, делая шаг вперед, чтобы взять Джона за руку. — Давайте уже сделаем общее фото.
Вокруг... движение. Кастиэль едва осознает происходящее из-за рева в ушах, и слабый мысленный голос — ну не смешно ли? — звучащий снова и снова, с каждым разом становится чуточку истеричнее. В конце концов он замечает, что его затащили в небольшое скопление тел: рядом с ним Сэм, Винчестеры — включая Дина — расположились вокруг, вместе с Наоми, Ионой и Рэйчел, представляющих семью Кастиэля.
Над ними в имитации кипучей деятельности суетятся помощники, поправляя прическу и одежду и накладывая макияж. Затем фотограф поднимает руку и объявляет: «Все смотрим на красный свет, пожалуйста!»
Похожий на пулемет щелчок камеры — неистовый и зловещий.
— Ладно, достаточно волнений для одного дня, — говорит Мэри. — Вы согласны, Кастиэль?
— Да, — голос звучит словно издалека. — Да, конечно.
— Мы придем к вам на обед, — уведомляет Наоми и многозначительно смотрит на Кастиэля.
Он моргает и поворачивается к Сэму.
— А, да.
По крайней мере, сейчас Сэм не колеблется и выжидающе наклоняется к Кастиэлю. Тот подходит к нему, стараясь не касаться тела своего будущего мужа, и целует его в щеку. Предательский взгляд Кастиэля устремляется туда, где рядом с матерью стоит Дин, и жжение в хорошо использованной заднице Кастиэля, почти незаметное все утро, радостно решает заявить о себе.
— Благодарю, — отвечает Сэм, когда Кастиэль отстраняется, но его едва слышно.
***
Следующие нескольких дней Кастиэль и Сэм официально ухаживают друг за другом, посредством тщательно выверенных обедов и завтраков, а также прогулок в саду на крыше.
Сэм вежлив, но сдержан, хотя иногда Кастиэль замечает проблески блестящего ума, который тот решил — или получил инструкции — скрывать. Обычно они прорываются, когда Кастиэль говорит об университете или слугах Дома, но едва ему кажется, что нашел тему, которая вытащит Сэма из его раковины, Иона или Рэйчел кашляют, напоминая, что они пока не женаты и некоторые темы не стоит обсуждать с Домом Винчестеров.
Конечно, сопровождающие — необходимая часть процесса. Иона заменяет Наоми, а Рэйчел — часть семьи Кастиэля.
К сожалению, сопровождающий Сэма — его брат Дин.
Дело в том, что Кастиэль хочет наладить хоть какие-то отношения с Сэмом. Правда хочет, ведь Сэм — такая же жертва обстоятельств, как и он сам, и неплохо было бы иметь кого-то понимающего и сочувствующего.
Но трудно сосредоточиться на своем будущем муже, когда мозг Кастиэля продолжает свои бесполезные тирады, вроде: его брат знает, каков мой пенис на вкус.
Не то чтобы Дин подает какие-либо признаки обеспокоенности этой ситуацией. С момента их повторного знакомства он говорит Кастиэлю не больше пары слов, хотя и выступет торжественным фоновым присутствием во время ритуала ухаживаний. Выражение лица Дина смягчается, только когда в его сторону смотрит Сэм, и едва заметные кивки младшему брату выражают ободрение. Кастиэлю если вообще что-то и достается — лишь холодные взгляды.
Возможно, Дин хочет сделать вид, что их встречи никогда не было.
И это прекрасно.
Более чем прекрасно, это — просто замечательно, поскольку означает, что Дина не волнует невероятное совпадение, вернувшее их на орбиту друг друга. Они могут заниматься своими делами и счастливо притворяться, что совсем не знают друг друга — технически это даже правда, ведь Кастиэль не знает Дина. Он едва узнает этого Дина, с его аккуратно уложенными волосами, безличными улыбками и нарядным мундиром. Теплый, растрепанный мужчина, которого Кастиэль встретил в баре, возможно, был каким-то миражом.
Кроме того, присутствие Дина ничего не меняет. Кастиэль по-прежнему выходит за Сэма, и ему все еще суждено сыграть роль пропагандистской иконы. Неважно, чем в свое время занимался Кастиэль с незнакомцем, и неважно, что этот незнакомец теперь будет его деверем. Не то чтобы Кастиэль действительно надеялся снова увидеть Дина; фантазии хороши, но у него существуют пределы, когда дело доходит до эгоизма.
Было бы неплохо с кем-то поговорить об этом. Рэйчел сумела бы держать язык за зубами и рада была бы выслушать, но и осудила бы при этом, а он сейчас ощущает себя немного чувствительным.
Кастиэль застигнут врасплох, когда Рэйчел все равно поднимает эту тему. Это происходит, когда они в очередном зале, ждут, пока Сэм и его помощник настроят пианино для его сольного концерта. Дин, разумеется, рядом с Сэмом, держит его ноты.
Кастиэль и Рэйчел сидят в креслах, расставленных для небольшой аудитории концерта; она оказывается достаточно близко, чтобы, не боясь, прошептать ему:
— Мастеру Дину стоит прекратить откладывать это в долгий ящик, учитывая его злобные взгляды в ваш адрес.
При звуке этого имени Кастиэль автоматически смотрит на Дина, который в данный момент на него совсем не смотрит.
— О чем ты говоришь?
— Вы знаете, о чем. Вы же сами заметили, — продолжает Рэйчел. — Он хочет поговорить с вами, но не находит подходящей возможности.
Кастиэль не паникует.
— Что заставило тебя так думать?
— Он старший брат Сэма, — весело говорит Рэйчел. — Вы должны знать, что это значит.
— О, — не сразу, но Кастиэль понимает и расслабляется. — Он к Сэму относится такой же, как и я — к Анне?
— Ну, разумеется. Будучи братом мастера Сэма, он обязан предупредить вас, чтобы вы его не обижали. Госпожу Мэри волнует только дело, а мастер Джон, кажется, предпочитает притворяться, будто вообще ничего не происходит, — Рэйчел задумчиво хмыкает. — Не волнуйтесь, я для вас что-нибудь придумаю.
— Не нужно, — слабо протестует Кастиэль.
— Вам обоим пойдет это на пользу, — твердо заявляет Рэйчел. — Особенно если это заставит его перестать выглядеть так, будто он мечтает вышвырнуть вас из ближайшего окна.
— Не говори так, — одергивает ее Кастиэль и кивает Сэму, который уже сел, приготовившись играть. — А теперь давай послушаем.
***
Однако Рэйчел выполняет свою угрозу. Для этого ей требуется еще один день, а значит, к тому времени, как это происходит, Кастиэль ослабляет свою бдительность, полагая, что разговор забыт. Ему и в голову не приходит заподозрить что-то связанное с Дином, когда Рэйчел загоняет его в угол, перед тем, как он собирается спуститься на ужин.
— Сначала зайдите в переговорную, — велит Рэйчел Кастиэлю. — Я подожду вас в вестибюле.
— Хорошо.
Кастиэль идет — почему бы и нет? Рэйчел ведет его расписание и следит, чтобы он был там, где нужно, и Кастиэль любит ее достаточно, чтобы следовать ее указаниям — о чем Наоми хорошо известно, поэтому она и дала Рэйчел эту должность. Если Рэйчел говорит ему идти в переговорную, он пойдет в переговорную.
Где, к сожалению, его ждет Дин. Один.
По-видимому, для обоих это сюрприз, потому что Дин, похоже, так же потрясен при виде его, как и он сам. Дверь на автоматических петлях захлопывается за Кастиэлем.
Дин прерывает молчание трогательным:
— Вот, черт. Где Рэйчел?!
Кастиэль берет себя в руки.
— Рэйчел?
— Слушай, братан, я не очень хорошо знаю твои обычаи, — Дин пожимает плечами — движение до умопомрачения небрежно, — а потом вспоминает, где он и с кем, и встает по стойке смирно. — Она сказала, что я должен прийти сюда для аудиенции с тобой или чего-то в этом роде. Меня никто об этом не предупреждал, но я решил, что пойду. Она придет или нет?
— Вряд ли, — отвечает Кастиэль.
— Отлично! — восклицает Дин. — Так что же мне делать? Поцеловать тебе руку или что?
— Не будь смешным, — огрызается Кастиэль, и Дин заметно ощетинивается. — Рэйчел вызвала тебя, потому что ты не такой уж незаметный. Она подметила твои убийственные взгляды, хотя ее предположение, к счастью, ошибочно. Она думает, что ты переживаешь за честь своего брата.
Улыбка Дина медленная и саркастическая.
— А с чего ты взял, что она ошибается?
— Прошу прощения?
— Мне кажется, это прекрасная причина, — говорит Дин. — В конце концов, ты изменил моему брату.
Кастиэль хмурится.
— Что?
— Собираешься теперь и передо мной разыгрывать спектакль? — смеется Дин. — Ты можешь причесываться, болтать о моде и играть в переодевания сколько угодно, но это ни хрена не значит, потому что я знаю, что ты лжец и обманщик...
— Я никого не обманывал! — огрызается Кастиэль. — Я даже не знал, что это будет твой брат, пока...
— О, хочешь сказать, что на твоей планете совершенно нормально взять и подцепить незнакомца после помолвки? Видишь ли, мы тут такого не делаем. Кто знает, что за болячку ты можешь передать Сэму.
— Я умею предохраняться, и тебе прекрасно об этом известно, — шипит Кастиэль.
Дин краснеет, но выражение его лица не становится менее опасным.
— Тебе чертовски повезло, что я не сдал тебя.
— Мне все равно, — говорит Кастиэль, хмурясь еще сильнее, когда Дин усмехается. — Думаешь, меня волнует этот брак? Думаешь, я сильно его хочу?
— Слушай, чувак... Мэнни, — Дин усмехается. — Это вы пришли к нам с идеей этой чертовой шарады...
— Вот что сказал тебе ваш Совет? — парирует Кастиэль. — И ты им поверил? Знаешь что, Дин, я в таком же восторге от этого, как и твой брат. Единственная причина, по которой меня выбрали — я самый доступный член семьи Майкла. Думаешь, он пустит в расход того, кто ему действительно нужен?
Они кружат по маленькой комнате вокруг друг друга с момента начала этого спора — Дин больше, чем Кастиэль, из-за беспокойства и разочарования, — но сейчас оба останавливаются. Дин тяжело дышит, и это особенно заметно в этом облегающем развитую грудь мундире. Не то чтобы Кастиэль специально обращал на это внимание.
— Значит, решил выйти на последний трах?
Кастиэль почти смеется.
— На первый трах, Дин. Но разве это не имеет смысла? Все, о чем я знал — я выйду за кого-то, кто захочет, чтобы я лежал лицом вниз и не рыпался в нашу первую брачную ночь. Я злился и боялся, и решил использовать остатки своей свободы ради что-то стоящего.
— Боялся, — удивленно повторяет Дин. — Ты-то?
— Да, — что-то внутри Кастиэля вздрагивает от облегчения, когда он наконец произносит это вслух. — Посуди сам, Дин. Я искал что-то, что могло быть только моим. Что-то, не связанное с Королевством, или Майклом, или Наоми. Эта ночь была полностью моей, я сам на своих условиях сделал выбор, и не буду сожалеть о ней.
Кастиэль замирает там, где остановился. Дин тоже не двигается с места; он стоит, оценивая слова и лицо Кастиэля, и хотя хмурый взгляд пропадает, он, без сомнения, считает его доводы недостаточными. Облегчение от честности, возможно, и подпорчено горечью, но Кастиэль не отступит.
— Господи, Кас, — Дин качает головой. — Ты мог нарваться на какого-нибудь придурка.
Кастиэль пожимает плечами.
— Ну и что? Это все равно был бы опыт.
— Это пиздец, — тихо говорит Дин.
— Тогда мне повезло, — говорит Кастиэль. — Мне посчастливилось найти доброго, терпеливого и щедрого человека. Это память, которую стоит беречь.
Дин сглатывает.
— Вот как?
— Конечно, — резко отвечает Кастиэль. — Возможно, ввиду твоего опыта для тебя это не так уж и важно, но его у меня нет, и это было фантастически.
— Тебе не с чем сравнивать...
— Мне понравилось, — шипит Кастиэль. — Мне понравилось, это мое, и никому этого не отнять, даже тебе.
Дин пристально смотрит на него. Кастиэль слабо чувствует победу, хотя и не уверен, о чем они сейчас спорят. Единственное, что он осознает, — наконец-то треснул фасад профессиональной услужливости Дина, которую он наблюдал последние несколько дней, и от этого Кастиэль ощущает дрожь волнения.
Затем Дин двигается. Рефлексы Кастиэля достаточно хороши, но он не предугадывает его действие, не понимает, что должно произойти, пока рука Дина не обхватывает затылок, а потом его целуют. Дин Винчестер наклоняется и целует его, и Кастиэль пару мгновений потрясен, затем его тело догоняет происходящее, воскрешая память об их совместной ночи, приказывает Кастиэлю раздвинуть губы и изо всех сил схватиться за Дина.
Дин везде, абсолютный и подавляющий. Его рот — это печь, в которую Кастиэль может дышать, а тело — стена, на которую он может взобраться. Их губы сталкиваются, прижимаются и скользят друг по другу, поцелуи более неуклюжие, чем были прежде, но глубже и болезненнее. Дин мягко двигается, но твердо толкает его вперед, пока Кастиэль не ощущает спиной давление стены, к которой его прижимают.
Вот каково это — быть поглощенным, и все разочарование и беспокойство последних дней находят свой выход, Кастиэль целует в ответ так же отчаянно, как целуют его, и обхватывает ногой бедра Дина, чтобы добраться до него.
Кастиэль определенно чувствует ногой возбуждение Дина. Он вздрагивает от осознания — это побывало внутри него, — и его задница сжимается в ностальгическом стремлении к повторному выступлению.
Кто-то кричит.
Дин потрясенно отстраняется. Кастиэль быстро моргает и щурится туда, куда смотрит Дин.
В дверях с открытым от прозвучавшего крика ртом стоит Кевин. Он разворачивается и убегает.
— Блядь! — рычит Дин. Кастиэль отбрасывает руки назад, освобождая Дина, чтобы тот догнал Кевина.
Это дает Кастиэлю возможность вздохнуть, прижать руку к своему рту и задаться вопросом, о чем, черт возьми, он думает. Это именно та черта, которую Кастиэль не хотел пересекать, и он только что сделал это.
— Ты ничего не видел, — говорит Дин. Он вернулся назад с Кевином, которому зажимает рот рукой. — Кев, ты слушаешь? Ты ничего не видел, потому что не на что было смотреть.
Стыд обжигает лицо Кастиэля, но он заставляет себя встретиться с Кевином взглядом. В ответ он получает не гнев, а явную панику, глаза Кевина широко раскрыты и беспомощно бегают вокруг..
— Сейчас я уберу руку, — говорит Дин.
Как только его рот свободен, Кевин выпаливает:
— Я ничего не видел!
— О нет, — дрожащим голосом произносит Кастиэль.
— Вы, ребята, просто разговаривали! — восклицает Кевин. — Я искал... ничего... не видел, потому что не на что было смотреть!
— Успокойся, — приказывает Дин.
Кевин повинуется. Ему приходится сделать глубокий вдох, но он успокаивается. Дин ослабляет хватку, и Кевин отступает, слегка дергаясь на шатких ногах. Он не смотрит на Кастиэля.
— Э-э. Хм. Возможно, стоило бы уйти, Дин. Вы опаздываете.
— Да, — Дин облизывает губы. Хотелось бы Кастиэлю, чтобы он этого не заметил. — Да, нам лучше уйти.
— Да, — быстро кивая, соглашается Кевин.
Кастиэль ничего не говорит. Его ноги ощущают тяжесть прошедшей недели и не в состоянии держать тело. Хорошо, что за его спиной стена. Твердая, успокаивающая, особенно когда кажется, что он вот-вот развалится.
— И еще кое-что, — говорит Дин угрожающе спокойным тоном. — Держись от меня подальше, Кастиэль.
Кастиэль задыхается.
— Это ты держись от меня подальше, — дрожащим от гнева голосом отвечает он. — Ты... это же ты сам...
Но Дин даже не удосуживается это признать. Он просто поворачивается спиной к Кастиэлю и уходит с Кевином, закрывая за собой дверь.
Кастиэль пялится на дверь, потрясенный, взбешенный и умирающий от отвращения к себе.
— Как ты смеешь! — восклицает он. — Как ты посмел!
Это не приносит облегчения.
Рейчел встревожена.
— Не помогло?
— Боюсь, что нет, — говорит Кастиэль. — На самом деле, думаю, тебе лучше по возможности держаться от Дина как можно дальше.
— Вы его оскорбили? Зачем вам лезть на рожон?
— Некоторые вещи просто находятся вне нашего контроля, хотя я благодарен тебе за... — Кастиэль хмуро смотрит на нее. — Почему ты решила, что виноват я?
— Ну, — Рэйчел протягивает ему дневной маршрут, и Кастиэль старается не обидеться. — Идемте, у нас сегодня тяжелый день.
***
Холодная война, продолжающаяся между ним и Дином, необычна. Кастиэль зол, да, но гнев управляем. Он в жизни не доставит Дину удовольствия лицезреть себя выведенным из равновесия их спором — или тем, что Дин первым полез целоваться. Если тот хочет поиграть в безразличие, Кастиэль с радостью согласится.
Поэтому он продолжает оказывать внимание своему жениху. Это — торжество разума над плотью, только и всего.
Кастиэль не чувствует себя виноватым в том, что Кевин теперь при встрече отказывается смотреть ему в глаза — Дин в этом совершенно не комплексует, поскольку очевидно, что он хочет. Кастиэля не интересует, о чем думает Дин или как он оправдывает то, что не рассказал всю историю своей любимой семье, или является ли голод, который ощутил в нем Кастиэль, доказательством того, что вопреки всему Дин хочет его. Это все не имеет значения. Существует множество более важных вещей, о которых стоит подумать.
Самое главное — Кастиэль с Сэмом, наконец, достигли стадии, когда могут обсудить более тонкие детали своего контракта. Сэм это так же хорошо понимает, и по причине щекотливости темы им разрешено побыть в отдельной комнате, где присутствуют только их непосредственные сопровождающие — оба находятся на своей стороне: Рэйчел читает книгу, а Дин сам с собой играет в бильярд.
Кастиэль занимательно проводит примерно час, изучая поместья Винчестеров и Кэмпбеллов — те, что причитаются Джону и Мэри и которые унаследует Сэм, когда придет время. Цифры скромные, хотя Кастиэля настораживает, как тепло Сэм говорит о собственности в Лоуренсе.
— Я хотел спросить... — Сэм колеблется. Он так редко начинает разговор, что Кастиэль решает не перебивать его, ожидая, пока Сэм собирается с мыслями. — В контракте говорится об услугах и аннуитете[1], и кто чем владеет, но ничего о... О том, что произойдет после свадьбы?
— Так и есть, — Кастиэль листает страницы переплетенного документа — страницы, полные комментариев, каракулей и вопросительных знаков. — Вот условия медового месяца, движения по Королевству, необязательное движение по Республике и официальные выступления после этого.
— А как насчет условий жизни?
— Я хотел бы вернуться к своему посту, и полагаю, ты пожелаешь продолжить обучение у Хранителей Знаний? — Сэм кивает. — Значит, так и поступим. Мы можем делать все, что захотим, если это не нарушает никаких других условий.
Сэм слегка хмурится. Кастиэль удивлен его реакцией, он думал, что тот почувствует облегчение, но вместо этого выглядит обеспокоенным.
— Мы оба получим большую компенсацию от Короны, — напоминает ему Кастиэль. — И по мере необходимости будем оставаться на связи для координации официальных выступлений и тому подобного.
— А как насчет спорных вопросов? — интересуется Сэм.
Кастиэль вздрагивает.
— Ты хочешь детей?
— О, Боже. — Сэм давится этим богохульством, стул скребет по полу, когда он резко встает. Его руки прижаты к лицу, скрывая большую его часть, но Кастиэль слышит панические хрипы. — Боже мой, я не могу этого сделать, не могу этого сделать.
— Сэм...
Но Дин уже тут как тут, заботливый старший брат сжимает руку Сэма и уводит его на безопасное расстояние. Кастиэль остается, беспомощно наблюдая, как Дин наклоняет голову, шепча слова утешения, которые ему известны лучше всего, чтобы унять дрожь в плечах Сэма.
Кастиэль бросает взгляд на Рэйчел, чье выражение лица сочувственное, но нейтральное.
— Нет! — набрасывается на брата Сэм. Кастиэль подпрыгивает от неожиданности и еще больше удивляется, когда Дин поднимает руки в знак примирения. Теперь братья спорят тихо, но яростно, и Кастиэль чувствует озноб от этого неожиданного разрушения маски Сэма.
— Сэм... — говорит Дин.
— Нет, — тот отталкивает Дина — детский жест, который брат принимает с усталым вздохом. Сэм оборачивается, возвращая Кастиэлю полное внимание. Его глаза блестят, а рот упрямо сжат, и Кастиэль внезапно вспоминает о несправедливости, которая привела их к этому разговору.
Сэм делает глубокий вдох, горло подрагивает, когда он нервно сглатывает.
— Расскажи мне что-нибудь настоящее, — говорит он. — Что-то реальное о себе.
— Что-то... настоящее?
— Нечто большее, чем... Чем то, что записано, — настаивает Сэм. — Я не знаю тебя, я ничего не знаю, никто не рассказывает мне всю историю, и это сводит меня с ума.
— Кастиэль, — предупреждает Рэйчел.
Кастиэль быстрым жестом заставляет ее замолчать. Сэм почти дрожит, и это, может быть, самая лучшая возможность, которая выпадет им до свадьбы.
— Официальная версия гласит, что Майкл позволил мне покинуть столицу, чтобы преследовать свои интересы, — говорит Кастиэль. — Дело в том, что он в ужасе от мысли, что кто-то из его родственников захочет покинуть безопасную среду его двора. Таким образом, вместо этого он сплел эту историю, что также помогло укрепить его репутацию разумного главы семьи.
— Почему ты? — спрашивает Сэм. — Почему он выбрал тебя?
— Я одинок и ни с кем не связан, — отвечает Кастиэль. — Не владею большой собственностью, не имею никакой военной или финансовой власти. У меня нет ни малейшего желания просить моего супруга о чем-то значительном или пойти против Майкла, или вмешиваться в дела Республики. Я удобен ему — я тихий и спокойный, что делает меня идеально подходящим для цели короля.
Сэм отворачивается, переводя взгляд на вид за закрытым окном. Кастиэль не настолько его знает, чтобы определить, рефлексия это или тоска, но за плечом Сэма неподвижно стоит Дин, готовый при необходимости действовать.
— Тогда почему я? — тихо спрашивает Сэм.
— На этот вопрос я ответить не могу, — говорит Кастиэль. — Меня выбрал Майкл. А кто выбрал тебя?
Сэм заливается смехом, звучащим абсурдно громко в тихой комнате. Он медленно оборачивается и беспокойно проводит руками по лицу и волосам. Кастиэль молчит, ожидая, пока он закончит свои метания, глубоко вздохнет и, наконец, соберется с духом, чтобы снова встретиться с ним взглядом.
— Но Майкл, Его Высочество, не... Может ли он заставить нас иметь детей?
— Как мой супруг, ты будешь находиться под юрисдикцией Короны, — говорит Кастиэль. — Сомневаюсь, что он заинтересован в продолжении моей линии, но по закону — да, может.
— Значит, он может выбрать суррогатную мать? Или ребенка для усыновления? Как это вообще... Как он может...
— В моем королевстве так устроено с незапамятных времен, — очень мягко говорит Кастиэль. — И Сэм... Когда мы прибудем, тебе нельзя будет произносить подобное. Это измена.
— И ты никогда не подвергал это сомнению? — с вызовом спрашивает Сэм.
— Я давно живу там, — отвечает Кастиэль. — У меня больше опыта в обходе опасностей.
— И ты член семьи, — замечает Сэм. Он достаточно точен.
Вот почему Кастиэлю сходит с рук то, как он ведет себя с Наоми и Ионой. Помогает то, что им отлично известно, насколько он безвреден; Кастиэль не эксгибиционист, как Бальтазар, и не мятежник, вроде Анны. Кастиэль может ворчать и стонать, но его подлинный талант — быть ничем не примечательным. Без сомнения, Майкл до сих пор воспринимает его лишь как младшего брата Анны — то есть беднягу, у которого не было выбора, кроме как поддаться влиянию ее радикальных взглядов.
Кастиэль понятия не имеет, как Анна отреагирует на эту свадьбу, если она еще не слышала об этом. Он почти уверен, что она сорвет сие важное событие и похитит его, если решит, что сможет прорваться через защиту Наоми.
