[Jojen Reed]

33 штук, 100х100, до 20 кб

DEAN







CASTIEL













DEAN & CASTIEL

@темы: Дин, арт/коллаж, Новогодний календарь 2015, Кастиэль

---

Клевый гифсет с тамблера

[Вицемир]

Мишка есть, нужно и Дженсена принести Не видела у себя в ленте такого гифсета, а, по-моему, сделано круто и ярко))

(с)

@темы: тамблер: гифки, Дженсен

---

Миша Коллинз. 7.01.2015

[gerty_me]

7.01.2014. Аэропорт. Ванкувер.

Вы только посмотрите, какой он счастливый На работу, как на праздник



Конечно, нельзя так просто взять и не подразнить фотографа

еще три фото

Х

@темы: фотографии, Миша

---

Поздравляем с победой Profound Bond

[gerty_me]

Ну, а у нас еще одна победа. Все помнят статью MTV о 19-ти лучших парах на ТВ в 2014 году? Потом было проведено голосование, чтобы выбрать лучшую из них. Победил, разумеется, Дестиэль, единственный неканонный пейринг из представленных. Еще одна соломинка на спину упрямого верблюда. Когда ж она переломится, а???





http://www.mtv.com

За информацию спасибо  Muldi

Статья "Почему "дестиэль" - лучшая пара в 2014 году"здесь на официальном сайте МТV

перевод статьи

MTV в честь победы нашего пейринга написал небольшую статью "Почему Дестиэль лучшая пара года на ТВ" /админ продолжает плакать от счастья/

"В прошлом месяце MTV News выбрали 19 любимых ТВ пар 2014 года, где Гленн и Мэгги из "Ходячих мертвецов" едва взяли первое место у Бена и Лесли из "Парка и зоны отдыха".

Мы также открыли голосование для вас, фанатов, и неудивительно, что вы очень много голосовали, но сегодня мы официально объявляем, что Дин (Дженсен Эклз) и Кастиэль (Миша Коллинз) из "Сверхъестественного" вытеснили Деймона (Йена Сомерхолдера) и Елену (Нину Добрев) из "Дневников Вампира" менее, чем на 10000 голосов.

Фандомы прилагали героические усилия, в частности Делены и Дестиэля, и мы в MTV News не можем дождаться, чтобы увидеть, как расцветет любовь этих разных пар в 2015 году. Но сначала отпразднуем победу этого года, и вот три причины, почему Дестиэль лучшая пара года на ТВ.

1. Потому что их любовь настолько велика, что вдохновила мюзикл.

К сожалению, в 200 эпизоде СПН не было Миши Коллинза, но он включает в себя музыкальную пародию, придуманную фанатами книжной серии, называемой "Сверхъестественное". Очевидно, эти фанаты взяли Дестиэльный подтекст так же, как зрители СПН в реальном мире, и прописали пару, как канон, что повеселило Сэма (Джареда Падалеки).

2. Потому что у них глубокая связь.

Когда вы вытаскиваете кого-то из ада, между вами создается связь. Прости, Сэм.

3. Потому что это очевидно.

Несмотря на то, что шоу не признает Дина и Каса как канон, их взаимная любовь друг к другу очевидна, и ни человек, ни ангел, кажется, не заинтересованы в длительных отношениях с женщиной. Таким образом, даже если СПН не будет относить Дестиэль к канону, это сделаем мы - с сегодняшнего дня и до самой смерти."

За перевод спасибо дестиэльную группу вконтакте

быстроарт

Х

для обзоров

На соо [J]Балансируя на грани[/J] поздравляют  <a href="http://enochian.diary.ru/p202009783.htm"> с победой</a>в голосовании на лучшую ТВ-пару в 2014г по версии MTV

@темы: Дин, важное, Кастиэль

---

С праздниками, ребят. Я в своем репертуаре.

[Uccello Spreo]

Название: Конец наших дней
Автор: Uccello Spreo
Бета: Тикки
Размер: ~ 2 500 слов
Пейринг/Персонажи: Кастиэль/Дин
Категория: слэш
Жанр: дабкон, нонкон, недопвп, ангст, страхбожийнечитать
Рейтинг: NC-17
Саммари: Кастиэль не умеет быть человеком.
Предупреждение: хэппи енда как такового тут нет. Настроение у меня вроде бы нормальное, но ребята не захотели тепла, поэтому мы принесли вам вот это.
Посвящение: моему новоприобретенному ангелу, которому понравилось.

Приказы Отца всегда были необсуждаемыми, и Кастиэль даже представить не мог, как это — усомниться в повелении Господа. Он был солдатом, воином, он был создан для того, чтобы следовать воле Отца, и всегда старался исполнить ее идеально. Он не умел иначе (какой смысл тогда был бы в его существовании?) — только в совершенстве. Вместо него всегда мог встать кто-то другой, и это было просто и понятно: делай что умеешь и что должен, потому что требуется только это. Но делай идеально.

Это не стало его первой ошибкой, но — самой большой из всех. Остальные оказалось легко исправить — за тысячи лет не осталось ни одного незапятнанного ангела, какими бы чистыми они ни представляли себя и ни представлялись людям. Но с этой проблемой — с ней требовалось разобраться немедленно.

Кастиэль не мог сказать, что именно пошло не так, но, несмотря на все его чаяния, обожженные крылья и потрепанные перья, Дин Винчестер остался в Аду. Он ходил по земле, еле переставлял ноги, пил беспробудно, пытаясь уйти от реальности и до ужаса боясь ночей. Кастиэль поначалу не понимал и сколько ни присматривался — не видел причин, почему тот так себя ведет, игнорируя приказ. Дин Винчестер имел задание, которым должен был озаботиться немедленно, но вместо этого предпочитал блудить и разрушать только что спасенную Кастиэлем душу, бахвалиться и бросаться на существ, которые значительно сильнее человека. Дин Винчестер не осознавал, какая ему оказана честь, что Отец нашел для него дело, избрал для великой миссии, — вместо принятия своей судьбы он устраивал показательные казни самого себя на глазах у всех.

Самым простым всегда было повлиять на сознание, но на это стоял запрет — только свобода воли, только добровольное согласие могли привести к нужному результату, а никак не принуждение. Кастиэль бы и сам не опустился до подобного — бесцеремонность и неуважение к детям Божьим нужно было оставить демонам, Люциферовым отродьям. Кастиэль ждал и кружил вокруг спящего и мечущегося по кровати Дина Винчестера ночи напролет, когда выпадала возможность оставить защиту печатей. Это была только его ответственность, ему и оставалось разбираться.

Дин Винчестер дерзил. Задирал нос, как бойцовый петух, словно представлял собой что-то большее, чем просто человек. Кастиэль мог раздавить его мизинцем, если бы имел на то разрешение, но приходилось терпеть выходки и наблюдать, как очищенная душа снова погрязает в похоти и смраде грехов.

Никогда еще Кастиэлю не было так жаль своих усилий. Никогда еще он не чувствовал гнева из-за неблагодарности. И эти чувства оказались первыми, которым его научил Дин Винчестер.

* * *

Все могло бы сложиться иначе, если бы он снова не напился. Или если бы остался дома. Или если бы наконец нашел в себе смелость купить таблетки и попытался закинуться снотворным, чтобы поспать хотя бы несколько часов кряду, а не урывками по несколько минут до первого кошмарного воспоминания. Но то и дело всплывали перед глазами кровавые ошметки разорванных тел, фантомные боли собственных истерзанных конечностей с вывернутыми пальцами и выкорчеванными ногтями.

Там, внизу, когда его тело восстанавливалось, лучше не становилось. Он все это время провисел, подвешенный на крюк, словно туша в холодильной камере перед разделкой для продажи. Аластор порой отрезал от него куски и скармливал своим псам, иногда напускал их на Дина, и те драли его, чавкая и поскуливая.

Неудивительно, что Дин все-таки сошел с ума. Любой бы сошел. И когда-нибудь этот бред, типа он вернулся домой, закончится, потому что из Ада никто не возвращается. А если он поверит, то Аластор будет бить еще больнее. Дин не знал, можно ли еще больнее, но в Аласторе сомневаться не приходилось — найдет.

Когда он напивался и проваливался в ненормальные видения, ему становилось спокойнее — в Аду он знал, чего ожидать. А от всей этой иллюзии с ангелами и люциферами — нет.

— Любое терпение не безгранично, — достаточно пугающе прозвучало рядом, и Дина выдернуло из полусна так резко, будто он с дури решил нажать на тормоза после гонки со скоростью восемьдесят миль в час. Голова пошла кругом, и он толком ничего и не понял, его вдруг словно что-то подхватило под грудью, и он в два счета оказался на улице. Он рухнул на колени, тут же сжал пальцы, собрав в горстях влажные иголки, и попытался открыть глаза, мутным взором улавливая только огромную фигуру, стоящую против лунного света. — Ты переступил все возможные границы, Дин. И так больше не может продолжаться.

— Кас? — фыркнул Дин и глухо рассмеялся. — Очень круто, что ты решил устроить мне экскурсию по лесам, но я бы хотел вернуться обратно. Сэмми, сам понимаешь.

— Сэма там нет.

— Ну вот, — Дин попробовал скрыть удивление и пожал плечами, фальшиво улыбнувшись: — Тогда у меня больше нет причин и отговорок, но, чувак, серьезно — верни меня в номер, мне бы проспаться.

— Ты не спишь, — отрезал Кас.

— Пф, сплю, конечно. По-твоему, чем я занимаюсь, когда лежу в постели с закрытыми глазами и мирно посапываю в обе дырочки?

— Видишь кошмары. Ты вспоминаешь, Дин, и воспоминания тебя не радуют.

Хотел бы Дин посмотреть на того, кого обрадовали бы воспоминания о пребывании в Аду. Он явно не из этих странных людей.

— Я знаю, о чем ты думаешь, Дин. Я знаю, что ты видишь. Я знаю, что ты делал. И я знаю, что ты не веришь, что я действительно тебя вытащил, но я тебя вытащил. Я держал тебя вот этой самой рукой, и след от моего прикосновения навсегда останется на тебе, как печать. Моя печать. Я тебя воскресил, Дин, я не оставил тебя там, и ты поразительно мало заботишься о том, чтобы быть хоть немного благодарным за все, что я для тебя сделал. Я спас тебя от Ада, но ты предпочитаешь об этом не помнить.

— Я помню, — попытался было вставить Дин, но Кастиэль его уже не слушал. Он навис над ним и, вцепившись в плечо, точно в отпечаток, тянул Дина вверх, ровно до момента, пока не коснулся губами кромки ушной раковины.

— Я вытащил тебя из Ада, Дин, но я не вытащил Ад из тебя. И я надеюсь, что это именно он говорит в тебе, заставляет унижать меня и отмахиваться от моих слов. Я для тебя все сущее, Дин, потому что я тебя воссоздал, но ты ведешь себя, словно ты — нечто особенное, а я — червь у тебя под ногами, недостойный твоего взгляда и тем более повиновения. Повинуйся мне, Дин Винчестер, или мне придется тебя заставить.

Дин содрогнулся, но улыбка сама наползла на лицо:

— Сейчас очень похоже, что ты считаешь себя чем-то большим, нежели просто ангелом Господним. Повиноваться тебе? А кто ты есть? Кто ты такой есть, чтобы я тебя слушался, следовал вашему слову, вашей проклятой ангельской воле? Покажи папочку, Кас, пусть он сам скажет мне, чем же я так хорош, что меня нужно было спасать. Потому что я далеко не тот, кто вам нужен. Праведник?.. если ты знаешь, что я делал, то как ты можешь называть меня праведником? Я кто угодно, но не он. И если бы пришлось все повторить, я бы точно так же согласился на то, что он мне предложил. И ты, раз воссоздал меня из грязи и пыли — из чего еще я могу быть созданным, серьезно, только грязь и пыль, — должен знать, какая я мразь на самом деле. Поэтому, будь добр, отпусти мое плечо, — голос Дина звенел от напряжения, и сдерживаться удавалось с трудом. Он опасался поднимать руку на Кастиэля, хотя нрав так и умолял ударить, вцепиться, выместить зло на этом чертовом существе. — Как же у вас все просто, блядь, — вырвалось у него вдруг. — Черное и белое, ангелы и демоны, а мы — кто? Мы — прослойка между вами? Причина побить друг друга подушками, как девчонки на девичнике? Я тебе не подчиняюсь и подчиняться не буду.

— Я вернул тебя из Ада и могу обратить этот процесс с точностью до деталей, и на этот раз ты почувствуешь все. Я собирал тебя по крупицам — теперь ты будешь рассыпаться, как высыхающая фигура из песка, и ощутишь каждую секунду, как частички тебя будут растворяться в вечности. В Аду есть и другие, кого можно очистить, кто с радостью согласится на эту миссию и будет благодарить за предоставленный шанс, но только ты, Дин Винчестер, нашел в себе наглость плюнуть в нас за подаренную тебе жизнь. Что же мешает тебе сказать простое спасибо? — Кастиэль встряхнул его и приблизился настолько, что Дин чувствовал, как воздух, который вырывается из его рта, отражается от Кастиэлевых губ и возвращается к нему, щекоча небритые щеки.

— Если ты хочешь меня запугать, то — да, у тебя получается, сукин ты сын, потому что обратно в Ад я не хочу. Никто бы не хотел, и я, блядь, не исключение, знаешь ли. И знаешь, как у нас, тупых людей, называется то, что вы делаете? — Дин в свою очередь оттолкнул от себя Кастиэля, который и не сдвинулся с места, но, распалившись, Дин это проигнорировал. Вместо этого он дотянулся до уха ангела и со злостью произнес: — Манипуляция, чертов ты ублюдок, шантаж и запугивание. Вы, хреновы ангелы Господни, ничем не лучше демонов, и если ты хочешь от меня за это спасибо — то хрен тебе, а не спасибо, урод.

— Любое терпение не безгранично, — тяжело повторил Кастиэль и блеснул глазами. Яркая синева на миг ослепила Дина, и после в глазах осталось неприятное мерцание. — Ты подчинялся Аластору, и я знаю, что он с тобой делал. Если это единственный способ добиться от тебя уважения…

— Ты, как и многие твари, считаешь, что страх и уважение — это одно и то же, — брезгливо скривившись, выпалил Дин.

— Так все-таки ты признаешь страх? — голос Кастиэля, единственное, что чувствовал Дин, пока зрение не восстановилось, стал тихим. — Признаешь ли ты мою власть над тобой, Дин Винчестер?

— Иди ты к чертовой матери, — гневным шепотом ответил Дин. Он задышал чаще и отвернулся, едва почувствовал, как хватка Кастиэля ослабла, и тот перенес руку ниже, стиснув пальцы на локте. Синяки останутся — контролировать силу ангел еще не умел. А может, намеренно действовал так.

— Вы, люди, кажется, именно так выражаете свое превосходство над другими, — немного рассеянно проговорил Кастиэль, стягивая с Дина рубашку. — Мужчины — над женщинами, мужчины — над мужчинами, даже мужчины над детьми. Кто кого завалил, оттрахал, кто кому вставил и как много, как сильно, насколько долго заставил содрогаться в оргазме или как славно поонанировал на грудь, лицо или спину — вот в этом ваша низменная власть. Низкая и жалкая. Ваши разумы могут достигать таких высот, а вы — и ты, Дин, тоже — предпочитаете валяться в постели с чужими людьми, потираясь о них телесами. Но Отец вас любит, и я не смею сомневаться в Его выборе.

Кастиэль уронил рубашку вниз и тут же наступил на нее, задирая футболку. Кулон глухо звякнул, когда Кастиэль потянул ее через голову, ероша и так спутанные волосы Дина, и упал обратно на грудь, холодя кожу. Дин почти не вздрогнул, когда ангел, не прекращая монолог, расстегнул ремень на джинсах и спустил их с него вместе с трусами.

Стоять в лесу голым, стреноженным собственными штанами — странно. И страшно. Не представлять, что будет дальше, владея только общими сведениями, — страшно вдвойне. Ангелы ничем не лучше демонов, и Кастиэль это доказывал каждым словом, каждым действием. Каждым прикосновением холодных ладоней к телу.

— Аластор брал тебя, утверждая твое место, — ровно произнес Кастиэль. — Брал не раз; брал в крови, брал в кишках, брал, одновременно вскрывая грудную клетку, — и ты все это помнишь. Мне удивительно видеть, что ты предпочитаешь такое обращение уважительному, которое мы были готовы тебе оказать. Но это твой выбор, твое решение. Я не волен с ним спорить, но я волен все окончательно разъяснить. Если тебе необходима сила над тобой, от которой ты смог бы отталкиваться, которая привязывала бы тебя к реальности и не давала снова впасть в сумасшедший бред, — я согласен быть такой силой. Ты можешь меня ненавидеть, ты можешь меня презирать — теперь это не имеет для меня значения. Я уже превосхожу тебя, — обронив эту фразу, ангел бесцеремонно развернул Дина себе спиной, толкнул грудью на ствол с колючей, царапающей корой, и навалился сверху, приставляя член к заду. Затем, надавив бедрами, направил себя рукой и, не рассчитав сил, закрыл рот Дина ладонью, чтобы, кроме мычания, ничего не вырвалось наружу.

— Нет, — выкрутившись, Дин простонал коротко и зажмурился от боли. Слезы выступили на глазах и потекли вниз — сами. Он скрючился весь, насаженный на член Кастиэля, и вздрагивал от медленных, но ровных движений внутри себя. — Хватит. Хватит, пожалуйста.

Кастиэль не обратил на него внимания, только перенес руки ниже, одной ухватившись за шею, а другую опустив на талию. Дин чувствовал все вплоть до едва ощутимых иголок, падавших сверху ему на спину, скользивших по спине к пояснице, и молился, чтобы это все прекратилось. Он был даже согласен на бабский обморок, лишь бы остановилось это безумие — его насиловал ангел Господень. Правильно он их всегда ненавидел. «Ангелы тебя хранят, сынок» — вот так хранят, мама? Вот так? Ты видишь, что происходит, оттуда?

Если можешь, то помешай этому как-нибудь. Как угодно.

Пожалуйста.

Мама.

Кастиэль все трахал его и трахал, и механические толчки, казалось, не прекратятся никогда. Дин перестал уже вздрагивать, пробуя фиксироваться на чем-нибудь ином, но все было без толку, потому что от смены внимания член из задницы никуда не пропадал, и этот урод по-прежнему его имел.

— Вы странные, люди, но Отец вас любит. И я вас люблю, потому что вы Его величайшее творение, я восхищаюсь тем, что Он создал из ничего. И мне жаль, что вы понимаете только силу.

Спустя минуту после этих слов Кастиэль кончил. Он удержал Дина в своих руках — прижал к себе и, заглядывая в глаза, произнес:

— Ты не будешь ненавидеть меня. Ты вообще ничего не вспомнишь об этом, но вот тело твое, твои инстинкты — они меня не забудут. Доброй ночи, Дин, — сказал Кастиэль и прижал пальцы к его лбу.

* * *

— Сэмми, где тебя черти носили? — нарочито грубо спросил Дин, когда брат появился в дверях. Тот, впрочем, тут же ловко показал пакет с фастфудом, который немедленно швырнул на кровать Дина, попав ему в руку.

— Позаботиться о тебе решил, — фыркнул Сэм и тут же потянулся за принесенным пакетом. — Думаешь, зря?

— Да ты что, — спохватился Дин, поспешно засунул нос в свёрток и добыл себе оттуда горячий гамбургер.

— Это в качестве извинения за забытый пирог, — неловко пояснил Сэм.

— Ты даже спать не мог от стыда? — хохотнул Дин и вгрызся в бургер. Застонал сдавленно и прикрыл глаза, мол, зашибись как хорошо.

— Типа того, — неискренне рассмеялся Сэм, но Дин решил пока что этим не заморачиваться. В конце концов, он был как бы мертв четыре месяца, и к нему нужно было заново привыкнуть. Так что, наверное, не было ничего странного в том, что Сэм вел себя скованно и немного наигранно.

— Удружил, чувак, — кивнул Дин и вдруг замер, почувствовав, как по телу побежали мурашки, а все нутро будто содрогнулось от угрозы. Это чувство быстро прошло, но неприятное, тревожащее послевкусие — легкое покалывание в шраме, оставленном Кастиэлем — никуда не делось.

— Дин? — окликнул его Сэм. — Все в порядке?

— Да… Черт, Сэм, понятия не имею, — Дин дернулся, поспешно осматриваясь и выискивая признаки присутствия чего-то незримого, но чувство опасности исчезло. — Показалось что-то.

— Ты побелел, чувак, — осторожно сообщил Сэм. — До обморока не хватает мышки. Нюхательную соль?

— Иди ты на хрен, сучка!

— Придурок.

— Спокойной ночи.

— Взаимно.

Кастиэль качнул крылом, собирая его за спину и стараясь на этот раз не задеть им Дина. На первый взгляд все было в порядке — чересчур резкая реакция скоро сгладится, и Дин сможет находиться рядом с ним. А пока что Кастиэлю стоило немного повременить с внезапными появлениями около Винчестеров, но ситуация еще терпела.

Ошибки нужно исправлять. Ошибки всегда можно исправить. И Кастиэль только что справился со своей.

@темы: Дин, фанфики, фесты, рейтинг: R-NC-17, Новогодний календарь 2015, сезон 4-6, Кастиэль

---

[gerty_me]

Дамы и господа, представляем победителя!!!!











Миша удивляется победе...

"Подождите, я выиграл PCA? WTF? Ну, я вернулся к мыслям, что это голосование было сфальсифицировано. Я даже не актер (научно-фантастического шоу / фэнтези.) P.S.: Спасибо, ребята."

"Реально, спасибо ребята. Они дают их реально влиятельным людям, таким как Элен Дедженерес*, Роберт Дауни младший** и Дженсен Эклз***. Круто"



Миша Коллинз | Кастиэль | Misha Collins 18+ *

... а миньоны довольно потирают руки и думают: ты однажды ляпнул, что хочешь стать повелителем мира, что ж, мы работаем над этим))

Патихардим, ребята!!

За подготовку поста спасибо  Muldi

для обзоров

На соо [J]Балансируя на грани[/J] поздравляют  <a href="http://enochian.diary.ru/p201994962.htm"> с победой</a>Миши Коллинза в РСА в номинации "Лучший актёр научно-фантастического жанра"

@темы: Миша, важное

---

[Кая Кита]

Название: Эй, сосед...
Автор: Кая Кита
Бета: Марлюшка
Размер: ~ 2 400 слов
Пейринг/Персонажи: Дин/Кастиэль
Категория: слэш
Жанр: романтика, AU
Рейтинг: PG-13
Саммари: Дин и Кастиэль живут в одном доме, и их квартиры располагаются напротив друг друга; было бы странно, если бы они так и не познакомились.

