Название: О Рождественских сладостях и интересных предложениях
Автор: Хельга Шиммельграу
Бета: AnnaSota
Размер: мини, около 3800 слов
Пейринг/Персонажи: Миша/Дженсен
Категория: Слэш
Жанр: AU, флафф, повседневность
Рейтинг: PG
Краткое содержание: «Мне пришлось бы коротать вечер в одиночестве и изображать известного старого ворчуна, если бы не один случайный Рождественский дух»
Примечание: сиквел к фику "Об осьминогах, штруделях и старых сводниках", но для понимания сюжета первую часть читать не обязательно.
Предупреждение:
Дисклеймер: Фото, использованные для коллажа, принадлежат krolik_krol, Stardust&Melancholy и Caren Cooke, на авторство не претендую.
читать дальшеВ жизни Миши был ряд вещей, которые могли бы служить своеобразными разграничивающими точками на стреле времени, вещей, которые происходили неизменно, регулярно и с одинаковой периодичностью. Рождество, день рождения и заполнение налоговой декларации раз в год. Генеральная уборка раз в квартал. Оплата коммунальных счетов раз в месяц. Визит Уильяма Шатнера в кафе каждый день.
Нет, серьезно: этот не стареющий душой проходимец являлся в “Misha’s Cupcakes” ежедневно в одно и то же время с такой пугающей точностью, что, если бы Миша был полководцем или физиком-ядерщиком, он сверял бы по Шатнеру часы. Казалось, могло произойти что угодно: пробуждение Йеллоустоунского вулкана, падение метеорита, драка в Конгрессе по поводу принятия закона, разрешающего держать дома морских котиков, победа Тейлор Свифт на выборах президента США – а Шатнер, как обычно, в семь сорок четыре появится по ту сторону прилавка и потребует чай с чабрецом и порцию выпечки.
Сегодняшний день, двадцать четвертое декабря, не стал исключением.
- Хэй, вы там проснулись уже? Поздравляю тебя, Кексик… - гаркнул Билл с такой интонацией, что Миша машинально домыслил окончание фразы: «…ты балбес!» - Сегодня Национальный День Чего Угодно В Шоколаде! Надеюсь, ты помнишь?
Миша выглянул из кухни и молча указал на стену, где с недавних пор появилась небольшая грифельная доска в резной рамке. На доске была прикреплена табличка «Национальный День», а свободное пространство, в свою очередь, было отведено под название блюда, которое каждый день придумывал Билл.
- Ты бессовестный человек, Кексик! Ты совершенно аморально наживаешься на идеях, которые я бескорыстно тебе подкидываю! Разве я просил, чтобы ты национальное блюдо дня делал блюдом дня в своей кондитерской?
Миша готов был спорить на десятку, что все Национальные Дни сладостей Шатнер придумывал сам – к его чести, ни разу не повторившись.
- А это не я взял на вооружение твою идею, - пожал плечами Миша, - это Осрик, наш новый кондитер. А я только доску сделал.
Осрик, молодой парень, подрабатывавший в “Misha’s Cupcakes” в свободное от учебы время, был поистине находкой. Обладая творческим мышлением и золотыми руками, он к тому же с готовностью поддерживал Мишины идеи и замыслы.
- Сам шельмец, и в помощь себе таких же шельмецов подбираешь! – коротко выразил его мысли Уильям. – Так как насчет блюда дня? Я бы не отказался от шоколада, политого шоколадом!
- Боюсь, для такого изысканного блюда нашей кондитерской не хватает мишленовских звезд, - хмыкнул Миша, - потому могу предложить блинчики с шоколадным соусом!
Блинчики были как раз готовы к семи сорока четырем и теперь, дымящиеся и ароматные, ждали своего часа на кухне.
- Я бы счел это неуважением ко мне как к клиенту, - шутливо погрозил пальцем Билл, - но не буду. Неси свои блинчики.
Миша спрятал деньги в кассу, отсчитал сдачу, вынес из кухни тарелку блинчиков и, поставив на прилавок, полил выпечку шоколадным соусом из бутыли.