У Сэма тоже есть семья, которая его любит. Лицо Дина — образец контроля, и нет никаких сомнений, что он будет рядом с Сэмом до тех пор, пока сможет и захочет.
— Да, семейные узы имеют большое значение, — говорит Кастиэль. — Из-за меня Майкл будет щедр с тобой. В этом я совершенно уверен.
— А если я захочу... Захочу иметь тут свой дом? — спрашивает Сэм. — И жить здесь?
— Я могу попросить его купить тебе жилье, — отвечает Кастиэль.
— А как насчет разного рода отношений?
— Я не против, если ты захочешь иметь других партнеров. Условия контракта требуют конфиденциальности, а не верности.
— А если я никогда не захочу видеть тебя вне... Вне официального статуса?
Кастиэль внимательно смотрит на него. Сэм, кажется, спохватывается и сразу же опускает взгляд в пол, изображая покорность, которой больше никого не обманешь.
— Если таково будет твое желание, — осторожно отвечает Кастиэль.
Этот ответ Сэма тоже не успокаивает. Он снова поворачивается спиной к Кастиэлю, теряясь в своих мыслях и игнорируя едва заметный кивок Дина.
— Я не в состоянии исправить ситуацию, в которой мы оказались, — говорит Кастиэль. — Но могу сделать ее настолько безболезненной для тебя, насколько это в моих силах.
Кастиэль понимает, что сказанное — самый близкий вариант предложения, который он когда-либо сделает в своей жизни.
Эта мысль могла оказаться подавляющей, изучи они ее слишком внимательно, поэтому Кастиэль этого не делает.
— Если хочешь, можем начать с того, чтобы стать союзниками, — предлагает Кастиэль. — Мы с тобой в одной лодке, и порой все, что нужно — обрести понимающего человека. Можешь не отвечать мне сейчас, Сэм, просто... Сначала подумай. Как насчет того, чтобы продолжить завтра, хорошо?
Сэм кивает, все еще стоя спиной к Кастиэлю. Дин тоже кивает Кастиэлю; он продолжает хмуриться, но в его взгляде чувствуется мягкая благодарность, которая, как надеется Кастиэль, позже превратится в эффективную братскую поддержку. Он выводит Сэма из комнаты, и тот послушно следует за ним.
Кастиэль выдыхает.
— Все прошло хорошо.
— Он несчастен, — говорит Рэйчел.
— Скажи мне что-нибудь не совсем очевидное.
Рэйчел берет контракт со стола, аккуратно складывая его.
— Кастиэль, он несчастен, потому что вы — слишком хороший.
— Это не то, что он... что?
— Вы разумны и нетребовательны. Будь вы, скажем, как Иона, он без проблем бы противостоял. Но он не может этого сделать, поскольку вы — такой, какой есть, и не даете ему повода для конфронтации, — Рэйчел качает головой. — Наоми просто не смогла бы выбрать лучшего кандидата.
Кастиэль хмурится.
— Можно было сказать это с меньшим восхищением.
— От этого правда не изменится.
— Все, что здесь произошло — конфиденциально, — говорит Кастиэль. — Это понятно?
Рэйчел кивает.
— Да, конечно, однако... — она захлопывает рот, когда дверь снова открывается.
Это неожиданно вернувшийся на сцену Дин. Сейчас он один, видимо, где-то надежно спрятал Сэма, но что бы ни заставляло Дина так целеустремленно направляться прямиком к Кастиэлю, вряд ли это хорошо.
Дин останавливается прямо перед ним — этот упрямый прямой подбородок наверняка фамильная черта.
— Сэм — хороший мальчик, — он морщится. — Хороший человек. И скоро станет великим. Его ум острый, как бритва и полон идей. Он сможет не отставать от тебя и двора Майкла, а после обскачет и других.
О.
— Ты не обязан извиняться за него, Дин.
— Я не извиняюсь... Ладно, я вроде как извиняюсь, но это... Я не хочу, чтобы у него были неприятности, ясно?
Кастиэль улыбается.
— Сомневаюсь, что ты или я можем предотвратить это, — выражение лица Дина причудливо меняется — от испуга к неуверенности и подозрительности. Кастиэль действительно сказал это без задней мысли, поэтому добавляет: — Он может с радостью поднимать волну везде, где появляется. Таково упрямство. Мой долг присмотреть за ним.
— Это должно быть моим долгом, — не без горечи говорит Дин.
— Ты прекрасно справляешься, — соглашается Кастиэль. — Замечательно, что в такой момент ты присматриваешь за ним.
Взгляд Дина метнулся в сторону Рэйчел, просматривающей контракт и не особо обращающей на них внимания. Кажется, он хочет что-то сказать, но передумывает — некое противоречие или самоконтроль удерживают его. Дин — страстный человек, его возможности ограничены, однако он все равно полон решимости помочь своему брату. Это по-своему чудесно, хотя Кастиэль и чувствует боль от тоски по дому, которая постоянно бередит его.
Учитывая выбор, Кастиэлю в связи с этим не хочется быть разумным. Поставьте его рядом с Наоми, и от его понимания не останется и следа. Но Наоми здесь нет, а есть Дин.
— Я знаю, что он заслуживает лучшего, — говорит Кастиэль. — И понимаю. Корона проявит чрезвычайную щедрость — у Сэма не будет недостатка ни в деньгах, ни в связях. Знаю, это не слишком утешает, но что есть.
— Да, — губы Дина дергаются, но это не совсем улыбка. — Могло быть и хуже.
Кастиэль неловко мнется.
— Возможно, тебе стоит пойти к нему?
— Да, я так и сделаю. Спасибо, Кас.
Дин уходит; Кастиэль присоединяется к Рэйчел и демонстративно игнорирует ее хмурый взгляд.
***
Личные покои Кастиэля нелепы и помпезны, но кровать ему нравится. Не вся, потому что он не видит смысла в балдахине, но матрас великолепен, а покрывала — чудесны. Несмотря на стрессовость ситуации, Кастиэль по-настоящему высыпается, и это радует. Возможно, Наоми специально позаботилась о его комфорте — и, откровенно говоря, ему не хотелось, чтобы она это упустила.
Так что, когда ночью чьи-то сильные руки трясут его, грубо вырывая из сна, он сильно удивлен. Кастиэль просыпается и видит над собой Рэйчел.
— Вставайте, — говорит она. — Вас вызвала Наоми.
— Прямо сейчас?— Кастиэль искоса смотрит на нее. Не может быть, чтобы уже наступило утро.
— Да, сейчас.
— Но зачем?
— Кастиэль.
— Ты не знаешь, — Кастиэль пытается снова натянуть на себя одеяло, но Рэйчел сдергивает его. — Я член королевской семьи, Рэйчел.
— О, теперь вы решили об этом вспомнить.
Кастиэль с трудом поднимается и налетает на столик, прежде чем Рэйчел подхватывает его и через отдельный выход выводит из спальни в узкие темные коридоры к лестнице. Вскоре они достигают двери, которая едва проснувшемуся Кастиэлю кажется неотличимой от других, уже пройденных.
За дверью скрывается небольшая комната без окон — она освещена и обставлена, как импровизированный конференц-зал.
Единственный из присутствующих, кто сидит на стуле — это Наоми. Кастиэль в жизни не видел ее одетой столь неформально — обычный костюм отсутствует, хотя рубашка все так же отглажена и застегнута на все пуговицы. В комнате стоят или двигаются Иона, Мэри, Джон и Дин — все четверо в своих официальных облачениях.
Кастиэль вздыхает. Ну, разумеется, он один пришел в пижаме.
— Хорошо, — торопливо говорит Иона, махнув рукой на стул, чтобы Кастиэль присел. — Теперь, когда все в сборе...
— Вы вообще не слушаете меня! — бросает Дин. — Мне нужно туда съездить...
— Теперь, раз уж все в сборе, — громко повторяет Иона. — Кастиэль, вашего жениха нет.
— Я вижу, — говорит Кастиэль.
— Нет, его совсем нет, он исчез с виллы, — раздраженно говорит Иона. — Пропал. Никто не знает, куда.
Прозвучавшей новости требуется какое-то время, чтобы прорваться к сознанию сквозь полусонный ступор Кастиэля. Иона выжидающе смотрит на него, как и Рэйчел, которая при этом еще и кусает губы. В отличии от Наоми — та хмуро глядит в стену, скрестив на груди руки. Они явно ждут какую-то реакцию.
— Вы спрашиваете, знаю ли я, где он? — уточняет Кастиэль.
— Нет, мы не... — Иона делает паузу. — А вы знаете?
— Нет.
— Я могу найти его! — восклицает Дин. — Он мой брат, я знаю, куда он ходит, и понимаю ход его мыслей.
— Очевидно, не настолько хорошо, как ты думал, — бормочет Джон.
— Нам нужно действовать деликатно, — говорит Мэри. — Нельзя допустить, чтобы стало известно, что он пропал. Я поддерживаю идею направить Дина искать его.
— С чего вдруг? — скептически интересуется Иона. — Особенно когда есть вероятность, что именно он позволил Сэму уйти?
— Нет, я этого не делал! — протестует Дин.
— Вы — его сопровождающий, и все время с ним, — указывает Иона. — Он мог сбежать только, если вы ему помогли.
— А, так теперь он «сбежал»? Интересный выбор слов, чувак.
— Ему мог помочь кто угодно, — говорит Мэри. — Дин, что тебе известно? Дин.
Тот закрывает лицо рукой.
— Я думаю, это из-за девушки.
Поднимается галдеж. Кастиэль не может заставить себя реагировать, лишь ощущает смутное веселье, что Винчестеры спорят, как обычные люди. Ну, он так и предполагал, они же и есть люди, но интересно наблюдать это воочию. Мэри требует ответов, Джон вслух рассуждает о том, что сейчас делает Сэм, а Дин клянется, что никогда не встречался с этой девушкой, а, возможно, и девушки-то никакой нет, и он обязательно рассказал бы родителям, знай хоть что-то конкретное.
— Ладно, да, это я виноват, — говорит Дин. — Так позвольте мне загладить свою вину и вернуть его.
— Нет, — протестует Иона. — Дину нельзя доверять.
— Какого черта? — вспыхивает Джон. — Мой сын...
— Не поймите нас неправильно, мы очень уважаем вас и вашу жену, — быстро говорит Иона. — Но ваш сын явно саботирует этот брак.
— Что?! — визжит Дин. — Я... что?
— Он соблазнил Кастиэля, — говорит Иона. — Когда и это не заставило Кастиэля вмешаться или остановить процесс, он сменил тактику и помог Сэму сбежать.
Первая мысль Кастиэля: Иона просто гадает. Он не знает, иначе они с Наоми сначала поговорили бы с ним. Обложили бы кучей новых угроз и придумали бы какой-нибудь сложный план, чтобы гарантировать, что все улики уничтожены и Кастиэль никогда больше не сможет провернуть такой трюк.
— Я не соблазнял его! — вопит Дин. — Это он соблазнил меня!
Кастиэль закрывает глаза и вздыхает.
— Когда это произошло? — резко спрашивает Мэри.
— Еще хуже, — восклицает Иона, — переспав с Кастиэлем, он заранее запятнал его брак с Сэмом, заставив того совершить инцест!
— Как раз перед тем, как мы приехали, — говорит Дин. — Я не знал, кто он такой, клянусь Богом, я просто болтался в баре, а он сидел там... Эй, это не инцест!
— А по нашему закону — именно он, — возражает Иона.
— Вы были в баре Бенни? — спрашивает Джон.
— Приоритеты, дорогой, — говорит Мэри.
— Разве Габриэль не просил отменить этот закон? — спрашивает Рэйчел.
— Я не виноват, — отчаянно настаивает Дин. — Это была его идея!
— Ха! — смеется Иона. — Вы хотите, чтобы мы поверили в это «совпадение»? Что среди всех людей, которых мог встретить Кастиэль, по чистой случайности этим «кто-то» оказались вы?
— Ты пропустил ту часть, где я сказал, что это была его идея?
— Дин прав, — вмешивается Кастиэль. — Это я виноват. Именно я подстрекал его к сексу.
Иона и Винчестеры поворачиваются, чтобы посмотреть на него, и Кастиэль пожимает плечами. Он знает, что, вероятно, со стороны кажется, будто он спокоен. Однако самого по себе спокойствия Кастиэль не ощущает, как и не чувствует паники, потрясения или предательства. Просто... ой, правда вылезла наружу, теперь можно двигаться дальше.
Мэри недоверчиво качает головой, крепко сжимая плечо сына.
— Больше ничем не хочешь поделиться с окружающими, Дин?
— Нет, мэм, — тихо отвечает тот.
— Вот история, которая произошла, — говорит Наоми, впервые открыв рот с момента появления Кастиэля в комнате. Она разворачивается на стуле, чтобы обратиться к аудитории, почти так же, как кто-нибудь демонстрировал бы им сборку-разборку автомата. — Кастиэль и Дин познакомились давно, еще в юности, завязали курортный роман, который, по их мнению, не имел будущего, и полюбовно расстались. Годы спустя Кастиэль начинает переговоры о браке с Домом Винчестеров — изначально с Сэмом, — и тут внезапно обнаруживает, что его давно потерянный возлюбленный — не кто иной, как брат Сэма. Тот охотно отступает, позволяя своему жениху и брату воссоединиться.
В комнате повисает молчание, пока присутствующие переваривают сказанное. Лицо Дина претерпевает занятную метаморфозу.
Кастиэль поднимает руку.
— Как у нас мог быть курортный роман, если Дин в жизни не выезжал за пределы Республики?
— Кас, это все, что ты хочешь сказать? — резко спрашивает Дин. — Серьезно?
— Да, это сразу бросается в глаза.
— Люди проглотят эту историю, — говорит Наоми. — Пресса будет в восторге, а народ — еще больше. Разве вы не согласны?
— Дин не женится на Кастиэле, — возражает Мэри. — Соглашение касается Сэма.
— Одна континентальная перспектива ничем не отличается от другой, — гнет Наоми. — Сэм ясно выразил свое отношение к этой ситуации и показал, с каким уважением относится к своему жениху. История, которую я только что озвучила, представляет Сэма джентльменом и героем, что больше, чем он заслужил.
Дин встает.
— Эй, сейчас же...
— Мы знали, что нечто подобное произойдет, — говорит Джон. — У Сэма всегда на все было свое мнение.
— Нет, Сэм не повел бы себя так безрассудно, — возражает Мэри. — Возможно, ему просто потребовалось личное пространство, чтобы все это осмыслить. Он вполне может вернуться через несколько часов, думая, что мы ничего не заметим.
— Таково ваше убеждение? — произносит Наоми.
— Уйди он по своей воле, оставил бы сообщение, — резко говорит Мэри. — Мы должны найти его или считать, что исчезновение — не его выбор.
— Вы верите в своего сына, и я это понимаю, — говорит Наоми. — Но Его Высочество не обрадуется, когда узнает об этом. Я могу выиграть максимум день-два, после чего назад дороги не будет. Поэтому я предлагаю вам найти его или готовиться перешивать свадебный костюм.
Ну, разумеется, ничего нового — Наоми диктует, как все будет, напоминая Кастиэлю, насколько остро он изолирован. Перед ним будущее, и он понятия не имеет, как оно будет выглядеть. Все по-старому.
Но если Сэм все-таки действительно сбежал, почет ему и уважение. Хотя бы у одного из них хватило наглости сделать это.
— Позаботьтесь об этом, — приказывает Наоми. — Я откланиваюсь. Рэйчел, проследи, чтобы Кастиэль вернулся в свои покои. Иона, ко мне.
— Да, мэм, — отзывается тот.
Кастиэль и Рэйчел покидают комнату под яростный спор Винчестеров. Да пребудет с ними вся возможная удача.
Ведомый Рэйчел Кастиэль впадает в полубессознательное состояние, близкое ко сну, и просыпается только, когда та дергает его за руку.
— Что? — невнятно бормочет он. Они дошли до двери, ведущей в его покои, но Дин почему-то последовал за ними. — Что? — повторяет он.
— Это личный этаж Кастиэля, — шипит Рейчел.
— Пять минут, — говорит Дин. — Да ладно, ты же знаешь, что это важно.
Рейчел выдыхает сквозь зубы.
— Пять минут, дверь остается открытой, никаких прикосновений.
— Да бл... — Дин вовремя осекается, ограничившись злобным взглядом в спину скрывающейся за дверью Рэйчел. — Ладно, Кас, я должен знать, Сэм тебе что-нибудь говорил? Что-то, что может подсказать мне, куда он пошел?
Кастиэль пытается сосредоточиться.
— Ничего сходу не приходит на ум.
— Да ладно, чувак, должно быть хоть что-то.
— Сэм умный, — отвечает Кастиэль. — Он в жизни бы не проболтался, тем более передо мной. Если ты не ожидал, что это произойдет, то кто еще мог бы?
Дин кривится.
— Приятель, ты не хочешь проявить хоть немного беспокойства?
— Я совершенно уверен, что ты беспокоишься за нас двоих.
— Эй, я не женюсь на тебе, — огрызается Дин.
— Согласен.
— Я не шучу, Кас, я не женюсь на тебе, — настаивает Дин. — У меня есть свои обязанности, есть люди, которые рассчитывают, что я буду рядом. А Сэм? Ну он действительно был обучен этому. Сэм — умнее, он — тот, кто может справиться с Майклом и... и всем этим политическим делом.
Это Кастиэль понимает.
— Ты не запаска, — мягко говорит он. — Я знаю.
Дин снова колеблется и неуверенно мнется, словно приготовился к удару справа, но получил что-то другое.
— Это ведь не ты им сказал, да?
— Нет, — отвечает Кастиэль. — Причин поднимать этот вопрос не было никаких, особенно когда последствия могли повлиять не только на мою репутацию. Единственной возможной причиной сделать это было бы желание увидеть реакцию Наоми.
Дин фыркает.
— Мечты оправдались?
— Нет, — печально говорит Кастиэль. — Все было совсем не так, как я думал.
— Готов поспорить.
— Дин, я действительно устал, — Кастиэль смущенно теребит свою пижамную куртку. — Удачи в поисках Сэма. Надеюсь, с ним все в порядке.
— Я тоже, — Дин ругается себе под нос. — И я найду его.
— Если кто-то и может, то только ты, — соглашается Кастиэль.
— Потому что я не женюсь на тебе.
— Ты это уже говорил.
— Потому что это было бы чертовски странно.
Кастиэль медленно моргает, ожидая момента, когда он сможет вернуться в постель, но Дин все еще стоит рядом и смотрит на него по совершенно непонятным причинам.
— Я действительно чертовски хочу спать, Дин. Ты интереснее, когда я полностью бодрствую. А сейчас я ухожу, — он рассеянно похлопывает Дина по руке и, промахивается мимо ручки, врезаясь пальцами ног об дверь.
— Чувак, — говорит Дин и протягивает руку, чтобы открыть дверь пошире. — Кстати, классная пижама.
Кастиэль бормочет слова благодарности и проскальзывает внутрь, махнув рукой Рэйчел, чтобы та вышла.
Хорошо, что кровать еще теплая, когда Кастиэль забирается в нее. Он натягивает одеяло до подбородка и закрывает глаза, благодарный за маленькие радости этого мира.
Конечно, утро вечера мудренее.
__________________
Примечание:
1. Аннуите́т или финансовая рента — общий термин, описывающий график погашения финансового инструмента, когда выплаты устанавливаются периодически равными суммами через равные промежутки времени
Продолжение в комментариях
Переводчик: hirasava
Бета: хочется жить
Оригинал: Takes Two to Make a Pair by Annie D (scaramouche)
Серия: Not Part of the Plan
Размер: макси
Пейринг/Персонажи: Кастиэль/Дин Винчестер, Сэм Винчестер, Наоми, Джон Винчестер/Мэри Винчестер, Рэйчел, Кевин Трэн.
Категория: слэш
Жанр: романс, приключения, AU
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Настало время Кастиэлю познакомиться со своим будущим мужем Сэмом Винчестером. Вопреки дурному предчувствию, он решает вести себя хорошо, однако выяснить, что человек, с которым он провел ночь, - его будущий деверь, в список ожидаемых трудностей не входило.
Примечание: Вторая часть серии "Не по плану".
читать дальше
Глава 1
Кастиэль был воспитан в королевстве, где традиции и правила пронизывают практически каждый аспект повседневной жизни. Во многих отношениях этот мир — единственный известный ему, несмотря на прочитанные книги и просмотренные фильмы.
Первое, что делает леди Винчестер, когда Кастиэль встречает ее, — протягивает руку. Именно это, больше, чем еда или широкие дороги Сент-Ливана, или отсутствие династических статуй в архитектуре Республики, заставляет Кастиэля понять, насколько далеко он забрался на чужую территорию.
— Приятно познакомиться, Кастиэль из Хортуса, — говорит леди Винчестер.
Кастиэль быстро приходит в себя и отвечает на рукопожатие.
— Это мне приятно, леди Винчестер.
— Мэри, — поправляет она, улыбаясь хорошо отработанной, но теплой улыбкой. — Давайте сразу положим верное начало?
По дороге сюда Кастиэлю было приказано прочитать подробное досье Наоми. Он даже пролистывает пару страниц, прежде чем ему это надоедает, и ясно помнит, что должен, очевидно, придерживаться определенных тем, терминов и уровней близости, как и подобает рангу Кастиэля и Дому Винчестеров.
— Я не должен звать вас по имени, — произносит Кастиэль. — И абсолютно уверен в конкретности условий на сей счет.
— Ну, если вы придаете этому такое значение, то я не хозяйка этого Дома, — говорит она. — Леди Винчестер — это ныне здравствующая София Винчестер, которую я пока не собираюсь смещать. По титулу лучше обращаться ко мне «дама Кэмпбелл».
— Но... — Кастиэль игнорирует тихий кашель позади себя — Наоми, без сомнения. — Разве вы не отказались от наследства, когда вышли замуж за мастера Джона?
— Думаю, обращение «Мэри» вполне подойдет, — говорит госпожа Винчестер, слегка подмигивая, что по какой-то странной причине кажется знакомым. — Это Канзас.
— Да, — слабо отвечает Кастиэль. Он разглядывает лицо Мэри, ее одежду, цепочку серебряных амулетов, свисающих с запястий. Госпожа Винчестер — светловолосая и эффектная, ее волосы уложены в свободную прическу, которую Наоми в жизни не одобрила бы при дворе Майкла. — Здесь все по-другому.
— Действительно, — взгляд Мэри скользит вбок, за правое плечо Кастиэля. Он предназначен Наоми, и Кастиэль поражен внезапным и пугающим осознанием того, скольких дискуссий стоила эта уступка.
Это была первая частная встреча между свитой Кастиэля и Винчестерами, которые и выбрали эту роскошную гостиничную виллу — разумеется, охраняемую снаружи, — где обе стороны должны оставаться, пока обсуждают свадебный контракт и, в случае Кастиэля, знакомятся с будущим мужем.
Импровизированная приемная, в которой они расположились, невыразительна и скорее напоминает библиотеку — что обычно подбодрило бы Кастиэля, но вместо этого навевает яркие воспоминания о молодых годах при дворе Майкла. Обе стороны в основном придерживаются своих концов комнаты, пытаясь притвориться, будто они этого не делают, и Кастиэль чувствует себя несчастным, ведь очевидно, его долг — преодолеть разрыв.
— Где ваш сын? — интересуется он. Мэри пристально смотрит на него, быстро оценивая, и Кастиэль продолжает: — Если мы сможем официально оформить эту первую встречу, Наоми сможет отправить депешу Его Высочеству. Для первого раза этого более чем достаточно.
— Дайте нам полчаса, — отзывается Мэри. — Кое-кто из обязательных гостей еще не прибыл.
Наоми делает шаг вперед, появляясь у локтя Кастиэля.
— Жениха до сих пор нет?
— Сэм наверху, — отвечает Мэри так резко, что теперь Кастиэль уверен — она точно скрестила шпаги с Наоми. — Как мы и обещали. Но для него это большой шаг, и я думаю, он заслуживает немного времени, чтобы собраться с мыслями.
— Мы не контролировали время, которое ваше правительство потратило на выбор вашего Дома для этого соглашения. — Наоми слишком профессиональна, чтобы продемонстрировать что-то, кроме улыбки, и Кастиэль сопротивляется желанию отступить от нее. — Так как мы поступим?
— Я бы хотел кофе, — говорит Кастиэль. — И, кажется, вижу его вон на том столе.
— Прошу вас, — предлагает Мэри. — Сэндвичи очень вкусные.
Кастиэль делает перерыв на угощение, одобрительно кивая, когда замечает, что принесли качественные бобы. Одна из привилегий богатства, думает он. У стола стоит молодой человек, поедающий фрукты, и когда Кастиэль приближается, он формально привлекает к себе внимание.