***

Дин переезжает в Бостон на неделю раньше Кастиэля. Слишком короткий срок, чтобы успеть завести новые знакомства. Поэтому в тот момент, когда Кастиэль заносит последние коробки в квартиру небольшого четырехэтажного дома с высокими ступеньками, Дин пьет в баре напротив в полном одиночестве. На следующее утро они впервые сталкиваются на лестничной площадке, и Дин кивает в знак приветствия. Это становится чем-то вроде привычного ритуала на весь следующий месяц, пока Кастиэль не приходит домой однажды вечером после тяжелой смены в больнице.

***

Мысленно Кастиэль все ещё на работе и только спустя минуту понимает, что уже третий раза пытается вытащить ключ из пустого правого кармана, забывая проверить левый. В себя он приходит, когда слышит шаги. Парень из квартиры напротив поднимается по лестнице с двумя упаковками пива в руках.

— Эй, сосед…

Кастиэль удивленно смотрит на него; это их первый разговор, если, конечно, кивки не считать диалогом.

— Как насчет пива, сосед? — парень небрежно облокачивается на перила, и Кастиэль думает, что перед ним определенно самый красивый человек из всех, кого он когда-либо встречал. Не то чтобы раньше Кастиэль не замечал его привлекательности — скорее, они так быстро разбегались в разные стороны, что образ не успевал сложиться.

— Меня Дин зовут, — представляется тот.

— Кастиэль Новак.

Дин недоуменно на него смотрит, а затем на его лице расплывается улыбка.

— Что скажешь, Кастиэль Новак?

Кастиэль на самом деле чертовски устал: под конец смены на него свалились два пациента с тяжелыми травмами.

— Я…

Он замолкает, так и не договорив. Дин внимательно его рассматривает, и Кастиэлю уже хочется проверить, не отрастил ли он крылья или щупальца.

— Ты ведь недавно в городе, Кас? Я недавно и никого здесь не знаю. Так что…

Дин разводит руками, как бы показывая, что все и без слов понятно. Кастиэль кивает — скорее сам себе. Его братья всегда говорили, что он слишком замкнут и не умеет вести себя в компании. Правда, он не уверен, что в тот момент они имели в виду такую компанию.

— Я принимаю твое предложение, Дин, — официальным тоном говорит Кастиэль.

Дин хмыкает, но в его взгляде разгорается любопытство.

Спустя пару часов они сидят в квартире Дина в окружении опустевших бутылок и рассказывают друг другу истории того, как попали в Бостон. Кастиэль думает, что за тридцать лет никогда так не напивался. Скорее всего, причина в том, что он наконец-то сбежал от старших братьев, которые не одобряли каждый его шаг. Комната немного кружится перед глазами, но ему хорошо и спокойно. Дин рассказывает о Лоуренсе, о родителях, оставшихся там, о лучшем в мире яблочном пироге, который готовит его мама, о младшем брате, уехавшем в Лос-Анджелес.

— Знаешь, — Дин садится ближе к Кастиэлю, — после того, как расстался с Лизой, я решил, что самое время начать все с нуля, — Дин тоже пьян; у него немного заплетается язык и глупая улыбка на лице. — И теперь я тут. Не знаю, надолго ли.

Кастиэль понимающе кивает. В его жизни не было трагичных расставаний, зато есть большая семья, которая считает своим долгом напоминать ему, что он не только самый младший, но и самый бесполезный из них. Он единственный отказался работать в корпорации, созданной отцом, и выбрал профессию, не связанную с финансами. К тому же, он гей, что также служит поводом для ссор. Так что сбежать в другой город и начать все заново — сама собой напрашивающаяся мысль. Постепенно разговор переходит к обсуждению фильмов, и Дин не скрывает ужаса от непросвещенности Кастиэля.

Кастиэль возвращается домой только в четыре утра. Когда его тело оказывает на мягкой поверхности кровати, он почти сразу засыпает, но успевает подумать, что, возможно, новая квартира станет для него домом.

Следующее утро, которое скорее день, становится для Кастиэля испытанием. И хотя в теории он знает, как справиться с похмельем, на практике все оказывается не так просто. Кастиэль надеется, что завтра ему будет лучше. У него всего один выходной, а брать свободный день, когда и месяца не успел проработать, — не самый разумный поступок.

С этого момента отношения Дина и Кастиэля меняются, Теперь, встречаясь на лестнице, они иногда задерживаются перекинуться парой слов. “Хей, Кас”, “Как дела, приятель” и “Ты выглядишь потрепаннее своего плаща” — Дин каждый раз придумывает новое приветствие. Кастиэль же отвечает неизменным: “Здравствуй, Дин”.

Дин оказывается интересным собеседником. Он любит громкую музыку и старые машины, работает в автомастерской и, похоже, может починить что угодно. Вспыльчив, когда дело касается любимых фильмов, раздражается, когда осуждают его пристрастие к фастфуду. Дин читает Воннегута и, главное, обожает свою семью. Он искренний и заботливый. И, несмотря на его феноменальное упрямство и стремление избегать разговоров, которые ему кажутся сопливыми, именно с Дином Кастиэль чувствует себя собой. С ним просто и говорить, и молчать. И, кажется, Дин единственный во всем мире, кто считает Кастиэля забавным.

Спустя пару недель Дин останавливает Кастиэля, когда они в очередной раз пересекаются.

— Эй, сосед, — начинает он с привычной фразы, — как насчет киномарафона сегодня вечером? Приятель, ты не смотрел “Звездные войны”, это хуже… не знаю… хуже, чем на первом курсе колледжа остаться девственником.

Кастиэль не понимает, как одно связано с другим, о чем и говорит Дину, и тот смеется так искренне и заразительно, что на него невозможно обижаться.

— Знаешь, Кас, никогда не меняйся, — говорит Дин, похлопывая Кастиэля по плечу.

Игнорировать обаяние Дина проще, когда он не стоит так близко. Тогда его веснушки не привлекают внимание, а взгляд не кажется таким провоцирующим.

— Ну так что, Кас, — Дин по-прежнему стоит рядом, а его рука лежит на плече Кастиэля. — Ты сегодня свободен?

— Да, — Кастиэль отвечает не задумываясь.

Дин кивает и убирает руку с плеча Кастиэля; это мгновенно вызывает разочарование.

— Увидимся, — бросает Дин перед тем, как уйти на работу.

Вечером они смотрят фильмы. Кастиэль и не замечает, как начинает рассказывать о своей семье. Четыре брата: Майкл, Люк, Рафаил и Захария; единственные родственники, которые у него остались. И их отношения не назовешь близкими. Возможно, дело в большой разнице в возрасте: Кастиэль моложе самого младшего из них, Рафаила, на десять лет. Возможно, в том, что все остальные помнят родителей, Кастиэля же растили часто меняющиеся няни и учителя. Так или иначе, он всегда оказывается не таким, как от него ждут: с детства мечтал стать врачом и предпочитал одиночество шумным компаниям. Их большой дом никогда не казался Кастиэлю приветливым. Квартира Дина — другое дело. Кастиэлю нравится бывать здесь из-за особой домашней атмосферы. Возможно, благодаря длинным, по всей стене, полкам с музыкальными дисками, или простой и удобной мебели, но, скорее всего, все дело в семейных фотографиях, стоящих в рамках и висящих на дверце холодильника под магнитами. И, несмотря на разделяющее их расстояние, Кастиэль уверен, что они любят и ценят друг друга, и немного завидует. Его старшие братья Майкл и Люк до сих пор не могут поделить наследство отца, а Рафаил и Захария попеременно поддерживают то одну, то другую сторону. Сейчас, глядя на Дина и его отношения с семьей, Кастиэль чувствует вину за то, что практически сбежал из Нью-Йорка, даже не попытавшись ничего объяснить.

Кастиэль не помнит, на каком эпизоде “Звездных войн” засыпает. Просыпается он на диване Дина. Подушка под головой и теплый укрывающий плед не спасают его от боли в спине. Дин, посмеиваясь над его скривившимся лицом, делает для них кофе и отправляет Кастиэля домой. Их совместное утро выглядит таким правильным, что Кастиэль, принимая душ и собираясь на работу, не может перестать думать о том, что хотел бы ещё не раз просыпаться так.

***

С того момента, как они впервые напились в квартире Дина, проходит два месяца. Город все больше преображается к зиме, исчезает осенняя красота деревьев, и кажется, что вместе с желтыми и красными листьями, с улиц пропадают и все остальные краски. Теперь это не изменится до тех пор, пока не выпадет первый снег.

Кастиэль видит Дина почти каждый день, иногда мельком, а иногда они ужинают вместе. Работа, дом, встречи с Дином — жизнь Кастиэля настолько заполнена, что на размышления остается мало времени. Хотя иногда он и пытается понять, что на самом деле между ними происходит. Дин занимает все больше места в его жизни, и Кастиэль боится подумать, что будет, если однажды их пути разойдутся. Но это не единственное, что его беспокоит. С момента отъезда из Нью-Йорка Кастиэль так ни разу и не общался с братьями. Единственный его телефонный звонок Майклу закончился разговором с автоответчиком.

— Эй, сосед, — Дин стоит возле квартиры Кастиэля, будто специально ждет. — Как насчет того, чтобы стать настоящими бостонцем? У меня билеты на игру Ред Сокс.

Кастиэль хмурится: ему кажется, что Дин ведет себя не так, как обычно. Его беспечность выглядит наигранной.

— Ты не говорил, что любишь бейсбол.

— Не люблю, — кивает Дин. — Выиграл два билета в бильярд, так что… — он замолкает.

Кастиэля не назовешь любителем спортивных игр, да и вообще спорта: единственное, что он признает, — это бег по утрам, но несмотря на это, он отлично проводит время с Дином на стадионе. Когда игра заканчивается, они гуляют по городу, а затем заходят в бар неподалеку от их дома.

Спустя пару часов, когда они выходят на улицу, резкий порыв ветра заставляет его поежиться. Дин подходит к Кастиэлю ближе и поднимает воротник его плаща.

— Если простудишься, лекарства тебе таскать не буду, — бормочет он.

Кастиэлю становится тепло от этой неловкой, смущающей заботы, от близости Дина, от его пальцев, коснувшихся шеи. Они снова стоят слишком близко, и это уже входит в привычку. Молчание затягивается, и Кастиэль не может заставить себя перестать смотреть на губы Дина.

Неожиданно хлопает дверь, и они оба вздрагивают, словно подростки, пойманные на горячем. Пьяная компания проходит мимо, не обращая на них внимания, но момент уже упущен. До дома они идут молча.

Спустя пару дней Дин вновь приветствует его привычным: “Хей, Кас”, и кажется, будто ничего особенного не произошло. Со временем Кастиэль и сам начинает думать, что нафантазировал лишнего. В конце концов, Дина трудно назвать нерешительным или стеснительным: вряд ли у него есть проблема с тем, чтобы привлечь внимание заинтересовавшего его парня или девушки. И если, общаясь столько месяцев, они остаются только друзьями, скорее всего, большего Дину и не нужно. Кастиэль ощущает неясную ноющую тоску, когда задумывается об этом. Кажется, он сам не заметил, как успел влюбиться. Это и смешно, и глупо.

За неделю до Рождества звонит Майкл. Их разговор совсем не такой, как можно было ожидать. Кастиэля приглашают вернуться в Нью-Йорк на праздники, и, уже согласившись, он понимает, что на самом деле не так уж и скучает по семье. В нем борются два чувства: желание остаться в своей новой жизни и вина за внезапный отъезд.

На следующее утро, когда Кастиэль выходит из квартиры, он нос к носу сталкивается с Дином.

— Эй, сосед. Скоро Рождество, — говорит тот вместо приветствия.

Кастиэль не может сдержать улыбку. Стоит Дину появиться, как все чувства сосредотачиваются на нем: его взгляде, голосе, ощущении близости.

— Приятель, я тут много о чем подумал… — Дин делает длинную паузу, будто подбирая слова. — Может быть, на Рождество мы вместе…

Как только Кастиэль понимает, к чем ведет Дин, на место радости приходит досада.

— Мне звонил Майкл. Он хочет, чтобы я приехал домой.

На лице Дина мелькает разочарование.

— Без проблем, чувак. Ты ведь хотел помириться с семьей?

Кастиэль кивает.

— Тогда все отлично.

— Дин, я бы хотел…

— Эй, я же говорю, все в порядке. Поговорим, когда вернешься.

Кастиэлю кажется, что этот разговор гвоздем застрял у него в голове. Он помнит о нем на работе, думает об этом, когда покупает подарки и собирает чемодан. Прокручивает все сказанные слова, пока едет до аэропорта и во время полета. Единственное, в чем он сейчас уверен, так это в том, что не хочет, чтобы Дин исчез из его жизни.

***

Кастиэлю хватает часа на семейном ужине, чтобы понять, что ничего не изменилось. Его приезд никого не расстроил, но и не порадовал. Кастиэль всегда был здесь невидимкой, до тех пор, пока не совершал нечто такое, что могло подпортить имидж их семьи. Сейчас это ощущение обрушивается на него с новой силой. За столом царит напряженная атмосфера, и вежливые фразы, колкие, как иголки рождественской ели, изрядно портят аппетит. Он практически ощущает, как нарастает напряжение, видит, как недовольно Майкл смотрит на Люка. Кастиэль вертит в руках вилку и думает о том, что не здесь хочет сейчас быть. Чувство вины за побег в другой город стремительно тает. За месяцы, проведенные вдали от братьев, он отучился ощущать себя зависимым от их мнения.

Спустя ещё час Люк требует у Майкла подписание какого-то договора, Захария возмущается, что ему не выплатили ту премию, на которую он рассчитывал, а Рафаил, не обращая внимания на остальных, переписывается с кем-то по телефону. В какой-то момент Кастиэлю становится интересно, заметит ли кто-нибудь, если он уйдёт. Он скорее из любопытства встает из-за стола и направляется к двери. Спор за его спиной ни на секунду не затихает. Это ответ на его вопрос, и хорошая новость в том, что Кастиэля все устраивает. Он поднимается на второй этаж, забирает свой нераспакованный чемодан и вызывает такси. В доме он задерживается только для того, чтобы положить подарки под праздничную, сверкающую огнями ель.

***

Кастиэль оказывается в Бостоне в четыре утра. Ему пришлось менять авиабилет и ждать рейс, но это даже хорошо: у него была возможность все обдумать. Он поднимается на свой этаж и, несмотря на раннее время, без сомнений стучится в дверь Дина. Вся неуверенность осталась в Нью-Йорке вместе со страхом, что без семьи он ничего из себя не представляет. Теперь у него именно та жизнь, которую он и хотел.

Дин открывает дверь не сразу; он выглядит сонным, растрепанным и одновременно таким привлекательным, что Кастиэль с трудом вспоминает, зачем пришел.

— У меня было отвратительное Рождество, — говорит он.

Дин смотрит непонимающе и явно до сих пор не совсем проснулся.

— Это хреново, чувак.

— Ты ведь не выигрывал билеты на бейсбол?

Дин моргает, затем хмурится, и спустя пару секунд кажется, что его щеки немного порозовели.

— Есть только один человек, с кем я хотел бы провести праздники. Ты.

Произнести эти слова оказывается намного проще, чем Кастиэль думал.

— Кас… Приятель, это прозвучало слишком по-гейски. Просто… — Дин улыбается и замолкает, а затем отодвигается от дверь. — Заходи.

Кастиэль уверяет себя, что этого пока достаточно. Возможно, он рассчитывал на большее, но маленькие шаги лучше, чем ничего. Дин не позволяет ему додумать и тянет на себя. Их поцелуй получается быстрым и смазанным, у Кастиэля до сих пор чемодан в руках, но он точно знает, что это все равно один из лучших моментов в его жизни. Тех самых, которые помнишь и спустя много лет.

— Не такое уж плохое Рождество, а, Кас? — Дин стоит совсем близко и Кастиэль улыбается.

— Лучшее, Дин.

обзорам

[L]Кая Кита[/L] выкладывает мини <a href="http://enochian.diary.ru/p201985367.htm">"Эй, сосед..."</a> в рамках Дестиэль/Коклз календаря в сообществе [J]Ainoo Mea. Dmann Tea.[/J]

@темы: АУ, Дин, фанфики, фесты, рейтинг: G-PG, Новогодний календарь 2015, Кастиэль

---

О Сочельнике в Сочельник.

[Хельга Шиммельграу]

Название: О Рождественских сладостях и интересных предложениях
Автор:  Хельга Шиммельграу
Бета: AnnaSota
Размер: мини, около 3800 слов
Пейринг/Персонажи: Миша/Дженсен
Категория: Слэш
Жанр: AU, флафф, повседневность
Рейтинг: PG
Краткое содержание: «Мне пришлось бы коротать вечер в одиночестве и изображать известного старого ворчуна, если бы не один случайный Рождественский дух»
Примечание: сиквел к фику "Об осьминогах, штруделях и старых сводниках", но для понимания сюжета первую часть читать не обязательно.
Предупреждение: Шатнер! Возможен ООС Дженсена и некоторые провалы в логике.
Дисклеймер: Фото, использованные для коллажа, принадлежат krolik_krol, Stardust&Melancholy и Caren Cooke, на авторство не претендую.



В жизни Миши был ряд вещей, которые могли бы служить своеобразными разграничивающими точками на стреле времени, вещей, которые происходили неизменно, регулярно и с одинаковой периодичностью. Рождество, день рождения и заполнение налоговой декларации раз в год. Генеральная уборка раз в квартал. Оплата коммунальных счетов раз в месяц. Визит Уильяма Шатнера в кафе каждый день.

Нет, серьезно: этот не стареющий душой проходимец являлся в “Misha’s Cupcakes” ежедневно в одно и то же время с такой пугающей точностью, что, если бы Миша был полководцем или физиком-ядерщиком, он сверял бы по Шатнеру часы. Казалось, могло произойти что угодно: пробуждение Йеллоустоунского вулкана, падение метеорита, драка в Конгрессе по поводу принятия закона, разрешающего держать дома морских котиков, победа Тейлор Свифт на выборах президента США – а Шатнер, как обычно, в семь сорок четыре появится по ту сторону прилавка и потребует чай с чабрецом и порцию выпечки.

Сегодняшний день, двадцать четвертое декабря, не стал исключением.

- Хэй, вы там проснулись уже? Поздравляю тебя, Кексик… - гаркнул Билл с такой интонацией, что Миша машинально домыслил окончание фразы: «…ты балбес!» - Сегодня Национальный День Чего Угодно В Шоколаде! Надеюсь, ты помнишь?

Миша выглянул из кухни и молча указал на стену, где с недавних пор появилась небольшая грифельная доска в резной рамке. На доске была прикреплена табличка «Национальный День», а свободное пространство, в свою очередь, было отведено под название блюда, которое каждый день придумывал Билл.

- Ты бессовестный человек, Кексик! Ты совершенно аморально наживаешься на идеях, которые я бескорыстно тебе подкидываю! Разве я просил, чтобы ты национальное блюдо дня делал блюдом дня в своей кондитерской?

Миша готов был спорить на десятку, что все Национальные Дни сладостей Шатнер придумывал сам – к его чести, ни разу не повторившись.

- А это не я взял на вооружение твою идею, - пожал плечами Миша, - это Осрик, наш новый кондитер. А я только доску сделал.
Осрик, молодой парень, подрабатывавший в “Misha’s Cupcakes” в свободное от учебы время, был поистине находкой. Обладая творческим мышлением и золотыми руками, он к тому же с готовностью поддерживал Мишины идеи и замыслы.

- Сам шельмец, и в помощь себе таких же шельмецов подбираешь! – коротко выразил его мысли Уильям. – Так как насчет блюда дня? Я бы не отказался от шоколада, политого шоколадом!

- Боюсь, для такого изысканного блюда нашей кондитерской не хватает мишленовских звезд, - хмыкнул Миша, - потому могу предложить блинчики с шоколадным соусом!

Блинчики были как раз готовы к семи сорока четырем и теперь, дымящиеся и ароматные, ждали своего часа на кухне.

- Я бы счел это неуважением ко мне как к клиенту, - шутливо погрозил пальцем Билл, - но не буду. Неси свои блинчики.

Миша спрятал деньги в кассу, отсчитал сдачу, вынес из кухни тарелку блинчиков и, поставив на прилавок, полил выпечку шоколадным соусом из бутыли.

- Пожадничал, - прокомментировал Билл. – Лей еще, да… вот теперь достаточно! – По правде сказать, теперь пухлые кругляши теста буквально утопали в жидком шоколаде.

- Только не заработай такими темпами диабет, - пробормотал Миша, подавая Биллу чайник и чашку.

- С тобой – никогда! Ты же вечно не докладываешь сахару в выпечку! – отмахнулся Билл. – Скорее, я получу диабет от своих студенток…

- Ты что-то путаешь. Диабет, насколько я знаю, половым путем не передается.

- Да ну тебя с твоими шуточками! И без них не слишком весело. Понаберут на поток девиц, сами сахарно-прелестные, а мозгов в голове, как в воздушном шарике – и как они только наскребают баллов для перевода с курса на курс? Нет, я, конечно, все понимаю, аэродинамика – это не твое домоводство, тут думать надо! А эти марципановые куклы приходят на семинар, ни черта не разобравшись, хлопают глазками умильно и еще просят, чтобы я им ставил B+! Никаких сил не остается с ними.

- Будет жаль, если ты не поставишь им всем удовлетворительное количество баллов, - заметил Миша, принимая из рук выглянувшего из кухни Осрика поднос с ягодными маффинами.

- Поставить-то я поставлю… Только перед этим я им нервы вымотаю ровно так же, как они мне – за учебный семестр! – Билл мстительно проткнул блинчик вилкой. – Они у меня будут рыдать, но хотя бы базовые знания в их хорошенькие головки я вобью!

Миша знал об этом, равно как и об отношении к Шатнеру и его манере преподавания студентов, забегающих иногда выпить кофе с капкейком. Не далее как вчера он слышал из уст одного студента гениальную фразу: «Да Шатнер вообще зверь! Прикинь, он работы просматривает и оценивает! Не то, что прошлый аэродинамист, он даже за полную ерунду B ставил!»

- Ну, а что ты скажешь о себе? – вновь подал голос Билл. – Помнится, к тебе захаживал один прекрасный рыцарь в отутюженных доспехах, так как, он уже поет тебе серенады под окнами? Или продолжает безмолвно поедать твою стряпню, а заодно – взглядом – и тебя?

- Ам… - на секунду Миша растерялся. – По правде сказать, он уже несколько дней не заходил. Понятное дело, окончание финансового года, все финансисты сидят по своим офисам, как приклеенные. А если еще правдивее… Уильям, в словосочетании «моя личная жизнь» есть слова «моя» и «личная», но нет твоей фамилии. Так что я готов кормить тебя завтраками, но не байками про свою личную жизнь.