- Пожадничал, - прокомментировал Билл. – Лей еще, да… вот теперь достаточно! – По правде сказать, теперь пухлые кругляши теста буквально утопали в жидком шоколаде.
- Только не заработай такими темпами диабет, - пробормотал Миша, подавая Биллу чайник и чашку.
- С тобой – никогда! Ты же вечно не докладываешь сахару в выпечку! – отмахнулся Билл. – Скорее, я получу диабет от своих студенток…
- Ты что-то путаешь. Диабет, насколько я знаю, половым путем не передается.
- Да ну тебя с твоими шуточками! И без них не слишком весело. Понаберут на поток девиц, сами сахарно-прелестные, а мозгов в голове, как в воздушном шарике – и как они только наскребают баллов для перевода с курса на курс? Нет, я, конечно, все понимаю, аэродинамика – это не твое домоводство, тут думать надо! А эти марципановые куклы приходят на семинар, ни черта не разобравшись, хлопают глазками умильно и еще просят, чтобы я им ставил B+! Никаких сил не остается с ними.
- Будет жаль, если ты не поставишь им всем удовлетворительное количество баллов, - заметил Миша, принимая из рук выглянувшего из кухни Осрика поднос с ягодными маффинами.
- Поставить-то я поставлю… Только перед этим я им нервы вымотаю ровно так же, как они мне – за учебный семестр! – Билл мстительно проткнул блинчик вилкой. – Они у меня будут рыдать, но хотя бы базовые знания в их хорошенькие головки я вобью!
Миша знал об этом, равно как и об отношении к Шатнеру и его манере преподавания студентов, забегающих иногда выпить кофе с капкейком. Не далее как вчера он слышал из уст одного студента гениальную фразу: «Да Шатнер вообще зверь! Прикинь, он работы просматривает и оценивает! Не то, что прошлый аэродинамист, он даже за полную ерунду B ставил!»
- Ну, а что ты скажешь о себе? – вновь подал голос Билл. – Помнится, к тебе захаживал один прекрасный рыцарь в отутюженных доспехах, так как, он уже поет тебе серенады под окнами? Или продолжает безмолвно поедать твою стряпню, а заодно – взглядом – и тебя?
- Ам… - на секунду Миша растерялся. – По правде сказать, он уже несколько дней не заходил. Понятное дело, окончание финансового года, все финансисты сидят по своим офисам, как приклеенные. А если еще правдивее… Уильям, в словосочетании «моя личная жизнь» есть слова «моя» и «личная», но нет твоей фамилии. Так что я готов кормить тебя завтраками, но не байками про свою личную жизнь.
- Про свою отсутствующую личную жизнь! – ехидно уточнил Шатнер. – Раз уж он такой скромник, бери, что ли, ситуацию в свои руки! Пригласи его в кино, приготовь кексы в форме сердечек… В конце концов, расскажи неприличную шуточку! Если никто, кроме него, не засмеется, значит, ты ему точно нравишься. Уж поверь, у старого Билла большой опыт в ухаживаниях!
- Мне слегка не по себе, что ты кого-то так нахваливаешь, - произнес Миша. – Неужели он так сильно тебе понравился?
- Нисколечки не понравился! Он проходимец и ноги у него кривые! – отрезал Билл.
- А что же ты тогда так усердно сводишь меня с ним?
- Оттого и свожу, чтобы ты с ним всю оставшуюся жизнь мучился!
Миша хмыкнул, но ничего не ответил, оставив последнее слово за Уильямом. Он не хотел рассказывать о своих сердечных привязанностях, настоящих или вымышленных. Да и нужно было уже возвращаться на кухню, проконтролировать Осрика, который опробовал новую сковороду-вок и жарил в ней пирожки с яблоками. Конечно, молодой кондитер был настоящим мастером как китайской, так и других кухонь, но работать с кипящим маслом все же стоило под присмотром. Как и первым продегустировать плоды его трудов.