— А вы из какой сферы? — интересуется Кастиэль. — Мне можно с вами разговаривать?
— О, я... я из Совета, — отвечает молодой человек. — Кевин Тран.
— Вы слишком молоды, чтобы управлять страной, — хмурится Кастиэль. — Но лучше мне попридержать язык. Не стоит возбуждать международный инцидент до обеда.
— Я не один управляю правительством. Я... — Кевин делает паузу, возможно, пытаясь свести описание своей работы к чему-то понятному Кастиэлю. — Я помогаю министрам. Вроде того, как вы помогаете Его Высочеству?
— Вот, значит, что вам сказали?
Кевин хмурится.
— Это не так?
— Невероятно, — Кастиэль смотрит на крошечные, непрактичные чашки, из которых они должны пить. Набор, вероятно, стоит больше, чем весь его грант на проект в университете. Сам этот фарфоровый сервиз, может, ни в чем и не виноват, но сейчас он олицетворение всего, ненавистного Кастиэлю.
На нем жесткая и неудобная одежда, сшитая личным портным Майкла. Кастиэля обменивают на соглашение, в которое он не верит. Он никогда раньше не задумывался о женитьбе, а приди ему в голову такая идея, пришлось бы прыгать через обручи, чтобы получить разрешение Майкла, поэтому он всегда думал, что если когда-нибудь и захочет быть с кем-то, то будет прекрасно довольствоваться жизнью во грехе.
— Видите, Кастиэль, вот почему лучше, чтобы это оказались именно вы, — сказала Наоми. — У вас нет никаких обязательств.
— Университет — это обязательство...
— У вас нет эмоциональных обязательств. Вступая в брак, который принесет пользу королевству, вы никого не предаете.
По-видимому, предательство себя в расчет не бралось.
Хотя сейчас не время и не место расстраиваться. В конце концов, у Кастиэля было несколько недель для досады, в течение которых он закончил свою работу и занялся изучением международных отношений, а также начал свое давно отложенное исследование о сексе, которое, несомненно, предстоит воплотить после своей свадьбы.
Странно, но Кастиэлю кажется, будто он чувствует отпечаток ладоней Дина на своих бедрах. Это призрачное прикосновение, но даже если оно чисто психологическое, все равно утешает. Кастиэль был прав, попросив Дина не оставлять физических следов, но какая-то меньшая и более эгоистичная часть Кастиэля хотела бы позволить Дину их нанести. Тогда сегодня у него хотя бы осталось что-то действительно свое.
Неправильно грезить о другом мужчине в ожидании своего будущего мужа. Кастиэль размышляет об этом, а затем думает, насколько относительно неправильно было бы использовать одну из чаш для пунша в качестве подставки для кофе. Меньшее из двух зол?
Фоновое бормотание становится громче, проникая в мысли Кастиэля. Он смотрит вверх.
С одной стороны приемной расположена винтовая лестница, ведущая на верхний этаж. По ней спускается высокий молодой человек, одетый в черные с серебром одежды Дома Винчестеров. Местные исподтишка наблюдают, как Кастиэль выпрямляется.
Вот и тот самый мальчик.
Сэм Винчестер — согласно «отредактированному» досье Наоми, молодой ученый — недавно пошел по стопам своего деда и присоединился к Хранителям Знаний, хотя полного посвящения пока не прошел. Сэм, кажется, сразу узнал Кастиэля и приближается уверенными, широкими шагами.
Уже не такой юный, как на фотографии, и это большое облегчение. Однако разница в возрасте между ними очевидна, как и то, что облачение Сэма плохо на нем сидит — слишком короткое в штанинах и тугое в плечах. Он причесан, но волосы спадают на уши и брови — еще один признак молодости.
После долгих недель беспокойства, разочарования и гнева Кастиэль чувствует, как что-то внутри него тихо смиряется.
— Привет, Сэм, — произносит Кастиэль. Он знает: все, что они сейчас говорят, будет записано. — Я Кастиэль из Хортуса, и рад познакомиться с тобой.
Сэм кланяется. Так как он довольно высокий, поклон занимает время, и когда он выпрямляется, его горло заметно нервно подергивается, и от этого Кастиэль чувствует себя мерзавцем.
— Я тоже рад, сэр, — тихо говорит Сэм. — Как вы... Гм. Надеюсь, ваше путешествие прошло хорошо?
— Да, спасибо. В вашей стране так много прекрасных достопримечательностей. Возможно, в будущем у меня будет больше шансов рассмотреть их поближе, — Сэм напрягается, и Кастиэль внутренне проклинает себя за формулировку. — Я собираюсь выпить чаю, не желаешь присоединиться ко мне?
Сэм смотрит на крошечные чашки. Его руки даже больше, чем у Кастиэля, и он рассмеялся бы над абсурдностью ситуации, если бы не подозревал, что это заставит Наоми метафорически чем-нибудь запустить ему в голову.
— Хорошо, — тихо отвечает Сэм.
— Хорошо, — эхом отзывается Кастиэль. Они поворачиваются к столу с закусками.
Это неловко. Конечно, неловкость будет всегда, вопрос только в том, как она проявится. Кастиэлю стоит быть честным — когда ему только сообщили об этом предложении, он ожидал, что на другом конце сделки окажется развратный старик.
Обидно узнать, что развратный старик в этом обмене — он сам.
— Как вам кофе? — вежливо интересуется Сэм.
— Неплохо, спасибо, — отвечает Кастиэль. — А у тебя?
— Да, хорошо, — Сэм кашляет себе под нос.
Молодой человек несчастен. До боли очевидно, как сильно, а еще предельно ясно, насколько он полон решимости вести себя прилично. Добровольно ли вызвался Сэм? А его родители? Они боролись за это или стали последним выбором? Их умаслили принять его, когда ни один из Домов не предложил свою кандидатуру? Согласно досье Наоми Дом Винчестеров — не самая известная семья Республики. У них есть доступ ко многим ресурсам из-за связи с Хранителями Знаний, но Сэм принадлежит к отчужденной младшей ветви Дома, главным образом, по причине предположительно спорного брака его родителей.
Должно быть что-то, что этот Дом предлагает Майклу.
Однако Винчестерам важнее, что Майкл предлагает им.
Кастиэль не знает ответа ни на один из вопросов, ведь он недостаточно важен, чтобы знать.
Он вздыхает и делает еще один медленный глоток. Время от времени он бросает взгляд на Сэма, который изо всех сил старается сохранить невозмутимое выражение лица, но до успеха в этом ему еще очень далеко.
— Я профессор, — говорит Кастиэль. — В университете Хортуса.
Взгляд Сэма на Кастиэля немного испуганный, но он медленно кивает.
— Да, я знаю о вашем титуле пэра, сэр.
— Нет, я не об этом. Я не владею Хортусом, а в прямом смысле профессор. Преподаю и занимаюсь исследованиями в области расширенной алхимии. Я имел честь читать записки твоего деда, а также многие публикации Хранителей Знаний до того, как рухнула Стена.
Лицо Сэма меняется. Его озаряет любопытство, но он сдерживается, чтобы не сказать больше осторожного:
— О, понятно.
— До этого я путешествовал по островам, — продолжает Кастиэль. — В основном, чтобы собирать образцы и наблюдать за работой моих коллег. Мне всегда хотелось посетить и Хранителей Знаний, чтобы лично увидеть их работу и задать несколько вопросов. Преимущественно сложных.
Сэм улыбается, но затем быстро опускает взгляд в пол.
— Не называй меня «сэр». Пожалуйста, просто «Кастиэль» вполне подойдет.
— Хорошо.
— Могу я звать тебя Сэмом?
Тот слегка нервно пожимает плечами.
— Конечно, спасибо.
«Почему, — Кастиэлю хочется кричать, — почему они выбрали именно этого мальчика?!» Кастиэль хотя бы вырос в семье, которая тысячелетиями использовала друг друга. Республика по определению должна быть лучше — разве не поэтому они отделились от Королевства? Кастиэль, может, и закоренелый холостяк, но Сэм молод и у него вся жизнь впереди. Еще ужаснее то, что тот не может смотреть ему в глаза, словно его обучили этому или — еще хуже, — понарассказывали совершенно оправданные ужасы о том, чего ожидать от своего нового мужа.
Кастиэль настроился на роль местного мудака, но судьба решила отказать ему даже в этом. Теперь он должен позаботиться об этом мальчике, потому что Наоми и Майкл точно этого не сделают.
— Можно нам сейчас сфотографироваться? — громко произносит Кастиэль, поворачиваясь к Наоми. — Или хотя бы закончить официоз? Сэм устал и хочет удалиться к себе.
— Мастер Винчестер уже едет, — сообщает Наоми. Мэри немного в стороне, с кем-то разговаривает. — Сейчас.
— Твой отец сегодня работает? — спрашивает Кастиэль, поворачиваясь к Сэму.
— Да, — слишком быстро отвечает тот. — Его внезапно вызвали, вы же знаете, как это бывает. Мой... мой брат поехал за ним.
— Да, конечно.
Кастиэль обязан как можно скорее сказать Сэму, что он не ждет от него исполнения супружеского долга. Ему также стоит четко указать в контракте, что ни о какой моногамии не может быть и речи — Бог свидетель, такой молодой парень, как Сэм, не должен быть привязан к тому, чей сексуальный опыт — чистый лист. Действительно, до самого недавнего времени Кастиэль думал, что не очень любит секс; встреча с Дином доказала ошибочность этого мнения, а значит, возможно, могут быть и другие не связанные с сексом вещи, которыми он мог бы научиться наслаждаться.
Брак может быть и таким. Или, в конце концов, платоническим. Опыт Кастиэля ограничен, но он знаком с дружбой, и было легко — фантастически легко — впасть во нечто плотское и теплое с Дином. Возможно, Кастиэль найдет с Сэмом нечто среднее. Этот юноша мог бы многое сказать, имей на это разрешение. Кастиэль может предложить ему прошептать желаемое на ухо, и посмотрим, что будет дальше.
— Они приехали, сэр, — говорит Сэм. — Гм. Кастиэль.
Кастиэль дергает лацкан пиджака, расправляя ткань. Он автоматически становится рядом с Сэмом, когда поворачивается, чтобы познакомиться со своим будущим тестем.
Одно понятно сразу — Джон Винчестер не дипломат в семье. Он может надеть свои цвета и ступать степенным шагом, но его выражение лица не имеет ничего общего с нейтральной сдержанностью Мэри. И еще более вероятно — тащить его сюда пришлось насильно, вот этому молодому человеку, который не отходит от него ни на шаг. Мэри заняла позицию с другой стороны, словно оба готовятся схватить Джона, вздумай тот сбежать.
Наверняка в этой семье должен быть кто-то, желающий этого брака?
— Мастер Винчестер, — говорит Кастиэль. Сэм поклонился ему, поэтому Кастиэль, отвечая традиции, теперь кланяется Джону. — Я благодарен вам за ваше присутствие, сэр.
— Не сомневаюсь, — сообщает Джон. Его хмурый взгляд впечатляет, но на Кастиэля еще и не так смотрели. — Мы приветствуем вас, Кастиэль из...
— Хортуса, — подсказывает Мэри.
— Хортуса, — эхом повторяет Джон, намеренно выделяя букву «С», что, как ни странно, заставляет Кастиэля вспомнить о Захарии.
Ну, Кастиэль неплохо жил. Более десяти лет независимости — все помнят изгнание из двора? — в течение которых он мог делать все, что пожелает, если это не приводило к скандалу, затрагивающему Майкла. Кастиэль учился, учил, путешествовал, голодал и работал до кровавых мозолей, и был рад каждому мгновению. Воспоминания Кастиэля — калейдоскоп, и еще он испытывает глубокое удовлетворение, что венцом всего стала его ночь с континентальным незнакомцем.
Кастиэль знает, что не должен думать об этом прямо сейчас, но это логично. Он стоит рядом со своим будущим мужем перед лицом будущего тестя и должен бороться за привилегию занимать свое место. Смешно, но многое в жизни Кастиэля таково; и что с того, что он находит утешение в ярких воспоминаниях об этом тайном акте неповиновения. Это напоминание о его собственной человечности, и о том, что радость можно найти в самых неожиданных местах, и даже в его возрасте по-прежнему есть потенциал открытия новых впечатлений.
Но Кастиэлю действительно стоит перестать думать об этом, поскольку это затуманивает его мозг и влияет на глаза — настолько, что человек, стоящий рядом с Джоном, кажется жутко похожим на Дина.
Однако забавно, что брата Сэма тоже зовут Дин; Кастиэля повеселило это совпадение, когда он прочитал досье Наоми. Но стоящий перед ним человек немного выше его Дина, он причесан и чисто выбрит. Тем не менее, ширина плеч — схожа, как и то, насколько впечатляюще сидит на нем черный с серебром мундир и полосы охотника прорезают драматические линии на манжетах.
— Мой второй сын, — представляет Джон. — Дин Винчестер.
Дин Винчестер смотрит на Кастиэля. Если Кастиэль правильно понимает выражение его лица, на нем читается легкий ужас.
Иллюзия не исчезает. Это лицо Дина.
Кастиэль чувствует, как его собственное лицо застывает.
Что?
Дин кланяется. Это быстрое и небрежное движение отличается от церемониального глубокого поклона Сэма. Затем кивает и облизывает губы — Кастиэль знает это движение — а затем отводит взгляд и смотрит на что-то за его плечом.
— Итак, теперь все в сборе, — говорит Мэри, делая шаг вперед, чтобы взять Джона за руку. — Давайте уже сделаем общее фото.
Вокруг... движение. Кастиэль едва осознает происходящее из-за рева в ушах, и слабый мысленный голос — ну не смешно ли? — звучащий снова и снова, с каждым разом становится чуточку истеричнее. В конце концов он замечает, что его затащили в небольшое скопление тел: рядом с ним Сэм, Винчестеры — включая Дина — расположились вокруг, вместе с Наоми, Ионой и Рэйчел, представляющих семью Кастиэля.
Над ними в имитации кипучей деятельности суетятся помощники, поправляя прическу и одежду и накладывая макияж. Затем фотограф поднимает руку и объявляет: «Все смотрим на красный свет, пожалуйста!»
Похожий на пулемет щелчок камеры — неистовый и зловещий.
— Ладно, достаточно волнений для одного дня, — говорит Мэри. — Вы согласны, Кастиэль?
— Да, — голос звучит словно издалека. — Да, конечно.
— Мы придем к вам на обед, — уведомляет Наоми и многозначительно смотрит на Кастиэля.
Он моргает и поворачивается к Сэму.
— А, да.
По крайней мере, сейчас Сэм не колеблется и выжидающе наклоняется к Кастиэлю. Тот подходит к нему, стараясь не касаться тела своего будущего мужа, и целует его в щеку. Предательский взгляд Кастиэля устремляется туда, где рядом с матерью стоит Дин, и жжение в хорошо использованной заднице Кастиэля, почти незаметное все утро, радостно решает заявить о себе.
— Благодарю, — отвечает Сэм, когда Кастиэль отстраняется, но его едва слышно.
Следующие нескольких дней Кастиэль и Сэм официально ухаживают друг за другом, посредством тщательно выверенных обедов и завтраков, а также прогулок в саду на крыше.
Сэм вежлив, но сдержан, хотя иногда Кастиэль замечает проблески блестящего ума, который тот решил — или получил инструкции — скрывать. Обычно они прорываются, когда Кастиэль говорит об университете или слугах Дома, но едва ему кажется, что нашел тему, которая вытащит Сэма из его раковины, Иона или Рэйчел кашляют, напоминая, что они пока не женаты и некоторые темы не стоит обсуждать с Домом Винчестеров.
Конечно, сопровождающие — необходимая часть процесса. Иона заменяет Наоми, а Рэйчел — часть семьи Кастиэля.
К сожалению, сопровождающий Сэма — его брат Дин.
Дело в том, что Кастиэль хочет наладить хоть какие-то отношения с Сэмом. Правда хочет, ведь Сэм — такая же жертва обстоятельств, как и он сам, и неплохо было бы иметь кого-то понимающего и сочувствующего.
Но трудно сосредоточиться на своем будущем муже, когда мозг Кастиэля продолжает свои бесполезные тирады, вроде: его брат знает, каков мой пенис на вкус.
Не то чтобы Дин подает какие-либо признаки обеспокоенности этой ситуацией. С момента их повторного знакомства он говорит Кастиэлю не больше пары слов, хотя и выступет торжественным фоновым присутствием во время ритуала ухаживаний. Выражение лица Дина смягчается, только когда в его сторону смотрит Сэм, и едва заметные кивки младшему брату выражают ободрение. Кастиэлю если вообще что-то и достается — лишь холодные взгляды.
Возможно, Дин хочет сделать вид, что их встречи никогда не было.
И это прекрасно.
Более чем прекрасно, это — просто замечательно, поскольку означает, что Дина не волнует невероятное совпадение, вернувшее их на орбиту друг друга. Они могут заниматься своими делами и счастливо притворяться, что совсем не знают друг друга — технически это даже правда, ведь Кастиэль не знает Дина. Он едва узнает этого Дина, с его аккуратно уложенными волосами, безличными улыбками и нарядным мундиром. Теплый, растрепанный мужчина, которого Кастиэль встретил в баре, возможно, был каким-то миражом.
Кроме того, присутствие Дина ничего не меняет. Кастиэль по-прежнему выходит за Сэма, и ему все еще суждено сыграть роль пропагандистской иконы. Неважно, чем в свое время занимался Кастиэль с незнакомцем, и неважно, что этот незнакомец теперь будет его деверем. Не то чтобы Кастиэль действительно надеялся снова увидеть Дина; фантазии хороши, но у него существуют пределы, когда дело доходит до эгоизма.
Было бы неплохо с кем-то поговорить об этом. Рэйчел сумела бы держать язык за зубами и рада была бы выслушать, но и осудила бы при этом, а он сейчас ощущает себя немного чувствительным.
Кастиэль застигнут врасплох, когда Рэйчел все равно поднимает эту тему. Это происходит, когда они в очередном зале, ждут, пока Сэм и его помощник настроят пианино для его сольного концерта. Дин, разумеется, рядом с Сэмом, держит его ноты.
Кастиэль и Рэйчел сидят в креслах, расставленных для небольшой аудитории концерта; она оказывается достаточно близко, чтобы, не боясь, прошептать ему:
— Мастеру Дину стоит прекратить откладывать это в долгий ящик, учитывая его злобные взгляды в ваш адрес.
При звуке этого имени Кастиэль автоматически смотрит на Дина, который в данный момент на него совсем не смотрит.
— О чем ты говоришь?
— Вы знаете, о чем. Вы же сами заметили, — продолжает Рэйчел. — Он хочет поговорить с вами, но не находит подходящей возможности.
Кастиэль не паникует.
— Что заставило тебя так думать?
— Он старший брат Сэма, — весело говорит Рэйчел. — Вы должны знать, что это значит.
— О, — не сразу, но Кастиэль понимает и расслабляется. — Он к Сэму относится такой же, как и я — к Анне?
— Ну, разумеется. Будучи братом мастера Сэма, он обязан предупредить вас, чтобы вы его не обижали. Госпожу Мэри волнует только дело, а мастер Джон, кажется, предпочитает притворяться, будто вообще ничего не происходит, — Рэйчел задумчиво хмыкает. — Не волнуйтесь, я для вас что-нибудь придумаю.
— Не нужно, — слабо протестует Кастиэль.
— Вам обоим пойдет это на пользу, — твердо заявляет Рэйчел. — Особенно если это заставит его перестать выглядеть так, будто он мечтает вышвырнуть вас из ближайшего окна.
— Не говори так, — одергивает ее Кастиэль и кивает Сэму, который уже сел, приготовившись играть. — А теперь давай послушаем.
Однако Рэйчел выполняет свою угрозу. Для этого ей требуется еще один день, а значит, к тому времени, как это происходит, Кастиэль ослабляет свою бдительность, полагая, что разговор забыт. Ему и в голову не приходит заподозрить что-то связанное с Дином, когда Рэйчел загоняет его в угол, перед тем, как он собирается спуститься на ужин.
— Сначала зайдите в переговорную, — велит Рэйчел Кастиэлю. — Я подожду вас в вестибюле.
— Хорошо.
Кастиэль идет — почему бы и нет? Рэйчел ведет его расписание и следит, чтобы он был там, где нужно, и Кастиэль любит ее достаточно, чтобы следовать ее указаниям — о чем Наоми хорошо известно, поэтому она и дала Рэйчел эту должность. Если Рэйчел говорит ему идти в переговорную, он пойдет в переговорную.
Где, к сожалению, его ждет Дин. Один.
По-видимому, для обоих это сюрприз, потому что Дин, похоже, так же потрясен при виде его, как и он сам. Дверь на автоматических петлях захлопывается за Кастиэлем.
Дин прерывает молчание трогательным:
— Вот, черт. Где Рэйчел?!
Кастиэль берет себя в руки.
— Рэйчел?
— Слушай, братан, я не очень хорошо знаю твои обычаи, — Дин пожимает плечами — движение до умопомрачения небрежно, — а потом вспоминает, где он и с кем, и встает по стойке смирно. — Она сказала, что я должен прийти сюда для аудиенции с тобой или чего-то в этом роде. Меня никто об этом не предупреждал, но я решил, что пойду. Она придет или нет?
— Вряд ли, — отвечает Кастиэль.
— Отлично! — восклицает Дин. — Так что же мне делать? Поцеловать тебе руку или что?
— Не будь смешным, — огрызается Кастиэль, и Дин заметно ощетинивается. — Рэйчел вызвала тебя, потому что ты не такой уж незаметный. Она подметила твои убийственные взгляды, хотя ее предположение, к счастью, ошибочно. Она думает, что ты переживаешь за честь своего брата.
Улыбка Дина медленная и саркастическая.
— А с чего ты взял, что она ошибается?
— Прошу прощения?
— Мне кажется, это прекрасная причина, — говорит Дин. — В конце концов, ты изменил моему брату.
Кастиэль хмурится.
— Что?
— Собираешься теперь и передо мной разыгрывать спектакль? — смеется Дин. — Ты можешь причесываться, болтать о моде и играть в переодевания сколько угодно, но это ни хрена не значит, потому что я знаю, что ты лжец и обманщик...
— Я никого не обманывал! — огрызается Кастиэль. — Я даже не знал, что это будет твой брат, пока...
— О, хочешь сказать, что на твоей планете совершенно нормально взять и подцепить незнакомца после помолвки? Видишь ли, мы тут такого не делаем. Кто знает, что за болячку ты можешь передать Сэму.
— Я умею предохраняться, и тебе прекрасно об этом известно, — шипит Кастиэль.
Дин краснеет, но выражение его лица не становится менее опасным.
— Тебе чертовски повезло, что я не сдал тебя.
— Мне все равно, — говорит Кастиэль, хмурясь еще сильнее, когда Дин усмехается. — Думаешь, меня волнует этот брак? Думаешь, я сильно его хочу?
— Слушай, чувак... Мэнни, — Дин усмехается. — Это вы пришли к нам с идеей этой чертовой шарады...
— Вот что сказал тебе ваш Совет? — парирует Кастиэль. — И ты им поверил? Знаешь что, Дин, я в таком же восторге от этого, как и твой брат. Единственная причина, по которой меня выбрали — я самый доступный член семьи Майкла. Думаешь, он пустит в расход того, кто ему действительно нужен?
Они кружат по маленькой комнате вокруг друг друга с момента начала этого спора — Дин больше, чем Кастиэль, из-за беспокойства и разочарования, — но сейчас оба останавливаются. Дин тяжело дышит, и это особенно заметно в этом облегающем развитую грудь мундире. Не то чтобы Кастиэль специально обращал на это внимание.
— Значит, решил выйти на последний трах?
Кастиэль почти смеется.
— На первый трах, Дин. Но разве это не имеет смысла? Все, о чем я знал — я выйду за кого-то, кто захочет, чтобы я лежал лицом вниз и не рыпался в нашу первую брачную ночь. Я злился и боялся, и решил использовать остатки своей свободы ради что-то стоящего.
— Боялся, — удивленно повторяет Дин. — Ты-то?
— Да, — что-то внутри Кастиэля вздрагивает от облегчения, когда он наконец произносит это вслух. — Посуди сам, Дин. Я искал что-то, что могло быть только моим. Что-то, не связанное с Королевством, или Майклом, или Наоми. Эта ночь была полностью моей, я сам на своих условиях сделал выбор, и не буду сожалеть о ней.
Кастиэль замирает там, где остановился. Дин тоже не двигается с места; он стоит, оценивая слова и лицо Кастиэля, и хотя хмурый взгляд пропадает, он, без сомнения, считает его доводы недостаточными. Облегчение от честности, возможно, и подпорчено горечью, но Кастиэль не отступит.