- Про свою отсутствующую личную жизнь! – ехидно уточнил Шатнер. – Раз уж он такой скромник, бери, что ли, ситуацию в свои руки! Пригласи его в кино, приготовь кексы в форме сердечек… В конце концов, расскажи неприличную шуточку! Если никто, кроме него, не засмеется, значит, ты ему точно нравишься. Уж поверь, у старого Билла большой опыт в ухаживаниях!

- Мне слегка не по себе, что ты кого-то так нахваливаешь, - произнес Миша. – Неужели он так сильно тебе понравился?

- Нисколечки не понравился! Он проходимец и ноги у него кривые! – отрезал Билл.

- А что же ты тогда так усердно сводишь меня с ним?

- Оттого и свожу, чтобы ты с ним всю оставшуюся жизнь мучился!

Миша хмыкнул, но ничего не ответил, оставив последнее слово за Уильямом. Он не хотел рассказывать о своих сердечных привязанностях, настоящих или вымышленных. Да и нужно было уже возвращаться на кухню, проконтролировать Осрика, который опробовал новую сковороду-вок и жарил в ней пирожки с яблоками. Конечно, молодой кондитер был настоящим мастером как китайской, так и других кухонь, но работать с кипящим маслом все же стоило под присмотром. Как и первым продегустировать плоды его трудов.

***

Несомненно, совмещать окончание финансового года с Рождеством придумал сам Дьявол, думал Дженсен в седьмом часу вечера двадцать четвертого декабря, перепроверяя годовой отчет одного из сотрудников. Это был уже третий вариант, исправленный и дополненный, и Эклз вознес короткую благодарственную молитву («Спасибо, Господи») за существование электронного документооборота: не будь его, за один только сегодняшний вечер их департамент извел бы количество бумаги, на котором можно было бы заново перепечатать Британскую энциклопедию, не меньше.

На счастье подчиненных, Дженсен обладал достаточным терпением, чтобы тщательно проверять документацию на предмет даже самых мелких ошибок, которые в их сфере были недопустимы.

Спустя почти час, когда отчет был окончательно готов и отправлен дальше, высокому начальству, Дженсен вздохнул, потер затекшую шею и заглянул в расписание авиарейсов до Остина, размышляя, удастся ли ему прилететь на Рождество к семье. К большому огорчению, посадка на последний сегодняшний рейс уже закончилась, а следующий самолет вылетал только назавтра утром. А пришедшее на корпоративную почту письмо от шефа, мистера Сингера: «Жду вас завтра на работе к десяти утра. Счастливого Рождества» - понизило настроение Дженсена до отметки, близкой к абсолютному нулю.

Очевидно, встречать Рождество ему придется в компании телевизора и самого себя. Это на Новый Год можно выйти на улицу, гулять и общаться с незнакомыми людьми всю ночь, любоваться фейерверками и отдаваться атмосфере всеобщего праздника. А Рождество – нет. В Рождество нужно общаться с семьей, поздравлять близких, сидеть подле кресла бабушки – она стала совсем уже старенькая, может, это ее последнее Рождество…
Вот она, судьба холостяка-трудоголика во всей красе, подумал Дженсен, заводя автомобиль. Семью удается навестить от силы два раза в год, а девушка, Софи, дала от ворот поворот пару месяцев назад, когда выяснилось, что из-за занятости в банке он не сможет ни поехать на Рождество к ее родителям в Неваду, ни поехать с ней на пару дней на море, ни вырваться с работы вообще. «Раз тебе работа дороже девушки, тогда и любись со своими ценными бумагами и кредитными историями», - заявила она тогда, собирая сумки.

За размышлениями Дженсен не заметил, как проехал несколько кварталов и оказался рядом с кафе-кондитерской Misha’s Cupcakes, куда иногда заглядывал после окончания трудового дня. Впервые он заглянул туда как раз после расставания с Софи, расстроенный и злой, и сгоряча нагрубил продавцу (как оказалось позже, владельцу кафе). Потом, остыв, долго извинялся. А вскоре, распробовав, насколько замечательную выпечку там готовят, стал постоянным посетителем. Правда, за удовольствие приходилось расплачиваться дополнительным временем, проведенным в тренажерном зале, но оно того стоило.

А еще у владельца кондитерской, которого как раз звали Миша, были очень синие глаза, очень красивые руки, да и вообще, он был очень и очень интересен. Иногда Дженсен ловил себя на том, что непозволительно долго рассматривает Мишу, когда тот стоит за прилавком, продавая сладости или просто общаясь с посетителями. Дженсен ловил себя на мысли, что хотел бы так же легко общаться с Мишей, но в другом месте. На свидании, например. Но тут же одергивал себя, что странно, только расставшись с девушкой, переключать внимание на кого-то другого, мало того – на мужчину. Хотя, наверное, стоило хотя бы попробовать завязать общение, а там уже смотреть. Хотя для Дженсена, который привык знакомиться с людьми быстро и легко начинать общение и приятельские отношения, было странно, почему он так стесняется начать общаться с Мишей. Тот был не только симпатичен, но и, как Эклз мог судить по подслушанным разговорам, умный, разносторонний и острый на язык – именно это Дженсену всегда импонировало в людях.

«Раз уж я все равно здесь, надо зайти, купить каких-нибудь сладостей, Сочельник, как-никак», - подумал Дженсен.

В зале было полутемно и безлюдно, а витрина уже пустовала – по всей видимости, кондитерская уже закрывалась. Дженсен хотел было уйти, но тут из двери, которая вела из зала на кухню, выглянул Миша.

- О, добрый вечер, - улыбнулся он. – Желаешь приобрести что-то к рождественскому столу?

- Пожалуй, да, - помедлив, ответил Дженсен.

- Тогда проходи на кухню, все равно у меня все там.

Дженсен прошел за Мишей на кухню, которая после окончания рабочего дня еще не успела остыть и все еще была пропитана запахом ванили, корицы и засахаренных фруктов. На кухне все было чисто и убрано, и только на одном столе громоздились рождественские пироги, маффины, капкейки и множество других сладостей. Часть из них была обернута в бумагу, украшенную рождественскими орнаментами.
- Выбирай, что больше нравится, - Миша махнул рукой на неупакованную выпечку.

- Неужели это все не раскупили за день, да еще и в сочельник? – поинтересовался Дженсен?

- Нет. Мы специально приготовили больше, чем могли бы продать за сегодня, - ровно ответил Миша, продолжив заворачивать пироги в подарочную бумагу.

- Зачем? Это же просто невыгодно – такое перепроизводство… Что теперь делать со всем этим?

- Меньшую часть я оставлю в холодильной камере, - произнес Миша, подняв глаза – Дженсену на секунду показалось, что они чуть потускнели против привычного синего, - и завтра с утра Филип выставит их на продажу по сниженной цене. А большую часть я как раз намеревался отвезти в сиротский приют миссис Дивайн в Нью-Рошелл. Рождественский подарок.

Дженсен хотел ответить что-нибудь, но не нашелся со словами. Он практически ничего не знал о Мише, неудивительно, что не подумал о том, что Коллинз занимается благотворительностью. Хотя благотворительностью сейчас занимается чуть ли не каждый второй, это попросту модно…

- Я не делаю ничего, что является или считается модным. Тем более, я никогда не делал и не буду делать добрых дел только под тем предлогом, что это модно, популярно – называй это как угодно, - внезапно негромко промолвил Миша; Дженсен понял, что последнюю фразу произнес вслух. – Делать что-то хорошее нужно только в том случае, если ты испытываешь потребность сделать это для кого-то, не для себя, чтобы помочь кому-то, а не чтоб выглядеть добрым малым. Иначе это не доброта, а показуха.

С каждым словом Мишин тон становился все холоднее и печальнее, а лицо приобретало нечитаемое, похожее на застывшую маску выражение. Дженсен понял, что еще одна его невежливая реплика – и на попытках наладить дружескую беседу можно ставить крест. Вот сейчас он выберет себе маффин, заплатит за него и пойдет к себе домой хлестать виски и плакать пьяными слезами под «Один дома». А Миша возьмет тяжелые коробки с выпечкой и отправится ловить такси, чтобы отправиться куда-то севернее Бронкса в детский приют. Или поедет на метро. Один. Вечером. Через Бронкс. С тяжелыми коробками…

- Может быть, я могу помочь? Отвезти тебя в этот приют? – внезапно даже для самого себя произнес Дженсен.

Миша неверяще наклонил голову, прищурив глаза.

- Кажется, это неплохая идея. Я с благодарностью приму твою помощь.

***

Сиротский приют миссис Лоретты Дивайн располагался в старом, но крепком даже на вид трёхэтажном доме, обшитом потемневшими деревянными панелями. В окнах, украшенных нарисованными снежинками и ангелочками, горел теплый желтый свет, а входную дверь украшал чуть неровно повешенный венок.

Дженсен подхватил одну из коробок – с фруктами – и пошел за Мишей к дверям. Коллинз, стоя на крыльце, аккуратно перехватил свою коробку одной рукой и позвонил. После полминуты ожидания дверь открылась, и Дженсен увидел на пороге невысокую пухлую темнокожую женщину, тепло улыбнувшуюся Мише и ему.

- Добрый вечер и счастливого Рождества, моя дорогая Лоретта! – сказал ей Миша. – Я бы тебя обнял, но руки заняты!

- Добрый вечер, Миша, - Лоретта пропустила его в холл. – И вам добрый вечер, мистер…

- Дженсен, просто Дженсен.

- Добрый вечер, Дженсен. Пойдемте, я покажу, куда поставить коробки!

Они шли по неширокому длинному коридору, когда из одной из дверей Мише под ноги практически выкатилась маленькая девочка в темно-зеленом платьице.

- Миша пришел! – завопила она, обхватывая руками его колено.

Миша солнечно улыбнулся и потрепал малышку по темным кудряшкам.

- И тебе привет, Мэйми! Пойдем-ка отнесем на кухню пироги, а потом пообщаемся с тобой и остальными ребятами.

Он поставил коробку на кухонный стол, и Мэйми тут же схватила его за палец и потянула куда-то за собой.

- Дети его обожают. А он обожает детей, - сказала миссис Дивайн, когда Миша скрылся в дверях комнаты, откуда выбежала Мэйми. – Хотя и сам порой ведет себя как большой ребенок.

- Понимаю, - кивнул Дженсен.

- А вы с Мишей познакомились в его кондитерской, так?

Дженсен вновь кивнул.

- Вот и я тоже. – Лоретта опустилась на высокий стул и указала Дженсену на соседний. – Несколько лет назад городские власти сносили ветхие дома, и в их число попал дом, где находился наш приют. А нового дома нам выделить не могли, и было решено приют расформировать, а деток распределить по другим. Тогда у нас были очень тяжелые времена, средств не хватало, а тут еще и это – у меня совсем опускались руки… - Она вздохнула. – Однажды я зашла в Мишину кондитерскую купить чего-нибудь сладкого – Миша всегда с утра выставляет в продажу вчерашнюю выпечку совсем задешево. А он увидел меня и спросил, не может ли как-то помочь. Наверное, мне нужно было с кем-то поделиться своими печалями, потому я ему все рассказала. Тогда он вручил мне свои маффины, не взяв ни цента, и сказал, чтобы я не переживала и что все образуется. Я ему тогда еще не поверила. А через пару дней мне позвонили из мэрии и сказали, что мы можем переезжать в новый дом – как раз вот в этот. А еще появилось несколько спонсоров, которые пожертвовали деньги нашему приюту. Как я потом узнала, Миша подключил всех своих друзей и знакомых, – а их у него на самом деле много – которые помогли выбить у городских властей новый дом, помогли деньгами, да и сам перевел крупную сумму. Воистину, он наш ангел-хранитель.

- Уж если кто и ангел-хранитель, так это ты, Лоретта, - раздался Мишин голос от двери. – А я просто помогаю тебе по мере сил…

- Не скромничай! – Лоретта подошла к смущенному Мише, приобняла и по-матерински потрепала по голове. – Столько добрых дел, как от тебя, я ни от одного человека в жизни не видела!

- Ну хватит, хватит! – Миша выпутался из ее объятий со смущенной, но донельзя очаровательной улыбкой. – Сейчас ты меня захвалишь, и я впаду во грех гордыни!

Дженсену казалось, что как раз в этот момент от Миши исходила какая-то особая, волшебная сила, которое заставляла улыбаться без причины, чувствовать тепло в груди и хотеть делать что-то доброе в ответ. Эклз похлопал себя по карманам пиджака – на счастье, он не выложил визитницу на работе, а нужная визитка нашлась внутри.

- Миссис Дивайн, - негромко позвал он.

- Дженсен, просто Лоретта!

- Вот, возьмите, пожалуйста, - Дженсен вложил в ее руку карточку, - это визитка представителя одной христианской молодежной организации, с которой мы сотрудничаем. Они организуют детские летние лагери, очень хорошие, с плаванием, катанием на лошадях… Позвоните ему – не сомневаюсь, они с радостью примут ваших детей, по крайней мере, старших, на лето!

- О, дорогой, - Лоретта сжала визитку в руке и благодарно посмотрела на него, - спасибо тебе большое! Было бы просто замечательно отправить ребят в летний лагерь, я надеюсь, все получится!

Миша глянул на часы.

- Боже, уже одиннадцатый час! Боюсь, Лоретта, что мы вынуждены тебя покинуть, нам еще возвращаться в Квинс…

- Стой! Никуда тебя не отпущу еще пару минут, - Лоретта отошла к большому холодильнику, вытащила из него пластиковый контейнер и всунула Мише в руки. – Я приготовила твои любимые рисовые котлетки с сыром и овощами. Если сейчас скажешь хоть слово против, мне придется чуть-чуть придушить тебя рождественской гирляндой!

Миша поблагодарил добрую леди, они еще раз пожелали друг другу счастливого Рождества и попрощались.

***

Они сидели в машине Дженсена возле дома, где находились кафе и Мишина квартира, и молчали. Часы на приборной панели показывали пять минут двенадцатого. Наверное, стоило попрощаться, забрать куртку и контейнер с котлетами, пожелать счастливого Рождества, еще раз поблагодарить за помощь и уйти. Дженсена, наверное, уже заждались дома (кто бы то ни было), а Миша и так задержал его… Хотя помолчать вдвоем в машине оказалось внезапно уютно.

- Хм, наверное, тебе пора домой, - наконец решился озвучить Миша.

- Да… наверное, - повторил Дженсен, невидяще глядя в лобовое стекло. – Знаешь, Миш, это было… здорово. Лоретта – очень хороший человек, и ее воспитанники, наверное, просто замечательные.

- Да, замечательные, - Миша не смог сдержать улыбки, - я их очень люблю. Иногда думаю, что они – моя маленькая армия, которая вырастет и поможет мне захватить мир!

- Шутишь?

- Почему? Я абсолютно серьезен. Захватывать мир с помощью добрых дел – самая гуманная тирания!

Дженсен расхохотался, и Миша невольно залюбовался его широкой улыбкой, морщинками вокруг глаз и подбородком, тронутым золотистой щетиной. Его не хотелось отпускать к кому бы то ни было, ждавшему где-то в абстрактном «дома».

- Кажется, я не поблагодарил тебя за помощь… Спасибо за то, что подвез, и за то, что помог донести гостинцы, и за визитку твоей организации… Сказать по правде, детский лагерь – это то, что мне в свое время так и не удалось организовать.

- Всегда пожалуйста, - пожал плечами Дженсен. – Все равно меня дома никто не ждет – вся семья в Техасе, а я не могу даже вырваться к ним на Рождество из-за подведения финансовых итогов года. Мне пришлось бы коротать вечер в одиночестве и изображать известного старого ворчуна, если бы не один случайный Рождественский дух!

«Случайный Рождественский дух» почувствовал, что кровь приливает к щекам. И прежде, чем он успел обдумать, слова сами вырвались из его уст:

- Если тебя никто не ждет дома с праздничным ужином в Сочельник, идем ко мне? Не обещаю индейки, но в холодильнике осталась джамбалайя, которую можно разогреть. И еще зажаренные во фритюре пирожки из слоеного теста с яблоками, Осрик сегодня приготовил по какому-то собственному рецепту. Кажется, было еще красное вино, можем достать специи и сварить пунш. Кабельное починили на прошлой неделе, если поторопимся, успеем к воссоединению Кевина Маккалистера с семейством.

- Ты приглашаешь практически незнакомого человека к себе домой на Рождество, - уточнил Дженсен. – Ты не боишься маньяков и доверяешь незнакомцам?

- Ну, я думаю, человека, который за пару часов тесного общения умудрился сократить и без того сокращенное имя, нельзя считать незнакомцем, - развел руками Миша. – И да, я тебе доверяю. А если ты вдруг окажешься маньяком, то я наберу 911, они приедут, и будем праздновать все вместе в дружной компании.

- В таком случае я просто не могу отказаться! – вновь рассмеялся Дженсен.

***

- Могу я задать тебе вопрос? Правда, он может показаться тебе специфическим и даже неудобным, - сонно пробормотал Миша с соседнего дивана.

- Угу, задавай. – Дженсен пребывал в сытом, ленивом и расслабленном состоянии, так что был готов ответить на что угодно. Даже на неудобные вопросы. Даже на вопросы о политических, религиозных и сексуальных предпочтениях.

- Как ты думаешь, как Санта-Клаус проникает в помещения, где нет каминов? – Несколькими словами Миша разрушил представления Дженсена о неудобных вопросах.

- Знаешь… до твоего вопроса я даже не задумывался об этом. А ты до сих пор веришь в Санту?

- Не знаю. Я спрашиваю в чисто метафизическом смысле. Мне кажется, что через вытяжной короб на кухне, а тебе?

- Я буду более консервативным и предположу, что через окно, - Дженсен подавил зевок и потер слипающиеся глаза.

- Окно неудобно открывать снаружи, это сильно замедлит раздачу подарков.

- Ну, хорошо, пусть будет по-твоему. Вообще, это странно – два взрослых серьезных мужчины, финансист и кондитер…

- Социолог. У меня нету специальности повара-кондитера.

- …финансист и социолог посреди ночи валяются в кроватях и обсуждают Санта-Клауса.

- Если бы мы лежали в одной кровати, это было бы не менее странно, поверь мне, - Миша сел, повернувшись к Дженсену, и его глаза, поймавшие лучик фонарного света из окна, сверкнули. – Так что ложись спать. Я надеюсь, нас не разбудят крики Санты, застрявшего в вытяжке у меня на кухне!

- Я тоже на это надеюсь. – Дженсен повернулся на бок, закутываясь в плед. – Доброй ночи, Миш.

- Доброй ночи, Дженсен.

Дженсен поворочался с одного боку на другой, слушая ровное дыхание Миши. Морфей, буквально пару минут назад готовый принять его в свои объятия, прочно обосновался на соседнем диване и не шел обратно.

- Миш? – шепнул Дженсен.

- М? – тот приподнял голову от подушки, не открывая глаз.

- Помнишь, в нашу вторую встречу я говорил, что женился бы на тебе?

- Ам… Мне не каждый день делают столь интересные предложения, так что… да, помню. А что?

- Если что… тогда я сказал это больше на эмоциях, но давай сходим на свидание? Для начала.

Миша не ответил, только неопределенно скрипнул диваном. Дженсен успел мысленно отругать себя за необдуманную фразу, как его собственный диван прогнулся под тяжестью чужого теплого тела, а губ коснулись чужие губы, сухие, теплые и пахнущие мятной зубной пастой.

- Это значит «да»? – прошептал Дженсен спустя минуту, или час, или сто лет.

- Это значит «спи», - выдохнул Миша Дженсену в губы, - завтра утром будет тебе твое «да».

И Дженсен вырубился практически мгновенно.

***

В семь сорок четыре Мишу разбудил звонкий и противный звук входящего СМС-сообщения.

«Целый год я вместе с тобой праздновал Национальные дни еды, и наконец этот год подошел к концу. Поздравляю с Национальным днем рождественского пирога! По такому случаю приду ближе к вечеру, где-то около часу пополудни. Уильям»

Миша забросил телефон за диван, протер глаза и посмотрел на спящего Дженсена. Он лежал на боку, свернувшись калачиком и запеленавшись в плед, и представлял собой, пожалуй, одно из самых прекрасных созданий, виденных Мишей в жизни.

Подумав минуту, Миша подхватил собственный плед, заполз на диван Дженсена, обняв того со спины, и вновь провалился в сон.

В вытяжном коробе беззвучно чертыхался заплутавший Санта-Клаус.

P. S. Герти, с Днем Рождения!

@темы: АУ, фесты, рейтинг: G-PG, Миша, Новогодний календарь 2015, Дженсен

---

Щелчок

[Vet_Vet]

Герти, с Днём Рождения, мой дорогой друг! Любви, счастья, успехов, побольше вдохновения и персонажей, которые цепляют подобно Кастиэлю или Дориану! Оставайся таким же прекрасным и интересным собеседником и, пожалуйста, не забывай меня несмотря на то, что я кручусь подобно флюгеру

Ссылка на фик на фикбуке, вдруг там кому удобнее. Обнимашки я готов ловить где угодно

Название: Щелчок
Автор:  Vet_Vet
Бета:  AC/DC
Оформление:  psi-koks
Размер: мини
Пейринг/Персонажи: Дин/Кастиэль и другие
Категория: слэш
Жанр: ангст, экшн, AU
Рейтинг: PG-13
Посвящение:  gerty_me
Предупреждение: ООС
Краткое содержание: Дин сжимает пальцы в кулак, чувствуя, как ногти впиваются в кожу, но даже это не заглушает отчаяния, впивающегося когтями в сердце. Всего один щелчок – едва слышный, никто даже не замечает его сразу, и только Кастиэль замирает посреди просторной светлой кухни. Всего один щелчок...

Сейчас

Дин сжимает пальцы в кулак, чувствуя, как ногти впиваются в кожу, но даже это не заглушает отчаяния, впивающегося когтями в сердце. Всего один щелчок – едва слышный, никто даже не замечает его сразу, и только Кастиэль замирает посреди просторной светлой кухни.

Всего один щелчок.

- Дин…

- Заткнись, - грубость срывается с его губ, но он и не пытается её сгладить. Не сейчас. – Ты, кажется, стоишь на чёртовой бомбе и думаешь, что я вот так запросто оставлю тебя здесь? Серьезно, Кас?

Круг, вычерченный мелом вокруг застывшей фигуры всего пару минут назад – словно адское пламя. Его языки пляшут перед внутренним взором Дина, рискуя в каждый миг поглотить самого дорогого и близкого человека, а он не может сделать ровным счётом ничего. Это бессилие ввинчивается острой сталью в грудь, не позволяя сделать и вдоха.

Кастиэль хмурится, упрямо глядя в ответ; в тёмно-синих глазах бушует океан эмоций, брови почти сведены на переносице, а безупречная и до того осанка доведена до абсолюта.

- Детектив, вы ничем не можете помочь, - начинает капитан противовзрывного отдела, но Дин пропускает его слова мимо ушей и ему плевать на то, к чему это непослушание может привести.