***
Несомненно, совмещать окончание финансового года с Рождеством придумал сам Дьявол, думал Дженсен в седьмом часу вечера двадцать четвертого декабря, перепроверяя годовой отчет одного из сотрудников. Это был уже третий вариант, исправленный и дополненный, и Эклз вознес короткую благодарственную молитву («Спасибо, Господи») за существование электронного документооборота: не будь его, за один только сегодняшний вечер их департамент извел бы количество бумаги, на котором можно было бы заново перепечатать Британскую энциклопедию, не меньше.
На счастье подчиненных, Дженсен обладал достаточным терпением, чтобы тщательно проверять документацию на предмет даже самых мелких ошибок, которые в их сфере были недопустимы.
Спустя почти час, когда отчет был окончательно готов и отправлен дальше, высокому начальству, Дженсен вздохнул, потер затекшую шею и заглянул в расписание авиарейсов до Остина, размышляя, удастся ли ему прилететь на Рождество к семье. К большому огорчению, посадка на последний сегодняшний рейс уже закончилась, а следующий самолет вылетал только назавтра утром. А пришедшее на корпоративную почту письмо от шефа, мистера Сингера: «Жду вас завтра на работе к десяти утра. Счастливого Рождества» - понизило настроение Дженсена до отметки, близкой к абсолютному нулю.
Очевидно, встречать Рождество ему придется в компании телевизора и самого себя. Это на Новый Год можно выйти на улицу, гулять и общаться с незнакомыми людьми всю ночь, любоваться фейерверками и отдаваться атмосфере всеобщего праздника. А Рождество – нет. В Рождество нужно общаться с семьей, поздравлять близких, сидеть подле кресла бабушки – она стала совсем уже старенькая, может, это ее последнее Рождество…
Вот она, судьба холостяка-трудоголика во всей красе, подумал Дженсен, заводя автомобиль. Семью удается навестить от силы два раза в год, а девушка, Софи, дала от ворот поворот пару месяцев назад, когда выяснилось, что из-за занятости в банке он не сможет ни поехать на Рождество к ее родителям в Неваду, ни поехать с ней на пару дней на море, ни вырваться с работы вообще. «Раз тебе работа дороже девушки, тогда и любись со своими ценными бумагами и кредитными историями», - заявила она тогда, собирая сумки.
За размышлениями Дженсен не заметил, как проехал несколько кварталов и оказался рядом с кафе-кондитерской Misha’s Cupcakes, куда иногда заглядывал после окончания трудового дня. Впервые он заглянул туда как раз после расставания с Софи, расстроенный и злой, и сгоряча нагрубил продавцу (как оказалось позже, владельцу кафе). Потом, остыв, долго извинялся. А вскоре, распробовав, насколько замечательную выпечку там готовят, стал постоянным посетителем. Правда, за удовольствие приходилось расплачиваться дополнительным временем, проведенным в тренажерном зале, но оно того стоило.
А еще у владельца кондитерской, которого как раз звали Миша, были очень синие глаза, очень красивые руки, да и вообще, он был очень и очень интересен. Иногда Дженсен ловил себя на том, что непозволительно долго рассматривает Мишу, когда тот стоит за прилавком, продавая сладости или просто общаясь с посетителями. Дженсен ловил себя на мысли, что хотел бы так же легко общаться с Мишей, но в другом месте. На свидании, например. Но тут же одергивал себя, что странно, только расставшись с девушкой, переключать внимание на кого-то другого, мало того – на мужчину. Хотя, наверное, стоило хотя бы попробовать завязать общение, а там уже смотреть. Хотя для Дженсена, который привык знакомиться с людьми быстро и легко начинать общение и приятельские отношения, было странно, почему он так стесняется начать общаться с Мишей. Тот был не только симпатичен, но и, как Эклз мог судить по подслушанным разговорам, умный, разносторонний и острый на язык – именно это Дженсену всегда импонировало в людях.