— Господи, Кас, — Дин качает головой. — Ты мог нарваться на какого-нибудь придурка.
Кастиэль пожимает плечами.
— Ну и что? Это все равно был бы опыт.
— Это пиздец, — тихо говорит Дин.
— Тогда мне повезло, — говорит Кастиэль. — Мне посчастливилось найти доброго, терпеливого и щедрого человека. Это память, которую стоит беречь.
Дин сглатывает.
— Вот как?
— Конечно, — резко отвечает Кастиэль. — Возможно, ввиду твоего опыта для тебя это не так уж и важно, но его у меня нет, и это было фантастически.
— Тебе не с чем сравнивать...
— Мне понравилось, — шипит Кастиэль. — Мне понравилось, это мое, и никому этого не отнять, даже тебе.
Дин пристально смотрит на него. Кастиэль слабо чувствует победу, хотя и не уверен, о чем они сейчас спорят. Единственное, что он осознает, — наконец-то треснул фасад профессиональной услужливости Дина, которую он наблюдал последние несколько дней, и от этого Кастиэль ощущает дрожь волнения.
Затем Дин двигается. Рефлексы Кастиэля достаточно хороши, но он не предугадывает его действие, не понимает, что должно произойти, пока рука Дина не обхватывает затылок, а потом его целуют. Дин Винчестер наклоняется и целует его, и Кастиэль пару мгновений потрясен, затем его тело догоняет происходящее, воскрешая память об их совместной ночи, приказывает Кастиэлю раздвинуть губы и изо всех сил схватиться за Дина.
Дин везде, абсолютный и подавляющий. Его рот — это печь, в которую Кастиэль может дышать, а тело — стена, на которую он может взобраться. Их губы сталкиваются, прижимаются и скользят друг по другу, поцелуи более неуклюжие, чем были прежде, но глубже и болезненнее. Дин мягко двигается, но твердо толкает его вперед, пока Кастиэль не ощущает спиной давление стены, к которой его прижимают.
Вот каково это — быть поглощенным, и все разочарование и беспокойство последних дней находят свой выход, Кастиэль целует в ответ так же отчаянно, как целуют его, и обхватывает ногой бедра Дина, чтобы добраться до него.
Кастиэль определенно чувствует ногой возбуждение Дина. Он вздрагивает от осознания — это побывало внутри него, — и его задница сжимается в ностальгическом стремлении к повторному выступлению.
Кто-то кричит.
Дин потрясенно отстраняется. Кастиэль быстро моргает и щурится туда, куда смотрит Дин.
В дверях с открытым от прозвучавшего крика ртом стоит Кевин. Он разворачивается и убегает.
— Блядь! — рычит Дин. Кастиэль отбрасывает руки назад, освобождая Дина, чтобы тот догнал Кевина.
Это дает Кастиэлю возможность вздохнуть, прижать руку к своему рту и задаться вопросом, о чем, черт возьми, он думает. Это именно та черта, которую Кастиэль не хотел пересекать, и он только что сделал это.
— Ты ничего не видел, — говорит Дин. Он вернулся назад с Кевином, которому зажимает рот рукой. — Кев, ты слушаешь? Ты ничего не видел, потому что не на что было смотреть.
Стыд обжигает лицо Кастиэля, но он заставляет себя встретиться с Кевином взглядом. В ответ он получает не гнев, а явную панику, глаза Кевина широко раскрыты и беспомощно бегают вокруг..
— Сейчас я уберу руку, — говорит Дин.
Как только его рот свободен, Кевин выпаливает:
— Я ничего не видел!
— О нет, — дрожащим голосом произносит Кастиэль.
— Вы, ребята, просто разговаривали! — восклицает Кевин. — Я искал... ничего... не видел, потому что не на что было смотреть!
— Успокойся, — приказывает Дин.
Кевин повинуется. Ему приходится сделать глубокий вдох, но он успокаивается. Дин ослабляет хватку, и Кевин отступает, слегка дергаясь на шатких ногах. Он не смотрит на Кастиэля.
— Э-э. Хм. Возможно, стоило бы уйти, Дин. Вы опаздываете.
— Да, — Дин облизывает губы. Хотелось бы Кастиэлю, чтобы он этого не заметил. — Да, нам лучше уйти.
— Да, — быстро кивая, соглашается Кевин.
Кастиэль ничего не говорит. Его ноги ощущают тяжесть прошедшей недели и не в состоянии держать тело. Хорошо, что за его спиной стена. Твердая, успокаивающая, особенно когда кажется, что он вот-вот развалится.
— И еще кое-что, — говорит Дин угрожающе спокойным тоном. — Держись от меня подальше, Кастиэль.
Кастиэль задыхается.
— Это ты держись от меня подальше, — дрожащим от гнева голосом отвечает он. — Ты... это же ты сам...
Но Дин даже не удосуживается это признать. Он просто поворачивается спиной к Кастиэлю и уходит с Кевином, закрывая за собой дверь.
Кастиэль пялится на дверь, потрясенный, взбешенный и умирающий от отвращения к себе.
— Как ты смеешь! — восклицает он. — Как ты посмел!
Это не приносит облегчения.
Глава 2
Рейчел встревожена.
— Не помогло?
— Боюсь, что нет, — говорит Кастиэль. — На самом деле, думаю, тебе лучше по возможности держаться от Дина как можно дальше.
— Вы его оскорбили? Зачем вам лезть на рожон?
— Некоторые вещи просто находятся вне нашего контроля, хотя я благодарен тебе за... — Кастиэль хмуро смотрит на нее. — Почему ты решила, что виноват я?
— Ну, — Рэйчел протягивает ему дневной маршрут, и Кастиэль старается не обидеться. — Идемте, у нас сегодня тяжелый день.
Холодная война, продолжающаяся между ним и Дином, необычна. Кастиэль зол, да, но гнев управляем. Он в жизни не доставит Дину удовольствия лицезреть себя выведенным из равновесия их спором — или тем, что Дин первым полез целоваться. Если тот хочет поиграть в безразличие, Кастиэль с радостью согласится.
Поэтому он продолжает оказывать внимание своему жениху. Это — торжество разума над плотью, только и всего.
Кастиэль не чувствует себя виноватым в том, что Кевин теперь при встрече отказывается смотреть ему в глаза — Дин в этом совершенно не комплексует, поскольку очевидно, что он хочет. Кастиэля не интересует, о чем думает Дин или как он оправдывает то, что не рассказал всю историю своей любимой семье, или является ли голод, который ощутил в нем Кастиэль, доказательством того, что вопреки всему Дин хочет его. Это все не имеет значения. Существует множество более важных вещей, о которых стоит подумать.
Самое главное — Кастиэль с Сэмом, наконец, достигли стадии, когда могут обсудить более тонкие детали своего контракта. Сэм это так же хорошо понимает, и по причине щекотливости темы им разрешено побыть в отдельной комнате, где присутствуют только их непосредственные сопровождающие — оба находятся на своей стороне: Рэйчел читает книгу, а Дин сам с собой играет в бильярд.
Кастиэль занимательно проводит примерно час, изучая поместья Винчестеров и Кэмпбеллов — те, что причитаются Джону и Мэри и которые унаследует Сэм, когда придет время. Цифры скромные, хотя Кастиэля настораживает, как тепло Сэм говорит о собственности в Лоуренсе.
— Я хотел спросить... — Сэм колеблется. Он так редко начинает разговор, что Кастиэль решает не перебивать его, ожидая, пока Сэм собирается с мыслями. — В контракте говорится об услугах и аннуитете[1], и кто чем владеет, но ничего о... О том, что произойдет после свадьбы?
— Так и есть, — Кастиэль листает страницы переплетенного документа — страницы, полные комментариев, каракулей и вопросительных знаков. — Вот условия медового месяца, движения по Королевству, необязательное движение по Республике и официальные выступления после этого.
— А как насчет условий жизни?
— Я хотел бы вернуться к своему посту, и полагаю, ты пожелаешь продолжить обучение у Хранителей Знаний? — Сэм кивает. — Значит, так и поступим. Мы можем делать все, что захотим, если это не нарушает никаких других условий.
Сэм слегка хмурится. Кастиэль удивлен его реакцией, он думал, что тот почувствует облегчение, но вместо этого выглядит обеспокоенным.
— Мы оба получим большую компенсацию от Короны, — напоминает ему Кастиэль. — И по мере необходимости будем оставаться на связи для координации официальных выступлений и тому подобного.
— А как насчет спорных вопросов? — интересуется Сэм.
Кастиэль вздрагивает.
— Ты хочешь детей?
— О, Боже. — Сэм давится этим богохульством, стул скребет по полу, когда он резко встает. Его руки прижаты к лицу, скрывая большую его часть, но Кастиэль слышит панические хрипы. — Боже мой, я не могу этого сделать, не могу этого сделать.
— Сэм...
Но Дин уже тут как тут, заботливый старший брат сжимает руку Сэма и уводит его на безопасное расстояние. Кастиэль остается, беспомощно наблюдая, как Дин наклоняет голову, шепча слова утешения, которые ему известны лучше всего, чтобы унять дрожь в плечах Сэма.
Кастиэль бросает взгляд на Рэйчел, чье выражение лица сочувственное, но нейтральное.
— Нет! — набрасывается на брата Сэм. Кастиэль подпрыгивает от неожиданности и еще больше удивляется, когда Дин поднимает руки в знак примирения. Теперь братья спорят тихо, но яростно, и Кастиэль чувствует озноб от этого неожиданного разрушения маски Сэма.
— Сэм... — говорит Дин.
— Нет, — тот отталкивает Дина — детский жест, который брат принимает с усталым вздохом. Сэм оборачивается, возвращая Кастиэлю полное внимание. Его глаза блестят, а рот упрямо сжат, и Кастиэль внезапно вспоминает о несправедливости, которая привела их к этому разговору.
Сэм делает глубокий вдох, горло подрагивает, когда он нервно сглатывает.
— Расскажи мне что-нибудь настоящее, — говорит он. — Что-то реальное о себе.
— Что-то... настоящее?
— Нечто большее, чем... Чем то, что записано, — настаивает Сэм. — Я не знаю тебя, я ничего не знаю, никто не рассказывает мне всю историю, и это сводит меня с ума.
— Кастиэль, — предупреждает Рэйчел.
Кастиэль быстрым жестом заставляет ее замолчать. Сэм почти дрожит, и это, может быть, самая лучшая возможность, которая выпадет им до свадьбы.
— Официальная версия гласит, что Майкл позволил мне покинуть столицу, чтобы преследовать свои интересы, — говорит Кастиэль. — Дело в том, что он в ужасе от мысли, что кто-то из его родственников захочет покинуть безопасную среду его двора. Таким образом, вместо этого он сплел эту историю, что также помогло укрепить его репутацию разумного главы семьи.
— Почему ты? — спрашивает Сэм. — Почему он выбрал тебя?
— Я одинок и ни с кем не связан, — отвечает Кастиэль. — Не владею большой собственностью, не имею никакой военной или финансовой власти. У меня нет ни малейшего желания просить моего супруга о чем-то значительном или пойти против Майкла, или вмешиваться в дела Республики. Я удобен ему — я тихий и спокойный, что делает меня идеально подходящим для цели короля.
Сэм отворачивается, переводя взгляд на вид за закрытым окном. Кастиэль не настолько его знает, чтобы определить, рефлексия это или тоска, но за плечом Сэма неподвижно стоит Дин, готовый при необходимости действовать.
— Тогда почему я? — тихо спрашивает Сэм.
— На этот вопрос я ответить не могу, — говорит Кастиэль. — Меня выбрал Майкл. А кто выбрал тебя?
Сэм заливается смехом, звучащим абсурдно громко в тихой комнате. Он медленно оборачивается и беспокойно проводит руками по лицу и волосам. Кастиэль молчит, ожидая, пока он закончит свои метания, глубоко вздохнет и, наконец, соберется с духом, чтобы снова встретиться с ним взглядом.
— Но Майкл, Его Высочество, не... Может ли он заставить нас иметь детей?
— Как мой супруг, ты будешь находиться под юрисдикцией Короны, — говорит Кастиэль. — Сомневаюсь, что он заинтересован в продолжении моей линии, но по закону — да, может.
— Значит, он может выбрать суррогатную мать? Или ребенка для усыновления? Как это вообще... Как он может...
— В моем королевстве так устроено с незапамятных времен, — очень мягко говорит Кастиэль. — И Сэм... Когда мы прибудем, тебе нельзя будет произносить подобное. Это измена.
— И ты никогда не подвергал это сомнению? — с вызовом спрашивает Сэм.
— Я давно живу там, — отвечает Кастиэль. — У меня больше опыта в обходе опасностей.
— И ты член семьи, — замечает Сэм. Он достаточно точен.
Вот почему Кастиэлю сходит с рук то, как он ведет себя с Наоми и Ионой. Помогает то, что им отлично известно, насколько он безвреден; Кастиэль не эксгибиционист, как Бальтазар, и не мятежник, вроде Анны. Кастиэль может ворчать и стонать, но его подлинный талант — быть ничем не примечательным. Без сомнения, Майкл до сих пор воспринимает его лишь как младшего брата Анны — то есть беднягу, у которого не было выбора, кроме как поддаться влиянию ее радикальных взглядов.
Кастиэль понятия не имеет, как Анна отреагирует на эту свадьбу, если она еще не слышала об этом. Он почти уверен, что она сорвет сие важное событие и похитит его, если решит, что сможет прорваться через защиту Наоми.
У Сэма тоже есть семья, которая его любит. Лицо Дина — образец контроля, и нет никаких сомнений, что он будет рядом с Сэмом до тех пор, пока сможет и захочет.
— Да, семейные узы имеют большое значение, — говорит Кастиэль. — Из-за меня Майкл будет щедр с тобой. В этом я совершенно уверен.
— А если я захочу... Захочу иметь тут свой дом? — спрашивает Сэм. — И жить здесь?
— Я могу попросить его купить тебе жилье, — отвечает Кастиэль.
— А как насчет разного рода отношений?
— Я не против, если ты захочешь иметь других партнеров. Условия контракта требуют конфиденциальности, а не верности.
— А если я никогда не захочу видеть тебя вне... Вне официального статуса?
Кастиэль внимательно смотрит на него. Сэм, кажется, спохватывается и сразу же опускает взгляд в пол, изображая покорность, которой больше никого не обманешь.
— Если таково будет твое желание, — осторожно отвечает Кастиэль.
Этот ответ Сэма тоже не успокаивает. Он снова поворачивается спиной к Кастиэлю, теряясь в своих мыслях и игнорируя едва заметный кивок Дина.
— Я не в состоянии исправить ситуацию, в которой мы оказались, — говорит Кастиэль. — Но могу сделать ее настолько безболезненной для тебя, насколько это в моих силах.
Кастиэль понимает, что сказанное — самый близкий вариант предложения, который он когда-либо сделает в своей жизни.
Эта мысль могла оказаться подавляющей, изучи они ее слишком внимательно, поэтому Кастиэль этого не делает.
— Если хочешь, можем начать с того, чтобы стать союзниками, — предлагает Кастиэль. — Мы с тобой в одной лодке, и порой все, что нужно — обрести понимающего человека. Можешь не отвечать мне сейчас, Сэм, просто... Сначала подумай. Как насчет того, чтобы продолжить завтра, хорошо?
Сэм кивает, все еще стоя спиной к Кастиэлю. Дин тоже кивает Кастиэлю; он продолжает хмуриться, но в его взгляде чувствуется мягкая благодарность, которая, как надеется Кастиэль, позже превратится в эффективную братскую поддержку. Он выводит Сэма из комнаты, и тот послушно следует за ним.
Кастиэль выдыхает.
— Все прошло хорошо.
— Он несчастен, — говорит Рэйчел.
— Скажи мне что-нибудь не совсем очевидное.
Рэйчел берет контракт со стола, аккуратно складывая его.
— Кастиэль, он несчастен, потому что вы — слишком хороший.
— Это не то, что он... что?
— Вы разумны и нетребовательны. Будь вы, скажем, как Иона, он без проблем бы противостоял. Но он не может этого сделать, поскольку вы — такой, какой есть, и не даете ему повода для конфронтации, — Рэйчел качает головой. — Наоми просто не смогла бы выбрать лучшего кандидата.
Кастиэль хмурится.
— Можно было сказать это с меньшим восхищением.
— От этого правда не изменится.
— Все, что здесь произошло — конфиденциально, — говорит Кастиэль. — Это понятно?
Рэйчел кивает.
— Да, конечно, однако... — она захлопывает рот, когда дверь снова открывается.
Это неожиданно вернувшийся на сцену Дин. Сейчас он один, видимо, где-то надежно спрятал Сэма, но что бы ни заставляло Дина так целеустремленно направляться прямиком к Кастиэлю, вряд ли это хорошо.
Дин останавливается прямо перед ним — этот упрямый прямой подбородок наверняка фамильная черта.
— Сэм — хороший мальчик, — он морщится. — Хороший человек. И скоро станет великим. Его ум острый, как бритва и полон идей. Он сможет не отставать от тебя и двора Майкла, а после обскачет и других.
О.
— Ты не обязан извиняться за него, Дин.
— Я не извиняюсь... Ладно, я вроде как извиняюсь, но это... Я не хочу, чтобы у него были неприятности, ясно?
Кастиэль улыбается.
— Сомневаюсь, что ты или я можем предотвратить это, — выражение лица Дина причудливо меняется — от испуга к неуверенности и подозрительности. Кастиэль действительно сказал это без задней мысли, поэтому добавляет: — Он может с радостью поднимать волну везде, где появляется. Таково упрямство. Мой долг присмотреть за ним.
— Это должно быть моим долгом, — не без горечи говорит Дин.
— Ты прекрасно справляешься, — соглашается Кастиэль. — Замечательно, что в такой момент ты присматриваешь за ним.
Взгляд Дина метнулся в сторону Рэйчел, просматривающей контракт и не особо обращающей на них внимания. Кажется, он хочет что-то сказать, но передумывает — некое противоречие или самоконтроль удерживают его. Дин — страстный человек, его возможности ограничены, однако он все равно полон решимости помочь своему брату. Это по-своему чудесно, хотя Кастиэль и чувствует боль от тоски по дому, которая постоянно бередит его.
Учитывая выбор, Кастиэлю в связи с этим не хочется быть разумным. Поставьте его рядом с Наоми, и от его понимания не останется и следа. Но Наоми здесь нет, а есть Дин.
— Я знаю, что он заслуживает лучшего, — говорит Кастиэль. — И понимаю. Корона проявит чрезвычайную щедрость — у Сэма не будет недостатка ни в деньгах, ни в связях. Знаю, это не слишком утешает, но что есть.
— Да, — губы Дина дергаются, но это не совсем улыбка. — Могло быть и хуже.
Кастиэль неловко мнется.
— Возможно, тебе стоит пойти к нему?
— Да, я так и сделаю. Спасибо, Кас.
Дин уходит; Кастиэль присоединяется к Рэйчел и демонстративно игнорирует ее хмурый взгляд.
Личные покои Кастиэля нелепы и помпезны, но кровать ему нравится. Не вся, потому что он не видит смысла в балдахине, но матрас великолепен, а покрывала — чудесны. Несмотря на стрессовость ситуации, Кастиэль по-настоящему высыпается, и это радует. Возможно, Наоми специально позаботилась о его комфорте — и, откровенно говоря, ему не хотелось, чтобы она это упустила.
Так что, когда ночью чьи-то сильные руки трясут его, грубо вырывая из сна, он сильно удивлен. Кастиэль просыпается и видит над собой Рэйчел.
— Вставайте, — говорит она. — Вас вызвала Наоми.
— Прямо сейчас?— Кастиэль искоса смотрит на нее. Не может быть, чтобы уже наступило утро.
— Да, сейчас.
— Но зачем?
— Кастиэль.
— Ты не знаешь, — Кастиэль пытается снова натянуть на себя одеяло, но Рэйчел сдергивает его. — Я член королевской семьи, Рэйчел.
— О, теперь вы решили об этом вспомнить.
Кастиэль с трудом поднимается и налетает на столик, прежде чем Рэйчел подхватывает его и через отдельный выход выводит из спальни в узкие темные коридоры к лестнице. Вскоре они достигают двери, которая едва проснувшемуся Кастиэлю кажется неотличимой от других, уже пройденных.
За дверью скрывается небольшая комната без окон — она освещена и обставлена, как импровизированный конференц-зал.
Единственный из присутствующих, кто сидит на стуле — это Наоми. Кастиэль в жизни не видел ее одетой столь неформально — обычный костюм отсутствует, хотя рубашка все так же отглажена и застегнута на все пуговицы. В комнате стоят или двигаются Иона, Мэри, Джон и Дин — все четверо в своих официальных облачениях.
Кастиэль вздыхает. Ну, разумеется, он один пришел в пижаме.
— Хорошо, — торопливо говорит Иона, махнув рукой на стул, чтобы Кастиэль присел. — Теперь, когда все в сборе...
— Вы вообще не слушаете меня! — бросает Дин. — Мне нужно туда съездить...
— Теперь, раз уж все в сборе, — громко повторяет Иона. — Кастиэль, вашего жениха нет.
— Я вижу, — говорит Кастиэль.
— Нет, его совсем нет, он исчез с виллы, — раздраженно говорит Иона. — Пропал. Никто не знает, куда.
Прозвучавшей новости требуется какое-то время, чтобы прорваться к сознанию сквозь полусонный ступор Кастиэля. Иона выжидающе смотрит на него, как и Рэйчел, которая при этом еще и кусает губы. В отличии от Наоми — та хмуро глядит в стену, скрестив на груди руки. Они явно ждут какую-то реакцию.
— Вы спрашиваете, знаю ли я, где он? — уточняет Кастиэль.
— Нет, мы не... — Иона делает паузу. — А вы знаете?
— Нет.
— Я могу найти его! — восклицает Дин. — Он мой брат, я знаю, куда он ходит, и понимаю ход его мыслей.
— Очевидно, не настолько хорошо, как ты думал, — бормочет Джон.
— Нам нужно действовать деликатно, — говорит Мэри. — Нельзя допустить, чтобы стало известно, что он пропал. Я поддерживаю идею направить Дина искать его.
— С чего вдруг? — скептически интересуется Иона. — Особенно когда есть вероятность, что именно он позволил Сэму уйти?
— Нет, я этого не делал! — протестует Дин.
— Вы — его сопровождающий, и все время с ним, — указывает Иона. — Он мог сбежать только, если вы ему помогли.
— А, так теперь он «сбежал»? Интересный выбор слов, чувак.
— Ему мог помочь кто угодно, — говорит Мэри. — Дин, что тебе известно? Дин.
Тот закрывает лицо рукой.
— Я думаю, это из-за девушки.
Поднимается галдеж. Кастиэль не может заставить себя реагировать, лишь ощущает смутное веселье, что Винчестеры спорят, как обычные люди. Ну, он так и предполагал, они же и есть люди, но интересно наблюдать это воочию. Мэри требует ответов, Джон вслух рассуждает о том, что сейчас делает Сэм, а Дин клянется, что никогда не встречался с этой девушкой, а, возможно, и девушки-то никакой нет, и он обязательно рассказал бы родителям, знай хоть что-то конкретное.
— Ладно, да, это я виноват, — говорит Дин. — Так позвольте мне загладить свою вину и вернуть его.
— Нет, — протестует Иона. — Дину нельзя доверять.
— Какого черта? — вспыхивает Джон. — Мой сын...
— Не поймите нас неправильно, мы очень уважаем вас и вашу жену, — быстро говорит Иона. — Но ваш сын явно саботирует этот брак.
— Что?! — визжит Дин. — Я... что?
— Он соблазнил Кастиэля, — говорит Иона. — Когда и это не заставило Кастиэля вмешаться или остановить процесс, он сменил тактику и помог Сэму сбежать.
Первая мысль Кастиэля: Иона просто гадает. Он не знает, иначе они с Наоми сначала поговорили бы с ним. Обложили бы кучей новых угроз и придумали бы какой-нибудь сложный план, чтобы гарантировать, что все улики уничтожены и Кастиэль никогда больше не сможет провернуть такой трюк.
— Я не соблазнял его! — вопит Дин. — Это он соблазнил меня!
Кастиэль закрывает глаза и вздыхает.
— Когда это произошло? — резко спрашивает Мэри.
— Еще хуже, — восклицает Иона, — переспав с Кастиэлем, он заранее запятнал его брак с Сэмом, заставив того совершить инцест!
— Как раз перед тем, как мы приехали, — говорит Дин. — Я не знал, кто он такой, клянусь Богом, я просто болтался в баре, а он сидел там... Эй, это не инцест!