- Дин, прошу… - голос Каса хриплый, а на лице явственно отражается боль. – Они делают все возможное, а твое нахождение здесь слишком рискованно. Я не хочу, чтобы ты…

- А я не хочу, чтобы в такие минуты – возможно, последние – ты остался наедине с самим с собой.

Глаза Кастиэля грустно сверкают, но минуту спустя он устало отводит взгляд, прекрасно зная, насколько упёрт напарник. Не меньше, чем он сам. Какое-то время Дин стоит, не обращая внимания на суетящихся вокруг полицейских и сверлящий взгляд капитана, прежде чем, натянуто улыбнувшись, сообщить:

- Попытаюсь раздобыть тебе латте, если капитан, конечно, не возражает. Не возражает ведь?

Тогда

Взъерошенный, в темном костюме под плащом и с идеально повязанным синим галстуком, он привлекает взгляд с первой минуты знакомства. Хриплый голос, будто перекатывающийся гром, и это его: “Кастиэль Новак. Рад знакомству”, сказанное почти интимным баритоном.

Он чуть наклоняется, оглядывая просторный зал участка и замечая показавшегося на горизонте нового напарника. Осанка, подходящая скорее аристократу в изгнании, чем детективу отдела краж в прошлом, и выразительные тёмно-синие глаза, от взгляда которых по спине Дина пробегают мурашки.

“Что же будет с подозреваемыми во время допросов, когда это мраморное воплощение Фемиды нависнет над ними?” - улыбнувшись собственной мысли, детектив в ожидании поднимает взгляд.

Сейчас напускное спокойствие слетит, словно маска. Возможно, на чуть полных губах Кастиэля появится подобие улыбки, возможно, в глубине завораживающих глаз вспыхнет нервное беспокойство. Хоть какая-то эмоция, которая бы доказала, что отказавшийся от ставшего традицией для новичков в отделе похода в ближайший бар, парень не так плох, каким хочет показаться.

Когда Кастиэль отодвигает стул со спрятанной в мягком сиденье подушкой для розыгрышей, словно зная об этом, Дин думает, что он до невозможности скучен, и худшего напарника сложно найти.

В глазах детектива плещется какой-то уж совсем наигранный гнев и что-то вроде… вызова?

Когда же он садится за своё собственное рабочее место, вальяжно откидываясь в офисном кресле и собираясь закинуть ноги на стол, то всё понимает. Кастиэль разражается смехом, в то время как он пытается подняться с пола, скинув с себя упавшее сверху каким-то невообразимым образом кресло с раскрученной спинкой.

И, глядя на своего напарника, на то, как он стирает слёзы и выпрямляется, на то, как в глубине пронзительных глаз сверкают искры веселья, а на его губах появляется улыбка, Дин не может не улыбнуться в ответ, думая о том, что он действительно не так уж плох.

Сейчас

Время тянется мучительно долго, и когда капитан возвращается в комнату, Дин замирает, всем сердцем надеясь, что он сейчас скажет о том, что они ошиблись. Что это вовсе не бомба, что это всего лишь ложная тревога, чёрт, да что угодно!

Сердце падает, разбиваясь осколками о грязный пол, стоит ему увидеть тень сожаления в глазах темнокожего полицейского. Кастиэль нисколько не удивляется, словно и не ждал этого подтверждения. Знал раньше.

- Мне очень жаль, но вы действительно стоите на бомбе, детектив Новак, - в тёмных глазах капитана противовзрывного отдела сквозят усталость и горечь, но слова его звучат без особых эмоций. Чётко, уверенно и по существу. – Мы делаем всё возможное, но полы в этом здании слишком толстые, добраться до неё будет не так просто. На данный момент мы даже не знаем, с каким устройством имеем дело и сколько у нас времени в запасе.

- Благодарю, - глухо и бесцветно отвечает Кастиэль, Дину же хочется кричать, срывая голос. Где-то там, внизу, отсчитывает часы, а возможно и последние минуты взрывной механизм, а напарник остаётся настолько спокойным, почти безучастным?! – Сколько ваших людей в здании?

Дин прикрывает глаза, понимая, что в этом весь Кас. Заботящийся о других, забывающий о себе - человек с самой светлой и доброй душой, которую ему доводилось видеть. Он перестает вслушиваться в тихий разговор, стоит капитану сказать о том, что его люди останутся здесь до последней минуты и будут бороться.

Большего ему знать и не нужно.

Тогда

Взгляд Кастиэля направлен вперёд, он неотрывно смотрит на возвышение, и Дин буквально ощущает витающую в воздухе скорбь. Бывшему напарнику Новака в этом году исполнилось бы сорок пять, но, идя в полицию, даже в отдел краж, рискуешь рано или поздно нарваться на пулю.

Кастиэль молчит, - кажется, он не сказал ни слова за сегодняшний день, и, глядя на него, на его побледневшее лицо и покрасневшие от бессонной ночи глаза, Дину хочется податься вперёд и сжать его в объятиях.

Вот только едва ли это будет уместно.

Он молчит и после, молчит настолько долго, что идея завалиться в ближайший бар не кажется Дину такой хорошей. Кастиэль заливается виски, почти не пьянея, и только немного рассеянный взгляд показывает, что алкоголь всё же действует на него.

- Пять лет, - хрипло произносит Кас, поднимая взгляд, и Дин ловит себя на том, что немигающий взгляд напарника словно проникает в самые закутки сознания, видя любые мысли и затаенные желания. – Чарльз обучил меня всему, что я знаю. Практически сделал из меня копа - он, а не академия.

Стакан Кастиэля пустеет, и, наблюдая за тем, как бармен вновь наполняет его, Дин ощущает ком в горле. Он не знает, чем помочь, слова вряд ли утешат, да и он сам никогда не терял напарника, не стоял у его могилы в парадной форме, зная, что никогда больше его не увидит.

Кастиэлю, впрочем, и не нужны слова. Лишь компания, чтобы не напиваться в одиночестве, и Дин её предоставляет, осушая стакан с виски, горечь которого обжигает глотку. Кас – тот самый Кас, с которым они не раз зависали в барах, прикрывали друг другу спину, и который всегда находил слова утешения для разбитых родственников жертв, вдруг сам оказывается разбитым.

И это пугает, будто бы само мироздание обрушилось, солнце вдруг взошло на Западе, а небеса низвергнулись вниз. А ещё Дин понимает, что до смерти боится, что однажды будет сам стоять у гроба, в котором будет покоиться Кас.

С мраморной кожей, все так же растрёпанными волосами, и закрытыми навеки глазами – тёмно-синими, что прожигают взглядом и сверкают ярче любых звезд.

Сейчас

“Даже если нам удастся добраться до неё, мы можем не успеть обезвредить, - голос капитана ещё раздается в его ушах, когда он влетает в полицейский участок. – Попытайтесь надавить на вашего парня”.

Пол скрипит под ногами, взгляды почти всех присутствующих в зале детективов и полицейских направлены на него, но Дин не останавливается ни на миг. Возможно, последняя надежда Каса в том, что ему удастся сломить подозреваемого, запустившего взрывной механизм в отместку всему миру и копам в частности.

- Мы его допрашивали, но он сказал, что скорее сдохнет, чем скажет код, - сообщает один из подчиненных, на что Дин лишь отмахивается. Его допрашивал не он сам, а уж он-то сумеет разговорить кого угодно, особенно если от этого зависит жизнь его напарника.

Светлые волосы мужчины со скованными наручниками запястьями уже тронуты сединой на висках, хоть ему едва ли больше тридцати пяти, и, опускаясь на стул напротив него, Дин распахивает серую папку, скользя глазами по тексту.

- Парень, который стоит на бомбе – мой друг, и, поверь, я сделаю все возможное, чтобы узнать код, Эд.

На тонких губах Эда появляется насмешливая улыбка, он лениво потягивается, морщась от боли, которую причиняют наручники.

- Твой друг – коп, и он заслужил этой смерти.

- Он угробил пол своей жизни, защищая подобных тебе, хоть ты и мелкий вор, от действительно безжалостных убийц, - выплевывает Дин, угрожающе подаваясь вперёд. – Не говори мне, что он заслужил смерть. Решил поиграть в бога?

- Вовсе нет, - растягивая слова и не обращая внимания на то, что ему практически дышат в лицо, отвечает тот, неожиданно подаваясь навстречу. – Просто представь… всего один звук, “бум!" - и твой напарник разлетается на кусочки, а с ним, возможно, ещё кто-то из ваших. Хорошая месть.

Дин толкает стол, отбрасывая от себя ублюдка и наблюдая за тем, как он корчится от боли, пытаясь подняться с пола. Он слишком ярко представляет описанный преступником взрыв, и даже само слово “бум!” сказанное насмешливым хриплым шепотом, заставляет его потерять контроль.

- Месть? За что же ты мстишь, тварь? Кто-то из патрульных схватил тебя вылезающим из чужой квартиры, а очередной срок показался слишком тяжелым?

Эд молчит, и Дин продолжает, наступая и буквально рыча, и от его голоса затемненное стекло дрожит:

- Как тебе удалось собрать бомбу? Если ты думаешь, что отделаешься своими ухмылками, то ты глубоко ошибаешься, а тюремное заключение покажется тебе манной небесной, если ты сейчас же…

- Кажется, вы превышаете полномочия, детектив, - все с той же издевательской усмешкой отвечает Эд, взглядом указывая на камеру под потолком. – А времени, чтобы исполнить свои угрозы и вытянуть из меня код у вас не так уж много.

Дин замолкает, давясь очередной угрозой и тяжело втягивая воздух.

- Часа четыре, не больше. И я говорил уже другим детективам, что скорее погибну, чем позволю этому копу сойти с бомбы, оставаясь живым. Вы так и не зачитали мои права, и я все ещё жду адвоката…

Как никогда чувствуя собственное бессилие, Дин выходит из допросной, громко хлопая дверью.

Тогда

Выстрел ещё гремит в ушах и отдается многократным эхом в голове, а бок пронзает боль. Она натягивает нервные окончания до предела, кажется, что ещё секунда, и они оборвутся, боль станет невыносимой, а смерть будет скорее освобождением.

Краем ускользающего сознания он слышит быстрые шаги, ощущает запах знакомого одеколона, вот только слова, которые произносит напарник, доносятся обрывками, которые мозг едва ли воспринимает.

- Там двое, - шепчет он, поднимая взгляд на голос и отстраненно слыша свой стон. – Кас, ты не должен…

Теплые пальцы касаются раны, в нелепой попытке остановить кровь, в то время как Дин прекрасно понимает, что это – конец, и напарник напрасно остаётся на линии огня. Кровь пульсирует, покидая тело, и слабость разливается по жилам, не позволяя сделать лишнего движения, сказать ещё хоть что-то.

- Заткнись, - грубо отвечает Кас, а в следующую секунду раздаются один за другим три выстрела. Стены складского помещения плывут, но прежде чем сознание окончательно покидает его, Дин делает последнее усилие, распахивая глаза и находя взглядом тёмно-синий взор. – Если ты забыл, я твой напарник, и я должен.

Когда он приходит в себя, серые стены исчезают, к рукам тянутся бесконечные капельницы, а торс плотно затянут бинтами. Запах дыма и пыли сменяется запахом медикаментов, а полумрак уступает место яркому свету. И лишь одно остается неизменным: рука Кастиэля по-прежнему сжимает его собственную руку.

Сейчас

- Месть… Он говорил о мести. Подними всю информацию об этом Стоуне, что у нас есть, мы должны найти хоть что-то. Любая зацепка, которая позволит надавить на него или же, возможно, подобрать код, если не будет иного выхода.

Флинн кивает, вновь возвращаясь к мерцающему экрану монитора, а Дин уже собирается попросить вновь привести Эда в допросную комнату, будучи не в силах сидеть без дела, как со стороны камер раздается вскрик.

Ещё только вбегая в темный коридор, Дин интуитивно понимает, что случилось нечто непоправимое, и, когда он замирает у решетки рядом с дрожащим адвокатом, понимает, что шестое чувство его не подвело.

Из раны на шее Эда Стоуна толчками выплёскивается тёмная кровь, а валяющаяся в двух шагах ручка сломана пополам. И с каждой каплей крови, с каждым хрипом Эда на его последнем издыхании, надежда на спасение Каса растворяется.

- Простите, это…

Переведя взгляд на адвоката в костюме-тройке, Дин толкает его к стене, прижимая к ней и выбивая воздух из легких. Кто-то кричит, требуя вызвать скорую, но детектив убойного отдела уже видит, что она не понадобится.

- Он попросил ручку, сказал, что согласен выдать вам код в обмен на кое-что, был готов написать список…

- Какого чёрта ты отошел от него? – ощущая струящуюся по венам ярость и выплескивая её на ещё совсем молодого адвоката, рычит Дин. - Ты не мог отказать, попросить, чтобы он диктовал?!

Произнося это, он понимает, что тот ни в чём не виноват - решившийся идти до конца Стоун выманил бы что-то другое, и, в конце концов, наложил бы на себя руки, унеся спасительный код в могилу.

- Простите… - хрипит адвокат, когда Дин отпускает его, отступая на шаг. – Я не думал, что он…

Парень лепечет что-то ещё, но он уже не слушает, оборачиваясь и смотря на затихшего Эда. “Что же стоило таких средств? - думает он, не находя ответа. – Месть за что, или за кого?”

- Он бормотал что-то о девушке, - произносит пожилой мужчина с пегой бородой, сидящий в дальней камере. – Я не видел, что он делает, но это слышал.

- О девушке? – переспрашивает Дин, оборачиваясь к нему, и быстро подходит ближе. – Что-то конкретное?

- Нет, только все бормотал, мол, она будет отомщена. Выглядело так, будто разговаривал с ней.

Не удостоив адвоката даже взглядом, Дин выходит обратно в зал. Сталкиваясь с Флинном, он думает о том, что у них есть хоть что-то, но поможет ли им эта информация, говорящая о мести?

Надежда тает с каждой минутой, таймер, на котором показана уже известная цифра в примерно четыре часа, упорно отсчитывает время, и это осознание заставляет кровь в жилах застывать.

Неужели он больше никогда не коснется маняще-приоткрытых губ, не насладится ответной лаской?

Тогда

Ёлка переливается серебристыми огоньками, а мороз за окном рисует на стёклах завораживающие узоры. Пламя уютно трещит в камине, но куда сильнее согревает Кастиэль – податливый, отвечающий на ласки и по-домашнему растрёпанный.

Немного приподнимая светлый вязаный свитер, Дин усмехается, замечая, что под ним нет ни футболки, ни рубашки. Напарник подается вперёд, и, наслаждаясь этими объятиями, ещё чувствуя приятную негу, разливающуюся по телу, он вспоминает, как многое нужно приготовить к вечеру.

Рождество, приближающееся со скоростью запряженных оленями саней, обещает быть просто прекрасным. Купленные подарки, приглашённый брат с его девушкой, и обоих не смущают его отношения с Касом. Предстоящие выходные, и заметенные белоснежным снегом улицы.

Что может быть лучше?

Кастиэль мягко отстраняется, поднимаясь с дивана и окидывая его взглядом из-под полуопущенных ресниц. Дин думает, что ничего лучше и быть не может. Сколько прошло с момента их знакомства, и как долго они вместе? Не больше полугода, но, кажется, что за плечами долгие годы, а впереди – ещё больше.

- Мы не можем скрывать это вечно, - произносит Кастиэль, и его глаза тускнеют. – Ты прекрасно знаешь о правилах: такие отношения между коллегами запрещены. Это мешает работе. Эмоции…

Он сглатывает, поднимаясь следом и замирая всего в шаге. Плечи Каса понуро опущены, и Дину хочется встряхнуть его, напомнить о том, что это правило нарушают. Отношения между напарниками, и без того тесные, порой перерастают в нечто большее, но они оба прекрасно справляются с тем, чтобы держать себя в руках и сохранять хладнокровие.

- Кас…

Дину хочется сказать, что ему плевать, совершенно плевать на возможное осуждение, ведь и Сэм, и сестра Кастиэля – Анна, поддерживают их, а это самое главное. Сказать, что капитан, даже узнав, попросту не посмеет уволить их – у них обоих самая хорошая раскрываемость, команда слушается их беспрекословно.

Ему хочется сказать, что даже будь весь мир на другой стороне, он бы просто не смог оставить его одного, и они бы справились со всем вместе. Но он понимает, что в этом нет смысла. Кастиэль чувствует то же самое, Дин видит это в его глазах, и, усмехнувшись, он притягивает напарника к себе, запечатывая его губы поцелуем.

Сейчас

Три. Два. Час.

Напарник. Друг. Любовник. Человек, ставший для него абсолютно всем, безоговорочно поддерживающий, понимающий с полуслова и готовый отдать жизнь.

Дин тоже готов отдать жизнь, вгрызаясь в глотку любого врага зубами, но сейчас.… Сейчас он чувствует лишь собственное бессилие, струящееся по венам и саднящее душу. Он ничем не может помочь.

Эд Стоун, единственный, кто знает код и может обезвредить бомбу, мёртв, и, несмотря на все попытки, найти хоть какую-то информацию о причинах его ненависти ко всем копам не удалось. Да и помогла бы та информация?

- Ты слышал, что сказал капитан? – Кастиэль склоняет голову, чуть заметно хмурясь – такой знакомый, родной жест, что Дину хочется шагнуть вперёд, прижать его к себе изо всех сил и никогда больше не отпускать. И чёрт с тем, что бомба в этом случае взорвется в тот же миг. Уж лучше так. – Они могут не успеть. Обещай мне уйти в тот момент, когда время на таймере начнёт заканчиваться.

Дин упрямо отвечает на взгляд, стискивая челюсти и почти выплевывая:

- Нет, - он делает шаг, замирая у самой кромки круга, в котором стоит Кастиэль. – Разве напарники бросают друг друга, Кас? Разве ты бросил меня?

- Здесь другое… - начинает тот, но замолкает, натыкаясь на гневный взгляд. – Сколько?

Удивлённый тем, что напарник переводит тему, Дин достает телефон с включенным на нём таймером, бросает на него быстрый взгляд, ощущая, как отчаяние вспыхивает с новой силой. Двадцать минут.

Они всё же добрались до бомбы, но какой в этом смысл, если для того чтобы её обезвредить, необходимо взломать код из пяти букв, а для этого нужно время… время, которого у Каса больше нет.

- Мне нужно позвонить Анне.

Дин вздрагивает от того, как глухо звучит голос напарника, и понимает, что значит его просьба. Раздавшийся в следующий миг звонок его собственного телефона – словно пение ангелов, и, видя имя абонента на экране и включая громкую связь, он от всей души надеется, что Флинну удалось что-то раскопать.

- Учитывая то, на что он пошел и как долго вынашивал свой план, а создание такой бомбы дело не из легких, можем с уверенностью заявить, что эта месть была его манией, идеей фикс, если пожелаешь, - голос Флинна звучит взволнованно, и, вслушиваясь в его слова, Дин не понимает, к чему он ведёт. – Думаю, та, за кого он мстил, должна была удостоиться включения в план. Имя. Сколько женских имён состоит из пяти букв?

Идея звучит здраво, и Дину хочется расцеловать напарника, но секунду спустя он осознает, что это мало чем помогло. Они не знают имени, гадать можно до бесконечности, а у них, по словам капитана, всего одна попытка…

- Сотни, - отвечает он, поднимая глаза на Кастиэля и видя сомнение в них. – Но ты бы не стал звонить из-за этого, да? Ты нашел её имя, верно?

- Как раз листаю закрытое дело о его прошлом аресте, здесь должно что-то быть…

Убрав телефон от лица, Дин замечает, что осталось всего десять минут. Время, которое до этого словно остановилось, вдруг отмерло, безжалостно устремившись вперёд.

- Время, - повышая голос, восклицает он, слыша на линии щёлканье клавиш сквозь помехи. – Флинн?

- Да, вот… Джудит, она оказала сопротивление, пытаясь помочь ему ускользнуть, её застрелил один из патрульных, - радость и облегчение в голосе Флинна исчезают, сменяясь растерянностью. – Шесть букв!

- Джуди, - тут же отвечает Кастиэль, привлекая их внимание. – Пять. Дай мне пульт и уходи, Дин, я и сам смогу набрать код.

Слыша, как уже сам Флинн напоминает им о времени, Дин качает головой из стороны в сторону. Несмотря на гневно сверкающие глаза Каса, несмотря на то, как он побледнел, Дин сам берёт пульт со стола, начиная набирать имя.

Закончив, он нажимает клавишу ввода, подходя ближе и не вслушиваясь в голос окликающего их Флинна, который по-прежнему висит на линии. И, подавшись вперёд, накрывая губы Кастиэля своими, сжимая его в крепких объятиях, он за секунду до этого с облегчением слышит механический щелчок.

Совсем как тот, из-за которого всё это началось.