«Раз уж я все равно здесь, надо зайти, купить каких-нибудь сладостей, Сочельник, как-никак», - подумал Дженсен.
В зале было полутемно и безлюдно, а витрина уже пустовала – по всей видимости, кондитерская уже закрывалась. Дженсен хотел было уйти, но тут из двери, которая вела из зала на кухню, выглянул Миша.
- О, добрый вечер, - улыбнулся он. – Желаешь приобрести что-то к рождественскому столу?
- Пожалуй, да, - помедлив, ответил Дженсен.
- Тогда проходи на кухню, все равно у меня все там.
Дженсен прошел за Мишей на кухню, которая после окончания рабочего дня еще не успела остыть и все еще была пропитана запахом ванили, корицы и засахаренных фруктов. На кухне все было чисто и убрано, и только на одном столе громоздились рождественские пироги, маффины, капкейки и множество других сладостей. Часть из них была обернута в бумагу, украшенную рождественскими орнаментами.
- Выбирай, что больше нравится, - Миша махнул рукой на неупакованную выпечку.
- Неужели это все не раскупили за день, да еще и в сочельник? – поинтересовался Дженсен?
- Нет. Мы специально приготовили больше, чем могли бы продать за сегодня, - ровно ответил Миша, продолжив заворачивать пироги в подарочную бумагу.
- Зачем? Это же просто невыгодно – такое перепроизводство… Что теперь делать со всем этим?
- Меньшую часть я оставлю в холодильной камере, - произнес Миша, подняв глаза – Дженсену на секунду показалось, что они чуть потускнели против привычного синего, - и завтра с утра Филип выставит их на продажу по сниженной цене. А большую часть я как раз намеревался отвезти в сиротский приют миссис Дивайн в Нью-Рошелл. Рождественский подарок.
Дженсен хотел ответить что-нибудь, но не нашелся со словами. Он практически ничего не знал о Мише, неудивительно, что не подумал о том, что Коллинз занимается благотворительностью. Хотя благотворительностью сейчас занимается чуть ли не каждый второй, это попросту модно…
- Я не делаю ничего, что является или считается модным. Тем более, я никогда не делал и не буду делать добрых дел только под тем предлогом, что это модно, популярно – называй это как угодно, - внезапно негромко промолвил Миша; Дженсен понял, что последнюю фразу произнес вслух. – Делать что-то хорошее нужно только в том случае, если ты испытываешь потребность сделать это для кого-то, не для себя, чтобы помочь кому-то, а не чтоб выглядеть добрым малым. Иначе это не доброта, а показуха.
С каждым словом Мишин тон становился все холоднее и печальнее, а лицо приобретало нечитаемое, похожее на застывшую маску выражение. Дженсен понял, что еще одна его невежливая реплика – и на попытках наладить дружескую беседу можно ставить крест. Вот сейчас он выберет себе маффин, заплатит за него и пойдет к себе домой хлестать виски и плакать пьяными слезами под «Один дома». А Миша возьмет тяжелые коробки с выпечкой и отправится ловить такси, чтобы отправиться куда-то севернее Бронкса в детский приют. Или поедет на метро. Один. Вечером. Через Бронкс. С тяжелыми коробками…
- Может быть, я могу помочь? Отвезти тебя в этот приют? – внезапно даже для самого себя произнес Дженсен.
Миша неверяще наклонил голову, прищурив глаза.
- Кажется, это неплохая идея. Я с благодарностью приму твою помощь.
***
Сиротский приют миссис Лоретты Дивайн располагался в старом, но крепком даже на вид трёхэтажном доме, обшитом потемневшими деревянными панелями. В окнах, украшенных нарисованными снежинками и ангелочками, горел теплый желтый свет, а входную дверь украшал чуть неровно повешенный венок.
Дженсен подхватил одну из коробок – с фруктами – и пошел за Мишей к дверям. Коллинз, стоя на крыльце, аккуратно перехватил свою коробку одной рукой и позвонил. После полминуты ожидания дверь открылась, и Дженсен увидел на пороге невысокую пухлую темнокожую женщину, тепло улыбнувшуюся Мише и ему.