— А по нашему закону — именно он, — возражает Иона.
— Вы были в баре Бенни? — спрашивает Джон.
— Приоритеты, дорогой, — говорит Мэри.
— Разве Габриэль не просил отменить этот закон? — спрашивает Рэйчел.
— Я не виноват, — отчаянно настаивает Дин. — Это была его идея!
— Ха! — смеется Иона. — Вы хотите, чтобы мы поверили в это «совпадение»? Что среди всех людей, которых мог встретить Кастиэль, по чистой случайности этим «кто-то» оказались вы?
— Ты пропустил ту часть, где я сказал, что это была его идея?
— Дин прав, — вмешивается Кастиэль. — Это я виноват. Именно я подстрекал его к сексу.
Иона и Винчестеры поворачиваются, чтобы посмотреть на него, и Кастиэль пожимает плечами. Он знает, что, вероятно, со стороны кажется, будто он спокоен. Однако самого по себе спокойствия Кастиэль не ощущает, как и не чувствует паники, потрясения или предательства. Просто... ой, правда вылезла наружу, теперь можно двигаться дальше.
Мэри недоверчиво качает головой, крепко сжимая плечо сына.
— Больше ничем не хочешь поделиться с окружающими, Дин?
— Нет, мэм, — тихо отвечает тот.
— Вот история, которая произошла, — говорит Наоми, впервые открыв рот с момента появления Кастиэля в комнате. Она разворачивается на стуле, чтобы обратиться к аудитории, почти так же, как кто-нибудь демонстрировал бы им сборку-разборку автомата. — Кастиэль и Дин познакомились давно, еще в юности, завязали курортный роман, который, по их мнению, не имел будущего, и полюбовно расстались. Годы спустя Кастиэль начинает переговоры о браке с Домом Винчестеров — изначально с Сэмом, — и тут внезапно обнаруживает, что его давно потерянный возлюбленный — не кто иной, как брат Сэма. Тот охотно отступает, позволяя своему жениху и брату воссоединиться.
В комнате повисает молчание, пока присутствующие переваривают сказанное. Лицо Дина претерпевает занятную метаморфозу.
Кастиэль поднимает руку.
— Как у нас мог быть курортный роман, если Дин в жизни не выезжал за пределы Республики?
— Кас, это все, что ты хочешь сказать? — резко спрашивает Дин. — Серьезно?
— Да, это сразу бросается в глаза.
— Люди проглотят эту историю, — говорит Наоми. — Пресса будет в восторге, а народ — еще больше. Разве вы не согласны?
— Дин не женится на Кастиэле, — возражает Мэри. — Соглашение касается Сэма.
— Одна континентальная перспектива ничем не отличается от другой, — гнет Наоми. — Сэм ясно выразил свое отношение к этой ситуации и показал, с каким уважением относится к своему жениху. История, которую я только что озвучила, представляет Сэма джентльменом и героем, что больше, чем он заслужил.
Дин встает.
— Эй, сейчас же...
— Мы знали, что нечто подобное произойдет, — говорит Джон. — У Сэма всегда на все было свое мнение.
— Нет, Сэм не повел бы себя так безрассудно, — возражает Мэри. — Возможно, ему просто потребовалось личное пространство, чтобы все это осмыслить. Он вполне может вернуться через несколько часов, думая, что мы ничего не заметим.
— Таково ваше убеждение? — произносит Наоми.
— Уйди он по своей воле, оставил бы сообщение, — резко говорит Мэри. — Мы должны найти его или считать, что исчезновение — не его выбор.
— Вы верите в своего сына, и я это понимаю, — говорит Наоми. — Но Его Высочество не обрадуется, когда узнает об этом. Я могу выиграть максимум день-два, после чего назад дороги не будет. Поэтому я предлагаю вам найти его или готовиться перешивать свадебный костюм.
Ну, разумеется, ничего нового — Наоми диктует, как все будет, напоминая Кастиэлю, насколько остро он изолирован. Перед ним будущее, и он понятия не имеет, как оно будет выглядеть. Все по-старому.
Но если Сэм все-таки действительно сбежал, почет ему и уважение. Хотя бы у одного из них хватило наглости сделать это.
— Позаботьтесь об этом, — приказывает Наоми. — Я откланиваюсь. Рэйчел, проследи, чтобы Кастиэль вернулся в свои покои. Иона, ко мне.
— Да, мэм, — отзывается тот.
Кастиэль и Рэйчел покидают комнату под яростный спор Винчестеров. Да пребудет с ними вся возможная удача.
Ведомый Рэйчел Кастиэль впадает в полубессознательное состояние, близкое ко сну, и просыпается только, когда та дергает его за руку.
— Что? — невнятно бормочет он. Они дошли до двери, ведущей в его покои, но Дин почему-то последовал за ними. — Что? — повторяет он.
— Это личный этаж Кастиэля, — шипит Рейчел.
— Пять минут, — говорит Дин. — Да ладно, ты же знаешь, что это важно.
Рейчел выдыхает сквозь зубы.
— Пять минут, дверь остается открытой, никаких прикосновений.
— Да бл... — Дин вовремя осекается, ограничившись злобным взглядом в спину скрывающейся за дверью Рэйчел. — Ладно, Кас, я должен знать, Сэм тебе что-нибудь говорил? Что-то, что может подсказать мне, куда он пошел?
Кастиэль пытается сосредоточиться.
— Ничего сходу не приходит на ум.
— Да ладно, чувак, должно быть хоть что-то.
— Сэм умный, — отвечает Кастиэль. — Он в жизни бы не проболтался, тем более передо мной. Если ты не ожидал, что это произойдет, то кто еще мог бы?
Дин кривится.
— Приятель, ты не хочешь проявить хоть немного беспокойства?
— Я совершенно уверен, что ты беспокоишься за нас двоих.
— Эй, я не женюсь на тебе, — огрызается Дин.
— Согласен.
— Я не шучу, Кас, я не женюсь на тебе, — настаивает Дин. — У меня есть свои обязанности, есть люди, которые рассчитывают, что я буду рядом. А Сэм? Ну он действительно был обучен этому. Сэм — умнее, он — тот, кто может справиться с Майклом и... и всем этим политическим делом.
Это Кастиэль понимает.
— Ты не запаска, — мягко говорит он. — Я знаю.
Дин снова колеблется и неуверенно мнется, словно приготовился к удару справа, но получил что-то другое.
— Это ведь не ты им сказал, да?
— Нет, — отвечает Кастиэль. — Причин поднимать этот вопрос не было никаких, особенно когда последствия могли повлиять не только на мою репутацию. Единственной возможной причиной сделать это было бы желание увидеть реакцию Наоми.
Дин фыркает.
— Мечты оправдались?
— Нет, — печально говорит Кастиэль. — Все было совсем не так, как я думал.
— Готов поспорить.
— Дин, я действительно устал, — Кастиэль смущенно теребит свою пижамную куртку. — Удачи в поисках Сэма. Надеюсь, с ним все в порядке.
— Я тоже, — Дин ругается себе под нос. — И я найду его.
— Если кто-то и может, то только ты, — соглашается Кастиэль.
— Потому что я не женюсь на тебе.
— Ты это уже говорил.
— Потому что это было бы чертовски странно.
Кастиэль медленно моргает, ожидая момента, когда он сможет вернуться в постель, но Дин все еще стоит рядом и смотрит на него по совершенно непонятным причинам.
— Я действительно чертовски хочу спать, Дин. Ты интереснее, когда я полностью бодрствую. А сейчас я ухожу, — он рассеянно похлопывает Дина по руке и, промахивается мимо ручки, врезаясь пальцами ног об дверь.
— Чувак, — говорит Дин и протягивает руку, чтобы открыть дверь пошире. — Кстати, классная пижама.
Кастиэль бормочет слова благодарности и проскальзывает внутрь, махнув рукой Рэйчел, чтобы та вышла.
Хорошо, что кровать еще теплая, когда Кастиэль забирается в нее. Он натягивает одеяло до подбородка и закрывает глаза, благодарный за маленькие радости этого мира.
Конечно, утро вечера мудренее.
__________________
Примечание:
1. Аннуите́т или финансовая рента — общий термин, описывающий график погашения финансового инструмента, когда выплаты устанавливаются периодически равными суммами через равные промежутки времени
Продолжение в комментариях
@темы: переводы, АУ, Дин, рейтинг: R-NC-17, Кастиэль
Мне дано все, чтобы жить возвышенной жизнью. А я гибну в лени, разврате и мечтании.
Название: В поисках партнера на одну ночь
Переводчик: hirasava
Бета: хочется жить
Оригинал: In Search of a One Night Stand by Annie D (scaramouche)
Серия: Not Part of the Plan
Размер: миди
Пейринг/Персонажи: Дин Винчестер/Кастиэль, Бенни, Наоми.
Категория: слэш
Жанр: юмор, PWP
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Кастиэль впервые за многие годы посетил соседнюю Республику. Он решает использовать свою единственную свободную ночь, чтобы подцепить в баре незнакомца. И встречает Дина.
Примечание/Предупреждения: Это первый фик из серии "Не по плану" - тотальное AU без ангелов и демонов, но тут Винчестеры все еще охотники, хотя и не совсем в том контексте, что в сериале. Это не регентство, и не средневековье! Ребята, это удивительный приключенческий роман с замечательно прописанными, умными и взрослыми персонажами и невероятно интересным сюжетом.
читать дальше
Из-за тусклого освещения в баре Кастиэль на пару секунд замирает в дверном проеме, позволяя глазам привыкнуть к полумраку. После этого вдоль ближайшей стены он различает своеобразные кабинки, в основном пространстве по диагонали расставлены столы, и на дальней стороне, собственно, расположен сам бар. До разгара веселья еще далеко, но толпа уже собирается; вокруг бильярдных столов толпится небольшая компания, и несколько посетителей сидят у барной стойки.
Подходя к бару, Кастиэль ловит парочку взглядов и незаметно оглядывает их владельцев, оценивая возраст и потенциал. Пока неясно, повезет ли ему тут больше, чем в предыдущем месте, обернувшимся полным провалом — там царило почти полное безлюдье, да еще бармен через час стал бросать на него подозрительные взгляды. Это заведение второе в его списке и — Кастиэль очень надеется — последнее на сегодня.
— Я хотел бы сделать заказ… — Кастиэль опускается на свободный стул и внимательно изучает список напитков на стене за барменом. Изначально он планировал выбрать какое-нибудь пиво, но попробовав сегодня сначала одно, потом другое, понял — пиво не войдет в число его любимых напитков. Он указывает на первое попавшееся название. — Вот это.
Выражение лица бармена не меняется, но Кастиэлю кажется, будто тот мысленно закатывает глаза.
— Сию минуту.
Справа от Кастиэля сидит женщина, но она читает газету. Стильно одетая, в блузке и брюках, значит, скорее всего, пришла сюда прямо с работы. Дальше от нее — хорошо сложенный молодой человек, чуть моложе Кастиэля; обычно это не имеет значения, но, к сожалению, рядом с ним лежит куртка рейнджера. Сегодня никаких полицейских.
А слева расположился еще один мужчина, и вот тут просматривается потенциал. Он примерно ровесник Кастиэля, его каштановые волосы не слишком растрепаны, на нем повседневного вида куртка и джинсы. Выражение лица нейтрально — не угрюмое или сердитое, что исключило бы любую попытку приблизиться к нему. Кастиэлю трудно судить о его физической привлекательности, потому что, как ему кажется, этот парень выглядит даже слишком хорошо.
— Тебе чем-нибудь помочь, приятель? — произносит тот, глядя на Кастиэля.
— Прошу прощения, с моей стороны было грубостью так глазеть, — говорит Кастиэль.
— Да все нормально, — парень лишь ухмыляется, по-видимому, не желая раздувать из этого проблему. Может, привык к такому вниманию. — Ты не местный. Дай угадаю. Пограничные острова?
— Почти. Чуть дальше на север, — акцент у Кастиэля не слишком сильный, поэтому, возможно, парень в куртке просто часто путешествует. — Я давно не был на континенте. Многое изменилось.
— Готов поспорить. Так ты приехал побродить по достопримечательностям?
— Не совсем, — Кастиэль кивает, когда бармен протягивает ему напиток. — Я думал расслабиться. Ваши города совсем другие. Похоже, все куда-то спешат.
— Это особенность, а не недостаток, — говорит парень в куртке.
— Хм, — невнятно отвечает Кастиэль.
Ему нужно сориентироваться. Кастиэль пробует свой напиток, как предлог, чтобы собраться с мыслями. На заднем плане слышатся смех и звон стекла, за ними — новостная сводка о предстоящем саммите. Все просто отлично, и это именно та среда, ради которой Кастиэль покинул свой контролируемый, идеальный и безопасный гостиничный номер.
Кастиэль делает глубокий вдох.
— Привет, — говорит он. Леди в элегантном прикиде настороженно встречает его взгляд. Не особо многообещающе, но лучше попробовать. — Простите за беспокойство, но я вижу, что вы одиноки и, позволю себе заметить, немного напряжены, поэтому я подумал, может…
— Нет, — отрезает она.
Кастиэль моргает.
— Я не…
— Серьезно? — интересуется она под смех парня в куртке. — Вы у себя там правда считаете континентальных девушек настолько легкодоступными? Не хотелось бы тебя расстраивать, жеребец, но у нас тут есть свои стандарты, — она допивает напиток и, коротко отсалютовав, уходит.
Кастиэль смотрит ей вослед. Он разочарован, но преисполнен решимости. Мысль о том, что Наоми не желала, чтобы он вообще покидал отель, заставляет его продолжать действовать в том же ключе.
Мужчина, сидящий слева — тот, что в куртке, — смеется.
— И что это было?
— Молчи, я в этом новичок. — Кастиэль залпом выпивает свой напиток и старается не смотреть на стоящего спиной и явно смеющегося бармена. — Знаю, я могу быть нетерпеливым.
— Эй, ты ищешь… — парень в куртке понижает голос. — Ночную бабочку?
— О, нет, — возражает Кастиэль. — Мне не нужна проститутка. Хотя, если бы так вышло, я бы не отказался, но все же хочется ни в чем себя не ограничивать.
Парень недоуменно смотрит на него.
— Ни в чем себя не ограничивать?
— Я хочу заняться сексом, — Кастиэль не удивлен тем, что его собеседник ошеломленно пялится на него. В принципе, Кастиэль устал, расстроен и достаточно поизгалялся, облекая свои желания в форму сложной светской беседы. В университете ему крайне редко приходилось прибегать к таким методам; там, по крайней мере, ценилась его прямота. — Мне обязательно нужно заняться сексом. И по возможности, я бы предпочел пригласить кого-то словами, а не деньгами.
— Эм, — парень в куртке не сбежал, не ударил Кастиэля и даже не крикнул бармену, чтобы тот выгнал его. — Поверить не могу, что спрашиваю, но почему?
— Я никогда не занимался сексом, — отвечает Кастиэль.
Парень в восторге.
— Вообще?
— У меня было много работы. Университет — карьера, отнимающая все время, что бы там ни думали. Остальное ускользнуло от моего внимания.
— И почему тебе так важно сделать это именно сейчас?
Кастиэль бросает на него взгляд.
— Если бы однажды ты проснулся и понял, что тебе тридцать два года и ты девственник, что бы ты сделал?
— Я в принципе не дожил бы до тридцати двух лет девственником, — смеется в ответ парень. — Но, эм… Хорошо, что ты решил что-то с этим делать.
— Благодарю, — Кастиэль смотрит на свой бокал, прикидывая в уме варианты. У него хватит энергии и силы духа для четырех, возможно, пяти попыток. Просто нужно более тщательно выбирать следующего кандидата. У бильярдных столов собралась небольшая группа — кажется, они общая компания, в которую будет непросто проникнуть, но, если ему кто-то поможет…
Парень все еще пялится на него.
— Я неплохо выгляжу, — говорит Кастиэль. — Согласен?
— Эм, — тот ошарашенно моргает. — А у тебя здоровое эго.
— У меня есть все основания полагать, что я могу быть привлекательным, — продолжает Кастиэль, воспрянув духом от того, что парень в куртке невольно усмехается. — Я довольно чистоплотный. Моя одежда, может, и простая, зато опрятная. Мне кажется, это играет в мою пользу, и проблема только в выражении моего интереса… приемлемым образом — вот почему пока никто не согласился на мое предложение заняться сексом.
Парень, кажется, сжимает губы, пытаясь сдержать ответ.
— У тебя такой проблемы нет? Ты легко уговариваешь людей переспать с тобой? — интересуется Кастиэль. — И я говорю не об отношениях, меня это не интересует. Я имею в виду случайный секс.
— У меня с этим… все в порядке, — хрипло отвечает собеседник.
— Ты мне поможешь? — просит Кастиэль. — Скажи, что я делаю не так.
Слышится кашель, который — запоздало понимает Кастиэль — исходит от бармена. Тот стоит к ним спиной, и, кажется, его плечи трясутся. Парень в куртке делает что-то странное — скатывает свою салфетку в шар и бросает бармену в голову.
— Заткнись, Бенни, — вполголоса говорит он.
— Я понятия не имею, отчего это такая проблема, — ворчит Кастиэль. — Я же крайне откровенно даю понять, что мне надо.
— Прямота — это отлично! Но только в правильном… окружении, — парень усмехается и наклоняется к Кастиэлю. Он очень надеется, что тот даст ему пару полезных советов. — Не все ищут возможность перепихнуться, и спрашивать вот так в упор, когда человек не готов или не открыт для этого… Ну, может быть довольно грубо.
— Откуда мне знать, кто готов, а кто нет?
— К каждому должен быть индивидуальный подход. Например, зацени того в камуфляжных штанах, — парень дергает головой в сторону молодого человека, сидящего в одиночестве за одним из столиков. — О чем тебе говорит язык его тела? Сгорбленные плечи и вот так лежащие руки? Он закрыт и не захочет слушать того, что ты ему заливаешь.
— Я знаю, — огрызается Кастиэль. — И уже вычеркнул его.
— Хорошо, тогда к кому следующему думаешь подкатить? — интересуется парень.
— Компания позади нас, — отвечает Кастиэль. — Я хотел спросить, разрешат ли они мне поиграть с ними, а затем посмотреть, кто отреагирует на мое присутствие наиболее многообещающе.
— Ты их не заинтересуешь, — со знанием дела говорит парень. — Они уже разделились на пары, видишь? Рыжая и парень в подтяжках могут, пожалуй, согласиться на тройничок, но вообще эта группа выглядит довольно сплоченной. Вероятно, ты заинтересуешь их как турист и, может, они клюнут на экзотичность, но твой ботанский прикид все испортит.
— Какая трагедия, — сухо бросает Кастиэль.
— Кто следующий?
Кастиэль рассматривает дразнящую улыбку парня, а затем вдохновленно смотрит вбок.
— Бармен.
— Что? — блеет парень, и бармен по имени Бенни тут же удивленно вскидывает голову.
Кастиэль улыбается Бенни.
— На тебя довольно приятно смотреть.
— Ты не в моем вкусе, дружок, — отвечает Бенни. — Уверен, ты это переживешь.
— Чувак, — медленно произносит парень в куртке. — У тебя что, вообще нет предпочтений? Ты в прямом смысле готов прыгнуть в постель с первым встречным, кто скажет «да»?
Кастиэль сердито смотрит на него.
— Тридцать два года. Девственник.
Парень снова таращится на него.
Такая реакция совсем не новость для Кастиэля, но парень разглядывает его без злости или агрессии, возможно, пропуская последние несколько минут их разговора через все необходимые фильтры в своем мозгу, которые помогают ему сделать вывод.
У такого обаятельного и красивого мужчины должно быть много опыта в этой области. Даже если он не слишком хорош в постели, кто-то может неплохо провести время, держась за его широкие плечи или катаясь на этих сильных бедрах.
«С его стороны чистый эгоизм не поделиться богатством своих знаний», — с сожалением думает Кастиэль.
— Приятель, — медленно произносит собеседник, — ты либо мастак, либо профан. Я в деле.
— Что?
— Я согласен на твое предложение. И помогу тебе хорошо провести время, — усмехается парень. — У меня есть все основания полагать, что я могу быть довольно горяч в постели. Ты готов к этому?
— Да, — искренне говорит Кастиэль. — Да, у меня есть… жилье неподалеку.
— Хорошо, — они вместе встают, Бенни с многозначительно бесстрастным лицом принимает оплату Кастиэля за напиток. Парень ждет, когда Кастиэль закончит, а затем протягивает руку: — Я Дин.
Кастиэль пожимает руку, крепко стискивая ладонь Дина в знак того, что ночь уже хороша, а будет еще лучше. — Приятно познакомиться, Дин. Я Эммануил.
***
У Дина есть машина, и до отеля он согласен ехать за арендованным авто Кастиэля. Схема логична, но Кастиэль, вероятно, предпочел бы расспросить Дина о его навыках до их прибытия.
Он сам выбрал себе жилье. Это уступка Наоми в обмен на его согласие на эту поездку; будь по ее, жил бы он в одной из тех укрепленных башен в центре города, с соответствующей символикой и прочей помпой. Вместо этого у Кастиэля небольшое отдельное шале в тихой части Лейк-Резорта, недалеко от Сент-Ливана, и Дин восхищенно свистит, когда идет к Кастиэлю по частной дорожке, ведущей к небольшому зданию.
— Шикарно, — говорит Дин. — Я был здесь всего раз, и то лишь из-за шведского стола на вечеринке.
— Это прихоть, — Кастиэль открывает дверь шале и включает свет, являя сделанную со вкусом, но безличную кремово-белую мебель. По сравнению с убранством бара, в котором они встретились, это небо и земля. Кастиэль снимает пальто и бросает его на стул. — И оплачиваю ее не я.
Дин улыбается, сбрасывает куртку и присоединяется к Кастиэлю.
— Вот это мне по душе.
Все превосходно; Дин спокойный и приятный, и когда Кастиэль разрешает ему совершить набег на бесплатный мини-бар, тот вместо напитков тащит конфеты.
— Что? — оправдывается Дин. — Ты все не съешь. Зря пропадет добро.
В этом есть и риск запретного. Наоми не знает, что сегодня вечером делает Кастиэль, и мысль о ее возможной реакции наполняет его извращенным удовлетворением. Технически, он не делает ничего плохого, поэтому хорошо проведет время, отстаивая эту формальность.
Кастиэль идет мимо гостиной в спальню. Дин следует за ним, комкая фантики и бросая их в мусорную корзину.
И вот они пришли. Двое мужчин одни в комнате, входные двери заперты, и нетронутая постель готова к хаосу. Кастиэль, осмелев от мысли, что его труды увенчаются успехом, тут же тянется к пряжке ремня Дина. И останавливается, когда Дин накрывает его руку своей.
— Ты так спешишь? — спрашивает тот. Когда Кастиэль качает головой, Дин добавляет: — Хорошо, я не против. Думаю, ты пока сам не знаешь, что тебе нравится?
— Я провел исследование. У меня есть парочка идей. — Кастиэль тянется к тюбику смазки на тумбочке и вкладывает его Дину в руки. — Для начала я хочу, чтобы ты проник в меня.
— Для начала? — глаза Дина темнеют от этого предложения, но он не двигается. — Могу ли я поинтересоваться, что ты пожелаешь на основное блюдо?
— Могу я… — робко говорит Кастиэль. — Проникнуть в тебя?
Дин смеется. Кастиэль не чувствует издевки в этом теплом звуке, хотя неловко кашляет, когда Дин отвинчивает крышку и видит, что тюбик новый. Он убирает смазку в сторону и мягко говорит:
— Давай пока повременим с этим. Чтобы быть на одной волне. В этой комнате только у одного из нас имеется опыт, и это не ты. Согласен?
— Да, — медленно говорит Кастиэль. — А, понятно. Ты хочешь, чтобы я следовал твоим указаниям. Ладно. Я подчиняюсь.
Дин, улыбаясь, качает головой.
— Закрой глаза, Мэнни.
Кастиэлю требуется время, чтобы опознать уменьшительно-ласкательное прозвище от фальшивого имени, которое он назвал Дину. Послушно закрывая глаза, Кастиэль задается вопросом, последовал ли Дин его примеру — да и невозможно узнать наверняка, является ли «Дин» его настоящим именем. Не то чтобы это имело значение. Дин может быть лжецом, аферистом, вором, готовым стащить несколько вещей Кастиэля; это все риски, которые тот должным образом рассмотрел и счел приемлемыми. Люди все время цепляют незнакомцев, почему Кастиэль не может сделать то же самое?