@темы: АУ, Дин, фанфики, рейтинг: PG-13, Кастиэль

---

Миша Коллинз (Hollycon 29.12.2014)

[gerty_me]

Этюд "Миша и фотоаппарат"

еще 5 фото

Х

для обзоров

На соо [J]Балансируя на грани[/J] приносят <a href="http://enochian.diary.ru/p201939976.htm">фотографии Миши Коллинза </a> с  hollycon - 2014 в Токио

@темы: фотографии, Миша

---

Новогодний календарь, флеш-часы =)

[Вицемир]

С шапками у меня всегда все плохо, поэтому вот просто клёвые часы-календари в дневники - и еще одно поздравление от меня, уже с наступившим!:3

код <object classid="clsid:d27cdb6e-ae6d-11cf-96b8-444553540000" width="251px;" height="101px;"><param name="movie" value="http://thetariel.narod.ru/supernatural/clocks/admt/01.swf" ></param><param name="wmode" value="transparent"></param><param name="allowScriptAccess" value="never"><embed src="http://thetariel.narod.ru/supernatural/clocks/admt/01.swf" type="application/x-shockwave-flash" wmode="transparent" width="251px;" height="101px;" AllowScriptAccess="never" ></embed></object>	код <object classid="clsid:d27cdb6e-ae6d-11cf-96b8-444553540000" width="251px;" height="101px;"><param name="movie" value="http://thetariel.narod.ru/supernatural/clocks/admt/02.swf" ></param><param name="wmode" value="transparent"></param><param name="allowScriptAccess" value="never"><embed src="http://thetariel.narod.ru/supernatural/clocks/admt/02.swf" type="application/x-shockwave-flash" wmode="transparent" width="251px;" height="101px;" AllowScriptAccess="never" ></embed></object>
код <object classid="clsid:d27cdb6e-ae6d-11cf-96b8-444553540000" width="251px;" height="101px;"><param name="movie" value="http://thetariel.narod.ru/supernatural/clocks/admt/03.swf" ></param><param name="wmode" value="transparent"></param><param name="allowScriptAccess" value="never"><embed src="http://thetariel.narod.ru/supernatural/clocks/admt/03.swf" type="application/x-shockwave-flash" wmode="transparent" width="251px;" height="100px;" AllowScriptAccess="never" ></embed></object>	код <object classid="clsid:d27cdb6e-ae6d-11cf-96b8-444553540000" width="251px;" height="101px;"><param name="movie" value="http://thetariel.narod.ru/supernatural/clocks/admt/04.swf" ></param><param name="wmode" value="transparent"></param><param name="allowScriptAccess" value="never"><embed src="http://thetariel.narod.ru/supernatural/clocks/admt/04.swf" type="application/x-shockwave-flash" wmode="transparent" width="251px;" height="101px;" AllowScriptAccess="never" ></embed></object>
код <object classid="clsid:d27cdb6e-ae6d-11cf-96b8-444553540000" width="251px;" height="101px;"><param name="movie" value="http://thetariel.narod.ru/supernatural/clocks/admt/10.swf" ></param><param name="wmode" value="transparent"></param><param name="allowScriptAccess" value="never"><embed src="http://thetariel.narod.ru/supernatural/clocks/admt/10.swf" type="application/x-shockwave-flash" wmode="transparent" width="251px;" height="101px;" AllowScriptAccess="never" ></embed></object>	код <object classid="clsid:d27cdb6e-ae6d-11cf-96b8-444553540000" width="251px;" height="101px;"><param name="movie" value="http://thetariel.narod.ru/supernatural/clocks/admt/06.swf" ></param><param name="wmode" value="transparent"></param><param name="allowScriptAccess" value="never"><embed src="http://thetariel.narod.ru/supernatural/clocks/admt/06.swf" type="application/x-shockwave-flash" wmode="transparent" width="251px;" height="101px;" AllowScriptAccess="never" ></embed></object>
код <object classid="clsid:d27cdb6e-ae6d-11cf-96b8-444553540000" width="251px;" height="101px;"><param name="movie" value="http://thetariel.narod.ru/supernatural/clocks/admt/05.swf" ></param><param name="wmode" value="transparent"></param><param name="allowScriptAccess" value="never"><embed src="http://thetariel.narod.ru/supernatural/clocks/admt/05.swf" type="application/x-shockwave-flash" wmode="transparent" width="251px;" height="101px;" AllowScriptAccess="never" ></embed></object>	код <object classid="clsid:d27cdb6e-ae6d-11cf-96b8-444553540000" width="251px;" height="101px;"><param name="movie" value="http://thetariel.narod.ru/supernatural/clocks/admt/08.swf" ></param><param name="wmode" value="transparent"></param><param name="allowScriptAccess" value="never"><embed src="http://thetariel.narod.ru/supernatural/clocks/admt/08.swf" type="application/x-shockwave-flash" wmode="transparent" width="251px;" height="101px;" AllowScriptAccess="never" ></embed></object>
код <object classid="clsid:d27cdb6e-ae6d-11cf-96b8-444553540000" width="251px;" height="101px;"><param name="movie" value="http://thetariel.narod.ru/supernatural/clocks/admt/09.swf" ></param><param name="wmode" value="transparent"></param><param name="allowScriptAccess" value="never"><embed src="http://thetariel.narod.ru/supernatural/clocks/admt/09.swf" type="application/x-shockwave-flash" wmode="transparent" width="251px;" height="101px;" AllowScriptAccess="never" ></embed></object>	код <object classid="clsid:d27cdb6e-ae6d-11cf-96b8-444553540000" width="251px;" height="101px;"><param name="movie" value="http://thetariel.narod.ru/supernatural/clocks/admt/07.swf" ></param><param name="wmode" value="transparent"></param><param name="allowScriptAccess" value="never"><embed src="http://thetariel.narod.ru/supernatural/clocks/admt/07.swf" type="application/x-shockwave-flash" wmode="transparent" width="251px;" height="101px;" AllowScriptAccess="never" ></embed></object>

@темы: флеш, Дин, рейтинг: G-PG, Миша, Новогодний календарь 2015, Дженсен, Кастиэль

---

Написать бы сюда что-то неприличное, но мама учила меня быть хорошей девочкой

[Singing Bird]

Название: Полицейская академия
Автор: оставил весточку, как с ним связаться
Бета: Вицемир
Пейринг: Дин/Кастиэль, Сэм, Бобби, Гарт, Элен, Джо, Руфус, Кроули, Габриэль, Бальтазар.
Жанр: юмор (очень сомнительный), стеб (обожаю этот жанр — куда не впихни, везде обосновывает твою ненормальность), пародия, недоретеллинг
Рейтинг: PG-13
Размер: небольшой сборник драбблов, так или иначе связанных друг с другом
Саммари: В 1984 в Полицейскую академию мог поступить каждый, вне зависимости от пола, веса, цвета кожи и национальности. Это послужило вступлению в ряды полицейских огромному количеству неординарных личностей. И если эти люди, когда не были знакомы, устраивали такой хаос, то что будет, когда они попадут в одну команду?..
Комментарий автора: Если вам кажется, что вы где-то уже что-то похожее встречали, вам не кажется. И лучше не относиться к этому тексту серьезно.

1

— ДИИИИИИИН!
Громкий голос раздается на весь гараж, но, как ни странно, подпрыгивает вовсе не Дин, а Сэм.
— Чего там опять? — Дин вылезает из-под капота машины и смотрит на своего управляющего.
Тот в раздражении топает ножкой, прямо возле лица Дина, и негодующе смотрит на него снизу вверх.
— Там дочь нашего шефа уже полчаса ждет твоего прихода.
— Я же сказал ей приезжать в половину четвертого. Сейчас только три. Не могу же я все бросить и бежать к ней.
— Можешь, — отрезает босс.
Дин все-таки встает с пола и, протирая руки тряпочкой для стирания масла, плетется в сторону зала ожидания. Стройная высокая девушка на огромных каблуках сидит и пролистывает каталог последних автомобилей. Будто бы даже что-то в этом понимает.
— У меня там что-то пищит, — жалуется она, все еще не глядя в сторону Дина. Голос ее груб, а сама она явно недовольна ситуацией.
Но когда она все же поднимает голову на своего механика, то в удивлении застывает.
— Я когда еду, что-то гудит и машина еле плетется, — кокетливо говорит она, надув губки.
Фу, какой флирт!
Дин молча проходит к ее машине, садится за руль, проезжает с девушкой сто метров и тут же тормозит. Взгляд падает на ручник. Ну и конечно же, он поднят!
Как бы так ей тонко намекнуть, что вместо мозгов у нее куча бабочек?
— Ну так в чем проблема? — спрашивает она, рукой нечаянно задевая его колено.
— Проблема в том, что вы дура, милочка.
Вечером Дин вместе с Сэмом пишет увольнительную, где в графе «причина» указывает огромными буквами: «КЛИЕНТЫ-ИДИОТЫ».

2

Это третье рабочее место за неделю. Нет, он просто обязан справиться! Никого не увольняют спустя сутки работы, но ему все равно каким-то неведомым образом удается это сделать.
Нет ничего проще, чем раскладывать продукты по магазину, верно? Все будет хорошо, он справится. Вот здесь мы расставляем хлопья, вот сюда складываем овощи. Вам нужно взвесить? Без проблем, сейчас поможем.
Кастиэль проходит по унылым рядам магазина, оглядывая, все ли в порядке. Через пару минут появятся первые клиенты, а продавцов-ассистентов в магазине целых пять. И все из них справляются, так что и у него получится.
— Кастиэль, отнеси ящики на склад!
Он тут же хватает ящики, на которые показывает кассир, и спокойно, почти не задев те пять упаковок муки, идет в сторону склада. Но тут как назло из-за угла выходит первый клиент. За ящиками его не очень хорошо видно, поэтому Кастиэль врезается в него и клиент едва успевает отскочить в сторону. Коробки падают на пол.
— Ой, простите, — говорит Кас, отряхивая его от пыли с коробки. Чистый выглаженный костюм уже не выглядит таким дорогим, и покупатель недовольно морщится.
Кастиэль не видит, что из ящиков уже вовсю вытекает подсолнечное масло, а когда он подходит к складу, один из клиентов подсказывается и попадает прямиком в стенд с вином.
Кастиэль пишет увольнительную спустя пятнадцать минут после начала рабочего дня.

3

Он очень любит эти длинные ряды шкафов. Любит буквально каждый стеллаж, каждую букву, высеченную на стеллаже. Сколько он здесь работает? Десять лет? Двенадцать?
А впрочем, не важно. Он прочитал здесь около 80% книг, а проработает еще столько, что хватит сил прочитать оставшиеся 20%. Потому что здесь особенный запах, здесь удобные диваны, и да — здесь даже клиенты идеальны. Никакого шума, каждый день сплошная тишина.
— Бобби, у тебя же скоро пенсия, да? — как бы невзначай интересуется новая администраторша, вырывая его из собственных размышлений.
— Ну, да. Но вы не переживайте. Век проработал, еще век проработаю.
Бобби смеется, радостный, что не приносит начальству никаких хлопот, но администраторша на это сначала как-то наигранно улыбается, а потом и вовсе улыбка на ее лица сменяется гримасой.
— Не надо, — говорит она. — Уйдешь на пенсию.
Эй! Это что еще за дела?! Какая пенсия? Он о ней еще думать не думал, и еще лет сорок не планирует.— Я поддерживаю здесь порядок вот уже двадцать лет! — кричит Бобби. — Моя библиотека идеальна! Здесь все расставлено по полочкам, у каждой книги свое место, они никогда не теряются. Только в нашей библиотеке царит полнейшая тишина!
— Это потому что в ней нет клиентов, Бобби.
— Ну и что?! Кому и когда это мешало? Наша задача — сохранить книги, с чем я очень хорошо справляюсь.
— А моя задача — поднять посещаемость библиотеки. С чем я сейчас тоже очень хорошо справлюсь, — говорит она, доставая ручку и бумажку.
В общем, Бобби не доработал в библиотеке до пенсии…

4

На самом деле, с детьми очень весело. Они понимают твое чувство юмора, над ними можно постебаться, а еще они очень редко ябедничают.
Ну… Или не совсем…
Это была идея Габриэля – разыграть детей в тихий час, это была идея Бальтазара – залезть к одному из них под кровать, это была идея Габриэля – задернуть занавески, и это была идея… А неважно, чья там была идея, главное, что провернуть они решают ее вместе.
В общем, Бальтазар исчезает за полчаса до отбоя — забирается под кровать одной из девчонок и лежит там до посинения. Когда дети приходят ложиться, Габриэль задергивает занавески и закрывает дверь.
Понятное дело, что, когда на весь этаж второй группы раздался дикий девчачий визг — это Бальтазар вытащил руки и дотронулся ими до девочки, — миссис Маринэс поднимает дикий вопль и требует их немедленно покинуть свои рабочие места.
— Мне надоели ваши фокусы! — кричит старуха.
И вот ни Габриэль, ни Бальтазар больше не работают с детьми.

5

Круто, когда ты чем-то отличаешься от других людей. Когда у тебя нет конечности, или когда ты ездишь на коляске. Когда ты другой национальности или вовсе — расы. Тебя не могут ниоткуда уволить. Поэтому Руфус на каждое замечание в свой адрес всегда кричит:
— ЭТО ПОТОМУ ЧТО Я НЕГР?!
И вот все уже просят его успокоиться, говорят, что переживут, ничего страшного не произошло, да и вообще — чего такой шум-гам поднимать?
Рабочие его сторонятся, возле его конвейера никогда и никто не стоит. Он на этом заводе предоставлен сам себе. Начальники сменяются друг за другом, никто не выдерживает наездов Руфуса. А он продолжает запечатывать коробки на своем конвейере, одну за другой, день за днем.
Когда Руфус кладет свою увольнительную на стол, начальство в ужасе смотрит на него:
— Руфус, ну зачем так? Вам же у нас было хорошо. Вас кто-нибудь обижал? Скажите, мы уволим его!
Но Руфус тяжело вздыхает, потирая виски:
— Осточертела мне ваша работа. Подписывайте.

6

— А ну-ка отвечай мистеру Носку, почему ты ограбил магазин мистера Тернера?
Полицейские, стоящие рядом с Гартом, стыдливо прикрывают глаза руками. Не хотят видеть, как он говорит с грабителем при помощи детской игрушки на руке. Ну и пусть себе отворачиваются. Они просто не знают всех продуктивных методов детектива Гарта!
Вернее… Будущего детектива Гарта!
Да, он еще покажет этим кретинам, что его методы самые эффективные!
Наверное, именно для этого его вызывает начальство: сказать ему, что он работает лучше всех в коллективе!
— В смысле – повторное прохождение квалификации?..
Это никак не вяжется с его представлением о своей работе. Никого и никогда не отправляли в академию во второй раз, что за бред они несут? Он лучший работник месяца, он поймал столько мелких воришек!
— Не переживай, Гарт. Такое случается. Тебе нужно всего лишь пару месяцев пройти этот курс.
— Но я его уже проходил! — возмущается Гарт.
Рука шерифа ложится ему на плечо, и он успокаивающе его поглаживает:
— Ничего, Гарт, пройдешь еще раз. Ведь для полицейского твоего уровня просто необходимо знать каждую мелочь, верно?
Верно! Все правильно шериф говорит!
— Можно вас обнять, шеф?
— Конечно, Гарт, конечно…

7

— Ты не посмеешь этого сделать! — кричит Элен, что есть мочи. — Только через мой труп!
Дочь нацеливает на мать ружье и, поднимая бровь, спрашивает:
— Уверена?
В лицо летит полотенце, которым за пару секунд до этого вытирали посуду, но Джо отпихивает его в сторону, складывает оружие обратно в чемодан и захлопывает его. Мать ее не остановит, чего бы Джо сейчас это ни стоило.
— Джоанна Бет Харвелл! — орет ее мама. — Немедленно вернитесь в свою комнату!
— НЕТ! — Джо яро хлопает дверью и, повернувшись к окну, показывает матери язык: — Я все равно стану полицейским! Мой папа был лучшим полицейским города, и я его не подведу!
Джо не сразу замечает, что мать пулей вылетает за ней, садится за руль своего автомобиля и едет прямиком за такси, в которое успела влететь дочь. Джо поймет, что ее мама не отпустит дочь одну, только когда выйдет из машины перед подъездом академии.

8

Он пробегает глазами каждое досье еще раз. Нет, не может этого быть! Это, должно быть, какая-то ошибка.
Господи, пусть горят в аду все новые законы, те, кто их придумывает, и те, кто заставляет других их исполнять.
Три с лишним десятка человек полнейших кретинов. Тут и старики, и негры, и девушки, и даже те, кто уже и так полицейские! Понабрали неудачников, ей-богу.
— Сержант Кроули? — внутрь заглядывает его новый ассистент. — Там новоприбывшие.
Кроули поднимает голову к потолку и закрывает глаза.
— Помоги мне, господи, выжить.

Начало конца

— А здесь очень даже ничего, Сэмми, — по-доброму улыбается брат. Сэм корчит рожицу — знает же, засранец, что ему не жить за эту идею.
Дернул их черт послушаться отца и попробовать себя полицейскими.
— По стойке сми-и-ирно! — кричит какой-то салага.
Люди вокруг начинают выстраиваться в шеренгу. Вперед выходит низенький полу-лысый мужчина, на нем очень странно сидит форма. На них она, наверное, тоже будет не вау как выглядеть.
После расчета мужчина выходит вперед и громко объявляет:
— Меня зовут сержант Кроули, и с сегодняшнего дня я стану для вас королем этого ада. В связи с изменением в законодательстве, теперь такие как вы, кретины, могут стать полицейскими. Моя задача — научить вас ими быть. Сделать вас нормальными под силу одному господу Богу, и если здесь есть верующие, ОПУСТИТЕ РУКУ Я СКАЗАЛ, я вас разочарую: тут Бога нет. Ищите его в других местах, — по курсантам проходит гул. — ТИШИНА. С этого дня я ваша главная матушка, курочка-наседка, а вы мои маленькие утята-уродцы. И если вы, болваны, не станете через два месяца прекрасными лебедями, я собственноручно пришлю вам белые перья к заду. Вопросы есть?
Какой-то малый, стоящий сбоку от Сэма, поднимает руку и невинно интересуется:
— А как вы собираетесь их туда прикреплять?
— ФАМИЛИЯ! — кричит Кроули.
— Новак, сэр.
— Выйти из строя, Новак!
Парень выходит вперед.
— Три круга вокруг здания! Шнеля!
Новак срывается с места и бежит вокруг Академии.
— Остальные берут свои шмотки и идут получать форму. После этого расселение. В два первое занятие. Отставить!
Народ постепенно выходит из строя и идет в здание за новой одеждой. Параллельно с этим выкрикиваются имена курсантов, кто с кем будет жить.
— Винчестер! Ты живешь с Габриэлем… Боже, черт, почему ваши фамилии так плохо видны?! Ладно, пофиг. По именам. Бобби — к Руфусу. Бальтазар — Гарт, Харвеллы — вы вместе…
Дальше Дин уже не слышал. Ему нужно найти комнату №7, где он будет жить с неким Габриэлем — гей что ли? С таким-то именем.
Но когда он доходит до седьмой комнаты, перед носом показывается Сэм, и вот тут наступает ступор.
— Я думал, назвали мою фамилию.
— Они и назвали твою, болван, — пыхтит Сэм, распаковывая вещи. — Иди сам разбирайся, я уже вещи разложил и никуда не съеду.
— Придурок, — отвечает Дин, но когда сталкивается в дверях с Габриэлем, который входит в спальню с огромным пакетом сладких членов, поворачивается к Сэму и, улыбаясь, машет ему. Брат сам виноват.
— Сэр, простите, а мне куда? — уточняет Дин у человека, выкрикивающего все имена.
— Первая спальня.
Пока Дин раскладывает вещи, в комнате так никто и не появляется. Может, он вообще будет без соседа, и тогда он может приводить сюда кого угодно? Было бы круто.
Но тут в комнату фактически вваливается тот самый Новак, который бегал три круга целых… полчаса?!
— Чувак, ты, походу, совсем выдохся, — говорит Дин, когда его сосед без сил приземляется на кровать.
— Я не бегал стометровку, начиная со школы… — с трудом произносит Новак и протягивает Дину руку. — Кастиэль Новак. Будем знакомы.
— Дин Винчестер, — успевает произнести Дин, прежде чем Кас случайно задевает рукой вазу на тумбочке, и та с треском падает на пол. — Ой.
— Возле меня такое случается, — признается Кас, вставая и собирая с пола осколки. — Вещи падают из рук, еда попадает на одежду, а вазы разбиваются и… — он вдруг проносит один осколок так, что задевает Дина и у того на руке мгновенно появляется след от крови, — и люди падают в обмороки.
А потом парень вырубается от одного вида крови. Дин пожимает плечами. Веселый у него сосед.

Конец начала

— Итак, это ваш класс, в котором будут проходить все теоретические семинары, — произносит Кроули, проходя по залу. Его каблуки как будто отчеканивают каждое произнесенное им слово, и звук эхом распространяется по классу. — Сначала теория, потом практика. В конце обучения нас всех вызовут на работы в город. Общее это будет задание или вы будете работать по отдельности — решится в зависимости от ситуации в городе. Вам ясно?
— Да, сэр!
— Отлично. Итак. Начать наш урок я хотел бы с постановки голоса. Как известно, то, каким тоном говорит полицейский, покажет, как себя будет вести преступник. Говорить нужно четко, громко, ясно. Вам ясно?
— Да, сэр!
— Отлично, попробуем. Бобби, продемонстрируй, как ты будешь предупреждать, чтоб бросали оружие?
Бобби встает и ровным голосом произносит:
— Оружие вниз, руки вверх, иначе буду стрелять.
Кроули долго смотрит на него, не моргая, и, наконец, отвечает:
— О да, грабитель уже дрожит, — пробегается глазами по залу. — Младший Винчестер. Подъем.
— ВСЕМ СТОЯТЬ, НЕ ДВИГАТЬСЯ, РУКИ ВВЕРХ, ОРУЖИЕ НА ПОЛ.
— Уже лучше, — довольно произносит Кроули. — Только как они опустят оружие на пол, если руки подняты вверх? Джо, детка, встань, пожалуйста. У тебя в кармане симулятор оружия. Представь, что я граблю банк у тебя на глазах. Твои действия?
Джо в секунду вскакивает с места, подлетает к Кроули и ударяет сначала в солнечное сплетение, потом между ног — когда сержант оказывается на полу, загибает ему руки за спину и садится сверху.
— Вы арестованы! — гордо говорит она, восседая у него на спине.
— Что прям так, без прелюдий?
Джо направляет пистолет ему в голову и возмущенно спрашивает:
— Какие к черту прелюдии? Я на работе.
Сержант опускает лицо в пол. Никто не слышит, как он произносит «Ну и кретины…»

Урок №4

Они находятся на огромной площадке, оснащенной настоящей кирпичной стеной, кучей шин для пробежки, канатами и даже мостами. И все это нужно преодолеть всего за минуту…
— Нет, я не строю замков из песка, преодолеть все за минуту сможет от силы человек-два. Вон, Винчестеры да мисс Харвелл. Элен, простите, вы пока пас. Но на первое время главная ваша задача — вообще пройти это испытание. Мне все равно, за сколько минут, просто ПРОЙДИТЕ ЕГО, БОЛВАНЫ!
Первым стартует Сэм — он в несколько прыжков преодолевает шины, проходит по деревянному бортику, пролетает по канату и, наконец, перепрыгивает через стену.
— Отлично, Сэм. Так держать.
Следом идет Дин. Он один раз спотыкается на шине, успевает пробежать по бревну до своего падения, пролетает по канату, но…
— Что, Дин, высоты боишься?
Дин шипит, когда видит, как Кроули ухмыляется, закрывает глаза и с горем-пополам забирается наверх. Правда, штаны все-таки рвутся. Один выговор.
— Новак! Твоя очередь!
Кастиэль своей расторопностью нарушает весь порядок лежащих шин, спотыкается о бревно, не может преодолеть канат — так и падает, не долетев до стены.
Габриэль начинает проходить площадку, но как только добирается до стены, громко свистит, и за ним, без разрешения Кроули, устремляется Бальтазар. Подставляет ему колено, и тот подпрыгивает.
— Это же нечестно, — злится Кроули, но эти двое просто пожимают плечами:
— А кто сказал, что мы будем стоять на разных местах?
Бобби с Руфусом просто отказываются от участия, скромно наблюдают за всем со стороны. Но тут вперед выходит Элен и в руках у нее какой-то странный предмет.
— ЛОЖИСЬ! — кричит Кроули, до которого первым доходит, что эта дамочка держит в руке.
И тут происходит взрыв. Элен проходит через остатки былой стены, поправляя прядь волос.
— Старая гвардия еще покажет себя, — подмигивает она Бобби и Руфусу, что идут следом.