- Добрый вечер и счастливого Рождества, моя дорогая Лоретта! – сказал ей Миша. – Я бы тебя обнял, но руки заняты!
- Добрый вечер, Миша, - Лоретта пропустила его в холл. – И вам добрый вечер, мистер…
- Дженсен, просто Дженсен.
- Добрый вечер, Дженсен. Пойдемте, я покажу, куда поставить коробки!
Они шли по неширокому длинному коридору, когда из одной из дверей Мише под ноги практически выкатилась маленькая девочка в темно-зеленом платьице.
- Миша пришел! – завопила она, обхватывая руками его колено.
Миша солнечно улыбнулся и потрепал малышку по темным кудряшкам.
- И тебе привет, Мэйми! Пойдем-ка отнесем на кухню пироги, а потом пообщаемся с тобой и остальными ребятами.
Он поставил коробку на кухонный стол, и Мэйми тут же схватила его за палец и потянула куда-то за собой.
- Дети его обожают. А он обожает детей, - сказала миссис Дивайн, когда Миша скрылся в дверях комнаты, откуда выбежала Мэйми. – Хотя и сам порой ведет себя как большой ребенок.
- Понимаю, - кивнул Дженсен.
- А вы с Мишей познакомились в его кондитерской, так?
Дженсен вновь кивнул.
- Вот и я тоже. – Лоретта опустилась на высокий стул и указала Дженсену на соседний. – Несколько лет назад городские власти сносили ветхие дома, и в их число попал дом, где находился наш приют. А нового дома нам выделить не могли, и было решено приют расформировать, а деток распределить по другим. Тогда у нас были очень тяжелые времена, средств не хватало, а тут еще и это – у меня совсем опускались руки… - Она вздохнула. – Однажды я зашла в Мишину кондитерскую купить чего-нибудь сладкого – Миша всегда с утра выставляет в продажу вчерашнюю выпечку совсем задешево. А он увидел меня и спросил, не может ли как-то помочь. Наверное, мне нужно было с кем-то поделиться своими печалями, потому я ему все рассказала. Тогда он вручил мне свои маффины, не взяв ни цента, и сказал, чтобы я не переживала и что все образуется. Я ему тогда еще не поверила. А через пару дней мне позвонили из мэрии и сказали, что мы можем переезжать в новый дом – как раз вот в этот. А еще появилось несколько спонсоров, которые пожертвовали деньги нашему приюту. Как я потом узнала, Миша подключил всех своих друзей и знакомых, – а их у него на самом деле много – которые помогли выбить у городских властей новый дом, помогли деньгами, да и сам перевел крупную сумму. Воистину, он наш ангел-хранитель.
- Уж если кто и ангел-хранитель, так это ты, Лоретта, - раздался Мишин голос от двери. – А я просто помогаю тебе по мере сил…
- Не скромничай! – Лоретта подошла к смущенному Мише, приобняла и по-матерински потрепала по голове. – Столько добрых дел, как от тебя, я ни от одного человека в жизни не видела!
- Ну хватит, хватит! – Миша выпутался из ее объятий со смущенной, но донельзя очаровательной улыбкой. – Сейчас ты меня захвалишь, и я впаду во грех гордыни!
Дженсену казалось, что как раз в этот момент от Миши исходила какая-то особая, волшебная сила, которое заставляла улыбаться без причины, чувствовать тепло в груди и хотеть делать что-то доброе в ответ. Эклз похлопал себя по карманам пиджака – на счастье, он не выложил визитницу на работе, а нужная визитка нашлась внутри.
- Миссис Дивайн, - негромко позвал он.
- Дженсен, просто Лоретта!
- Вот, возьмите, пожалуйста, - Дженсен вложил в ее руку карточку, - это визитка представителя одной христианской молодежной организации, с которой мы сотрудничаем. Они организуют детские летние лагери, очень хорошие, с плаванием, катанием на лошадях… Позвоните ему – не сомневаюсь, они с радостью примут ваших детей, по крайней мере, старших, на лето!