Одно в Дине можно сказать наверняка — он хорошо целуется. В тот момент, когда ладони Дина обхватывают лицо Кастиэля, он понимает, что сейчас его будут целовать, и за этим следует нежное и осторожное прикосновение губ, медленное и захватывающее. Оказывается, Дин из тех, кто не желает торопиться, хотя, с удивлением понимает Кастиэль, он ждал совсем другого. Возможно, из-за очевидной уверенности Дина, легкости, с которой тот отправился к Кастиэлю. Дин явно не новичок, и Кастиэль думал, что он сразу перейдет к основной части.
Но целоваться тоже хорошо. Правда, очень здорово. Ладно, поцелуи просто отличные, как и покалывание в позвоночнике, и всплески в нервных окончаниях, от которых в паху Кастиэля собирается тепло. Рот Дина горячий, язык нежный, и Кастиэль решает дать столько же, сколько получает, ведь нельзя же стоять снулой рыбой, когда тебя целует эксперт. Пальцы Дина даже обнаруживают кусок обнаженной кожи Кастиэля между рубашкой и брюками — они выводят узоры, которые, вероятно, сочетаются со скольжением губ Дина по его губам.
Кастиэль понимает, что его соблазняют.
Дин соблазняет медленно и методично, теперь его руки скользят по рукам, спине и плечам Кастиэля. Прикосновение быстрое и дразнящее, вызывает мурашки повсюду.
Кастиэль в замешательстве. Эта встреча — его инициатива, а не Дина, и он сам мог мысленно себя возбудить без всех этих ухищрений и прикосновений — по правде сказать, довольно приятных. Кастиэлю особенно нравится, как Дин кладет руку между его лопаток, слегка сжимая пальцы, а потом проводит ими вниз по покалывающему позвоночнику.
— Да, вот так, — бормочет Дин, тепло дыша на губы Кастиэля. — Просто расслабься.
Где-то между всеми прикосновениями и поцелуями Кастиэль оказывается лежащим на кровати, а Дин стоит между его раздвинутыми ногами. Кастиэль открывает глаза и наблюдает, как Дин расстегивает его штаны — руки, которые были так щедры на прикосновения, теперь пожинают плоды своих трудов.
Легкие Кастиэля слишком сжаты, а кожа еще более туго натянутая, но ему удается вскрикнуть:
— Дин! — у него перехватывает дыхание. — Мне нужно… нужно смотреть…
— На что ты хочешь посмотреть, Мэнни? — Дин облизывает губы, маленькая розовая вспышка завораживает. Его глаза сияют от волнения, и это знание еще больше согревает Кастиэля. — Хочешь посмотреть, как я тебе отсосу?
— Да, — Кастиэль тяжело дышит. — Я хочу посмотреть, как это делается.
— Ну ладно, — был ли Дин таким красивым в баре? Наверное, там ужасное освещение. Руки Дина обхватывают член Кастиэля, и тот падает обратно на кровать, ошеломленный и содрогающийся.
Минет — это провал. По крайней мере, в части образования Кастиэля. Когда Дин заглатывает его член, а губы и язык творят всякую непристойную магию, он никак не может сосредоточиться. Кастиэль соглашается, когда Дин спрашивает, встает ли у него на пальцы — естественно, Дин хихикает при слове «встает», — и прежде чем Кастиэль осознает, его простату потирают два пальца, а его яйца хлопают по подбородку другого человека.
Наслаждение — совершенно. Нельзя сказать, что Кастиэль никогда прежде не касался себя или кого-либо еще, но это похоже на пробуждение — давно спящие части его самого, наконец, решают заявить о себе. Кастиэль слышит, как он умоляет, затем стонет имя Дина, а затем вежливо требует, чтобы тот перешел к более интересной части, ясно же, что он знает, как это можно сделать.
— Что, ты не хочешь кончить мне в рот? — интересуется Дин.
— Нет, — Кастиэль разглядывает смутную фигуру Дина. — Да? Я не знаю.
— Боже, мы уже поджарили тебе несколько мозговых клеток, — бормочет Дин. Звучит ласково, поэтому Кастиэль решает проигнорировать это. — Просто к сведению: я могу все проглотить.
— Подожди, — выдыхает Кастиэль, туман в его голове рассеивается. — Проникновение. Да. Приготовься, я хочу, чтобы ты… хочу, чтобы ты взобрался на меня, да, — тело кажется неподъемным от возбуждения, но он заставляет себя двигаться, переворачивается на живот и ползет по кровати. — Дин, приготовься прямо сейчас.
Исследования Кастиэля, хотя и ограниченные по времени, дали понять, что существуют огромные различия в позициях. Принимая во внимание отсутствие практического опыта, Кастиэль решил, что наиболее интересной будет коленно-локтевая поза. Он уже пробовал стоять так, чтобы выяснить, сколько выдержит в ней, прежде чем заболит шея, но сегодня, в отличие от того раза, его тело отказывалось стоять неподвижно. Эрекция между ног сильно отвлекает, и он качается из стороны в сторону, словно в плену фантомного очарования сосущего его рта Дина.
Хуже того — острая пустота там, где были пальцы Дина. Никакая раскачка не может этого исправить, поэтому Кастиэль заводит руку назад, проталкивая два пальца в свой смазанный Дином проход. Становится легче, но ненамного.
— Ох, блядь, — где-то позади Кастиэля произносит Дин. Шуршит, падая на пол, одежда, затем тяжело стучат обувь и ремень. Матрас смещается, когда Дин присоединяется к нему на кровати, положив руки на бедра Кастиэля, и тот скулит от неудовлетворения.
— Мэнни, мне нужно знать насчет следов. Ты не против, если на тебе останется парочка?
— О. Никаких следов. Не нужно метить меня, спасибо, — Кастиэль задыхается, когда твердое давление на его руку загоняет его собственные пальцы глубже — Дин ведет эту руку, мягко поворачивая ее, направляя пальцы Кастиэля. — О, да.
— Черт возьми, — почти благоговейно шепчет Дин. Он гладит Кастиэля по спине — длинные, размашистые прикосновения ради прикосновений, и Кастиэль удовлетворенно вздыхает. — И ты никогда этого не делал?
— Тебе стоит исправить это, — предлагает Кастиэль.
— М-м, не знаю, я готов сожрать тебя…
— Ты должен это исправить, — выпаливает Кастиэль.
Дин понимает намек. Кастиэль убирает пальцы, чтобы Дин мог занять их место, давление его члена в презервативе сначала слишком сильное, а затем, наоборот, его становится мало. Дин выражает свое удивление, и Кастиэль что-то бормочет, возможно, обвиняя вибраторы, однако оба перестают говорить, когда Кастиэль полностью наполнен.
Давление все еще неприятно, и Кастиэль не может подавить инстинкт тела, пытающегося вытолкнуть вторженца, но именно поэтому он это и делает, да? Он привыкает к мысли, что можно вот так кого-то впустить, взять и отдаться. Кроме того, есть множество других вещей, чтобы наслаждаться ими.
Вроде трения о простату — просто превосходно. Ощущение бедер другого человека также фантастическое, и это вибраторы не могли имитировать. Есть также ощущение тела на его теле, грязный шепот на ухо, то, как Дин путается в словах, когда Кастиэль насаживается на его член.
— Еще, — шипит Кастиэль. — Почти получилось, Дин, почти получилось.
— Да, — Дин проводит языком по ушной раковине Кастиэля, а затем крепко обхватывает его член. — Давай.
Кастиэль кончает, накрытый телом другого мужчины, доведенный им до оргазма. Он удовлетворен, и хотя кажется, что в легких больше не осталось воздуха, Кастиэлю удается рассмеяться, когда он наконец падает на постель. Он может сожалеть о серии событий, которые привели его сюда, но об этом не пожалеет.
Как бы еще он узнал, каково это, когда другой мужчина входит в него? Он определенно понятия не имел бы, что существует огромное удовлетворение в переживании чужого оргазма — Дин задыхается, стонет и вздрагивает, и Кастиэль наслаждается каждой секундой.
И все же.
И все же, как только все заканчивается и дыхание Кастиэля приходит в норму, он вынужден признать, что это во многом было пародией. Упражнение провалилось и провалилось эффектно, поскольку хотя Кастиэль сыт и удовлетворен, он мало понимает, как это произошло или как можно это повторить. Он по большей части закрывал глаза, отворачивался или абсолютно отвлекался, что полностью противоречит его предыдущим целям.
Кастиэль переворачивается, готовый упрекнуть Дина, но замирает при виде наготы другого человека.
— Ты охотник, — слабо произносит он.
— Да. — Глаза Дина наполовину закрыты и сонны, что крайне удачно, потому что он не видит выражение лица Кастиэля. Дин хорошо сложен и пропорционален, его туловище, руки и ноги так же прекрасны, как и ощущения, которые они вызывали в теле Кастиэля, но от татуировки охотников чуть ниже ключицы Дина у Кастиэля внутри все переворачивается.
— На тебе не было твоих отличительных знаков, — Кастиэль пытается не допустить ноток обвинения в своем голосе. — Разве это не противоречит правилам?
— Ну, подай на меня в суд, — томно тянет Дин. — Знаки могут очень раздражать. Иногда люди, завидя их, даже не взглянут на тебя. — Он хмурится. — Это проблема?
— Я… я не знаю.
— Ты бы ничего не захотел, если бы знал, что я охотник?
Час назад Кастиэль мог сказать «да». Теперь ему нужно время, чтобы обдумать это, и, изучая безмятежное лицо Дина, свободное от суждений, Кастиэль понимает, что не сожалеет ни о чем.
— Возможно. Если бы знал, был бы более застенчивым.
— Ты плохой парень, Мэнни? — дразнит Дин, дотягиваясь до бедра Кастиэля. Стоит ли мне достать из машины мои наручники?
Кастиэль добродушно отмахивается от руки Дина.
— Я хотел найти кого-то с меньшим багажом. Кто-то нормального.
— Я нормальный! — протестует Дин. — Это чертов стереотип, Мэнни.
— Значит, ты не солдат Совета? — криво усмехается Кастиэль.
— Я служу людям, а не напыщенным засранцам, протирающим зады на скамейке, — отвечает Дин. — Клянусь Богом, в последние пару лет я доставил им столько хлопот, что они до сих пор отсылают меня из городов, где не обязаны меня видеть. Черт, да, есть причина, по которой я не ношу полосы, когда мне это не нужно. Некоторые из Домов используют их как чертов VIP-значок, чтобы получить нужную им хрень. Спасибо, не надо.
Глядя на него, Кастиэль может в это поверить. По-видимому, для Дина это большая проблема, поэтому Кастиэль поддается желанию коснуться его руки и мягко сжать.
— Тогда я рад, что нашел тебя. И не только потому, что ты… достоин похвалы.
Дин дерзко улыбается, хотя его шея порядком покраснела.
— Спасибо. Ты тоже неплох. Давай приведем себя в порядок, и ты меня и за это отблагодаришь.
В ванной Дин смотрит на душ и практически запрыгивает в кабину, распевая дифирамбы комплектации шале. Кастиэль смеется над ним, Дин делает вид, будто оскорблен, и они быстро принимают душ, в котором Кастиэль узнает, что поцелуи после соития тоже приятны.
— Это было хорошо, правда? — позже говорит Кастиэль, когда они вытираются полотенцем. — Но так бывает не всегда.
— Да, как и все в мире, — Дин вешает полотенце и возвращается в спальню, где прыгает на кровать, как великовозрастный ребенок, которым, по-видимому, и является. — Бывает хорошо, плохо и так себе, и «могло бы быть лучше», и вообще крышесносно. Конечно, у меня есть кое-какой опыт, но это не значит, что каждый раз будет здорово.
Кастиэль задумчиво кивает.
— Это важно знать.
— К чему все это на самом деле? — Дин привстает на локте. — Э-э, ты не обязан говорить мне, если не хочешь, но, даже не знаю, мне просто любопытно.
Кастиэль тянет время и неспешно опускается рядом с Дином на кровать.
— Это довольно личное. Скажем так… Недавно мне дали прочувствовать мою неполноценность.
Дин хмурится.
— Нельзя всех стричь под одну гребенку.
— Скажи это моей семье, — отвечает Кастиэль.
— Ах, давление родственников, — Дин сочувственно кивает. — Заставляют тебя остепениться, быть как все? Чувак, как я тебя понимаю. Самая раздражающая вещь на свете.
— О, тебе не привыкать к семейному вмешательству?
— Да это извечная моя боль, — Дин закатывает глаза. — Но в последнее время все не так уж и плохо — есть работа, которая меня занимает. Например ты… ты же ученый, да?
— Да, в одном из наших университетов. Я надеюсь как можно скорее вернуться. У меня есть несколько активных проектов, и я все время думаю о том, чем, пока меня нет, занимаются мои студенты… — Кастиэль качает головой. — Но пока я здесь, мне дан официальный приказ не беспокоиться об этом.
— Тебя что, ради твоего же блага отправили в отпуск?
— Что-то вроде того.
— Но, эй, у тебя останется парочка довольно приятных воспоминаний об этой поездке, да? — у Дина есть какой-то переключатель в голове, который он поворачивает туда-сюда, ведь только что атмосфера была расслабленной и легкой, и уже в следующий миг кожу Кастиэля покалывает под жарким взглядом Дина. — Что ты там говорил насчет того, чтобы проникнуть в меня?
Сегодня ночью Кастиэль нашел клад. Дин поддается большему количеству поцелуев, хотя на этот раз Кастиэль определенно держит глаза открытыми и запоминает углы, которые можно использовать, и самые интересные способы облизать рот Дина, и как глубоко он может погрузиться, пока не заноет челюсть и не придется прекратить.
Встает вопрос разработки Дина. Кастиэль пытается, но получается плохо — он слишком зациклен на изгибе вокруг его пальцев. Кастиэль проникает слишком глубоко и слишком быстро, а затем проливает смазку на бедра Дина, и тот визжит от холода, поэтому Кастиэль изгнан в угол кровати, пока Дин сам нормально заканчивает начатое.
— Хорошо, теперь давай, — говорит Дин, плюхаясь на спину и подкладывая подушку под бедра. Он раздвигает ноги для Кастиэля, который видел эту позицию в своих исследованиях, но она ему показалась ужасно неудобной. Дин кажется совершенно счастлив — он удовлетворенно выдыхает, когда Кастиэль, наконец, заползает на него и толкается внутрь.
Хорошо, что в этот момент один из них расслаблен, ведь член Кастиэля оказывается крепко зажатым. Ощущения не сравнить с хваткой его руки или рукой Дина. «Крепко» и «горячо» даже близко не описывают это, и когда Дин двигает бедрами, меняя угол, протестующий крик Кастиэля трогательно слаб.
— Отдышись, чемпион, — самодовольно говорит Дин. — Не торопись.
Кажется, проходит вечность, прежде чем Кастиэль доверяет себе достаточно, чтобы двигаться. Даже тогда его движения прерывистые и неловкие, он больше сосредоточен на том, чтобы не кончить, чем на удовольствии Дина.
Несмотря на это, Дин не перестает поддерживать его.
— Тише, — говорит Дин. — Немного повращай бедрами, почувствуй ритм, который работает на тебя.
— Думаю, ритм… — Кастиэль останавливается, тело его дрожит. — Слишком оптимистично.
— Хочешь, я объезжу тебя? — предлагает Дин.
— Нет, нет, мне нужно… — Кастиэль делает глубокий вдох. Будь у Дина хоть какая-нибудь несексуальная часть тела, на которой он мог бы сфокусировать свое внимание… — Я могу это сделать.
— Вперед, тигр, — улыбается в ответ Дин, и если бы Кастиэль больше контролировал ситуацию, его бы больше заинтриговало то, что Дин точно знает, какой эффект производит на него. Дин, наверное, какой-то инкуб, раз принимает член Кастиэля в качестве награды за то, насколько он распутный, разрушительный и великолепный.
Толчки Кастиэля неглубоки, но, похоже, Дин наслаждается ими, вздыхая каждый раз, когда член скользит там, где надо. Его глаза снова наполовину закрыты, и взгляд кажется сонным; руки раскинуты в стороны, словно он совершенно доволен тем, что его наполняют снова и снова.
Как Дин с этим справился? Как продержался так долго? Неужели в реальной жизни все так долго могут?
Затем Кастиэль совершает ошибку и смотрит вниз — туда, где соединены их тела и его член исчезает в отверстии Дина. Потрясающее возбуждение заставляет Кастиэля дернуться вперед, врезаясь в Дина, и тот выгибает спину и стонет, изменяя угол, и Кастиэль снова толкается, а затем… всё.
Он едва удерживается от падения на Дина. Его тело застывает в этом положении, и Кастиэль рычит, — внезапный и резкий оргазм хлещет из него в славное теплое тело Дина.
— Чувак, — спустя некоторое время произносит Дин.
— Слишком туго, — шипит Кастиэль.
— Да, я знаю, — как Дину удается шутить, когда его эрекция бьет Кастиэля в грудь, он понятия не имеет. — Рад видеть, что ты наслаждаешься.
— Дай мне минуту.
— Не то чтобы такого никогда не случалось, но…
— Я позабочусь о тебе, просто дай мне минутку! — Кастиэль слегка бьет Дина по бедру, когда тот смеется над ним. Он медленно выходит, стараясь не навредить Дину. — Я позабочусь о тебе, обещаю.
Дин начинает вставать.
— Все хорошо, Мэнни, я могу…
Кастиэль хватает Дина и толкает его вниз.
— Дин, позволь мне.
Он ожидает еще один протест, но его нет. Вместо этого Дин резко вдыхает, руки мгновенно расслабляются, взгляд успокаивается и сосредотачивается на его лице. Кастиэль не знает, как, но его вялый член дергается — впрочем, безуспешно — и он немедленно встает с кровати, чтобы убрать использованный презерватив.
Вернувшись, он находит Дина в том же состоянии — расслабленным и готовым. Улыбка, которую тот дарит Кастиэлю, отличается от прежней — маленькая и выжидательная, она немного расширяется, когда Кастиэль надевает новый презерватив на возбужденный член Дина.
Кастиэль все еще раскрыт с прошлого раза, так что скользнуть на член Дина достаточно легко. Он неуверенно движется на Дине и понимает, что да, так намного проще, особенно теперь, когда второй оргазм прошел. Он быстро находит этот неуловимый ритм радуясь, что Дин снова начинает издавать эти негромкие звуки: вздохи, всхлипы и рокот.
Кастиэль также может дотронуться до Дина. Может провести пальцами по его животу, прижать ладони к бокам, пощекотать соски.
— Ох, прости, забыл спросить, — говорит Кастиэль. — А каковы твои правила в отношении следов?
— Эм, — Дин смотрит на него мутным взглядом. — Все, что ниже воротника, прекрасно.
— Ясно, — значит, Кастиэлю можно вонзить пальцы. Он ловко держится за его талию: достаточно, чтобы тот выдержал его вес, когда он принимается скакать на члене Дина. Дин стонет, выгибается, привлекая внимание к его соскам.
Кастиэль может это сделать. Даже лучше — ему нравится это — не только оргазмы и прикосновения, но и удовольствие от того, что его партнер хнычет и отчаянно извивается. Жжение в заднице можно стерпеть, это не важно, и если он сосредоточится, то может целенаправленно сжиматься вокруг Дина, заставляя его стонать. Кастиэль трепещет, он поражен и благодарен за этот момент, и смеется, когда Дин тянется за его прикосновением.
Не стоит забывать, что сегодня необычная ситуация, и только удача привела Кастиэля к Дину. Тем не менее, он не ожидал настолько приятного, фантастического воспоминания, которое заберет с собой, куда бы он дальше ни пошел.
В этой комнате он просто Эммануил, который хорошо проводит время с новым другом. Иногда мир действительно может быть очень простым.
В конце концов Кастиэль замедляется и останавливается, с громким хлопком приземляясь на колени Дина.
— Что?.. — выдыхает тот.
— У меня бедра горят. Я устал.
Ответный смех Дина немного истеричен.
— Ладно, — он потирает рукой свое лицо. — Хорошо, ладно, давай… ну, давай…
— Может, я… — Кастиэль очень осторожно поворачивается на коленях Дина. Затем останавливается, испуганный внезапным воплем Дина. — Больно?
— Нет, — пронзительно стонет Дин. — Все хорошо. Ага.
Тогда ладно. Кастиэль снова двигается, возбужденный член Дина все еще находится глубоко внутри него. Он медленно вращается, пока не оказывается лицом к ногам Дина. Звуки, которые издает Дин, другие, но не менее многообещающие, и все становятся еще лучше, когда Кастиэль наклоняется вперед и засовывает в Дина два пальца.
— Мой герой, — стонет Дин. — Эммануил такой умный и талантливый мальчик.
И Кастиэль продолжает сжиматься на коленях Дина, тот его трахает, и Кастиэль двигает пальцами в отверстии Дина. Это немного сумбурно и не ритмично, и запястье Кастиэля начинает ныть быстрее, чем в свое время бедра, но Дин уже на пике, он скулит и дрожит. Кастиэлю стоит потерпеть, и, возможно, добавить еще один палец, чтобы в глубине Дина их стало три и… да, вот так.
— Мать… ебать, — рычит Дин, почти сбрасывая с себя Кастиэля и подскакивая вверх. — Черт возьми, да, да, да.
Кончая, он отчаянно толкается в Кастиэля, выбивая дыхание из его легких, а потом, наконец, падает в изнеможении.
Кастиэль думает про себя, уместны ли будут овации. Наверное, нет.
— Ты в порядке? — оборачиваясь, интересуется он.
Дин ухмыляется и поднимает вверх большой палец.
Кажется, простого спасибо недостаточно. Кастиэль берет Дина за руку и целует запястье, тихо смеясь, когда Дин игриво щекочет его лицо. Теперь Кастиэль понимает, почему Анна и Бальтазар наслаждаются подобными связями — если им так же везет, как ему сегодня, просто удивительно, что те вообще чем-то занимаются, кроме этого.
— Эй, ничего, если я немного вздремну? — глаза Дина уже закрыты. — Примерно час?
— Конечно, — Кастиэль осторожно отползает от Дина и снимает презерватив с его мягкого члена. — Ко мне придут только утром.
— Круто.
Быть охотником, вероятно, значит уметь быстро засыпать, потому что Дин мгновенно отключается. Кастиэль смотрит на него, качая головой и радуясь, что сегодня хоть кто-то извлечет пользу из дорогих подушек.
Кастиэль тихо пробирается в ванную и встает перед большим зеркалом.
Физически тело Кастиэля, кажется, не изменилось, но он ощущает, как пульсирует под кожей новизна, изменяя его там, где не видно глазу. Это похоже на первое плавание на корабле, или первое заклинание, созданное им, или публикацию первой статьи в университете. Кастиэль чувствует себя обновленным, и в данном ключе лучше подготовленным к грядущему.
— Ты можешь это сделать, — говорит Кастиэль своему отражению. — И будешь управлять событиями по мере их поступления.
На автоответчике шале ждет сообщение от Ионы. Официально тот — сопровождающий и телохранитель Кастиэля, но крупная взятка и торжественное обещание вести себя хорошо обеспечили ему относительную свободу на всю ночь. Сообщение лаконичное, оно подтверждает, что завтра утром Наоми лично посетит их, и между строк звучит просьба придерживаться истории, что они поужинали в городе, а затем мирно разошлись по комнатам.
Часть Кастиэля хочет, чтобы Дин остался, хотя бы ради взгляда на лицо Наоми, но лучше не устраивать лишних скандалов.
Это завтра. А сегодня Кастиэль возвращается в постель и прижимает ногу к ноге Дина, чтобы просто насладиться чужим теплом.
***
Утром, когда Кастиэль открывает дверь, первым входит Иона. Без какого-либо предупреждения он всучает Кастиэлю в руки папку, и тот, не глядя, сует ее под мышку.
— Доброе утро, Кастиэль, — входит Наоми, и ее костюм настолько отглажен, что Кастиэль радуется своему не парадному виду. — Это от Совета.
— Значит, они приняли решение?
— Да, — отвечает Наоми с удовольствием, и Кастиэль злится еще сильнее. — Мы сегодня же должны отправиться в столицу, так что вам стоит… привести себя в порядок. Не волнуйтесь, ваша одежда уже в пути, поэтому отправимся мы быстро.
Кастиэль вздыхает. Он беспокойно перебирает край папки и мысленно возвращается к тревоге на лице Дина, когда они расставались всего несколько часов назад.
«Мэнни, с тобой все будет в порядке? — спросил он. Это было очень любезно, даже если Дин понятия не имел, насколько Кастиэль оценил его заботу. — Береги себя, ладно? Если когда-нибудь окажешься в наших краях, ты знаешь, где я тусуюсь».
В такую рань бар, наверное, еще не открылся. Кастиэль должен оставаться тут и слушать, как Наоми бухтит о том, что, к ее разочарованию, Кастиэль еще не сделал.