Посвящение

Их собралось всего двадцать человек. Оставшиеся десять решили проигнорировать неформальное посвящение, которое проходит на открытом воздухе у костра. На самом деле, место выбрали Сэм с Дином — они когда-то давно отмечали здесь окончание школы. Да и потом: на свежем воздухе веселее праздновать.
Костер разожжен, звучит веселая задорная музыка, а танцы совершенно не прекращаются. Как и алкоголь, он тоже льется рекой.
— А ты чего не пьешь? — интересуется Дин у своего странного соседа, который с болезненным видом смотрит на всю еду и напитки.
— Нам же еще обратно ехать, — удрученно говорит Кас, ковыряя носом ботинка песок.
— Ты за это не волнуйся, — Дин протягивает ему стакан. — Пей давай.
Он немного флиртует с Джо, но потом ловит суровый взгляд ее мамы и тут же прекращает.
— Ты что, боишься мою маму? — улыбается Джо.
Дин машет Элен рукой, хотя она делает вид, что болтает с Бобби и Руфусом.
— Есть такое, — признается Дин.
Сэм, кажется, нашел себе компанию. Бальтазар и Габриэль – два действительно сумасшедших парня, а ему, ботанику и вечному зануде, нужен именно такой коллектив. Может, хоть шутить научиться.
Только Гарт сидит в углу и скучает.
— Джо, ты в курсе, что Гарт уже полицейский? — невзначай спрашивает он.
Джо удивленно поворачивается к Дину и пожимает плечами.
— Ты даже не представляешь, сколько оружия он держал в руках!
— Ты шутишь! — восклицает Джо, подпрыгивая на месте.
— Даже не думал.
Вот он и обеспечил одного скучающего человека одной мозолью на целый вечер.
Ему на плечо вдруг падает голова Каса, и он вспоминает, что всего полчаса назад дал ему задание выпить три жалких бутылки пива.
— Тебе плохо?
— Мне плохо по жизни? Мне плохо сейчас? Или это вообще утверждение?
Кас бледный, говорит заплетающимся языком, да еще и покачивается из стороны в сторону. А потом он вдруг надувает щеки, и Дин понимает, что парня уже тошнит.
Не планировал он провести посвящение у туалета вместе с парнем, которому, оказывается, по состоянию здоровья противопоказано пить.

Перед уроком №43

Его кто-то теребит за плечо, но делает это настолько неуверенно, что Дин сначала думает, что это мыши бегают. Но потом он все-таки распахивает глаза и видит перед собой лицо Каса.
— Дин, ты не спишь?
Очень остроумно.
— Теперь нет, — отвечает Дин, приподнимаясь. — Что случилось?
Кас неловко приподнимает плечо, будто бы стесняется о чем-то спрашивать.
— Я не умею водить машину… — говорит он виновато.
Дин несколько секунд оценивает ситуацию.
— Мне жаль. Как-нибудь научишься, — отвечает он и уже хочет положить голову на подушку, как Кас тут же договаривает:
— Завтра экзамен по вождению.
Вот, черт. Об этом Дин и не подумал.
В общем-то, Дин не ради любого встанет в три часа ночи, чтобы украсть чью-нибудь машину и научить человека водить. Тем более, если это машина сержанта Кроули.
Кас садится на сидение рядом с водителем и ждет, когда сядет Дин.
— Вообще-то, это мое место, — Дин пролезает головой в окно и показывает Касу на его кресло. — Ты сегодня водитель.
Если до этого момента Дин сидел на пассажирском сидении спокойно и не паниковал, когда новичок садится за руль, то, увидев широко распахнутые глаза Каса и вцепившиеся в руль руки, сам невольно заелозил на кресле.
— Не тужься ты так, пукнешь, — пытается пошутить Дин.
Он-то видит, что Кас сжимает руль до белых костяшек, а сам смотрит только в лобовое стекло — зеркал для него будто не существует.
— Ты знаешь, на педаль газа можно нажимать чуть сильнее, — признается Дин, когда они преодолевают всего 5 миль за час.
Кастиэль ошарашенно поворачивается к нему, а потом обратно к стеклу, но ничего не меняется, он так и не начинает жать на педаль газа сильнее. Тогда Дин понимает, что быстрее они не научатся, и резко надавливает Касу на колено.
— О боже! — кричит Кас.
И да — Дин сам начинает паниковать, когда Кас при всем при этом еще и глаза закрывает. Благо дорога прямая и машин совсем нет. Он помогает ему поворачивать руль, и только тогда Кастиэль постепенно открывает глаза, начиная управлять машиной самостоятельно.
Когда машина тормозит, Кас начинает учащенно дышать, и это совсем вводит Дина в ступор.
— Эй. У тебя паника?
Кастиэль не отвечает. Со стороны так вообще можно подумать, что у него припадок. Может, у товарища астма? Или это действительно простой шок?
Дин знает, как нужно лечить шок.
Кас почти мгновенно перестает напрягаться, и успокаивается, когда Дин целует его в губы, при этом поглаживая плечи, утешая.
— Дышать можешь? — спрашивает он, отлепляясь от парня. Кастиэль утвердительно кивает. — Тогда давай еще часик, и баиньки.
Пока Кас спокойно лавирует между улицами, Дин думает о том, что академию ему придется заканчивать за двоих сразу — за себя и за своего соседа, за которого он теперь в ответе.

Урок №67

Эти курсанты его точно доконают. Сколько они здесь уже недель? Кроули сбился со счету. Он дал мужской части задание, отпустил женскую, а сам взял утреннюю газету и отправился в баню. Ничего, пусть часик без него поработают. А ему пора немного отдохнуть.
Мужская баня на четвертом этаже. Кроули зашел внутрь лифта и нажал на кнопку «4».
— Я бы не советовал, — сказал чей-то голос. – Может, лучше вниз?
— Но я хочу наверх, — ответил Кроули и нажал на кнопку «4» еще раз.
— Может, в женскую раздевалку на шестом?
— Но я хочу в мужскую, на четвертом! – раздраженно ответил Кроули и нажал на кнопку «4».
Лифт вздохнул, но двери все-таки закрыл и тронулся.
Кроули и сам тронулся. Умом, вероятно. Так он думал, пока лифт ехал наверх.
Двери лифта открылись, Кроули вышел и охнул: цифра «6». Шестой этаж.
— Твою мать, — выкрикнул Кроули и пошел на лестницу. В лифт он больше ни ногой.
Он спустился на два этажа ниже. «Мужская баня», все верно.
В дверях он столкнулся с Дином, который удивленно на него взглянул.
— Марш на занятие! – рявкнул Кроули.
Дин ответил «Есть, сэр» и подошел к лифту. Возле лестницы он заметил Габриэля и Бальтазара.
— Что это сержант делает в женской раздевалке? – спросил он у них.
Раздался дикий женский визг, а потом крики Кроули, которого явно избивали полотенцами.
— Сержант забыл, что женская раздевалка находится на втором этаже, — хохотнул Габриэль. И из-за его спины вдруг выглянул Сэм:
— Ну и краска нам немного помогла.
— Со встроенным микрофоном в лифте, — добавил Бальтазар.
Дин покосился на брата. Эти двое его точно хорошему не научат.

Спец-задание

Кроули собирает всю команду во дворе корпуса. Сегодня все при параде — на них свежая форма, у всех есть пистолеты в кармане, и им даже можно их доверить.
Наверное.
— Курсанты! — торжественно провозглашает Кроули. — Сегодня мы все едем в город, чтобы продемонстрировать все ваши навыки. Разбиваемся следующим образом: Новак и Винчестер-старший едут патрулировать торговые точки. Винчестер-младший и его цирк в лице Бальтазара и Габрие[э]ля — на вас центральная площадь. Сэм, прошу, проследи, чтоб они ничего не натворили. Переходим по списку дальше. Джо и Гарт — вы охраняете зону А8. Старая гвардия, на вас восточный округ. Я еду с вами, будем стоять на пересечении двух улиц — Линкольна и Остинса.
— Кроули им на перекресток, — шутит сбоку от Дина Бальтазар. И тот с трудом сдерживает смех.
Кастиэль с явной сосредоточенностью сидит за рулем. Жаль только что едут слишком медленно, но это ничего. Они ж не торопятся.
— Курсанты, докладывайте обстановку в городе, — требует Кроули через рацию.
В течение нескольких часов ничего из ряда вон не происходит. Они медленно объезжают улицы, заходят днем в местный кафетерий, чтобы перекусить. И Кас даже один раз почти обнаруживает ограбление банка, но это оказалась[оказывается] просто какая-то старушка, которая выиграла в лотерею.
— Ты кофе будешь? — спрашивает Дин, обходя торговые прилавки в маленьком супермаркете.
Поскольку Дина за стеллажами было не видно, Кас громко крикнул:
— Черный?
Жаль Кастиэль не знал, что в этом районе живет много афроамериканцев. Потому что один из них в этот момент настороженно поднял голову из-за прилавка.
— Я черный?
А Дин кричит в ответ Касу:
— Да, черный.
Пока они выходили из магазина, то не заметили со спины, как верзила-кассир набросился на вошедшего в магазин прохожего. Они сбили один из стеллажей, а проходящий мимо вандал закричал на всю улицу:
— МАРОДЕРСТВО!
И в магазин шквалом налетел весь собравшийся на улице сброд.
В машине, в которую только что сели Дин с Касом, прозвучала рация:
— Седьмой патруль, что у вас на улицах происходит?
— Ничего, сэр, — отозвался Дин. — Тут порядок.
— Внимания всем патрульным. Всем явиться в зону А4, повторяю, всем явиться в зону А4, здесь бунт!
Что происходит, Дин и Кас понимают, только когда их машину вдруг начинает раскачивать толпа людей.
— Что нам делать?
— Я не знаю, — Кас тоже начинает паниковать и хватает рацию. — Внимание! Всем отойти от машины, немедленно, всем отойти от машины! — на несколько секунд толпа прекращает раскачивать автомобиль. — Иначе вы сядете в тюрьму, — говорит Кас. И люди снова, с большей увлеченностью начинают трясти авто.
Дин выхватывает у него из рук рацию и громко в нее шипит:
— ПТЫХПТЫХПТЫХПТЫХПТЫХ.
Люди в ужасе разбегаются.
— Ты только что изобразил стрельбу из пулемета? — удивляется Кас, видя, как люди вокруг уносят ноги.
Дин пожимает плечами. Это было единственным нормальным решением.
— Слушай, а оружие прям как настоящее, — Габриэль тронул Бальтазара за плечо. Не думал, что у нас такие делают для детей. Легко же спутать с настоящим.
— Да они и есть…. – начал кричать сержант Кроули, как Габриэль нажал на курок и попал тому в ногу. – НАСТОЯЩИЕ.
Бальтазар тут же вызвал по рации Сэма. Тот отвезет Кроули в травмпункт.
— Я думал, сержант не шутил, когда сказал «Конечно, для детей, идиот», — поделился тот с другом.
Паника в городе усиливалась, но и патруль сержанта Кроули не дремал. Несмотря на общую деградацию состава, им удалось справиться с заданием: Дин и Кастиэль ездили по городу, изображая звуки то вертолета, то пулемета, семейство Харвелл успокоило мужчин на двух пересекающихся улицах – стоило Джо снять с себя куртку и приподнять футболку, а Бобби загнал часть бушующих школьников в свою бывшую библиотеку, где резким грубоватым криком посадил каждого за книгу.
— Руфус, будешь кофе? – спросил Дин у того вечером, когда все расположились в комнате отдыха и попытались расслабиться.
— Только если черный, — ответил Руфус.

Выпускной

Они получили свои дипломы и должны были с завтрашнего дня отправиться на распределение по городским участкам.
Сержант Кроули, сидя с перевязанной ногой, закрывал лицо одной рукой. Лишь бы не видеть этого кошмара. Куда скатится город? Они на грани катастрофы.
Винчестеры, Бобби, Руфус, Габриэль и Бальтазар, семейство Харвелл, Новак, — если у города и есть будущее, то оно обречено.
Лишь бы не в один участок, — подумал Кроули.
— Я тут подумал, ребят? – голос принадлежал Дину. – Что если нам постараться попасть в соседние друг с другом участки? Все-таки мы команда, нам нужно работать командой.
Громкие аплодисменты и завывания послужили ему поддержкой.
Дин спустился и отнял у Кастиэля бутылку.
— Ты пить не будешь.
— Почему? – удивился Новак.
— Ты нужен мне трезвым, — пояснил Дин, и пока никто их не видел, за руку увел уже далеко не друга.
Вождения по ночам пошли обоим на пользу.

@темы: фанфики, Новогодний календарь 2015, рейтинг: PG-13

---

Миша Коллинз

[gerty_me]

Куда-то понесло его 31 декабря Фото из аэпорота, из какого - не знаю. Но вижу, фанат, который брал автограф, всегда готов к неожиданностям (таким, как встреча с Мишей в аэропорту)

еще два фото

Х

@темы: фотографии, Миша

---

Неотправленное письмо

[Таня_Кряжевских]

Название: Неотправленное письмо
Автор: Татьяна_Кряжевских
Размер: мини, ~1200 слов
Пейринг/Персонажи: Миша/Дженсен
Категория: слэш
Жанр: романтика
Рейтинг: PG-13
Саммари: "Я люблю тебя. Какая простая, по сути, в своей прозрачности мысль. А мы говорим о чем угодно, откровенность до снятой кожи, но только не три коротких слова, меньше четверти строки, взмах ресницами и годы нашей жизни".

В эти дни, между Рождеством и Новым годом, даже аэропорт празднично наряден, стюардессы особенно милы, а пассажиры благодушны и терпеливы. Пилот объявил о набранной высоте, начал рассказывать что-то ещё, но Миша уже не слушал. Он включил лэптоп, открыл чистый лист, курсор замигал, дрогнул и побежал вперед, оставляя после себя ровные черные строчки давно выученных наизусть фраз.

«Я люблю тебя. Какая простая, по сути, в своей прозрачности мысль. Всего три слова, коротких и давно привычно стоящих рядом с твоим именем.

Я любил тебя до того, как понял это, до того, как ты посмотрел на меня иначе, чем на остальных, с интересом, любопытством, и немного – испугом, растерянностью.

Так давно – на расстоянии, с того самого дня, когда я приложил свою выкрашенную краской ладонь к твоему плечу, оставляя отпечатки. И, на какое-то мгновение, меня словно прошило иглами от контраста привычно теплых сухих крепких рук и гладкой, прохладной кожи выше, когда мне до черных кругов перед глазами хотелось сжать пальцы, чтобы ощутить, как напрягутся твои расслабленные мышцы.

Когда твоя улыбка была так рядом, и круговорот людей вокруг замирал, пропадал, оставляя нас наедине.

Каждую секунду, невесомо и безвозвратно что-то менявшую между нами, сплетая свои нити из груди в грудь, прочнее, крепче, широкой паучьей сетью, в которой были рады увязнуть мы оба.

Когда ты уходил, узнав о беременности жены, неловко, отчужденно, уверенный в своей правоте, а я разлетался на осколки, вырывая с кровью и мясом тебя, проросшего во мне чувствами, мыслями, необходимостью, каждым вдохом, не веря в то, что смогу собрать себя заново.

Когда видел твои взгляды, полные тоски, неуверенности, наших воспоминаний, твоих метаний.

Когда ты позволил мне вернуть тебя. И я видел, как натягиваются, золотятся ниточки нашей связи, из тёплого клубка в моей груди, рассказывая о тебе больше, чем ты сам.

Я любил тебя, того, который заставлял меня болеть, рассыпаться, умирать и взлетать, парить, возрождаться, ненавидеть, не понимать, ревновать и обожать, возносить, восхищаться, уходить, бросать, ранить и беречь, возвращать и хранить.


Я люблю тебя, разного, всякого. Веселого и смешливого, поддерживающего мои шутки и розыгрыши, пинг-понгом отражающего мои подачи своим юмором и фантазией, взрывая зал и ютуб.

Злого, сердитого, с залегшей между бровей складкой, ревнующего, молчащего, избегающего, за мою несдержанность, за то, неконтролируемое, глупое, врывающееся из меня, грозя раскрыть нас или, наоборот, ставя под сомнение их в твоих глазах, переходящее твои границы допустимого.

Уставшего, чуть рассеянного, но не отступающего, никогда вслух, а жестами, телом, глазами просящего – помоги мне, сделай всё так, как нужно. И я прекращаю дурачиться, подкидываю свои реплики, облегчая твой ответ. В нашем «вместе» слишком много обязательств перед другими.

Но только я знаю тебя другого, рядом со мной, в нашей вселенной на двоих. Свободного, открытого, откровенного, доверчивого, чуть нетерпеливого, просящего или жадного, берущего, соблазяющего. До.

Я изучил твоё тело до каждого миллиметра, до каждой веснушки. Подушечками пальцев, едва-едва касаясь, оставляя после себя мурашки на животе, приподнимающиеся вслед за моей рукой волоски на ногах, твердеющие горошинки сосков, когда ты замираешь на мгновение, ловя невесомую ласку, и невольно выгибаешься навстречу, словно пытаясь не отпустить меня. Тихо смеюсь – разве я могу уйти от тебя?

Ладонью, шершаво, с нажимом, до красных полос, до неровных отпечатков, сжимая пальцами, собственнически, словно имея право на то, чтобы оставить свои следы. А ты не споришь, не упрекаешь, лишь прижимаешься крепче, выгибаешься сильнее, дышишь чаще, позволяя брать, владеть, получая взамен едва ли не больше – мою силу, страсть, жар, всё – тебе.

Твой низкий хрипловатый голос, шепот – мурашками по коже, тихий невольный стон – опаляя позвоночник, выдергивая его из меня, опадающего к твоим ногам, в твои руки. Удержи, прошу.

Губами, скользя, нежнее облака, и россыпью поцелуев, жалящих, жгучих и мягких, ласкающих, влажно – языком, возбуждая, пробуя на вкус, зубами – моё! И провести успокаивающе – после, по влажной, ещё подрагивающей спине, такой горячей, жаркой. Любоваться тобой, расслабленным, теплым, сытым, вальяжным, чуть ленивым – рядом со мной.

Сколько раз я оставлял свои отпечатки на тебе? И теплым клубком внутри меня, тянется нитью к тебе – осознание, что там, под одеждой, никому, кроме меня не видимые, горят мои метки. И ты отвечаешь на десятки вопросов, улыбаешься на сотнях фотографий, в объятьях множества чужих рук, но только я знаю, что твоё тело усыпано доказательствами моей любви. А ты позволяешь мне, словно нет твоей жены, нет бассейна и спортзала. Как ты оправдываешься перед ними, что ты придумываешь в ответ на любопытные взгляды?

Я люблю тебя теплого, нежного, мягкого, слабого, и сердитого, злого, обиженного, просто уставшего, сильного, смелого, твердого, гордого и веселого, улыбающегося, смеющегося, смущенного, устыдившегося и отчаянного, наплевавшего, требующего, ждущего, надеющегося, просящегося, задумчивого, витающего, размышляющего и открытого, откровенного, доверчивого – целиком.


Я буду любить тебя всегда. Того, тонкокожего, с огромными зелеными глазами, по-мальчишески угловатыми плечами и губами, от которых невозможно отказаться. То ли модель, то ли хастлер.

Сейчас – молодого мужчину, сильного, глубокого, надежного, немногословного.

Ты видел, с каким обожанием я смотрю на фотографии тебя юного, тебя – мальчика, и тогда вдруг решил, что меня привлекает лишь твоя молодость, красота, обаяние.

Да, манит, завораживает, заставлять преклонять перед тобой колени и возводить твой личный алтарь, становясь твоим идолопоклонником. И я не могу противиться желанию обладать тобой, познать руками, губами, всем телом, гордиться перед самим собой, что этот мужчина, недосягаемо прекрасный – мой.

Но люблю я в твоей красоте – тебя. Любого, юного и повзрослевшего, и того зрелого, каким ты станешь через пару десятков лет. Даже если бы ты вдруг превратился в женщину, в марсианина, я бы всё равно любил тебя и в старухе и в инопланетянине.

Я буду любить тебя, даже если ты откажешься от меня, пошлешь подальше, оскорбишь прилюдно, забудешь обо мне, разрушишь до основания мой храм надежд и мечты, варварски растаптывая всё то, что я сам так долго пытался вырвать из себя и не смог, а теперь – взлелеял, вырастил, храню. Даже если ты будешь избегать, ненавидеть, и проклинать – всё равно».


Объявили посадку. Миша, не перечитывая, быстро сохранил черновик и закрыл лэптоп. Очередное неотправленное письмо. Сколько их уже? Он надеялся, что хотя бы десятки, а не сотни за эти годы.

Они ведь так и не решались говорить о своих чувствах друг к другу. О чем угодно, откровенность до снятой кожи, но только не три простых слова, меньше четверти строки, взмах ресницами и годы их жизни.

Дженсен прилетел поздно: семья, фотосессия, автографы, внезапно всплывшее и давно обещанное интервью. С годами привычная и не требующая подтверждения договоренность – Рождество с женами, детьми и Новый год вместе. Как и весь прошлый, чтобы и следующий.

Он сбросил сумку прямо у порога, засунул в боковой карман карточку-ключ от соседнего номера – всё равно не понадобится, чтобы не потерять – сверху упала припорошенная снегом куртка, стянул ботинки, и сразу прошел в комнату. Сердце радостно ёкнуло и что-то внутри отпустило, растаяло, стекая теплом в кровь. Под тонким одеялом виднелись очертания родного, до каждого изгиба, до каждой родинки, венки, и рытвинок от оспы Миши.

Дженсен сел на пол, рядом с кроватью, не в силах уйти и понимая, что нужно – в душ, отослать смс о том, что добрался, а хочется раздеться донага и прижаться к разморенному сном, теплому телу, почувствовать его ладонями, втянуть такой знакомый, въевшийся на подкорку запах, поймать его дыхание и долго-долго просто быть рядом, наслаждаясь подарком судьбы.

Ему бы так много хотелось: научиться, наконец, не ревновать к жене, к поклонницам, к коллегам, даже к себе самому в юности, не бояться потерять, каждый раз отпуская к семье, не думать о нем каждое мгновение, ловя себя на мысли, чтобы сейчас сделал или сказал Миша и, сердясь на себя за это, не вспоминать ежесекундно в разлуке, разъедая раны и будоража желание, а лучше – никогда не отпускать от себя.

И еще – в этот Новый год, наконец, решиться сказать такое простое «Я люблю тебя».

@музыка: Poets of the falls – Sleep sugar

@темы: фесты, Миша, Новогодний календарь 2015, Дженсен

---

С НАСТУПИВШИМ! ))

[Derek Winslow]

@темы: арт/коллаж, СПН-каст, рейтинг: G-PG, Миша, Новогодний календарь 2015, Дженсен

---

Запретное заклятие

[Vet_Vet]

Ну очень хочется поделится Рождественским подарком, хоть фанфик многие уже и видели

Название: Запретное заклятие
Автор:  Vet_Vet
Бета:  AC/DC .чародей
Оформление:  psi-koks
Размер: макси, ~92 страницы
Пейринг/Персонажи: Дин/Кастиэль, Сэм, Бальтазар, Мэг, Чарли и многие другие.
Категория: слэш
Жанр: Романтика, Фэнтези, Hurt/comfort, AU, Учебные заведения
Рейтинг: R
Краткое содержание: Взмах волшебной палочки может защитить от чего угодно: от смерти и потери памяти, от икоты и ненавистной уборки. Но сможет ли он спасти от самого опасного из всех запретных заклинаний, от самого сильнейшего чувства - от любви?