- О, дорогой, - Лоретта сжала визитку в руке и благодарно посмотрела на него, - спасибо тебе большое! Было бы просто замечательно отправить ребят в летний лагерь, я надеюсь, все получится!
Миша глянул на часы.
- Боже, уже одиннадцатый час! Боюсь, Лоретта, что мы вынуждены тебя покинуть, нам еще возвращаться в Квинс…
- Стой! Никуда тебя не отпущу еще пару минут, - Лоретта отошла к большому холодильнику, вытащила из него пластиковый контейнер и всунула Мише в руки. – Я приготовила твои любимые рисовые котлетки с сыром и овощами. Если сейчас скажешь хоть слово против, мне придется чуть-чуть придушить тебя рождественской гирляндой!
Миша поблагодарил добрую леди, они еще раз пожелали друг другу счастливого Рождества и попрощались.
***
Они сидели в машине Дженсена возле дома, где находились кафе и Мишина квартира, и молчали. Часы на приборной панели показывали пять минут двенадцатого. Наверное, стоило попрощаться, забрать куртку и контейнер с котлетами, пожелать счастливого Рождества, еще раз поблагодарить за помощь и уйти. Дженсена, наверное, уже заждались дома (кто бы то ни было), а Миша и так задержал его… Хотя помолчать вдвоем в машине оказалось внезапно уютно.
- Хм, наверное, тебе пора домой, - наконец решился озвучить Миша.
- Да… наверное, - повторил Дженсен, невидяще глядя в лобовое стекло. – Знаешь, Миш, это было… здорово. Лоретта – очень хороший человек, и ее воспитанники, наверное, просто замечательные.
- Да, замечательные, - Миша не смог сдержать улыбки, - я их очень люблю. Иногда думаю, что они – моя маленькая армия, которая вырастет и поможет мне захватить мир!
- Шутишь?
- Почему? Я абсолютно серьезен. Захватывать мир с помощью добрых дел – самая гуманная тирания!
Дженсен расхохотался, и Миша невольно залюбовался его широкой улыбкой, морщинками вокруг глаз и подбородком, тронутым золотистой щетиной. Его не хотелось отпускать к кому бы то ни было, ждавшему где-то в абстрактном «дома».
- Кажется, я не поблагодарил тебя за помощь… Спасибо за то, что подвез, и за то, что помог донести гостинцы, и за визитку твоей организации… Сказать по правде, детский лагерь – это то, что мне в свое время так и не удалось организовать.
- Всегда пожалуйста, - пожал плечами Дженсен. – Все равно меня дома никто не ждет – вся семья в Техасе, а я не могу даже вырваться к ним на Рождество из-за подведения финансовых итогов года. Мне пришлось бы коротать вечер в одиночестве и изображать известного старого ворчуна, если бы не один случайный Рождественский дух!
«Случайный Рождественский дух» почувствовал, что кровь приливает к щекам. И прежде, чем он успел обдумать, слова сами вырвались из его уст:
- Если тебя никто не ждет дома с праздничным ужином в Сочельник, идем ко мне? Не обещаю индейки, но в холодильнике осталась джамбалайя, которую можно разогреть. И еще зажаренные во фритюре пирожки из слоеного теста с яблоками, Осрик сегодня приготовил по какому-то собственному рецепту. Кажется, было еще красное вино, можем достать специи и сварить пунш. Кабельное починили на прошлой неделе, если поторопимся, успеем к воссоединению Кевина Маккалистера с семейством.
- Ты приглашаешь практически незнакомого человека к себе домой на Рождество, - уточнил Дженсен. – Ты не боишься маньяков и доверяешь незнакомцам?
- Ну, я думаю, человека, который за пару часов тесного общения умудрился сократить и без того сокращенное имя, нельзя считать незнакомцем, - развел руками Миша. – И да, я тебе доверяю. А если ты вдруг окажешься маньяком, то я наберу 911, они приедут, и будем праздновать все вместе в дружной компании.