— Я не собираюсь ничего говорить, — перебивает ее Кастиэль, заставляя Наоми оскорбленно умолкнуть. — И я не занимаюсь политикой. Я даже не подставное лицо. Ты это знаешь, и Майкл это знает. Я просто должен сидеть и выглядеть презентабельно.
Глаза Наоми сузились.
— Учитывая, сколько сил понадобилось просто, чтобы привезти вас сюда…
— Если ты опять заведешь эту шарманку, — спокойно говорит Кастиэль, — тогда я снова это скажу. Это предложение — архаичный, поверхностный фарс. Ты можешь заставить меня выйти за дворянина Республики, но это ни черта не поможет нашим с ними отношениям.
— Во-первых, технически они не дворяне, а во-вторых, это символ, Кастиэль, как вам превосходно известно, — Наоми холодно кланяется ему. — Фарс может творить чудеса с общественным мнением, когда подается правильными руками. В любом случае, вы согласились, и Совет определил вашего будущего мужа. Молодой человек из дома Винчестеров. Вы встретитесь с ним завтра.
— Я потрясен.
— Кастиэль.
— Я знаю, — бормочет Кастиэль, и это самое близкое к извинению, что он в состоянии сейчас из себя выдавить. — Винчестер. Что-то знакомое. Родственник Генри Винчестера, Хранителя Знаний?
Кастиэлю действительно нравятся работы Хранителей Знаний, так что это может быть многообещающим.
— Да, но он… — выражение лица Наоми становится нейтральным. — Прочтите досье, Кастиэль.
Кастиэль открывает папку. Фотографию услужливо поместили в правый угол листа, и Кастиэль чувствует, как бледнеет.
— Это же ребенок! — шипит он.
— Фотография старая, — легко говорит Наоми. — Я лично встречалась с Сэмом Винчестером, он заполнил кое-какие пробелы. И он выше вас ростом, разве это не мило?
Кастиэль пораженно смотрит на нее и не может придумать в ответ ни одного слова, которое не прозвучало бы оскорблением или изменой. Значит, лучше отвернуться и медленно подойти к окнам. Если очень сильно постараться, можно притвориться, хотя бы на секунду или две, что Наоми не существует, а третий кузен Кастиэля, когда-то исчезнувший из семейного древа, не является королем Северного Королевства.
Будь Кастиэль и правда мстительным, он бы сказал Наоми, что прошлой ночью занимался сексом с незнакомцем.
Но, нет. Это оружие можно более эффективно использовать позднее.
Переводчик: hirasava
Бета: хочется жить
Оригинал: In Search of a One Night Stand by Annie D (scaramouche)
Серия: Not Part of the Plan
Размер: миди
Пейринг/Персонажи: Дин Винчестер/Кастиэль, Бенни, Наоми.
Категория: слэш
Жанр: юмор, PWP
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Кастиэль впервые за многие годы посетил соседнюю Республику. Он решает использовать свою единственную свободную ночь, чтобы подцепить в баре незнакомца. И встречает Дина.
Примечание/Предупреждения: Это первый фик из серии "Не по плану" - тотальное AU без ангелов и демонов, но тут Винчестеры все еще охотники, хотя и не совсем в том контексте, что в сериале. Это не регентство, и не средневековье! Ребята, это удивительный приключенческий роман с замечательно прописанными, умными и взрослыми персонажами и невероятно интересным сюжетом.
читать дальше
Из-за тусклого освещения в баре Кастиэль на пару секунд замирает в дверном проеме, позволяя глазам привыкнуть к полумраку. После этого вдоль ближайшей стены он различает своеобразные кабинки, в основном пространстве по диагонали расставлены столы, и на дальней стороне, собственно, расположен сам бар. До разгара веселья еще далеко, но толпа уже собирается; вокруг бильярдных столов толпится небольшая компания, и несколько посетителей сидят у барной стойки.
Подходя к бару, Кастиэль ловит парочку взглядов и незаметно оглядывает их владельцев, оценивая возраст и потенциал. Пока неясно, повезет ли ему тут больше, чем в предыдущем месте, обернувшимся полным провалом — там царило почти полное безлюдье, да еще бармен через час стал бросать на него подозрительные взгляды. Это заведение второе в его списке и — Кастиэль очень надеется — последнее на сегодня.
— Я хотел бы сделать заказ… — Кастиэль опускается на свободный стул и внимательно изучает список напитков на стене за барменом. Изначально он планировал выбрать какое-нибудь пиво, но попробовав сегодня сначала одно, потом другое, понял — пиво не войдет в число его любимых напитков. Он указывает на первое попавшееся название. — Вот это.
Выражение лица бармена не меняется, но Кастиэлю кажется, будто тот мысленно закатывает глаза.
— Сию минуту.
Справа от Кастиэля сидит женщина, но она читает газету. Стильно одетая, в блузке и брюках, значит, скорее всего, пришла сюда прямо с работы. Дальше от нее — хорошо сложенный молодой человек, чуть моложе Кастиэля; обычно это не имеет значения, но, к сожалению, рядом с ним лежит куртка рейнджера. Сегодня никаких полицейских.
А слева расположился еще один мужчина, и вот тут просматривается потенциал. Он примерно ровесник Кастиэля, его каштановые волосы не слишком растрепаны, на нем повседневного вида куртка и джинсы. Выражение лица нейтрально — не угрюмое или сердитое, что исключило бы любую попытку приблизиться к нему. Кастиэлю трудно судить о его физической привлекательности, потому что, как ему кажется, этот парень выглядит даже слишком хорошо.
— Тебе чем-нибудь помочь, приятель? — произносит тот, глядя на Кастиэля.
— Прошу прощения, с моей стороны было грубостью так глазеть, — говорит Кастиэль.
— Да все нормально, — парень лишь ухмыляется, по-видимому, не желая раздувать из этого проблему. Может, привык к такому вниманию. — Ты не местный. Дай угадаю. Пограничные острова?
— Почти. Чуть дальше на север, — акцент у Кастиэля не слишком сильный, поэтому, возможно, парень в куртке просто часто путешествует. — Я давно не был на континенте. Многое изменилось.
— Готов поспорить. Так ты приехал побродить по достопримечательностям?
— Не совсем, — Кастиэль кивает, когда бармен протягивает ему напиток. — Я думал расслабиться. Ваши города совсем другие. Похоже, все куда-то спешат.
— Это особенность, а не недостаток, — говорит парень в куртке.
— Хм, — невнятно отвечает Кастиэль.
Ему нужно сориентироваться. Кастиэль пробует свой напиток, как предлог, чтобы собраться с мыслями. На заднем плане слышатся смех и звон стекла, за ними — новостная сводка о предстоящем саммите. Все просто отлично, и это именно та среда, ради которой Кастиэль покинул свой контролируемый, идеальный и безопасный гостиничный номер.
Кастиэль делает глубокий вдох.
— Привет, — говорит он. Леди в элегантном прикиде настороженно встречает его взгляд. Не особо многообещающе, но лучше попробовать. — Простите за беспокойство, но я вижу, что вы одиноки и, позволю себе заметить, немного напряжены, поэтому я подумал, может…
— Нет, — отрезает она.
Кастиэль моргает.
— Я не…
— Серьезно? — интересуется она под смех парня в куртке. — Вы у себя там правда считаете континентальных девушек настолько легкодоступными? Не хотелось бы тебя расстраивать, жеребец, но у нас тут есть свои стандарты, — она допивает напиток и, коротко отсалютовав, уходит.
Кастиэль смотрит ей вослед. Он разочарован, но преисполнен решимости. Мысль о том, что Наоми не желала, чтобы он вообще покидал отель, заставляет его продолжать действовать в том же ключе.
Мужчина, сидящий слева — тот, что в куртке, — смеется.
— И что это было?
— Молчи, я в этом новичок. — Кастиэль залпом выпивает свой напиток и старается не смотреть на стоящего спиной и явно смеющегося бармена. — Знаю, я могу быть нетерпеливым.
— Эй, ты ищешь… — парень в куртке понижает голос. — Ночную бабочку?
— О, нет, — возражает Кастиэль. — Мне не нужна проститутка. Хотя, если бы так вышло, я бы не отказался, но все же хочется ни в чем себя не ограничивать.
Парень недоуменно смотрит на него.
— Ни в чем себя не ограничивать?
— Я хочу заняться сексом, — Кастиэль не удивлен тем, что его собеседник ошеломленно пялится на него. В принципе, Кастиэль устал, расстроен и достаточно поизгалялся, облекая свои желания в форму сложной светской беседы. В университете ему крайне редко приходилось прибегать к таким методам; там, по крайней мере, ценилась его прямота. — Мне обязательно нужно заняться сексом. И по возможности, я бы предпочел пригласить кого-то словами, а не деньгами.
— Эм, — парень в куртке не сбежал, не ударил Кастиэля и даже не крикнул бармену, чтобы тот выгнал его. — Поверить не могу, что спрашиваю, но почему?
— Я никогда не занимался сексом, — отвечает Кастиэль.
Парень в восторге.
— Вообще?
— У меня было много работы. Университет — карьера, отнимающая все время, что бы там ни думали. Остальное ускользнуло от моего внимания.
— И почему тебе так важно сделать это именно сейчас?
Кастиэль бросает на него взгляд.
— Если бы однажды ты проснулся и понял, что тебе тридцать два года и ты девственник, что бы ты сделал?
— Я в принципе не дожил бы до тридцати двух лет девственником, — смеется в ответ парень. — Но, эм… Хорошо, что ты решил что-то с этим делать.
— Благодарю, — Кастиэль смотрит на свой бокал, прикидывая в уме варианты. У него хватит энергии и силы духа для четырех, возможно, пяти попыток. Просто нужно более тщательно выбирать следующего кандидата. У бильярдных столов собралась небольшая группа — кажется, они общая компания, в которую будет непросто проникнуть, но, если ему кто-то поможет…
Парень все еще пялится на него.
— Я неплохо выгляжу, — говорит Кастиэль. — Согласен?
— Эм, — тот ошарашенно моргает. — А у тебя здоровое эго.
— У меня есть все основания полагать, что я могу быть привлекательным, — продолжает Кастиэль, воспрянув духом от того, что парень в куртке невольно усмехается. — Я довольно чистоплотный. Моя одежда, может, и простая, зато опрятная. Мне кажется, это играет в мою пользу, и проблема только в выражении моего интереса… приемлемым образом — вот почему пока никто не согласился на мое предложение заняться сексом.
Парень, кажется, сжимает губы, пытаясь сдержать ответ.
— У тебя такой проблемы нет? Ты легко уговариваешь людей переспать с тобой? — интересуется Кастиэль. — И я говорю не об отношениях, меня это не интересует. Я имею в виду случайный секс.
— У меня с этим… все в порядке, — хрипло отвечает собеседник.
— Ты мне поможешь? — просит Кастиэль. — Скажи, что я делаю не так.
Слышится кашель, который — запоздало понимает Кастиэль — исходит от бармена. Тот стоит к ним спиной, и, кажется, его плечи трясутся. Парень в куртке делает что-то странное — скатывает свою салфетку в шар и бросает бармену в голову.
— Заткнись, Бенни, — вполголоса говорит он.
— Я понятия не имею, отчего это такая проблема, — ворчит Кастиэль. — Я же крайне откровенно даю понять, что мне надо.
— Прямота — это отлично! Но только в правильном… окружении, — парень усмехается и наклоняется к Кастиэлю. Он очень надеется, что тот даст ему пару полезных советов. — Не все ищут возможность перепихнуться, и спрашивать вот так в упор, когда человек не готов или не открыт для этого… Ну, может быть довольно грубо.
— Откуда мне знать, кто готов, а кто нет?
— К каждому должен быть индивидуальный подход. Например, зацени того в камуфляжных штанах, — парень дергает головой в сторону молодого человека, сидящего в одиночестве за одним из столиков. — О чем тебе говорит язык его тела? Сгорбленные плечи и вот так лежащие руки? Он закрыт и не захочет слушать того, что ты ему заливаешь.
— Я знаю, — огрызается Кастиэль. — И уже вычеркнул его.
— Хорошо, тогда к кому следующему думаешь подкатить? — интересуется парень.
— Компания позади нас, — отвечает Кастиэль. — Я хотел спросить, разрешат ли они мне поиграть с ними, а затем посмотреть, кто отреагирует на мое присутствие наиболее многообещающе.
— Ты их не заинтересуешь, — со знанием дела говорит парень. — Они уже разделились на пары, видишь? Рыжая и парень в подтяжках могут, пожалуй, согласиться на тройничок, но вообще эта группа выглядит довольно сплоченной. Вероятно, ты заинтересуешь их как турист и, может, они клюнут на экзотичность, но твой ботанский прикид все испортит.
— Какая трагедия, — сухо бросает Кастиэль.
— Кто следующий?
Кастиэль рассматривает дразнящую улыбку парня, а затем вдохновленно смотрит вбок.
— Бармен.
— Что? — блеет парень, и бармен по имени Бенни тут же удивленно вскидывает голову.
Кастиэль улыбается Бенни.
— На тебя довольно приятно смотреть.
— Ты не в моем вкусе, дружок, — отвечает Бенни. — Уверен, ты это переживешь.
— Чувак, — медленно произносит парень в куртке. — У тебя что, вообще нет предпочтений? Ты в прямом смысле готов прыгнуть в постель с первым встречным, кто скажет «да»?
Кастиэль сердито смотрит на него.
— Тридцать два года. Девственник.
Парень снова таращится на него.
Такая реакция совсем не новость для Кастиэля, но парень разглядывает его без злости или агрессии, возможно, пропуская последние несколько минут их разговора через все необходимые фильтры в своем мозгу, которые помогают ему сделать вывод.
У такого обаятельного и красивого мужчины должно быть много опыта в этой области. Даже если он не слишком хорош в постели, кто-то может неплохо провести время, держась за его широкие плечи или катаясь на этих сильных бедрах.
«С его стороны чистый эгоизм не поделиться богатством своих знаний», — с сожалением думает Кастиэль.
— Приятель, — медленно произносит собеседник, — ты либо мастак, либо профан. Я в деле.
— Что?
— Я согласен на твое предложение. И помогу тебе хорошо провести время, — усмехается парень. — У меня есть все основания полагать, что я могу быть довольно горяч в постели. Ты готов к этому?
— Да, — искренне говорит Кастиэль. — Да, у меня есть… жилье неподалеку.
— Хорошо, — они вместе встают, Бенни с многозначительно бесстрастным лицом принимает оплату Кастиэля за напиток. Парень ждет, когда Кастиэль закончит, а затем протягивает руку: — Я Дин.
Кастиэль пожимает руку, крепко стискивая ладонь Дина в знак того, что ночь уже хороша, а будет еще лучше. — Приятно познакомиться, Дин. Я Эммануил.
У Дина есть машина, и до отеля он согласен ехать за арендованным авто Кастиэля. Схема логична, но Кастиэль, вероятно, предпочел бы расспросить Дина о его навыках до их прибытия.
Он сам выбрал себе жилье. Это уступка Наоми в обмен на его согласие на эту поездку; будь по ее, жил бы он в одной из тех укрепленных башен в центре города, с соответствующей символикой и прочей помпой. Вместо этого у Кастиэля небольшое отдельное шале в тихой части Лейк-Резорта, недалеко от Сент-Ливана, и Дин восхищенно свистит, когда идет к Кастиэлю по частной дорожке, ведущей к небольшому зданию.
— Шикарно, — говорит Дин. — Я был здесь всего раз, и то лишь из-за шведского стола на вечеринке.
— Это прихоть, — Кастиэль открывает дверь шале и включает свет, являя сделанную со вкусом, но безличную кремово-белую мебель. По сравнению с убранством бара, в котором они встретились, это небо и земля. Кастиэль снимает пальто и бросает его на стул. — И оплачиваю ее не я.
Дин улыбается, сбрасывает куртку и присоединяется к Кастиэлю.
— Вот это мне по душе.
Все превосходно; Дин спокойный и приятный, и когда Кастиэль разрешает ему совершить набег на бесплатный мини-бар, тот вместо напитков тащит конфеты.
— Что? — оправдывается Дин. — Ты все не съешь. Зря пропадет добро.
В этом есть и риск запретного. Наоми не знает, что сегодня вечером делает Кастиэль, и мысль о ее возможной реакции наполняет его извращенным удовлетворением. Технически, он не делает ничего плохого, поэтому хорошо проведет время, отстаивая эту формальность.
Кастиэль идет мимо гостиной в спальню. Дин следует за ним, комкая фантики и бросая их в мусорную корзину.
И вот они пришли. Двое мужчин одни в комнате, входные двери заперты, и нетронутая постель готова к хаосу. Кастиэль, осмелев от мысли, что его труды увенчаются успехом, тут же тянется к пряжке ремня Дина. И останавливается, когда Дин накрывает его руку своей.
— Ты так спешишь? — спрашивает тот. Когда Кастиэль качает головой, Дин добавляет: — Хорошо, я не против. Думаю, ты пока сам не знаешь, что тебе нравится?
— Я провел исследование. У меня есть парочка идей. — Кастиэль тянется к тюбику смазки на тумбочке и вкладывает его Дину в руки. — Для начала я хочу, чтобы ты проник в меня.
— Для начала? — глаза Дина темнеют от этого предложения, но он не двигается. — Могу ли я поинтересоваться, что ты пожелаешь на основное блюдо?
— Могу я… — робко говорит Кастиэль. — Проникнуть в тебя?
Дин смеется. Кастиэль не чувствует издевки в этом теплом звуке, хотя неловко кашляет, когда Дин отвинчивает крышку и видит, что тюбик новый. Он убирает смазку в сторону и мягко говорит:
— Давай пока повременим с этим. Чтобы быть на одной волне. В этой комнате только у одного из нас имеется опыт, и это не ты. Согласен?
— Да, — медленно говорит Кастиэль. — А, понятно. Ты хочешь, чтобы я следовал твоим указаниям. Ладно. Я подчиняюсь.
Дин, улыбаясь, качает головой.
— Закрой глаза, Мэнни.
Кастиэлю требуется время, чтобы опознать уменьшительно-ласкательное прозвище от фальшивого имени, которое он назвал Дину. Послушно закрывая глаза, Кастиэль задается вопросом, последовал ли Дин его примеру — да и невозможно узнать наверняка, является ли «Дин» его настоящим именем. Не то чтобы это имело значение. Дин может быть лжецом, аферистом, вором, готовым стащить несколько вещей Кастиэля; это все риски, которые тот должным образом рассмотрел и счел приемлемыми. Люди все время цепляют незнакомцев, почему Кастиэль не может сделать то же самое?
Одно в Дине можно сказать наверняка — он хорошо целуется. В тот момент, когда ладони Дина обхватывают лицо Кастиэля, он понимает, что сейчас его будут целовать, и за этим следует нежное и осторожное прикосновение губ, медленное и захватывающее. Оказывается, Дин из тех, кто не желает торопиться, хотя, с удивлением понимает Кастиэль, он ждал совсем другого. Возможно, из-за очевидной уверенности Дина, легкости, с которой тот отправился к Кастиэлю. Дин явно не новичок, и Кастиэль думал, что он сразу перейдет к основной части.
Но целоваться тоже хорошо. Правда, очень здорово. Ладно, поцелуи просто отличные, как и покалывание в позвоночнике, и всплески в нервных окончаниях, от которых в паху Кастиэля собирается тепло. Рот Дина горячий, язык нежный, и Кастиэль решает дать столько же, сколько получает, ведь нельзя же стоять снулой рыбой, когда тебя целует эксперт. Пальцы Дина даже обнаруживают кусок обнаженной кожи Кастиэля между рубашкой и брюками — они выводят узоры, которые, вероятно, сочетаются со скольжением губ Дина по его губам.
Кастиэль понимает, что его соблазняют.
Дин соблазняет медленно и методично, теперь его руки скользят по рукам, спине и плечам Кастиэля. Прикосновение быстрое и дразнящее, вызывает мурашки повсюду.
Кастиэль в замешательстве. Эта встреча — его инициатива, а не Дина, и он сам мог мысленно себя возбудить без всех этих ухищрений и прикосновений — по правде сказать, довольно приятных. Кастиэлю особенно нравится, как Дин кладет руку между его лопаток, слегка сжимая пальцы, а потом проводит ими вниз по покалывающему позвоночнику.
— Да, вот так, — бормочет Дин, тепло дыша на губы Кастиэля. — Просто расслабься.
Где-то между всеми прикосновениями и поцелуями Кастиэль оказывается лежащим на кровати, а Дин стоит между его раздвинутыми ногами. Кастиэль открывает глаза и наблюдает, как Дин расстегивает его штаны — руки, которые были так щедры на прикосновения, теперь пожинают плоды своих трудов.
Легкие Кастиэля слишком сжаты, а кожа еще более туго натянутая, но ему удается вскрикнуть:
— Дин! — у него перехватывает дыхание. — Мне нужно… нужно смотреть…
— На что ты хочешь посмотреть, Мэнни? — Дин облизывает губы, маленькая розовая вспышка завораживает. Его глаза сияют от волнения, и это знание еще больше согревает Кастиэля. — Хочешь посмотреть, как я тебе отсосу?
— Да, — Кастиэль тяжело дышит. — Я хочу посмотреть, как это делается.
— Ну ладно, — был ли Дин таким красивым в баре? Наверное, там ужасное освещение. Руки Дина обхватывают член Кастиэля, и тот падает обратно на кровать, ошеломленный и содрогающийся.
Минет — это провал. По крайней мере, в части образования Кастиэля. Когда Дин заглатывает его член, а губы и язык творят всякую непристойную магию, он никак не может сосредоточиться. Кастиэль соглашается, когда Дин спрашивает, встает ли у него на пальцы — естественно, Дин хихикает при слове «встает», — и прежде чем Кастиэль осознает, его простату потирают два пальца, а его яйца хлопают по подбородку другого человека.
Наслаждение — совершенно. Нельзя сказать, что Кастиэль никогда прежде не касался себя или кого-либо еще, но это похоже на пробуждение — давно спящие части его самого, наконец, решают заявить о себе. Кастиэль слышит, как он умоляет, затем стонет имя Дина, а затем вежливо требует, чтобы тот перешел к более интересной части, ясно же, что он знает, как это можно сделать.
— Что, ты не хочешь кончить мне в рот? — интересуется Дин.
— Нет, — Кастиэль разглядывает смутную фигуру Дина. — Да? Я не знаю.
— Боже, мы уже поджарили тебе несколько мозговых клеток, — бормочет Дин. Звучит ласково, поэтому Кастиэль решает проигнорировать это. — Просто к сведению: я могу все проглотить.
— Подожди, — выдыхает Кастиэль, туман в его голове рассеивается. — Проникновение. Да. Приготовься, я хочу, чтобы ты… хочу, чтобы ты взобрался на меня, да, — тело кажется неподъемным от возбуждения, но он заставляет себя двигаться, переворачивается на живот и ползет по кровати. — Дин, приготовься прямо сейчас.
Исследования Кастиэля, хотя и ограниченные по времени, дали понять, что существуют огромные различия в позициях. Принимая во внимание отсутствие практического опыта, Кастиэль решил, что наиболее интересной будет коленно-локтевая поза. Он уже пробовал стоять так, чтобы выяснить, сколько выдержит в ней, прежде чем заболит шея, но сегодня, в отличие от того раза, его тело отказывалось стоять неподвижно. Эрекция между ног сильно отвлекает, и он качается из стороны в сторону, словно в плену фантомного очарования сосущего его рта Дина.
Хуже того — острая пустота там, где были пальцы Дина. Никакая раскачка не может этого исправить, поэтому Кастиэль заводит руку назад, проталкивая два пальца в свой смазанный Дином проход. Становится легче, но ненамного.
— Ох, блядь, — где-то позади Кастиэля произносит Дин. Шуршит, падая на пол, одежда, затем тяжело стучат обувь и ремень. Матрас смещается, когда Дин присоединяется к нему на кровати, положив руки на бедра Кастиэля, и тот скулит от неудовлетворения.
— Мэнни, мне нужно знать насчет следов. Ты не против, если на тебе останется парочка?
— О. Никаких следов. Не нужно метить меня, спасибо, — Кастиэль задыхается, когда твердое давление на его руку загоняет его собственные пальцы глубже — Дин ведет эту руку, мягко поворачивая ее, направляя пальцы Кастиэля. — О, да.
— Черт возьми, — почти благоговейно шепчет Дин. Он гладит Кастиэля по спине — длинные, размашистые прикосновения ради прикосновений, и Кастиэль удовлетворенно вздыхает. — И ты никогда этого не делал?
— Тебе стоит исправить это, — предлагает Кастиэль.
— М-м, не знаю, я готов сожрать тебя…
— Ты должен это исправить, — выпаливает Кастиэль.