Читать на фикбуке.
Ссылка на PDF-файл.

@темы: Дин, фанфики, Кастиэль

---

[Mihailina]

Название: Сусальный ангел
Автор: Mihailina
Размер: драббл, 216 слов
Пейринг/Персонажи: Кастиэль|Дин, Мэри Винчестер
Категория: джен, преслэш
Жанр: ангст, стихи
Рейтинг: G
Саммари: Мэри Винчестер смотрит с Небес. Рождество.

Случившееся не вырубишь топором, не выбросишь на помойку, не сдашь в утиль. У ангела восковой оплывает рот и жарче горит короткий свечной фитиль; не видно лица - расплавленное пятно, на полке каминной блестки глаза рябят.

Она говорит: уймись, дорогой сынок, усни, непоседа - Он сбережет тебя.

Рождественскую традицию - назубок пора бы уже запомнить за столько лет. Гирлянды висят, сползают опасно вбок - обвалятся звездной россыпью по земле. Кто ангелу сшил ладони, какой портной? Такому бы мастеру тканью времен владеть.

Она говорит: а знаешь, хороший мой, ты вырастешь самым преданным из людей.

Пока не коснулась гладкого лба беда, запомнить бы, вплавить в руку лицо твое. Едва ли сусальный ангел тебя предаст: предательством отстраненность не назовешь, он все-таки рядом, справа - во сне, в бреду, вскипает прозрачным пламенем между век.

Она говорит: ты знаешь, я так вас жду, что лучше не торопитесь ко мне наверх.

Изломанное, забытое божество, такого добить - почти благородный труд. Ну что ж, с Рождеством, мой миленький, с Рождеством. Погаснет камин, дотлеют дрова к утру, от ели - итог - останется только тень, развалится на рассохшиеся дрова. Он будет так странно выглядеть на холсте - предатель, едва ль умеющий предавать.

Отчетливо, раздражающе бьют часы, в углу, у огня - забитый лесной зверек.

Она говорит: послушай! Ты слышишь, сын? Присматривай. Он свое уже отберег.

@темы: Дин, фанфики, рейтинг: G-PG, сезон 8-10, Новогодний календарь 2015, Кастиэль

---

[#cicada]

Название: Откровение
Оригинал: "Revelatory", xylodemon
Переводчик: цикада
Бета: Тикки
Персонажи: Дин, Кастиэль
Категория: слэшик
Рейтинг: детский
Саммари: Третий акт.
Предупреждение: АУ от 10.05


Обратная дорога из Флинта проходит в тишине. Дин ведет на автопилоте, держится автострады, позволяя движению вынести их в ночной поток через окраины Чикаго, убавляет громкость приемника, оставив только монотонный бубнеж под гул двигателя Детки. Ночь прохладная, туман бисером рассыпается по лобовому стеклу, на севере собираются дождевые тучи. Каждая выбоина на дороге заставляет подаренный Мари амулет подпрыгивать и раскачиваться на шнурке.

Они останавливаются на ночь в деревне Минука за Джолиетом, в обшарпанном мотеле всего в нескольких кварталах к югу от I-80. Их комната больше, чем казалось снаружи, и Детка – третий автомобиль на стоянке, рассчитанной как минимум на двадцать, так что Дин паркуется прямо перед дверью. Он отряхивает кровать ближе к окну и принимается расшнуровывать ботинки, как только садится.

Пару минут спустя Сэм приходит с упаковкой пива, своим ноутбуком и прессом для релоадинга, что, в общем-то… ну да. Соляных патронов у них осталось только на одну охоту, но Дин совсем не горит желанием разбираться с этим прямо сейчас.

– Ты на боковую? – спрашивает Сэм.

Еще довольно рано по их меркам – чуть больше часа за полночь, – но сегодня был один из тех дней, после которых Дин чувствует себя стариком. Ему пришлось общаться со школьницами, его пошвыряло туда-сюда… он чертовски вымотался.

– Да, – отвечает он, снимая носки. – И тебе стоило бы. Завтра сможем пораньше выехать… прихватим завтрак в закусочной по дороге и, может, найдем себе новое дело.

Сэм ухмыляется.

– Вдвоем против всего мира?

Втроем, думает Дин и гасит ночник.

+

Вскоре после этого Сэм тоже ложится, погружая номер в тишину и темноту, но Дин не засыпает. За окном мигает вывеска о наличии свободных мест, заливая кухонный уголок тусклым красным светом сквозь пыльные шторы – достаточно ярким, чтобы Дин мог отслеживать ритм с закрытыми глазами, но не вывеска не дает ему заснуть. Проблема в двух девочках из школьного спектакля – «Дин» и «Кас» – и в том, как они смотрелись в объятиях друг друга, поглощенные друг другом и, возможно… м-да.

Конечно, Дин все понимает. Они столько времени провели, работая вместе, сражаясь плечом к плечу, спасая друг друга, что нельзя было не понять. Это всего лишь одна из четырех миллиардов вещей, о которых Дин не желает думать, потому что никто из них все равно не сможет просто… да просто не сможет.

Дин не строит иллюзий на свой счет и на счет работы. Жизнь охотников недостаточно долгая, чтобы дать им состариться, недостаточно честная, чтобы не нажить врагов, недостаточно простая, чтобы по-настоящему завязать. История связей Дина – это и минное поле, и лишнее подтверждение тому, что для отношений он непригоден, а Кас… Кас – хренов ангел, и в настоящий момент жизнь в нем поддерживает заимствованная благодать. Они двое даже не знали бы, с чего начать.

Но.

Иногда вторая половина кровати кажется Дину слишком холодной.

Иногда левое плечо горит так, будто что-то прожигает его из-под кожи.

+

Сразу после полуночи они паркуются в Лебаноне.

Бункер своим холодным полумраком и молчанием напоминает склеп. Дин ставит на проигрыш Hair Of The Dog и читает статью о необъяснимой смерти в Сэнд Спрингс в Tulsa World.

+

Кас появляется четыре дня спустя, кажется здоровым, но раздражительным, и выглядит так, будто провел в дороге всю ночь: волосы растрепаны, воротник рубашки расстегнут. Он пахнет салоном Континентал, старой кожей и просроченным персиковым освежителем. Дин хочет прижать его к себе и, может быть, поцеловать впадинку на его шее. Но спрашивает только:

– У тебя все хорошо? – потому что Кас просто стоит в дверном проеме, склонив голову набок, пока в бункер мимо него врывается ноябрь.

– Да, у меня… Да, – Кас хмурится еще секунду, а затем шагает внутрь, чтобы Дин мог закрыть за ним дверь. Он открывает рот, закрывает его, затем вздыхает и говорит: – Я просто вспомнил, что когда в прошлый раз… Дин, я не хочу обременять тебя своими проблемами, но…

– Нет-нет, не беспокойся. Я помогу, чем смогу. Ты же знаешь.

– Знаю, да. Дело в том… Ангелы – утомительные существа.

Дин фыркает под нос.

– Кому ты это говоришь. Устраивайся, я сварю кофе.

– Мне не нужен кофе.

– Но хуже от него тебе не станет, – говорит Дин, подталкивая его к ступенькам.

+

Они сидят друг напротив друга на кухне за крошечным столом, втиснутым между холодильником и дверью в кладовую.

– Я пил много кофе, – говорит Кас, сжимая в руках чашку. – До того как… Когда работал на заправке.

Дин заставляет себя улыбнуться. Приключения Каса-человека в Айдахо – еще одна из четырех миллиардов вещей, о которых он старается не думать.

– Этот лучше или хуже?

– Другой, – задумчиво отвечает Кас. – Человеком я мог распробовать только кофе. Теперь чувствую вкус зерен, пепла с жаровни, листьев кофейного куста, грунта, в который тот был посажен.

– Все ясно, мистер Очевидное-невероятное.

Кас ничего не говорит, но уголки его рта приподнимаются. Дин дает тишине затянуться на минуту или две, прислушиваясь то к прерывисто капающему крану, то к монотонному гулу холодильника. Потом спрашивает:

– Куда подевалась твоя спутница?

– Ей пришлось отказаться от своего весселя. Поиски нового могут занять несколько дней, – Кас отпивает кофе и, поморщившись, отставляет его в сторону. – Она… Я здесь как раз из-за этого.

– А, – что-то кислое застревает у Дина в горле. – Так вы с ней… ну, это, – господи, он даже произнести этого не может, – в общем, вы?..

Кас ерзает на стуле.

– Нет, мы… Последние несколько недель мы пытались найти ангелов, которые не вернулись на Небеса.

– Ясно, – отвечает Дин, допивая кофе. Он собирается встать, чтобы долить еще, но Кас ловит его запястье и слегка задевает большим пальцем пульсирующую артерию. Они смотрят друг на друга, пока Дин наконец не прочищает горло:

– Ну так… что? Эти беглые крылатые задницы создают тебе проблемы? – Он не уверен, будет ли много толку от них с Сэмом в разборках с ангелами, но если Кас попросит, они сделают все возможное.

– Нет, – тихо говорит Кас. Он выпускает руку Дина и толкает свою едва тронутую чашку через стол. – В том-то и дело. Они не создают никаких проблем. Пока их не провоцировать.

– Провоцировать?

Кас вздыхает.

– Эти ангелы устроили здесь свою жизнь и теперь всего лишь хотят, чтобы их оставили в покое. После Даниила, после Адины… – он хмурится, касается своей груди. – Я больше не уверен, что заставлять их вернуться – это лучшее решение.

– Так не заставляй, – эгоистично отрезает Дин. Он знает, что должен поддержать решение Каса вернуться – вернуться домой, – но от одной мысли об этом его пробирает такой холод, что становится трудно дышать. – Слушай, Метатрон серьезно поимел вас, и… да, некоторые устроили кавардак, пока были здесь, но это… это не должно быть выбором «все или ничего». Не обязательно из-за кучки налажавших выводить из игры вообще всех.

– Моя спутница считает, что это недопустимо. Она думает, что ангелы не способны жить среди людей, не вызывая разрушений.

– А что думаешь ты? – спрашивает Дин. Это опасная дорожка, тонкий лед. Под ногами уже чувствуются трещины. – Чего хочешь ты?

Как надолго замолкает. Дин практически решается сменить тему, лишь бы остановить ползущий по шее к затылку неловкий румянец. Он делает глоток из чашки Каса, кофе в которой давно устоялся и начал горчить, а когда ставит ее на место, Кас тянется к его лицу и проводит рукой по щеке.

– Я хочу остаться здесь.

– Кас.

– Ты должен знать, – говорит Кас. Его глаза очень большие и очень синие. – Должен.

– Да, я… – Дин немного поворачивает голову, касаясь губами тыльной стороны его ладони. – Я знаю.

Кас на него смотрит, наклонив голову, с приоткрытым ртом. Дин старается подавить неотвратимо растущее в груди чувство надежды. Нужно сказать, что у них ничего не выйдет, что он не хочет даже пытаться, что он не… просто сказать «нет».

Вместо этого Дин наклоняется через стол и целует его.

обзорам

[L]#cicada[/L] переводит фик <a href="http://enochian.diary.ru/p201845347.htm">"Откровение"</a> (динокас, мини, PG) на новогодний календарь в сообществе [L]Ainoo Mea. Dmann Tea.[/L]

@темы: переводы, Дин, фанфики, рейтинг: G-PG, Новогодний календарь 2015, Кастиэль

---

Новогодний календарь

[madchester]

Название: Рождество, кофе и поцелуи
Переводчик:  madchester
Оригинал: Christmas, Coffee and Kisses, автор Deanial. Запрос отправлен.
Размер: мини, ~4200 слов в оригинале
Пейринг/Персонажи: Дин/Кастиэль
Категория: слэш
Жанр: кофешоп-AU, романтика, флафф, повседневность
Рейтинг: PG-13
Предупреждение: OOC

Краткое содержание: Кастиэль Новак болезненно относится ко всем рождественским традициям и – что вполне предсказуемо – забывает о них. Еще более невнимательным он оказывается, когда дело доходит до нового посетителя их кофейни «Старбакс» и эффекта, который Кастиэль на него производит.

читать

В 15:42 семнадцатого ноября две тысячи двенадцатого года Дин Винчестер заказывает свой первый кофе.

Конечно, это далеко не первый кофе, который он пьет, но это, определенно, самый знаковый напиток в его жизни. Такая точность в деталях становится практически отправной точкой, когда он рассказывает эту историю. Что самое важное – это его первый кофе, выпитый рядом с Кастиэлем.

Дин, можно сказать, не замечает Кастиэля: он краем глаза смотрит на него и даже не задумывается, стоит ли выучить его имя, когда входит в среднего размера «Старбакс». Он подходит к стойке с таким видом, будто владеет всем миром, и криво улыбается девчонке, воюющей с кофемашинами. У девчонки отличная фигура, загорелая кожа, темные волосы и карие глаза, и, если бы Дину нравился определенный тип девушек, эта точно бы под него подошла. Но у него типажа нет – ему всего девятнадцать, он специализируется на машиностроении в Массачусетском технологическом институте, он известен только благодаря своему эгоизму размером с Крайслер-билдинг и ведет себя соответственно. Если уж на то пошло, то быть лучше всех и во всем – вот его типаж.

Низкий гул разговоров и звук время от времени переворачиваемых газетных страниц создают приятную и расслабляющую атмосферу внутри кофейни. Джо усмехается, когда Кастиэль ее торопит, и в ответ легко толкает его в плечо. Она пытается задеть его, чтобы он потерял равновесие и отшатнулся назад, пока протирает свой столик – ближайший к привлекательному, но болезненно гетеросексуальному парню, ожидающему заказ.

– Ведь это Рождество! – напевает она, и несколько посетителей поднимают взгляд на расставленные на полу вазы с веточками разных деревьев.

Кастиэль вздергивает бровь.

– И почему это считается праздником? – недоумевает он, похлопывает себя по бедрам и неловко перебрасывает полотенце через плечо так, словно он хочет сделать это небрежно и умело, но просто не верит сам себе, что может быть таким засранцем. – До него еще больше месяца.

– Но уже холодно, – объясняет Джо, обхватывает себя руками, показывая, будто замерзает, и смотрит наружу, намекая, что покрытые инеем и снегом окна – это то единственное свидетельство, которое ей необходимо для доказательства своих слов. По мнению Кастиэля, это глупый аргумент. – Люди покупают подарки, мычат себе под нос рождественские песни, заказывают у нас глинтвейн, который мы только что начали продавать. Все говорит об этом, разве ты не чувствуешь, что настроение витает в воздухе?

Кастиэль чувствует только горький привкус замешательства.

– Я не понимаю, как температура воздуха на улице помогает определить, считается этот день праздничным или нет, – начинает он, замечая, как парень облокачивается о стол и начинает явно подслушивать их разговор. – Глинтвейн можно пить и круглый год, и подарки тоже можно дарить по любому поводу. Самый короткий день в году означает, что когда-то давно люди поклонялись своим языческим богам и праздновали, и это все. Я имею в виду… откуда вообще пошла традиция обмениваться подарками именно в это время года?

– Чувак, – выдыхает парень, поворачивается и смотрит на Кастиэля так же, как на него смотрит Джо. Его щеки усыпаны веснушками, и они кажутся похожими на крошечные снежинки, которые падают с неба и оставляют изящный узор на его лице. В этот момент Кастиэль приходит к выводу, что существование настолько привлекательных людей совершенно несправедливо, особенно если в их внешность включены такие детали, как веснушки и невероятно яркие глаза, которые делают их настолько очаровательными, насколько такие люди убийственно красивы. – Тебе никогда не дарили подарков на Рождество?

Теперь уже по крайней мере половина всех посетителей смотрят на них, даже не пытаясь скрыть свое любопытство. Кастиэлю ничего не остается, кроме как уставиться на того в ответ, слегка покачать головой и ответить:

– Нет.

Парень приподнимает брови, но, прежде чем у Кастиэля появляется шанс объясниться с самим собой, перед ним возникает Лиза, ставит на стол чашку с теплым напитком и одаривает его теплой улыбкой, и Кастиэль возвращается к роли безымянного коллеги этой идеальной девушки.

– Винчестер. Дин, – слышит он, как парень представляется, и оставляет размышления на тему, что это за имя такое – Винчестер.

– Его зовут Сэмми, – Дин, его имя – Дин; привычное для него поведение вернулось вместе со способностью хвастаться, – но сейчас ему десять лет, и он думает, что уже слишком взрослый для этого имени. Поэтому теперь на людях мы обращаемся к нему «Сэм» или «мистер Винчестер».

Лиза не запрокидывает голову от смеха, как наверняка делают большинство девушек, когда Дин говорит что-либо, что едва ли является хотя бы забавным. Эти девушки изгибают и выставляют напоказ свои шеи, заставляют волосы ниспадать и струиться волнами – как говорит Джо. Но Лиза просто наклоняет голову ниже, ее улыбка становится все шире, и она легонько усмехается, словно только что прозвучала шутка, предназначенная только для них двоих.

Дину это нравится.

Кастиэлю – нет.

Дин приходит каждый день, и Кастиэль постоянно спрашивает себя, стоит ли ему подогревать кофе для Дина, который проводит слишком много времени, глядя на Лизу – так много, что Кастиэль даже забывает, что его работа заключается в приготовлении и разливании напитков, и это не оправдание для проходящих между ними брачных игр. К этому часу уже холодает, в Бостоне наступает пугающе морозный вечер. Для Кастиэля это означает неудобства, для всех остальных – рождественское веселье.

– Так ты поедешь в гости к родителям и Сэмми на каникулах? – мило и невинно спрашивает Лиза. Дину не стоит задумываться, судит она о нем по его внешнему виду и кожаной куртке или нет. Он пожимает плечами и немедленно привлекает этим внимание Кастиэля. За последние дни он слышит очень многое о великолепных способностях Сэма, о сдержанном юморе Бобби и об ужасном гневе Эллен, матери Джо, которая взяла на себя миссию приготовить самый огромный рождественский ужин, когда-либо известный человечеству (Джо отвешивает Дину подзатыльник, но оживленно с ним соглашается). Во время всех этих разговоров он никогда не упоминает своих родителей, но он и не должен. У него есть семья, и с ней можно не быть в кровном родстве – на большее Кастиэль не смеет надеяться.

У Кастиэля есть кровные родственники, но семьи у него нет. У него есть дом, но в нем нет любимых людей, они защищают, но не любят его. Он никогда до этого не понимал, что его просто будто упустили из виду и не замечают.

– Они приезжают сюда, но я не знаю… Я должен переживать из-за этого?

Лиза добавляет слишком много сахара в его кофе и передвигает кружку с напитком по стойке. Только Кастиэль замечает, что Дин корчит гримасу, когда делает первый маленький глоток. Лиза улыбается и делает вид, что понимает его, но на самом деле она не понимает – она проникается и сопереживает, но не осознает, что все слова Дина – абсолютное вранье. Дин любит свою семью сильнее, чем Кастиэль может себе вообразить, и встречи с ними всегда будут его беспокоить. Кастиэль вздыхает, обходит Дина кругом, идет к намеченному столу, и, хотя он всегда ловит все его действия, на этот раз он не замечает, как Дин, не отрываясь, следит за ним взглядом.

– И передай Дину привет от меня! – она чихает, когда Кастиэль отводит телефон от уха и слегка вздрагивает. Ему неприятно слышать ее хрипы с того конца линии, хотя сам он не страдает из-за ослабленного иммунитета и мог бы выжить даже при химической атаке. Но Лиза становится «Работником месяца» за идеальную посещаемость так много раз, что Кастиэль даже не может себе этого представить. Та зараза, что сейчас заставляет ее оставаться в квартире, очевидно достаточно сильна.

Кастиэль не хочет передавать Дину ее привет. Черт, да он даже сам здороваться не хочет. Он предпочитает игнорировать очевидный шанс пообщаться с привлекательным парнем, следовательно, избегает и разочарование от отказа, и суровую реальность, в которой он не может поддерживать нормальный разговор, даже если от этого зависит его жизнь. Сегодня восьмое декабря, и Кастиэля заставляют надеть сияющий нимб; в этом нет никакого смысла или причины, это просто заставляет копну его вечно взъерошенных словно после сна волос выглядеть еще более нелепой. Джо объясняет, что это иронично в сочетании с его именем, и Кастиэль не тратит силы, чтобы доказать, что это просто смешно и ни в коем случае не иронично.

В три минуты шестого Кастиэль стоит на ступеньке шаткой стремянки и пытается дотянуться до странного растения, которое торчит прямо из потолка. Если он не ошибается, оно ядовитое.

– Сводишь к минимуму риск неожиданного поцелуя? – из-за спины раздается смешливый голос, заставляющий Кастиэля замереть на месте, потому что Дин пытается заговорить с ним – не с Джо, чьей работой является приготовление напитков, и не с Лизой, потому что она сейчас окружена носовыми платочками и бактериями, – а с Кастиэлем.

Был бы у Кастиэля подходящий ответ.

– Поцелуя? – он взвизгивает, как трехлетний ребенок, и думает, что прижимать свои губы к чьим-то чужим – так же абсурдно, как дружить с девчонками.

– Точно, – Дин кивает, закатывая глаза. Он засовывает руки в карманы и поднимает взгляд из-под ресниц – слишком длинных, слишком тонких, слишком идеальных для этого мира – на Кастиэля. – Это ты тот парень, мистер «я-не-понимаю-рождественских-традиций»?

Чертовски точное замечание. Кастиэль аккуратно спускается с лестницы и поворачивается к Дину лицом, сдерживая желание пододвинуться максимально близко и оставить между ними примерно дюйм свободного пространства.

– Обычно я отзываюсь на Кастиэля Новака, – представляется он. – И я боюсь, что рождественские традиции нашей семьи самую малость похожи на обычное воскресенье. Хотя нет, мы, наверное, более усердно изучали философию христианства в этот день.

На лице Дина появляется выражение, смешанное из беспокойства, замешательства и веселья. Он качает головой, посмеиваясь, небрежно кивает в сторону растения – а оно ведь сейчас над ними – и выгибает бровь. Это заставляет Кастиэля поспешно опустить взгляд на свои отполированные ботинки.

– Так, ты что, не знаешь, что это такое?

Конечно, Кастиэль знает, что это такое. Это какое-то ненужное растение.

– Нет, – отвечает он, потому что объяснение этой вещи, безусловно, приведет к длинному разговору, и Кастиэль собирается взять от него максимум возможного. – Полагаю, оно висит здесь по какой-то причине?