- В таком случае я просто не могу отказаться! – вновь рассмеялся Дженсен.
***
- Могу я задать тебе вопрос? Правда, он может показаться тебе специфическим и даже неудобным, - сонно пробормотал Миша с соседнего дивана.
- Угу, задавай. – Дженсен пребывал в сытом, ленивом и расслабленном состоянии, так что был готов ответить на что угодно. Даже на неудобные вопросы. Даже на вопросы о политических, религиозных и сексуальных предпочтениях.
- Как ты думаешь, как Санта-Клаус проникает в помещения, где нет каминов? – Несколькими словами Миша разрушил представления Дженсена о неудобных вопросах.
- Знаешь… до твоего вопроса я даже не задумывался об этом. А ты до сих пор веришь в Санту?
- Не знаю. Я спрашиваю в чисто метафизическом смысле. Мне кажется, что через вытяжной короб на кухне, а тебе?
- Я буду более консервативным и предположу, что через окно, - Дженсен подавил зевок и потер слипающиеся глаза.
- Окно неудобно открывать снаружи, это сильно замедлит раздачу подарков.
- Ну, хорошо, пусть будет по-твоему. Вообще, это странно – два взрослых серьезных мужчины, финансист и кондитер…
- Социолог. У меня нету специальности повара-кондитера.
- …финансист и социолог посреди ночи валяются в кроватях и обсуждают Санта-Клауса.
- Если бы мы лежали в одной кровати, это было бы не менее странно, поверь мне, - Миша сел, повернувшись к Дженсену, и его глаза, поймавшие лучик фонарного света из окна, сверкнули. – Так что ложись спать. Я надеюсь, нас не разбудят крики Санты, застрявшего в вытяжке у меня на кухне!
- Я тоже на это надеюсь. – Дженсен повернулся на бок, закутываясь в плед. – Доброй ночи, Миш.
- Доброй ночи, Дженсен.
Дженсен поворочался с одного боку на другой, слушая ровное дыхание Миши. Морфей, буквально пару минут назад готовый принять его в свои объятия, прочно обосновался на соседнем диване и не шел обратно.
- Миш? – шепнул Дженсен.
- М? – тот приподнял голову от подушки, не открывая глаз.
- Помнишь, в нашу вторую встречу я говорил, что женился бы на тебе?
- Ам… Мне не каждый день делают столь интересные предложения, так что… да, помню. А что?
- Если что… тогда я сказал это больше на эмоциях, но давай сходим на свидание? Для начала.
Миша не ответил, только неопределенно скрипнул диваном. Дженсен успел мысленно отругать себя за необдуманную фразу, как его собственный диван прогнулся под тяжестью чужого теплого тела, а губ коснулись чужие губы, сухие, теплые и пахнущие мятной зубной пастой.
- Это значит «да»? – прошептал Дженсен спустя минуту, или час, или сто лет.
- Это значит «спи», - выдохнул Миша Дженсену в губы, - завтра утром будет тебе твое «да».
И Дженсен вырубился практически мгновенно.
***
В семь сорок четыре Мишу разбудил звонкий и противный звук входящего СМС-сообщения.
«Целый год я вместе с тобой праздновал Национальные дни еды, и наконец этот год подошел к концу. Поздравляю с Национальным днем рождественского пирога! По такому случаю приду ближе к вечеру, где-то около часу пополудни. Уильям»
Миша забросил телефон за диван, протер глаза и посмотрел на спящего Дженсена. Он лежал на боку, свернувшись калачиком и запеленавшись в плед, и представлял собой, пожалуй, одно из самых прекрасных созданий, виденных Мишей в жизни.
Подумав минуту, Миша подхватил собственный плед, заполз на диван Дженсена, обняв того со спины, и вновь провалился в сон.
В вытяжном коробе беззвучно чертыхался заплутавший Санта-Клаус.
P. S. Герти, с Днем Рождения!