Дин понимает намек. Кастиэль убирает пальцы, чтобы Дин мог занять их место, давление его члена в презервативе сначала слишком сильное, а затем, наоборот, его становится мало. Дин выражает свое удивление, и Кастиэль что-то бормочет, возможно, обвиняя вибраторы, однако оба перестают говорить, когда Кастиэль полностью наполнен.
Давление все еще неприятно, и Кастиэль не может подавить инстинкт тела, пытающегося вытолкнуть вторженца, но именно поэтому он это и делает, да? Он привыкает к мысли, что можно вот так кого-то впустить, взять и отдаться. Кроме того, есть множество других вещей, чтобы наслаждаться ими.
Вроде трения о простату — просто превосходно. Ощущение бедер другого человека также фантастическое, и это вибраторы не могли имитировать. Есть также ощущение тела на его теле, грязный шепот на ухо, то, как Дин путается в словах, когда Кастиэль насаживается на его член.
— Еще, — шипит Кастиэль. — Почти получилось, Дин, почти получилось.
— Да, — Дин проводит языком по ушной раковине Кастиэля, а затем крепко обхватывает его член. — Давай.
Кастиэль кончает, накрытый телом другого мужчины, доведенный им до оргазма. Он удовлетворен, и хотя кажется, что в легких больше не осталось воздуха, Кастиэлю удается рассмеяться, когда он наконец падает на постель. Он может сожалеть о серии событий, которые привели его сюда, но об этом не пожалеет.
Как бы еще он узнал, каково это, когда другой мужчина входит в него? Он определенно понятия не имел бы, что существует огромное удовлетворение в переживании чужого оргазма — Дин задыхается, стонет и вздрагивает, и Кастиэль наслаждается каждой секундой.
И все же.
И все же, как только все заканчивается и дыхание Кастиэля приходит в норму, он вынужден признать, что это во многом было пародией. Упражнение провалилось и провалилось эффектно, поскольку хотя Кастиэль сыт и удовлетворен, он мало понимает, как это произошло или как можно это повторить. Он по большей части закрывал глаза, отворачивался или абсолютно отвлекался, что полностью противоречит его предыдущим целям.
Кастиэль переворачивается, готовый упрекнуть Дина, но замирает при виде наготы другого человека.
— Ты охотник, — слабо произносит он.
— Да. — Глаза Дина наполовину закрыты и сонны, что крайне удачно, потому что он не видит выражение лица Кастиэля. Дин хорошо сложен и пропорционален, его туловище, руки и ноги так же прекрасны, как и ощущения, которые они вызывали в теле Кастиэля, но от татуировки охотников чуть ниже ключицы Дина у Кастиэля внутри все переворачивается.
— На тебе не было твоих отличительных знаков, — Кастиэль пытается не допустить ноток обвинения в своем голосе. — Разве это не противоречит правилам?
— Ну, подай на меня в суд, — томно тянет Дин. — Знаки могут очень раздражать. Иногда люди, завидя их, даже не взглянут на тебя. — Он хмурится. — Это проблема?
— Я… я не знаю.
— Ты бы ничего не захотел, если бы знал, что я охотник?
Час назад Кастиэль мог сказать «да». Теперь ему нужно время, чтобы обдумать это, и, изучая безмятежное лицо Дина, свободное от суждений, Кастиэль понимает, что не сожалеет ни о чем.
— Возможно. Если бы знал, был бы более застенчивым.
— Ты плохой парень, Мэнни? — дразнит Дин, дотягиваясь до бедра Кастиэля. Стоит ли мне достать из машины мои наручники?
Кастиэль добродушно отмахивается от руки Дина.
— Я хотел найти кого-то с меньшим багажом. Кто-то нормального.
— Я нормальный! — протестует Дин. — Это чертов стереотип, Мэнни.
— Значит, ты не солдат Совета? — криво усмехается Кастиэль.
— Я служу людям, а не напыщенным засранцам, протирающим зады на скамейке, — отвечает Дин. — Клянусь Богом, в последние пару лет я доставил им столько хлопот, что они до сих пор отсылают меня из городов, где не обязаны меня видеть. Черт, да, есть причина, по которой я не ношу полосы, когда мне это не нужно. Некоторые из Домов используют их как чертов VIP-значок, чтобы получить нужную им хрень. Спасибо, не надо.
Глядя на него, Кастиэль может в это поверить. По-видимому, для Дина это большая проблема, поэтому Кастиэль поддается желанию коснуться его руки и мягко сжать.
— Тогда я рад, что нашел тебя. И не только потому, что ты… достоин похвалы.
Дин дерзко улыбается, хотя его шея порядком покраснела.
— Спасибо. Ты тоже неплох. Давай приведем себя в порядок, и ты меня и за это отблагодаришь.
В ванной Дин смотрит на душ и практически запрыгивает в кабину, распевая дифирамбы комплектации шале. Кастиэль смеется над ним, Дин делает вид, будто оскорблен, и они быстро принимают душ, в котором Кастиэль узнает, что поцелуи после соития тоже приятны.
— Это было хорошо, правда? — позже говорит Кастиэль, когда они вытираются полотенцем. — Но так бывает не всегда.
— Да, как и все в мире, — Дин вешает полотенце и возвращается в спальню, где прыгает на кровать, как великовозрастный ребенок, которым, по-видимому, и является. — Бывает хорошо, плохо и так себе, и «могло бы быть лучше», и вообще крышесносно. Конечно, у меня есть кое-какой опыт, но это не значит, что каждый раз будет здорово.
Кастиэль задумчиво кивает.
— Это важно знать.
— К чему все это на самом деле? — Дин привстает на локте. — Э-э, ты не обязан говорить мне, если не хочешь, но, даже не знаю, мне просто любопытно.
Кастиэль тянет время и неспешно опускается рядом с Дином на кровать.
— Это довольно личное. Скажем так… Недавно мне дали прочувствовать мою неполноценность.
Дин хмурится.
— Нельзя всех стричь под одну гребенку.
— Скажи это моей семье, — отвечает Кастиэль.
— Ах, давление родственников, — Дин сочувственно кивает. — Заставляют тебя остепениться, быть как все? Чувак, как я тебя понимаю. Самая раздражающая вещь на свете.
— О, тебе не привыкать к семейному вмешательству?
— Да это извечная моя боль, — Дин закатывает глаза. — Но в последнее время все не так уж и плохо — есть работа, которая меня занимает. Например ты… ты же ученый, да?
— Да, в одном из наших университетов. Я надеюсь как можно скорее вернуться. У меня есть несколько активных проектов, и я все время думаю о том, чем, пока меня нет, занимаются мои студенты… — Кастиэль качает головой. — Но пока я здесь, мне дан официальный приказ не беспокоиться об этом.
— Тебя что, ради твоего же блага отправили в отпуск?
— Что-то вроде того.
— Но, эй, у тебя останется парочка довольно приятных воспоминаний об этой поездке, да? — у Дина есть какой-то переключатель в голове, который он поворачивает туда-сюда, ведь только что атмосфера была расслабленной и легкой, и уже в следующий миг кожу Кастиэля покалывает под жарким взглядом Дина. — Что ты там говорил насчет того, чтобы проникнуть в меня?
Сегодня ночью Кастиэль нашел клад. Дин поддается большему количеству поцелуев, хотя на этот раз Кастиэль определенно держит глаза открытыми и запоминает углы, которые можно использовать, и самые интересные способы облизать рот Дина, и как глубоко он может погрузиться, пока не заноет челюсть и не придется прекратить.
Встает вопрос разработки Дина. Кастиэль пытается, но получается плохо — он слишком зациклен на изгибе вокруг его пальцев. Кастиэль проникает слишком глубоко и слишком быстро, а затем проливает смазку на бедра Дина, и тот визжит от холода, поэтому Кастиэль изгнан в угол кровати, пока Дин сам нормально заканчивает начатое.
— Хорошо, теперь давай, — говорит Дин, плюхаясь на спину и подкладывая подушку под бедра. Он раздвигает ноги для Кастиэля, который видел эту позицию в своих исследованиях, но она ему показалась ужасно неудобной. Дин кажется совершенно счастлив — он удовлетворенно выдыхает, когда Кастиэль, наконец, заползает на него и толкается внутрь.
Хорошо, что в этот момент один из них расслаблен, ведь член Кастиэля оказывается крепко зажатым. Ощущения не сравнить с хваткой его руки или рукой Дина. «Крепко» и «горячо» даже близко не описывают это, и когда Дин двигает бедрами, меняя угол, протестующий крик Кастиэля трогательно слаб.
— Отдышись, чемпион, — самодовольно говорит Дин. — Не торопись.
Кажется, проходит вечность, прежде чем Кастиэль доверяет себе достаточно, чтобы двигаться. Даже тогда его движения прерывистые и неловкие, он больше сосредоточен на том, чтобы не кончить, чем на удовольствии Дина.
Несмотря на это, Дин не перестает поддерживать его.
— Тише, — говорит Дин. — Немного повращай бедрами, почувствуй ритм, который работает на тебя.
— Думаю, ритм… — Кастиэль останавливается, тело его дрожит. — Слишком оптимистично.
— Хочешь, я объезжу тебя? — предлагает Дин.
— Нет, нет, мне нужно… — Кастиэль делает глубокий вдох. Будь у Дина хоть какая-нибудь несексуальная часть тела, на которой он мог бы сфокусировать свое внимание… — Я могу это сделать.
— Вперед, тигр, — улыбается в ответ Дин, и если бы Кастиэль больше контролировал ситуацию, его бы больше заинтриговало то, что Дин точно знает, какой эффект производит на него. Дин, наверное, какой-то инкуб, раз принимает член Кастиэля в качестве награды за то, насколько он распутный, разрушительный и великолепный.
Толчки Кастиэля неглубоки, но, похоже, Дин наслаждается ими, вздыхая каждый раз, когда член скользит там, где надо. Его глаза снова наполовину закрыты, и взгляд кажется сонным; руки раскинуты в стороны, словно он совершенно доволен тем, что его наполняют снова и снова.
Как Дин с этим справился? Как продержался так долго? Неужели в реальной жизни все так долго могут?
Затем Кастиэль совершает ошибку и смотрит вниз — туда, где соединены их тела и его член исчезает в отверстии Дина. Потрясающее возбуждение заставляет Кастиэля дернуться вперед, врезаясь в Дина, и тот выгибает спину и стонет, изменяя угол, и Кастиэль снова толкается, а затем… всё.
Он едва удерживается от падения на Дина. Его тело застывает в этом положении, и Кастиэль рычит, — внезапный и резкий оргазм хлещет из него в славное теплое тело Дина.
— Чувак, — спустя некоторое время произносит Дин.
— Слишком туго, — шипит Кастиэль.
— Да, я знаю, — как Дину удается шутить, когда его эрекция бьет Кастиэля в грудь, он понятия не имеет. — Рад видеть, что ты наслаждаешься.
— Дай мне минуту.
— Не то чтобы такого никогда не случалось, но…
— Я позабочусь о тебе, просто дай мне минутку! — Кастиэль слегка бьет Дина по бедру, когда тот смеется над ним. Он медленно выходит, стараясь не навредить Дину. — Я позабочусь о тебе, обещаю.
Дин начинает вставать.
— Все хорошо, Мэнни, я могу…
Кастиэль хватает Дина и толкает его вниз.
— Дин, позволь мне.
Он ожидает еще один протест, но его нет. Вместо этого Дин резко вдыхает, руки мгновенно расслабляются, взгляд успокаивается и сосредотачивается на его лице. Кастиэль не знает, как, но его вялый член дергается — впрочем, безуспешно — и он немедленно встает с кровати, чтобы убрать использованный презерватив.
Вернувшись, он находит Дина в том же состоянии — расслабленным и готовым. Улыбка, которую тот дарит Кастиэлю, отличается от прежней — маленькая и выжидательная, она немного расширяется, когда Кастиэль надевает новый презерватив на возбужденный член Дина.
Кастиэль все еще раскрыт с прошлого раза, так что скользнуть на член Дина достаточно легко. Он неуверенно движется на Дине и понимает, что да, так намного проще, особенно теперь, когда второй оргазм прошел. Он быстро находит этот неуловимый ритм радуясь, что Дин снова начинает издавать эти негромкие звуки: вздохи, всхлипы и рокот.
Кастиэль также может дотронуться до Дина. Может провести пальцами по его животу, прижать ладони к бокам, пощекотать соски.
— Ох, прости, забыл спросить, — говорит Кастиэль. — А каковы твои правила в отношении следов?
— Эм, — Дин смотрит на него мутным взглядом. — Все, что ниже воротника, прекрасно.
— Ясно, — значит, Кастиэлю можно вонзить пальцы. Он ловко держится за его талию: достаточно, чтобы тот выдержал его вес, когда он принимается скакать на члене Дина. Дин стонет, выгибается, привлекая внимание к его соскам.
Кастиэль может это сделать. Даже лучше — ему нравится это — не только оргазмы и прикосновения, но и удовольствие от того, что его партнер хнычет и отчаянно извивается. Жжение в заднице можно стерпеть, это не важно, и если он сосредоточится, то может целенаправленно сжиматься вокруг Дина, заставляя его стонать. Кастиэль трепещет, он поражен и благодарен за этот момент, и смеется, когда Дин тянется за его прикосновением.
Не стоит забывать, что сегодня необычная ситуация, и только удача привела Кастиэля к Дину. Тем не менее, он не ожидал настолько приятного, фантастического воспоминания, которое заберет с собой, куда бы он дальше ни пошел.
В этой комнате он просто Эммануил, который хорошо проводит время с новым другом. Иногда мир действительно может быть очень простым.
В конце концов Кастиэль замедляется и останавливается, с громким хлопком приземляясь на колени Дина.
— Что?.. — выдыхает тот.
— У меня бедра горят. Я устал.
Ответный смех Дина немного истеричен.
— Ладно, — он потирает рукой свое лицо. — Хорошо, ладно, давай… ну, давай…
— Может, я… — Кастиэль очень осторожно поворачивается на коленях Дина. Затем останавливается, испуганный внезапным воплем Дина. — Больно?
— Нет, — пронзительно стонет Дин. — Все хорошо. Ага.
Тогда ладно. Кастиэль снова двигается, возбужденный член Дина все еще находится глубоко внутри него. Он медленно вращается, пока не оказывается лицом к ногам Дина. Звуки, которые издает Дин, другие, но не менее многообещающие, и все становятся еще лучше, когда Кастиэль наклоняется вперед и засовывает в Дина два пальца.
— Мой герой, — стонет Дин. — Эммануил такой умный и талантливый мальчик.
И Кастиэль продолжает сжиматься на коленях Дина, тот его трахает, и Кастиэль двигает пальцами в отверстии Дина. Это немного сумбурно и не ритмично, и запястье Кастиэля начинает ныть быстрее, чем в свое время бедра, но Дин уже на пике, он скулит и дрожит. Кастиэлю стоит потерпеть, и, возможно, добавить еще один палец, чтобы в глубине Дина их стало три и… да, вот так.
— Мать… ебать, — рычит Дин, почти сбрасывая с себя Кастиэля и подскакивая вверх. — Черт возьми, да, да, да.
Кончая, он отчаянно толкается в Кастиэля, выбивая дыхание из его легких, а потом, наконец, падает в изнеможении.
Кастиэль думает про себя, уместны ли будут овации. Наверное, нет.
— Ты в порядке? — оборачиваясь, интересуется он.
Дин ухмыляется и поднимает вверх большой палец.
Кажется, простого спасибо недостаточно. Кастиэль берет Дина за руку и целует запястье, тихо смеясь, когда Дин игриво щекочет его лицо. Теперь Кастиэль понимает, почему Анна и Бальтазар наслаждаются подобными связями — если им так же везет, как ему сегодня, просто удивительно, что те вообще чем-то занимаются, кроме этого.
— Эй, ничего, если я немного вздремну? — глаза Дина уже закрыты. — Примерно час?
— Конечно, — Кастиэль осторожно отползает от Дина и снимает презерватив с его мягкого члена. — Ко мне придут только утром.
— Круто.
Быть охотником, вероятно, значит уметь быстро засыпать, потому что Дин мгновенно отключается. Кастиэль смотрит на него, качая головой и радуясь, что сегодня хоть кто-то извлечет пользу из дорогих подушек.
Кастиэль тихо пробирается в ванную и встает перед большим зеркалом.
Физически тело Кастиэля, кажется, не изменилось, но он ощущает, как пульсирует под кожей новизна, изменяя его там, где не видно глазу. Это похоже на первое плавание на корабле, или первое заклинание, созданное им, или публикацию первой статьи в университете. Кастиэль чувствует себя обновленным, и в данном ключе лучше подготовленным к грядущему.
— Ты можешь это сделать, — говорит Кастиэль своему отражению. — И будешь управлять событиями по мере их поступления.
На автоответчике шале ждет сообщение от Ионы. Официально тот — сопровождающий и телохранитель Кастиэля, но крупная взятка и торжественное обещание вести себя хорошо обеспечили ему относительную свободу на всю ночь. Сообщение лаконичное, оно подтверждает, что завтра утром Наоми лично посетит их, и между строк звучит просьба придерживаться истории, что они поужинали в городе, а затем мирно разошлись по комнатам.
Часть Кастиэля хочет, чтобы Дин остался, хотя бы ради взгляда на лицо Наоми, но лучше не устраивать лишних скандалов.
Это завтра. А сегодня Кастиэль возвращается в постель и прижимает ногу к ноге Дина, чтобы просто насладиться чужим теплом.
Утром, когда Кастиэль открывает дверь, первым входит Иона. Без какого-либо предупреждения он всучает Кастиэлю в руки папку, и тот, не глядя, сует ее под мышку.
— Доброе утро, Кастиэль, — входит Наоми, и ее костюм настолько отглажен, что Кастиэль радуется своему не парадному виду. — Это от Совета.
— Значит, они приняли решение?
— Да, — отвечает Наоми с удовольствием, и Кастиэль злится еще сильнее. — Мы сегодня же должны отправиться в столицу, так что вам стоит… привести себя в порядок. Не волнуйтесь, ваша одежда уже в пути, поэтому отправимся мы быстро.
Кастиэль вздыхает. Он беспокойно перебирает край папки и мысленно возвращается к тревоге на лице Дина, когда они расставались всего несколько часов назад.
«Мэнни, с тобой все будет в порядке? — спросил он. Это было очень любезно, даже если Дин понятия не имел, насколько Кастиэль оценил его заботу. — Береги себя, ладно? Если когда-нибудь окажешься в наших краях, ты знаешь, где я тусуюсь».
В такую рань бар, наверное, еще не открылся. Кастиэль должен оставаться тут и слушать, как Наоми бухтит о том, что, к ее разочарованию, Кастиэль еще не сделал.
— Я не собираюсь ничего говорить, — перебивает ее Кастиэль, заставляя Наоми оскорбленно умолкнуть. — И я не занимаюсь политикой. Я даже не подставное лицо. Ты это знаешь, и Майкл это знает. Я просто должен сидеть и выглядеть презентабельно.
Глаза Наоми сузились.
— Учитывая, сколько сил понадобилось просто, чтобы привезти вас сюда…
— Если ты опять заведешь эту шарманку, — спокойно говорит Кастиэль, — тогда я снова это скажу. Это предложение — архаичный, поверхностный фарс. Ты можешь заставить меня выйти за дворянина Республики, но это ни черта не поможет нашим с ними отношениям.
— Во-первых, технически они не дворяне, а во-вторых, это символ, Кастиэль, как вам превосходно известно, — Наоми холодно кланяется ему. — Фарс может творить чудеса с общественным мнением, когда подается правильными руками. В любом случае, вы согласились, и Совет определил вашего будущего мужа. Молодой человек из дома Винчестеров. Вы встретитесь с ним завтра.
— Я потрясен.
— Кастиэль.
— Я знаю, — бормочет Кастиэль, и это самое близкое к извинению, что он в состоянии сейчас из себя выдавить. — Винчестер. Что-то знакомое. Родственник Генри Винчестера, Хранителя Знаний?
Кастиэлю действительно нравятся работы Хранителей Знаний, так что это может быть многообещающим.
— Да, но он… — выражение лица Наоми становится нейтральным. — Прочтите досье, Кастиэль.
Кастиэль открывает папку. Фотографию услужливо поместили в правый угол листа, и Кастиэль чувствует, как бледнеет.
— Это же ребенок! — шипит он.
— Фотография старая, — легко говорит Наоми. — Я лично встречалась с Сэмом Винчестером, он заполнил кое-какие пробелы. И он выше вас ростом, разве это не мило?
Кастиэль пораженно смотрит на нее и не может придумать в ответ ни одного слова, которое не прозвучало бы оскорблением или изменой. Значит, лучше отвернуться и медленно подойти к окнам. Если очень сильно постараться, можно притвориться, хотя бы на секунду или две, что Наоми не существует, а третий кузен Кастиэля, когда-то исчезнувший из семейного древа, не является королем Северного Королевства.
Будь Кастиэль и правда мстительным, он бы сказал Наоми, что прошлой ночью занимался сексом с незнакомцем.
Но, нет. Это оружие можно более эффективно использовать позднее.
@темы: переводы, АУ, Дин, рейтинг: R-NC-17, Кастиэль
воскресенье, 08 сентября 2019
Миньоны — махровые, познавшие дзен котики © На что похожа жизнь? На Снейпа. Такая же мрачная, но любимая ©
Я там много своих фиков нашла (Дестиэль и другие), тащат даже то, что и так официально выложено на том сайте. Совсем обнаглели 
06.09.2019 в 16:34
Пишет Время снарри:URL записиОбращение к авторам
Доброго времени суток, фикрайтеры. Копирую ценную информацию для авторов и неравнодушных читателей нашего соо.
К сожалению, вынужден сообщить неприятное известие: тексты у некоторых из вас украдены и выложены на другой площадке. Проверить можно здесь
Внимание!
Перед переходом подключите баннерорезку, если у вас её нет! Администратор сайта получает до 50% дохода с рекламы на страницах украденных фанфиков, не стоит давать вору заработать еще несколько копеек наспоследок.
Варианты• Ghostery
• Adblock Plus для хрома, оперы и мозиллы
Вбиваете свой ник или название работы и если есть...
Вы сможете удалить текст, взятый с ficbook.net (поставить прямой запрет на размещение и обновить работу на фанфиксе) и с АО3 (поставить тег "Don't copy to another site" в поле "additional tag" (В списке тегов указанного нет, добавлять только вручную) и обновить на фанфиксе работу). Не стоит убирать текст с ао3 и фикбука до этих процедур, иначе вы никак не сможете убрать его с фанфикса.
Если ваш фанфик имеет высокий рейтинг, то его текст может быть не виден вам — он открыт только для зарегистрированных пользователей. Но это ничего не меняет, текст всё равно скопирован и выложен на этом сайте без вашего разрешения. Если вам нужна любая помощь в удалении фиков, можете обратиться в соответствующую тему на Холиварфоруме, ссылка есть ниже.
Увы, тексты, копированные с других ресурсов, можно удалить только путём прямого обращения администратору ресурса по адресу: [email protected]
В лучшем случае, если очень повезет и ReFeRy будет в хорошем настроении.
Позиция самого администратора ресурса (выраженная в справке): "Размещённые в ФвФ произведения не удаляются — это всего лишь сервис, мы удалим один раз, читатели скачают ещё раз. Зачем им мешать? Исключением является случай удаления произведения с исходного сайта".
Не стоит забывать: "Страница произведения в ФвФ не является публикацией на нашем сайте, так как текст не проверяется редакторами и не управляется ни одним из пользователей Фанфикс.ми". Наглая беспринципная ложь: текст выкладывается в рамках сайта фанфикс, индексируется поисковиками и порой выскакивает раньше страницы-источника, поскольку Рефери нарочито дурит боты кодом: для них ссылки на источник не существует.
Что можно ещё сделать?
Подать жалобу в поисковики (случай ориджиналов, ркн):
• Яндекс
И не стоит себя обманывать "благодарностью" местных читателей. Её просто нет. В блогах на fanfics.me можно оценить и убедиться в том, как некоторые его пользователи и администрация относятся к авторам.
Буду благодарен, если сообщите своим коллегам, также попавшим в беду.
Если вы хотите более подробно узнать о происходящем, можете прочитать в соответствующей теме на Холиварофоруме. К сожалению, дайри не позволяют давать туда прямые ссылки, по-этому при переходе уберите 1 между двумя о. holywarso1o.net/viewtopic.php?id=2962
Если вы не зарегестрированы на холиварсоо, то можете оставлять свои вопросы в комментариях под этим постом или написать в личку модеру. Если хотите сохранить анонимность, то можете воспользоваться одни из логинов Время снарри.
Балансируя на грани
Авторизация
Главное меню