– Чувак, это омела, – говорит Дин таким расслабленным и ровным голосом, что Кастиэль до невозможности сильно хочет дотянуться и повиснуть у него на плече. – Это… ну, знаешь, когда двое людей встречаются под ней, они должны поцеловаться.

– Это абсурд.

– Это Рождество. Такие глупости делают людей счастливыми.

– И поцелуи тоже делают людей счастливыми? – усмехается Кастиэль. Он не может оторвать свой взгляд от Дина, пока Джо не начинает, улюлюкая, буквально выть по-волчьи, заставляя их обоих покраснеть и опустить взгляд в пол. Ну или, по крайней мере, только одного Кастиэля. Он предполагает, что Дин делает то же самое, но, когда он поднимает взгляд, Дин изображает ухмылку на миллион долларов и шагает вперед, его правое плечо практически полностью прижимается к левой руке Кастиэля, а губы приближаются к уху:

– Никогда не получал рождественских подарков и никогда не целовался? – его слова звучат непринужденно и легко, словно две детали паззла сейчас соединяются вместе. – Ну, Кас, я уже знаю, что подарю тебе на Рождество.

Мэг Мастерс – абсолютный эксперт по втягиванию Кастиэля в неудобные ситуации. Возможно, сейчас это происходит из-за того, что рядом с ней сидит Дин, а с другой стороны – маленький мальчик с длинными волосами, отросшей челкой и любознательным взглядом невинных глаз. На Сэме Винчестере толстовка с изображением группы AC/DC, которая, как понимает Кастиэль, когда-то принадлежала Дину. Сэм теребит рукав, удовлетворенно обозревая свое окружение. До Рождества еще неделя, и «Старбакс» уже под завязку заполнен украшениями и поздравлениями; к каждой порции гоголь-моголя или пряничного латте прилагается бесплатная порция маршмеллоу в виде снеговика, пледы с оленями свисают с подлокотников всех стульев, а мишура висит везде и не украшает разве что клиентов.

Кастиэль нервничает. Кастиэль хочет впечатлить Сэма Винчестера, потому что в руках у Сэма Винчестера ключ ко всему, что больше всего на свете любит Дин. Возможно, Кастиэлю стоило бы произвести впечатление на Сэма до того, как он будет убеждать Дина, что не хочет целовать Мэг Мастерс под омелой. В любой из возможных вселенных эта ситуация приведет к тому, что Кастиэль сбежит со всех ног к своему брату, Габриэлю, где бы тот ни находился.

– Мне нравится твой передник, – мурлычет Мэг, а ирландский виски из ее кофе все острее ощущается в дыхании. Она обхватывает тонкими пальцами воротничок его униформы и практически подтаскивает Кастиэля к себе через стойку. – Я бы не отказалась посмотреть, как ты будешь его снимать.

– Достаточно! – громко объявляет Дин, стягивая Мэг со стула и выталкивая на улицу. – Давай-ка вернем тебя обратно в больницу, психованная шлюха!

Мэг глупо хихикает и машет Кастиэлю поверх плеча Дина.

– Ты такой очаровательный, Винчестер, – презрительно усмехается она и огрызается, когда Дин практически силой тащит ее в импалу. Сэм еще какое-то время ерзает на стуле, не зная, что выбрать – пойти за своим братом и той одержимой на улицу или остаться в стороне и допить свою кружку горячего шоколада.

– Я могу сделать его на вынос, – предлагает Кастиэль, вытаскивает бумажный стаканчик и картонную крышку, и выводит имя Сэма своим самым красивым почерком. Тот берет стаканчик, но сразу же отодвигает его обратно и с любопытством рассматривает Кастиэля.

– Ты можешь написать тут свой номер? – спрашивает он. – Для Дина?

Динамики разрываются от голоса Мэрайи Кэрри, Кастиэль замирает, а маркер чуть не падает из его рук.

– Для Дина?

– Конечно, – Сэм пожимает плечами и закатывает глаза, всем своим видом давая понять, что его окружают невероятные тупицы. – Он у тебя на глазах отшил столько парней и девчонок за эту неделю, потому что он идиот и не понимает, что таким образом только непреднамеренно подтолкнул себя к тебе.

Видеть десятилетнего пацана, употребляющего в разговоре слово «непреднамеренно» – это достаточно странно, чтобы Кастиэль вышел из своей секундной комы. Он аккуратно пишет свой номер на другой стороне стаканчика и молча возвращает его Сэму. Тот улыбается так, словно Кастиэль только что создал для него Рождество, и Кастиэль возвращает усмешку обратно – он только что подарил свой первый в жизни рождественский подарок, и получить благодарность в ответ – это нечто совершенно удивительное.

Дин не звонит.

До двадцать пятого декабря еще три дня, Дин не заходит в кофейню, и, очевидно, не берет в руки телефон, чтобы набрать номер, написанный на стаканчике Сэма. На самом деле Кастиэль даже начал задаваться вопросом, не выдумал ли он существование Дина Винчестера с самого начала. Это бы объясняло безупречность Дина и наличие в мозгу у Кастиэля одной убогой извилины, которая выдумала Дина после просмотра слишком большого количества романтических комедий по телевизору. «Ну, Кас, теперь я знаю, что подарить тебе на Рождество».

И что в нем могло бы заинтересовать Дина? В Кастиэле еще живет надежда, но все портит огромное количество непривлекательных и наглых людей, с которыми он никогда не хочет сталкиваться в кампусе и смехотворно умоляет бога об этом. Хуже всех среди них Кроули, потому что Кастиэль все еще не может свести пятна со своего любимого синего свитера после встречи с ним.

Лиза возвращается накануне и каждую минуту украдкой поглядывает на свой телефон; крошечные искорки веселья украшают черты ее лица каждый раз, когда, вероятно, она получает новое смс. Этот день Кастиэль проводит в режиме заторможенного наркомана, наполняя кружки кофе, говорит свое стандартное «С Рождеством» каждому клиенту, хотя слова отдают горечью у него на языке. Сэм ошибается. Дин просто назначает одно свидание за другим здесь, в кофейне, чтобы отвлечься от того, что Лиза на больничном, и боже упаси Кастиэля возмущаться по этому поводу. Два идеальных человека должны быть вместе – так всегда и происходит в романтических фильмах, а теория про притяжение противоположностей была создана только для того, чтобы дать надежду таким неудачникам, как он сам.

А потом, точно в 20:19 двадцать второго декабря, у него звонит телефон.

– Эм, Кас?

Кастиэль чуть не выпускает телефон из руки, пытаясь удержать его, ладони у него потеют, а помехи и фоновый шум с той стороны линии простреливают ему мозг. А, да, ему же надо ответить.

– Здравствуй, Дин.

– Слушай, прости, что давно не заходил. Бобби и Эллен меня дико нагрузили. А Сэм просит, чтобы кто-то играл с ним в его хитровымудренные игры, и я понимаю, что ты сильно занят в кофейне и без меня, когда я вечно ошиваюсь там…

– Дин.

– …плюс я был таким идиотом, когда пытался загрузить тебя рассказами о своей дерьмовой жизни. Ты заслуживаешь лучшего. Я серьезно, я знаю, что мы не друзья навеки, и я не так уж хорошо тебя знаю, но…

– Дин.

– …но я просто вижу, как ты улыбаешься, когда кому-то нравится ваш кофе. Черт, в твоих глазах словно звезды сияют, когда ты получаешь даже крохотные чаевые, и все это выглядит, словно ты делаешь больше, чем просто кофе. Ты работаешь там не потому, что тебе нужно платить за квартиру, или за обучение, или еще за какую-нибудь фигню. Ты делаешь это потому, что любишь людей, и ты знаешь, что можешь сделать их день более сносным, только приготовив для них свой лучший кофе на свете. Поверь мне, ваш кофе – это… Черт. Я даже не знаю, с чего начать, чтобы описать, какой он классный.

– Дин?

– Да, Кас.

– Ты слишком много говоришь.

Кастиэль слышит шорохи и вздохи с того конца линии. Звук похож на раздраженное почесывание головы. Наконец Дин говорит:

– Я слышал, Лиза вернулась.

– Да, – отвечает Кастиэль и зарывается в самую глубину своего воображаемого одеяла, окапывается в нем, словно хочет провести так целую вечность. – Вернулась и чувствует себя как никогда хорошо.

– Да, кстати, насчет этого, – Дин неловко усмехается. Кастиэль разом падает духом. Дин – уверенный в себе, самонадеянный (давайте быть честными) мудак, который заставляет его корчиться от боли одной только своей усмешкой, даже учитывая, что Кастиэль профессионально владеет боевыми искусствами. Смущающийся Дин? Вот такого точно не бывает. – А она… Ты не знаешь, у нее есть кто-то?

Если быть честным, Кастиэль этого не знает. Он работает с Лизой почти восемь месяцев и все еще не может поддерживать рабочие и дружеские отношения с ней – он не знает ее фамилию и уж тем более не знает, встречается ли она с кем-нибудь. Конечно, он додумывает это – он предполагает, что она одинока, доступна, упакована в подарочную обертку и готова упасть Дину в руки, а потом они поймут, что пришла пора остепениться и осесть, купить дом с белым заборчиком где-нибудь рядом с хорошей школой, где Лиза сможет вести занятия по йоге каждый вечер по четвергам. Их дети станут поклонниками классического рока, старых машин, и в то же самое время будут смелыми и преданными, остроумными и смышлеными, а еще они будут невероятно красивыми.

– Это ты?

– Что… Кас! Это смешно! Серьезно, это отстой. Я что, похож на человека, который собирается жениться?

Да.

– Эм.

– Ты думаешь, что я приходил каждый день к Лизе, да? Потому что вот тут ты точно не прав. Это был план.

– Пла…

– Дин, Бобби только что сказал, что если ты не придешь на кухню и не вымоешь за собой посуду прямо сейчас, он сожжет все фотки Клинта Иствуда, которых у тебя точно нет в твоем девчачьем дневнике, – его прерывает голос Джо, и Дин стонет:

– Прости, Кас. Я, эм… я зайду накануне Рождества, ладно? Ты ведь работаешь?

– Да, конечно, – отстраненно произносит Кастиэль, его мысли путаются. – Увидимся.

– Увидимся, позже, Кас.

Идет снег. Очень сильный. Люди оставляют машины на всю ночь – у них еще есть немного дел, они заваливаются толпами в свои дома, заворачиваются в одеяла и огромные свитера, смотрят «Чудо на 34-й улице» и пьют странные напитки вроде шампанского, смешанного с апельсиновым соком, или горячего какао. Кастиэль стоит за стойкой и следит за часами, когда они бьют десять вечера – время закрывать кофейню. Он подпирает голову рукой и видит, как город медленно укутывается в белую простыню – скорее всего, зайти в кофейню завтра утром будет практически невозможно, хотя никто, наверное, и не захочет. Все будут сидеть по домам, праздновать, как и положено. Семья Кастиэля все еще не отправила ему ничего, хоть отдаленно напоминающего о Рождестве. В последний раз он говорил по телефону с Рафаэлем – это было две недели назад, и тот говорил, что нет необходимости приезжать домой на праздники, его комната все равно уже какое-то время занята их кузеном Захарией, и в доме будет так людно, что вряд ли хоть кому-то это понравится.

Дин Винчестер заходит в кофейню двадцать четвертого декабря две тысячи двенадцатого года ровно в 22:01.

Он переворачивает табличку «открыто» на «закрыто», запирает дверь, и только после своего мелодраматичного появления в зале он оглядывается и проверяет, был ли он на самом деле здесь один. Кастиэль невозмутимо наблюдает за ним со своего места, задаваясь вопросом, знал ли Дин, что он вообще до сих пор тут. Кастиэль приходит к выводу, что Дин – кто-то типа кофейного вора, который использует вечер накануне Рождества как идеальную возможность выкрасть их огромных размеров кофемашину.

К счастью для кофейни и для самого Кастиэля, Дин закрывает глаза на свою цель и быстро-быстро шагает в его сторону, обходит стойку, и вот они стоят напротив друг друга с одним только нереализованным односторонним сексуальным напряжением между ними.

– Нам нужно поговорить, – произносит он.

А ровно в 22:05 он целует Кастиэля.

Поцелуй жесткий и напористый – по большей части потому, что Кастиэль не знает, как на него реагировать, и шахматная доска в его воображении ломается на маленькие кусочки – ее просто выбрасывают из игры – потому что этого он никак не ожидает. «Это» совсем не походит на тщательно продуманный им план развития событий – прекрасную жизнь Лизы и Дина в доме за белым заборчиком, в то время как Кас и Мэг Мастерс напиваются в стельку и жалуются друг другу, пока один из них не умирает из-за того, как скучна его жизнь.

И… и почему он сопротивляется этому?

Он обнимает Дина за шею, проводит пальцами по волосам, изо всех сил желая прижаться грудью к его груди, стать как можно ближе, ощутить, как руки Дина решительно хватаются за его фартук и медленно скользят на талию, притягивая их вплотную друг к другу. Поцелуй становится мягче, Кастиэль отстраняется и глотает воздух, он облизывает губы и, не отрывая взгляд от Дина, делает еще один шаг навстречу. Дин прижимает его к стойке и смеется, когда Кас пытается на нее усесться – все его тело трясет от избытка адреналина.

– Я так понимаю, ты не против? – спрашивает он, его голос звучит даже ниже и грубее, чем обычно.

– Я не Лиза, – вяло отвечает Кастиэль. Его волосы торчат в разные стороны, огромные зрачки блестят, а приоткрытые зацелованные губы горят красным.

– А я не ее парень, – Дин улыбается и самодовольно втискивается между ног Кастиэля для второго раунда.

– Знаешь, она всегда добавляла слишком много сахара в мой кофе.

– Знаю, и я знаю, что ты тоже знаешь.

– Я знаю, что ты знаешь, что я знаю.

– Перестань, Дин, это смешно, – Кастиэль зевает, заталкивает Дина поглубже в самое большое в их «Старбаксе» кресло и еще сильнее закутывает их в плед с оленями. Он складывает ноги поверх ног Дина, а голову укладывает в изгиб между шеей и плечом. – Мои романтические намерения были искусно замаскированы в атмосфере этого месяца.

– Да ладно тебе, я знал, что ты захотел меня в тот самый момент, когда увидел мою кожанку.

– Я сразу об этом пожалел, – бормочет Кастиэль, прикасаясь губами к скуле Дина. – Мы не можем сидеть здесь после закрытия.

Дин предпочитает игнорировать это жалкое утверждение.

– Ну теперь ты, я надеюсь, понял, что я заходил каждый день только для того, чтобы привлечь внимание одного синеглазого работника, у которого никогда не было нормального Рождества? Джо и Сэм издевались надо мной целую вечность, но я был уверен, что ты натурал. А потом я просто решил, что ты не заинтересован. Почему ты вообще мог бы заинтересоваться, я же гораздо хуже, чем это вообще можно представить. И еще две недели Лиза потратила, чтобы убедить меня все же сделать шаг тебе навстречу.

– У меня есть один вопрос.

– Валяй.

– Почему ты сказал Лизе, что не переживаешь насчет Сэма, Бобби, Эллен и Джо, когда ясно как божий день, что они для тебя важнее всего на свете?

– Ну, это на самом деле так, – тихо признает Дин после затянувшейся паузы. – Они потратили много сил, чтобы отправить меня в колледж. Сэм почти три месяца психовал, прежде чем я согласился попробовать поступить. Каждый раз, когда я слышу их голоса, я хочу послать все к чертям и вернуться в Лоуренс, остаться там и делать то, что я умею. Рождество в кругу семьи – это как раз такая вещь, после которой прощаться очень тяжело.

– Я понимаю.

– Но теперь это уже не так важно, потому что ты показал мне – и здесь есть люди, с которыми я могу быть близок. Поэтому готовься, Новак, ты никуда не денешься.

Дин Винчестер и Кастиэль Новак выходят из кофейни двадцать пятого декабря ровно в 0:00.

Они держатся за руки через пушистые вязаные перчатки. Конец дня они проводят с семьей – их семьей – и это только начало списка тех дел, которые Кастиэль делает впервые: это его первое Рождество (и, как следствие, его первый поцелуй), первая рождественская открытка (интересное художественное прочтение образов Дина и Каса в исполнении Сэма, в котором Кастиэль – динозавр), его первый традиционный рождественский ужин («Индейка должна быть сухой, Дин Винчестер, прекрати жаловаться или помогай мне, иначе не получишь пудинг»), первая хлопушка, первый просмотр «Один дома» и первая ночь, проведенная в чужой кровати.

В общем, первое Рождество Кастиэля становится самым лучшим за всю его жизнь; еще никогда Кастиэль не бывал так счастлив из-за того, что Дин Винчестер решает заказать свой первый кофе ровно в 15:42 семнадцатого ноября две тысячи двенадцатого года.

Конец.

С Новым годом, друзья
Я рада, что пришла к вам

@темы: переводы, АУ, Дин, арт/коллаж, Новогодний календарь 2015, рейтинг: PG-13, Кастиэль

---

Новогодний календарь: Драббл

[Грустные сны Капитана Джека]

Название: Фома неверующий
Автор: Грустные сны Капитана Джека
Размер: драббл, 740 слов
Пейринг/Персонажи: Дин/Кастиэль, упоминается Сэм
Категория: преслэш
Жанр: AU, ангст, романс
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: После того, как Кас пожертвовал жизнью для спасения Дина, тот в отчаянии. Но ведь Кастиэль всегда возвращается, правда?
Примечание: пост!9 сезон

В бункере окон не имелось, и никто из его обитателей не сумел бы определить, в какой именно момент рассвету удавалось поглотить ночную тьму и растворить ее в потоке света. Дину было все равно. Спать он не мог, виски не лез в горло, а мир сузился до размеров дьявольской ловушки в подвале, где они сначала держали Кроули, а потом на месте короля Ада оказался сам Дин.

Человеческая кровь обжигала, лишала сил. На этом ее действие заканчивалось, и Метка продолжала выделяться на коже незаживающей раной, красной и воспаленной. Дин чувствовал, как усталость и отчаяние наваливались на Сэма, мешали дышать – рецепт, опробованный на Кроули, почему-то не приносил ожидаемого результата, – но он отказывался сдаваться. Поэтому Дин удивился, когда на следующий день в подвале появился Кастиэль.

Ангел дотронулся до наручников, и они пропали. Дин тут же вскочил, пусть бежать было безполезно – ни одному демону, даже Рыцарю Ада, не удалось бы выбраться за пределы пентаграммы. Он повиновался инстинкту, который нашептывал: «Убей!». Этот же инстинкт заставил его зашипеть по-змеиному, обнажая зубы, но Кастиэль лишь усмехнулся краешком губ, делая шаг вперед.

— Здравствуй, Дин, – сказал он мягко.

На его ладонях светились сигилы, явно вырезанные ангельским клинком, и Дин невольно вздрогнул, когда Кастиэль одной ладонью коснулся Метки, а другой – его щеки.

— Краденая благодать меня не вылечит, – прорычал Дин.

— Краденая – нет. Моя собственная – да.

— Неужто Метатрон поделился?

— Я могу быть… очень убедительным.

Больше Кастиэль не проронил ни слова. Сияние вокруг них становилось все ярче. Дин пытался вырваться, но двинуться с места не получалось. Ноги не слушались. От желания взять в руки Первый клинок скучивало внутренности. Дин мысленно звал его, почти не надеясь на успех, и тот откликнулся, прыгнул в руку, как молот Тора.

После звук, с которым Первый клинок вошел Кастиэлю под ребра, не прекращал слышаться Дину ни днем, ни ночью.

Ангел не вскрикнул и не пошатнулся, только втянул в себя воздух со свистом, и Дин замер от потрясения: за его спиной проявлялись крылья, точнее то, что от них осталось – смесь сломанных костей и горелых перьев, а четыре нечеловеческих лика смотрели с состраданием и нежностью.

Дин ощущал, как выгорает демонская сущность, как меняются клетки, возвращаясь в исходное состояние. Ну конечно. Кастиэль вытащил его из Ада, собрал по частям его тело и душу. И сейчас он делал то же самое. Но Дину почему-то не было больно.

А Кастиэль таял. Сияние медленно стирало его, как ластик стирает рисунок.

…Когда в подвал вернулся Сэм, Дин сидел на полу, разглядывая тонкий белый шрам, занявший место Метки. От Кастиэля не осталось ничего – ни тела, ни пепла. Первый клинок тоже исчез.

Дин пережил водохранилище и психиатрическую клинику – тогда в нем еще жила надежда. Теперь эта надежда умерла: Дин не сомневался, что Кастиэль погиб. Ведь он убил его собственными руками.

— Я не думал, что так случится, – повторял Сэм. – Иначе я уговорил бы Каса найти другой способ. Я не пустил бы его сюда. Веришь?

Дин кивал, соглашался, что горевать бесконечно глупо и лучшее искупление – спасение невинных от монстров, одним из которых недавно был он сам, а ночью шел в подвал, к почти ставшей родной пентаграмме. Его мучила бессонница, а когда он все же засыпал, в его снах Кастиэль с беззвучным криком растворялся в воздухе снова и снова.

Дин не видел смысла в молитвах, но все равно молился. Не Богу. Кастиэлю. Стоя на коленях, уставившись в пол.

Когда раздался знакомый шорох, он не поднял головы. Дину часто чудился шелест крыльев Кастиэля. Но сердце заколотилось с удвоенной силой, когда на его затылок легла теплая рука.

И Дин разрешил себе взглянуть. Перед ним стоял Кастиэль. В джинсах, футболке и толстовке, что были ему велики как минимум на пару размеров, и босиком. Галлюцинация? Порождение отчаявшегося разума? Но если бы Кастиэль был видением, разве он не явился бы Дину в своем обычном образе, в плаще и возможно, с синим галстуком, в реальности забытым в прачечной больше года назад?

Кастиэль потянул его вверх. Дин покорно встал, протянул было руку, чтобы коснуться, проверить, и тут же отдернул ее, чтобы не развеять иллюзию.

Кастиэль улыбнулся понимающе, стянул с себя толстовку, а затем футболку, бросил их на пол. Его грудную клетку пересекал длинный шрам.

Дин с тихим вскриком кинулся к нему, провел по шраму кончиками пальцев, изучая на ощупь его глубину. Зашуршали, разворачиваясь, крылья – целые, с перьевой переливающейся темной волной. Дин откуда-то знал, что на самом деле они состоят из света. Странного материального света, до которого можно было дотронуться, и Дин зарылся в эту волну, погрузил в нее руки.

Кастиэль обнимал в ответ, гладил Дина по волосам.

Но Дин не смел верить своему счастью. Потому что ангел молчал.

А настоящий Кастиэль непременно бы поздоровался со своим человеком.

@темы: Дин, фанфики, сезон 8-10, Новогодний календарь 2015, рейтинг: PG-13, Кастиэль